Министерство образования и науки Российской Федерации
Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего профессионального образования
«Пермский государственный национальный исследовательский университет»
Философско-социологический факультет
Кафедра психологии развития
Курсовая работа
Психология национализма
Выполнила: студентка 3курса
Группа ФС/ЗПСХ-1,2-2013НБ
Кузьминых Анастасия Сергеевна
Проверил: профессор кафедры психологии развития,
доктор педагогических наук
Никитин Александр Акиндинович
Пермь 2016
Оглавление
Введение
Глава 1. Теоретико-методологические основы исследования национализма как идеологического течения, социально-политического процесса и психологического феномена
.1 Понятие национализма
.2 Сущностные черты и особенности национализма с позиции различных научных концепций
Глава 2. Проблема национализма в зарубежных и отечественных научных исследованиях по психологии
.1 Анализ советских и российских исследований, посвященных проблеме национализма
.2 Анализ зарубежных психологических исследований, посвященных проблеме национализма
.3 Специфика концептуального взгляда Бернарда Яка на проблему национализма
Выводы
Заключение
Список использованных источников
Введение
Актуальность проблемы исследования. Термин «национализм» впервые встречается в рамках психоаналитических работ 40-х годов XX века, однако впоследствии психоаналитические идеи использовались в основном как психологический язык описания конкретных историко-политических националистических ситуаций. В эмпирико-экспериментальных психологических исследованиях национализм стал объектом масштабных исследований только с 1990-х годов, преимущественно в рамках политической психологии.
В настоящее время национализм прочно занимает место одного из важнейших источников легитимации коллективного насилия и межгрупповой неприязни. При этом, как справедливо отмечает в своем исследовании Кэтрин Вердери, «опрокидываясь» в повседневность, он (национализм) перестает быть только идеологической доктриной, «политическим применением символа нации при помощи дискурса в политической деятельности». Понимание мотивов участия молодежи в ультрарадикальных националистических организациях, в массовых националистических акциях требует ответа на вопрос: «В каких ситуациях эти смыслы становятся востребованными на уровне группового сознания?»
4. катигории психологии и их свяхь с разными сторонами псих разв
... и закономерности, ставшие предметом исследования многих известных психологов - В.Штерна, Ж.Пиаже, Л.С.Выготского, П. П. Блонского и др. Одной из первых в психологии появилась категория образа, которая ... внимание он уделял изучению детских рисунков. Большой интерес представляют его эксперименты по исследованию рисования геометрических фигур детьми разного возраста. Так, конус четырех-пятилетние дети ...
В то же время классические подходы к изучению проблем межгруппового взаимодействия (в основном связанные с использованием теории социальной идентичности) являются слишком «лабораторными» для подобных исследований. В этой ситуации остро стоит проблема введения националистических феноменов в пространство объектов психологических, социологических и историографических изысканий.
Степень разработанности проблемы. Среди зарубежных ученых, в разное время занимавшихся изучением различных аспектов национализма (в тех или иных его проявлениях), можно выделить следующих:Т. Адорно,Б. Андерсон, О. Бауэр, М. Хрох, Б. Як, Х. Деккер, Л. Хагендоорн, Д. Друкман, М. Кондорс, П. Шиперс, Р. Шатц, Г. Лавин, Р. Костерман, Д.Ф. Раштон, С. Фешбах.
Среди отечественных ученых, которые плодотворно исследуют проблемы национализма, патриотизма и интернационализма следует особо отметить работы О.Е. Хухлаева, Н.А. Исмукова, О.А. Капцевич, Э.Э. Шульца, и, конечно же, труды Е.А. Петровой, В.А. Ильина, Т.И. Бонкало и С.В. Бонкало. Последние совместные исследования Е.А. Петровой и Т.И. Бонкало посвящены:
) проблеме преодоления распространения национализма и неофашизма, в связи с чем, авторы ориентированы на получение системного междисциплинарного научного знания о сущности и содержании, закономерностях и механизмах, факторах и рисках межконфессиональных и межэтнических отношений в современном многонациональном обществе и разработку на этой основе эффективных технологий их гармонизации, обеспечивающих преодоление националистических и экстремистских настроений в молодежной среде;
) проблеме исследования психологических факторов формирования национального самосознания, критериев оценки его конструктивности и деструктивности. Авторы знакомят читателя со своей точкой зрения о сущности и психологических механизмах формирования деструктивного национального самосознания и представляют результаты эмпирических исследований, раскрывающих психологические особенности формирования национального самосознания студенческой молодежи. На основании результатов теоретического анализа и эмпирического исследования Е.А. Петрова и Т.И. Бонкало делают вывод о перспективах проведения дальнейших исследований психологических механизмов и факторов искажения национального самосознания современной молодежи.
Объектом исследования является национализм как социальная практика, психологический феномен и идеологическое течение.
Национально-психологические особенности народов России
... понимания необходимости своего сплочения ради осуществления национальных интересов и успешных взаимоотношений с другими национально-этническими группами. Национально-психологические особенности представляют собой сложное взаимосвязанное ... нации своей истории, сегодняшних проблем и перспектив будущего развития. Национализм и расизм в основном характеризуется становлением и расцветом государства ...
Предметом исследования выступает психология национализма, сущностные черты и специфические особенности данного феномена.
Цель работы — исследование феномена национализма, а также факторов и установок, способствующих формированию у граждан националистического сознания.
Задачи исследования:
1.рассмотреть различные дефиниции понятия «национализм»;
2.изучить сущностные черты и особенности национализма с позиции различных научных концепций;
.проанализировать советские и российские исследования, посвященные проблеме национализма;
.провести анализ передовых зарубежных психологических исследований, посвященных проблеме национализма;
.выявить специфику концептуального взгляда Бернарда Яка на проблему национализма.
Поставленные цель и задачи обусловили структуру и логику курсового исследования, которое состоит из введения, двух глав (разделенных на параграфы), заключения и списка использованных источников.
Глава 1. Теоретико-методологические основы исследования национализма как идеологического течения, социально-политического процесса и психологического феномена
.1 Понятие национализма
Национализм (франц. nationalisme) обычно понимается и изучается специалистами в двух смыслах, и с двух позиций.
Первый подход рассматривает данный феномен следующим образом: «национализм — это психология, политика, основанная на идеях национального превосходства и национальной исключительности своей нации, признании приоритета национального фактора в общественном развитии, противопоставления интересов одной национальности другим, шовинизм».
Второй подход видит в проявлении национализма определенное стремление к национальной независимости, изоляции, созданию национального государства.
В свою очередь, Андре Конт-Спонвиль, рассматривает национализм как процесс и подчеркивает его антидемократический характер: «национализм — это возведение нациивабсолют, стремление подчинить ему все остальное — право, мораль, политику. Национализм всегда потенциально антидемократичен (если нация действительно является абсолютом, значит, она не зависит от народа, напротив, это народ зависит от нее) и почти всегда подвержен ксенофобии(все, кто не входит в состав нации, как бы исключаются из абсолюта).
Патриотизм как психологический феномен
... соответствующий концептуально-терминологический инструментарий и обозначить его социально-психологическую специфику. Патриотизм – это одна из базовых составляющих национального самосознания народа, выражающаяся в чувствах любви, гордости и преданности ...
Это непомерно раздутый и доведенный до нелепости патриотизм, возводящий политику в ранг религии или морали. Поэтому национализм охотно принимает языческие формы и почти неизбежно аморален».
Фактически, можно заключить из данной формулировки, что национализм, по убеждению А. Конт-Спонвиля, является своего рода извращенной формой патриотизма, принявшей самые грубые, абсурдные и нелепые очертания последнего.
В отечественном словаре терминов и понятий по обществознанию дается следующая характеристика изучаемому нами понятию: «национализм — это идеология, политика, социальная программа и практика, в основе которых лежит идея национальной исключительности какого-либо народа, попытка доказательства права одной нации господствовать над всеми остальными, эксплуатировать, завоевывать, уничтожать другие народы. Национализм — это стремление решать все государственные, политические, социально-экономические и духовные проблемы исключительно с позиции преобладания мононационального фактора в ущерб «чужим» нациям».
В социологическом словаре под редакцией Г.В. Осипова и Л.Н. Москвичева национализм рассматривается как «чувство приверженности своей нации; в однонациональных государствах национализм совпадает с чувством патриотизма. Для обозначения приверженности к донациональным типам этнических общностей предложен термин «этницизм». В советской литературе в соответствии с высказываниями В.И. Ленина термин «национализм» употреблялся обычно в негативном смысле «буржуазного национализма», т.е. как антипод пролетарского интернационализма. Считалось, что идеология национализма. была создана искусственно в целях установления классового мира внутри нации и конкурентной борьбы против других наций. В действительности национализм возникает повсеместно и спонтанно. Опираясь на естественный этноцентризм, он образует ядро национального сознания, обусловливает основные этнические симпатии и антипатии, а также др. проявления национальной психологии. При этом свои национальные ценности обычно ставятся выше других».
Э.Э. Шульц в своей публикации делится весьма любопытными мыслями, (как с точки зрения психологического подхода, так и сточки зрения социально-политического анализа триады «национализм-интернационализм-патриотизм») и отмечает, что «…национальная идея (национализм) является одной из самых сильных мотивационных факторов протестного поведения. В свою очередь интернационализм становится не менее сильным фактором, особенно в сочетании с первым. Интернационализм наравне с национализмом (или в обратном порядке) смог стать идеологической платформой большинства самых сильных и ярких примеров социального протеста в XX-XXI веках: Русской революции 1917 года, событий в Германии в 1919-1933 годах, Кубинской революции, «цветных революций». Сочетание интернационализма и национализма стало характерной чертой и «арабской весны»: национальная идея на уровне недовольства отсталостью страны и благосостояния народа в сравнении с развитыми странами, а на уровне группы народов — солидарность с другими арабскими странами.
Строев (Нация и национализм)
... без любого из этих признаков, если наличествует главное: факт национального самосознания, то есть национализм. Национализм – есть единственное необходимое и достаточное условие существования любой ... индивидуумов себя частью целого национального организма. Именно это национальное самосознание и является национализмом в собственном смысле слова. Понятие национализма поэтому может быть определено ...
Интернационализм чужд рабочему классу и крестьянству (не в смысле агрессивного национализма, а в смысле превалирования национальных идей вплоть до крайне националистических).
«Пролетарский интернационализм» (и интернационализм в принципе) — это по большей части идеи интеллигенции, космополитов Маркса и Энгельса, Ленина и Троцкого и т.д. Первая мировая война и раскол II Интернационала показали, насколько национальные идеи перевешивают интернациональные даже у самой сильной и передовой, как считалось, с точки зрения интернационала и коммунизма социал-демократической партии Германии».
Другой исследователь феномена национализма, Н.А. Исмуков, полагает, что «…национализм рождается непосредственно на базе национального самосознания, включенного в пространство национального сознания. Однако в нашей литературе вопрос о существовании и функционировании национального сознания является весьма дискуссионным, в то время как отсутствие его у национальной общности приведет к выводу о том, что нация не может выступать полноправным субъектом исторического творчества».
Следует в связи с этим подчеркнуть тот факт, что ряд исследователей понимают национальное самосознание как один из элементов национальной психологии. национализм идеологический деструктивный самосознание
По своей сути проблема развития деструктивного национального самосознания молодёжи теснейшим образом взаимосвязана с проблемой трансформации патриотизма в национализм.
Как совершенно справедливо отмечает один из видных отечественных специалистов в области этнопсихологии и межнациональных отношений О.Е. Хухлаев, «национализм и патриотизм — исключительно политизированные феномены».
Заметим, что в силу этой крайней политизированности не только в публицистике, но и в различного рода прикладных разработках эти феномены различаются на уровне обыденного здравого смысла — «патриотизм» — это безусловно «хорошо», в то время как «национализм» — это скорее «плохо».
В современной социальной психологии, как заметили Т.И. Бонкало и С.В. Бонкало, — «наиболее распространённым является рассмотрение патриотизма и национализма как особого рода социальных установок, тесно связанных с социальной идентичностью индивида. При этом сложились два основных подхода к решению проблемы о соотношении и взаимосвязи этих установок».
Итак, в рамках первого подхода патриотизм и национализм рассматриваются как два уровня интериоризации социального опыта, связанного с объективной потребностью индивида в принадлежности к той или иной этнокультурной общности. В этой логике национализм не что иное, как крайний, «экстремальный» вариант позитивных установок по поводу своей национальной группы, связанный с переживанием «единства происхождения.
Образ вожатого
Хороший вожатый — тот, у которого в отряде всегда хорошие дети (такое впечатление, что ему просто везет), мягкий, дружеский климат в коллективе. Его радует каждая предстоящая встреча с ребятами. Хороший вожатый всегда готов: играть с детьми, гулять, петь, выступать со сцены, сочинять, рисовать, шутить.., а главное — чутко реагировать на настроение ребят, на ситуацию в отряде, как шахматист ...
Сторонники второго подхода подчёркивают, что патриотизм и национализм — хотя и взаимосвязанные, но при этом вполне самостоятельные и существенно различающиеся содержательно комплексы аттитюдов. Основное различие заключается в том, что «патриотизм связан с искренней озабоченностью своей страной, её благосостоянием без сравнения с другими» в то время как «национализм — установка на превосходство страны и необходимость её доминирования». Заметим, что при таком понимании национализм оказывается ничем иным, как выраженным проявлением социально-психологического феномена группового фаворитизма применительно к большим группам.
Как отмечает О.Е. Хухлаев, большинство исследователей разделяют именно второй подход. Нам он также представляется более внятным и аргументированным. Однако в его рамках остаются две принципиальные, на наш взгляд, лакуны.
Во-первых, что конкретно представляет из себя взаимосвязь патриотизма и национализма в данной логике — на первый взгляд эти комплексы аттитюдов оказываются не только различными, но во многом противоположными.
И, во-вторых, как именно и под воздействием каких факторов происходит переход от патриотизма к национализму.
Выявление психологических механизмов трансформации патриотических настроений в националистические позволит разработать действенные технологии противодействия данному процессу.
Совершенно очевидно, что решение данного вопроса взаимосвязано с решением вопроса о тех факторах, которые детерминируют деформации национального самосознания личности.
.2 Сущностные черты и особенности национализма с позиции различных научных концепций
Для анализа конкретных проявлений национализма необходимо опираться на теоретические исследования этого феномена и таким образом определиться с набором экзистенциальных или хотя бы типичных признаков, присущих национализму. Сложность заключается в многообразии теоретических походов не только к пониманию природы национализма, но и таких ключевых дефиниций, как «нация», «этнос». Остановимся более подробно на теориях национализма. Помимо достаточно распространенной классификации, согласно которой выделяют примордиалистские, инструменталистские и конструктивистские парадигмы (как варианты: примордиализм — модернизм, примордиализм — конструктивизм), существуют и другие классификации теорий национализма. Например, российская исследовательница В.В. Коротеева предлагает следующую схему: универсальные, точнее, более общие теории и частные, менее общие теории. В первой группе она выделяет экономические (Э. Геллнер, Т. Нэирн), политические (Дж. Брейли, М. Манн), культурологические (Б. Андерсон) теории национализма. Во второй группе оказывается значительно большее число авторов: например, К. Хэйес, М. Грох, Х. Кон, Э. Смит, Э. Хобсбаум, К. Дейч. Но самому автору в этой схеме явно тесно. Представляет интерес классификация походов к национальным проблемам, в том числе к национализму, которую предлагает Э.Д. Понарин. Он выделяет функциональный, конструктивистский, примордиальный, институциональный подходы. К функциональному направлению, по мнению Э.Д. Понарина, можно отнести К. Дэйча, Э. Геллнера, У. Коннора, Л. Гринфельд. Для сторонников функциональной школы характерен анализ национализма в контексте модернизации и социальной мобильности. К конструктивизму, который «в конце 60-х годов на волне социального активизма в науке и поиска альтернативы структурному функционализму» сомкнулся с марксистскими подходами, отнесены, например, исследования Б. Андерсона и Э. Хобсбаума. Характерным является признание следующей парадигмы: хотя общество и является объективной реальностью, в тоже время оно есть продукт деятельности людей, то есть социальный конструкт. Такой методологический поход был присущ ряду философов, социологов, социальных психологов, в том числе марксистского направления. Непосредственное влияние на распространение конструктивистских подходов к анализу различных социальных явлений, в том числе к изучению природы этничности, национализма, оказали работы Г. Лукача, П. Бергера и Т. Лукмана. Отличительной чертой конструктивистских теорий является подчеркивание особой роли элит в социальном конструировании наций. К примордиализму, в котором можно выделить несколько разновидностей, автор относит Пьера ван ден Берге, К. Гиртца, Э. Шилза, Э. Смита. Парадигма этой школы также зафиксирована в ее названии. Термин «примордиализм» принадлежит Э. Смиту, подразумевавшему под этим представление о глубоких исторических корнях этносов. Для теорий, которые можно отнести к институциональному подходу, характерно акцентирование внимания на роли тех или иных социальных институтов. Принято выделять политологический и социологический институционализм. Политологический подход можно назвать инструментальным. Классическим примером автора, пишущего об этнических и национальных проблемах с позиций инструментализма, по мнению Э.Д. Понарина, является Д. Лэйтин. Работы Р. Брубейкера представляют характерный пример социологического институционализма.
Нация как социальная общность
2 Национализм Заключение Список литературы Введение Данная курсовая работа основана на исследовании нации как социальной общности. А.Ю.Коркмазов написал, что проблема этноса в науке занимает ... между членами существуют лишь формально, и групповые, характеризующиеся целостностью и организованностью. Таким образом, социальная общность - это группа людей, объединенная более или менее устойчивыми связями ...
. Национализм — это либо деятельность в сфере политики («политическая практика» — Э. Кедури, У. Альтерматт; «политический принцип» — Э. Геллнер, Э. Хобсбаум; «политическое движение» — Д. Брейли), либо форма политики («культурная политика, направленная на построение нации» — Р. Хандлер, Б. Вильямс; «политическая программа» — Э. Хобсаум; «форма политики» — Д. Брейли), либо форма политической культуры («позиция человека, движения, государства, задача которого — реализация национальных идей» — Р. Штурм; «форма политического сознания» — Э. Кисс);
. Национализм — это либо идеология в целом (К. Дейч, М. Манн, Э. Кедури, К. Хэйес, Х. Кон), либо особая форма идеологии («этническая идеология» — Т. Эриксен, К. Вердери; «состояние ума» — Х. Кон), либо идеологическое движение (Э. Смит).
Все перечисленные признаки начинают «работать», когда оказываются соединенными с ключевым понятием — «нация». При этом конкретная конфигурация может быть различной, например: «национализм является формой политического сознания, основанного на самоидентификации с нацией и лояльности к ней» (Э. Кисс); «национализм — это идеологическое движение, стремящееся добиться или поддержать автономию, единство и идентичность социальной группы, предназначенной стать нацией» (Э. Смит); «политический принцип, требующий совпадения национальной общности и государства» (Э. Геллнер).
Сущность государства и его роль в обществе
... из многочисленных определений и понятий государства, вызванных политической мыслью: · Прежде всего, государство является продуктом жизнедеятельности общества в целом. · Государство создается в обществе, если в ... следующим основаниям: · Является реализацией потребностей в государстве; · Выступает и действует от имени народа, общества и нации; · Призвана действовать в интересах общества, согласно ...
Большинство исследователей национализма, в том числе и авторы лаконичных и, казалось бы, подчеркивающих лишь один из возможных признаков феномена, в большей или меньшей степени «забираются» в оба символических поля. Это неизбежно, поскольку в реальной истории реального общества политика и идеология неразделимы. Поэтому можно, видимо, говорить об акцентировании внимания того или иного исследователя на идеологических или политических аспектах, при этом «подсказывать» может все та же реальная история. Хотя дискуссии о нации и национализме продолжаются не один десяток лет, до сих пор нет универсального определения ни того, ни другого. Но эти дискуссии привели научное сообщество к пониманию того, «что национализм — это не единое явление, а совокупность взаимосвязанных идеологий и политических практик, так или иначе ссылающихся на приоритет нации перед другими формами организации жизни».
Не случайно, во многих современных определениях национализма, в том числе предлагаемых российскими учеными, присутствуют все три «родовых признака».
Существуют и такие определения дефиниции, в которых национализм рассматривается с принципиально иных позиций. Наиболее известна точка зрения английского культуролога Б. Андерсона. В работе «Воображаемые сообщества. Размышления об истоках и распространении национализма» он трактует это явление следующим образом: «национальность (nation-ness), — а вместе с ней и национализм являются особого рода культурными артефактами». При этом культуру Б. Андерсон понимает в социологическом смысле, то есть как целостную систему ценностей, знаний, образцов поведения. Первая мировая война положила конец эпохе династического правления, после второй мировой войны «волна становления национальных государств переросла в настоящее наводнение», а национализм окончательно вытеснил культурные системы, из которых он вырос — религиозное сообщество и династическое государство. Б. Андерсон, характеризуя сущность национализма, подчеркивает, что его следует ставить в один ряд с такими понятиями, как «родство» и «религия», а не с такими, как «либерализм» или «фашизм», то есть рассматривать как социальный институт. Однако идеология также может рассматриваться как социальный институт, с помощью которого обосновываются, утверждаются и распространяются культурные ценности, образцы поведения. Собственно именно это стоит за выводом ученого о том, что в распространении массового национализма огромную роль сыграла двуязычная интеллигенция, особенно в колониях; школьное образование, вся система образования, унификация языка — основа национализмов. Б. Андерсон подробно анализирует механизмы и способы формирования национальной (или националистической), культурной системы, в том числе и такой способ, как идеология («официальный национализм», «смоделированный национализм»).
Основные этапы развития психологии, основные направления развития ...
... ведущим мотивом ученых, разрабатывавших психологические концепции в Новое время. Этапы развития психологии Развитие психологии в период античности Появление психологии в Древней Греции на рубеже VII-VI вв. до н.э. ... столетий, и сам этот процесс также важен, как и результат - наука психология. В своем развитии психология прошла несколько этапов. Первые представления о психике были связаны с анимизмом ...
Следует обратить внимание еще на один аспект исследования Б. Андерсона: он убедительно показывает, каким образом с помощью национализма (как культурной системы) формировались национальные государства. Эту функцию национализма не только подчеркивали почти все его исследователи, но подробнейшим образом анализировали на конкретном историческом и политическом материале (Э. Геллнер, М. Грох, К. Дейч, Э. Смит, Э. Хобсбаум и др.).
Некоторые исследователи сравнивают национализм с религией, тем самым признавая его интеграционные и компенсационные возможности. Например, американский историк К. Хэйес в работе «Очерки о национализме», опубликованной в 1926 году, отмечал родство национализма и религиозных систем, имея в виду одинаковость их значения для людей. В этом смысле надо понимать определение национализма К. Хэйеса как «последней мировой религии». О схожести функций национализма и религии как социальных институтов, по сути дела, рассуждает и Б. Андерсон, предлагая поставить их в один ряд.
Теория национализма включает еще один аспект, который нельзя обойти молчанием: это проблема соотношения, совместимости демократии и национализма. Изучение названного аспекта осуществляется с двух сторон: теоретиками демократии и теоретиками национализма. Последние гражданский национализм почти единогласно рассматривали в качестве обязательного атрибута демократии. Сложнее с этническим национализмом. Современная история изобилует примерами, когда этнонационализм не только раскалывал общество, но и становился катализатором конфликтов. Не случайно, что проблема совместимости именно этой разновидности национализма с демократией привела к дискуссии в мировой политологической и социологической литературе. Активное участие в дискуссии принимали и российские исследователи. Особое значение для понимания проблемы совместимости демократии и национализма имели работы таких исследователей, как А. Лейпхарт, П. Брасс, Д. Горовиц, К. Янг, А. Рабушка, К. Шепсли, рассматривавшие судьбы демократии в полиэтничных обществах.
При этом просматриваются две позиции: такие исследователи, как А. Рабушка, К. Шепсли, Д. Горовиц и некоторые другие, отрицают или ставят под сомнение тезис о совместимости демократических ценностей и национализма. Обратим внимание на один из доводов, которым оперирует Д. Горовиц: «гражданское общество в полиэтничных государствах неизбежно разделено на соперничающие этнические группы, и хотя эта ситуация необязательно заканчивается «реками крови», создание подлинно демократического общества проблематично». Другие, вслед за А. Лейпхартом, отстаивают противоположную точку зрения: полиэтничные и иные плюралистические общества могут быть преобразованы на демократических основах.
В разные периоды развития психологии существовало представление о национализме как о политическом явлении, имеющем классовую подоплеку и связанном напрямую с зарождением и утверждением капиталистических отношений — следовательно, присущем буржуазному обществу. Подобным образом национализм традиционно рассматривался в марксистской историографии.
Появление национализма в России (также как в Европе и Северной Америке) зарубежные и современные отечественные исследователи данной проблематики относят к концу XVIII — началу XIX в. и связывают его с Французской революцией, роль которой, по замечанию X. Линца и А. Степана, заключалась «в пробуждении контрреволюционной народной реакции».
На этапе зарождения русский национализм отличался преимущественно культурным, а не политическим характером. Другой особенностью националистического движения в России в этот период была его элитарность. Национализм был движением интеллектуальной элиты. В результате — основная цель, которую ставили перед собой его представители, состояла в том, чтобы заново открыть национальную культуру и прошлое, сформулировать идею нации, не стремясь при этом к мобилизации широких масс. В Российской империи начала XIX в. русский национализм проявился в обращении его идеологов к русскому и церковно-славянскому языкам, истории, традиционной культуре, через которые и конструировался образ «русскости» в сочинениях творцов национальной идеи.
Русский национализм первой четверти XIX столетия развивался в одном русле с зарождавшимся тогда же консерватизмом, который представляет собой не простое сохранение существующего порядка (в соответствии с дословным переводом латинского «conservatio — сохранение«), а наполненное конкретным содержанием идейно-политическое течение Нового времени. В отличие от более позднего варианта консерватизма, выступающего в качестве оппозиции либерализму, консерватизм рубежа XVIII-XIX вв. уместнее отождествлять с так называемым «контрпросвещением». Его представители не принимали такое ощущение времени, при котором, согласно Ю. Хабермасу, «настоящее строится на принципиальном разрыве с прошлым и история предстает как ряд изменений, стимулируемых разумом и ведущих к прогрессу…». Изначально во взглядах русских консерваторов доминировали идея самодержавной власти, апологетика православия и его роли в жизни русского народа и государства, а также антизападничество, выступавшее в первой четверти XIX столетия в форме галлофобии.
Джон Филипп Раштон (John Philippe Rushton) (1943-2012) — канадский психолог британского происхождения и специалист в области эволюционной психологии, весьма обоснованно, на наш взгляд, отметил в одной из своих публикаций, что «…большинство теорий национализма и этнополитических конфликтов сосредоточено на культурных, когнитивных и экономических факторах. В этих теориях часто допускается, что модернизация будет постепенно снижать взаимную неприязнь на местном уровне и способствовать развитию более универсалистских обществ. Однако чисто социально-экономические модели неадекватны при рассмотрении стремительного роста национализма в бывшем советском блоке и не способны объяснить высокую смертность в конфликтах между тутси и хуту в Руанде, между индуистами, мусульманами и сикхами на Индийском субконтиненте, а также между хорватами, сербами, боснийцами и албанцами в бывшей Югославии. Не объясняют они даже, откуда взялся такой уровень ненависти между черными, белыми и латиноамериканцами в США. Также характерно, что аналитикам не удалось продумать этнополитические последствия происходящего сегодня в мире беспрецедентного передвижения народов.
Глава 2. Проблема национализма в зарубежных и отечественных научных исследованиях по психологии
.1 Анализ советских и российских исследований, посвященных проблеме национализма
В задачи нашей работы входит краткое описание истории возникновения вопроса (глава 1), изложение наиболее ярких подходов к рассмотрению национализма в рамках политической психологии и социальной психологии (глава 2), а также анализ основных результатов и ключевых проблем психологического изучения национализма.
Подобно тому, как в советский период национализм существовал одновременно среди сторонников власти, ее противников и внутри нее самой и ее административного аппарата, в современной России нельзя определенно сказать, где источник «русского национализма». Высказывания, которые классифицируются как «националистические», исходят из самых разных мест и пространств. Национализм полифоничен, иными словами, у каждого свой собственный национализм: есть национализм проигравших в результате постсоветских реформ, который выражается в протестном голосовании за КПРФ или за ЛДПР Жириновского; есть национализм политических элит, которые поддержали патриотический призыв «Единой России», объединяющий ностальгию по Советскому Союзу и постсоветские реалии; есть национализм малообразованных и малообеспеченных слоев молодежи, который выражает себя в актах насилия скинхедов; и наконец, национализм городского среднего класса — который, кстати, появился на сцене последним, по характеру проевропейский и демократический, но при этом ксенофобский — выразителями которого стали национал-демократы
Во второй половине 1970-х акцент в исследованиях национализма сместился с России XIX века на тогдашнее советское общество. Это явилось заслугой такого автора, как Александр Янов, пытавшегося в течение многих лет привлечь внимание к явлению, которое они определяли как «возрождение русского национализма». Он изучали тенденцию, казавшуюся ему парадоксальной: рост интереса среди советских диссидентов к темам, которые считались националистическими, что выражалось в обращении к имперскому прошлому и в защите исторических и природных памятников, а также параллельно нарастающее внимание к тем же темам в среде «официальной» советской интеллигенции, проявлявшееся главным образом в литературе («деревенская проза») и в изобразительном искусстве, одобренном партией.
Годы перестройки и распада Советского Союза стали своего рода золотым веком для изысканий в области «национализма», которые теперь уже не ограничивались Россией, а охватывали все народы СССР.
Политические и социальные потрясения во вновь возникших странах интерпретировались как «пробуждение» народов, находившихся под гнетом России, который был назван «шовинистическим». Таким образом, национализм рассматривался в рамках бинарной схемы: национализм не русских народов, поскольку он был демократическим и антиколониальным, считался «здоровым», равно как и «народные фронты» эпохи Горбачёва, в то время как национализм русских определялся как консервативный, самодержавный и колониальный, символом которого стала антисемитская «Память», основная организация русских националистов. В некоторых работах предпринимались попытки исследовать различия между «хорошим» и «плохим» национализмом, как если бы его интуитивно определяемая бинарная природа и непосредственное влияние на внешнюю политику Запада (поддержка новых государств в их противостоянии российскому господству) могли быть достаточным основанием для признания легитимности подобного рода разделения.
Как справедливо отмечает в своем исследовании А.С. Муканова, «В советский период были определены место и роль национализма как враждебной социализму силы, противостоящей идеям и политике интернационализма. Национализм оценивался и критиковался в соответствии с идеями К. Маркса, Ф. Энгельса, В. Ленина, И. Сталина. Советские ученые в рамках изучения вопросов этногенеза и межэтнических отношений косвенно затрагивали проблемы нации и национализма.
Сформулированное в 1913 г. и впоследствии уточненное знаменитое сталинское (четырехпризнаковое) определение нации на долгие годы станет догмой в советском обществознании и закроет дорогу многим новациям в сфере исследований этнонациональной проблематики в Советском Союзе. Во времена «хрущевской оттепели» исследователями и обществоведами Т.Ю. Бурмистровой, М.С. Джунусовым, П.М. Рогачевым и М.А. Свердлиным нация рассматривается в более широких рамках, происходит отход от прежних определений. Нация для них — исторически возникшая социально-этническая общность, имеющая качественно иные признаки, чем национальные общности (племя и народность).
Хотя многие исследователи, например, М.И. Куличенко, также определяя нацию как социально-этническую общность, вместе с тем, ставили ее в один ряд с общностями донациональными».
Активно в это время разрабатывается теория новой исторической социально-политической и интернациональной общности («советского народа»).
Н.А. Беркович, Ю.Ю. Вейнгольд, М.С. Джунусов, Л.В. Ефимов, А.А. Исупов, М.Д. Каммари, Н.М. Киселев, Л.Н. Князев, И.С. Кон, П.Н. Федосеев, А.И. Холмогоров, Н.Н. Чебоксаров в своих работах делали попытки определить новую надэтническую общность, что представляет особый интерес для исследователей, понимающих нацию в гражданских терминах.
В 1970-1980-е гг. проблемы теории формирования и эволюции этносов и наций, национального и этнического самосознания получили отражение в работах Р.Г. Аблулатипова, В.А. Авксентьева, С.А. Арутюнова, С.М. Арутюнян, Э.А. Баграмова, Ю.И. Бромлея, Л.Н. Гумилева, П.Г. Евдокимова, М.В. Иордана, В.И. Козлова, М.В. Крюкова, А.Н. Мельникова, Л.В. Скворцова, А.К. Уледова, С.В. Чешко и многих других. Выделение этнической составляющей в современных нациях было характерно для советской теории этноса, в частности концепции Ю.В. Бромлея о нации как этносоциальном организме. Прослеживаются аналогии с теорией Э. Смита.
С конца 1980-х — начала 1990-х гг., с началом «перестройки», распадом СССР, исследования национальных проблем начинают отходить от традиционной советской методологии. Появился доступ к концептуальным разработкам западных ученых, которые стали активно изучаться и осмысливаться российскими исследователями. Философы, политологи, антропологи активно включились в дискуссии об этнонациональном устройстве России. В этот период интерес отечественных ученых концентрировался преимущественно на изучении национальных процессов после распада СССР, проблем национального сознания, этнической идентичности, взаимосвязи национализма с процессами формирования и развития этносов и наций.
В советской, а затем и российской науке и психолого-политической практике термин «национализм» использовался в негативном смысле и содержал оценку определенных социальных движений, которые по каким-либо причинам недотягивали до признания их «национально-освободительными». «Буржуазному национализму» было принято противопоставлять «пролетарский интернационализм». Российские исследователи стали рассматривать национализм не по идеологизированной оценочной шкале, а в качестве реально существующего социально-политического феномена. Такой подход позволил российским исследователям разделить точку зрения многих западноевропейских и американских ученых, согласно которой природа национализма амбивалентна и поливариативна. Изменение методологической парадигмы позволило не только использовать при анализе разработанные западными исследователями типологии национализма, но и предложить свой вариант, более точно отражающий российские реалии. Можно констатировать, что накопленные современными российскими учеными знания и практический опыт исследований позволяют им вместе с мировым научным сообществом продолжать изучение феномена национализма. Однако следует отметить, что массовым сознанием россиян термин «национализм» по-прежнему воспринимается как оценочный, при этом чаще всего имеющий негативный смысл. Такую же позицию разделяют и многие представители политической элиты. Поддерживается эта явно устаревшая и небезопасная догма и СМИ. Таким образом, как отмечает Л.М. Дробижева, «нарастает разрыв между популистскими, журналистскими, идеологизированными политическими взглядами на национализм и научными разработками проблем национализма. Это отрицательно отражается на взаимодействии народов».
Складывающиеся традиции изучения феномена национализма на постсоветской и, особенно, на российской территории выводят на первый план такую его функцию, как политическая мобилизация. Для такого похода есть и объективные, и субъективные основания. К числу объективных факторов можно отнести специфику государственного устройства бывшего СССР, сохраняющуюся в современной Российской Федерации. Речь идет о двойном принципе государственно-политического устройства — национально-территориальном и административно-территориальном, который придавал (а в условиях РФ продолжает придавать) процессу формирования гражданских наций («советский народ», «россияне», «татарстанцы» и т.п.) специфический характер. Специфичность заключается в том, что вместо одного «национализирующегося государства» — целый набор таких государственных образований. Точнее: внутри общего государства находились разностатусные политические территориальные образования, олицетворяющие суверенитет этнических наций. В современной Российской Федерации прежняя логически законченная по форме и содержанию конфигурация трансформируется в новую, пока с еще неясным окончательным обликом. В ходе коренных изменений государственного устройства СССР и РФ политические элиты повсеместно использовали национализм для политической мобилизации этнических наций. Предпринимаются слабые и маловнятные попытки формирования гражданских наций как в масштабах всей Федерации («россияне»), так и на уровне некоторых субъектов («татарстанцы», «башкортостанцы»).
Поэтому изучение национальных движений, их идеологии и политической практики на постсоветском геополитическом пространстве неизбежно превращает в предмет исследования мобилизационные возможности национализма. Среди субъективных факторов, определивших внимание российских исследователей к обозначенной выше функции национализма, можно назвать глубоко укоренившуюся в массовом сознании, в том числе и в научном сообществе, традицию негативного или, в лучшем случае, подозрительного отношения к этому явлению. Отсюда, на наш взгляд, желание разобраться не столько в том «что это такое?», сколько в том, «как это выглядит в условиях России?», «какую роль играет национализм в современном российском обществе?» Конечно, такая исследовательская позиция способствовала акцентированию внимания на функциях национализма в целом, объективные обстоятельства внесли дополнительные коррективы. В ходе конкретных исследований и осмыслении их результатов российскими учеными были сделаны интересные и плодотворные теоретические обобщения, дополняющие представления о национализме. Первые же исследования феномена, проведенные без идеологических шор, изучение теоретических разработок западных ученых стали менять представления о национализме. В 1993 году Л.М. Дробижева, выступая на международной конференции, отметила, что после снятия «железного занавеса» российские ученые стали понимать национализм двояко: во-первых, как этноизоляционизм и приоритетность одной этнической общности над другой, как этническую дискриминацию; во-вторых, как принцип, согласно которому народы в стремлении сохранить культурную самобытность стремятся жить под «собственной политической крышей», иметь свою государственность и правителей. Другими словами, национализм может быть разным по сути и последствиям. Такое понимание природы национализма сложилось в мировой литературе давно. Наиболее распространенной является бинарная модель: западный — восточный; гражданский — этнический. По мнению российских исследователей концепций национализма А.И. Миллера и В.В. Коротеевой, эта традиция была заложена американским историком Хансом Коном.Так, в работе «Идея национализма», опубликованной в 1944 году, он писал о «западном» национализме как о рациональном, гражданском и о «восточном» как об иррациональном, этническом. Первый тип характерен для передовых стран Европы и США, второй — для Германии, России, стран Восточной Европы, ряда азиатских стан. Различия определяются условиями формирования, в частности, социальной базой и соотношением нации и государства.
Отечественные ученые Т.И. Бонкало, В.А. Ильин и С.В. Бонкало не так давно провели эмпирическое исследование, посвященное выявлению закономерностей трансформации патриотизма в национализм в зависимости от уровня психосоциального развития личности. И по результатам исследования, авторы сформулировали «ряд обоснованных обобщающих выводов:
. Этнонациональные установки личности, по сути, являются одним из феноменологических проявлений процесса и результата психосоциального развития на базисных стадиях эпигенетического цикла.
. Содержание этнонациональных установок напрямую связано с результатами разрешения базисных кризисов психосоциального развития — чем отчётливее выражена тенденция к позитивному разрешению этих кризисов, тем менее значимы для индивида вопросы, связанные с национальной принадлежностью и национальными стереотипами.
. Для молодых людей с отчётливо выраженными националистическими установками характерна «законсервированность» — неразрешённость кризисов ранних стадий развития и, как следствие, психосоциальная спутанность, в то время как их сверстников с нейтрально-негативными этнонациональными установками отличает устойчивое позитивное разрешение этих кризисов. Молодые люди с патриотическими установками занимают в этом отношении промежуточную позицию.
. В настоящее время налицо тенденция к росту националистических настроений в молодёжной среде. Это связано как с внешним воздействием, в частности, с агрессивной националистической пропагандой, так и с фундаментальными проблемами современного, прежде всего, дошкольного и школьного образования.
. Одним из важнейших стратегических направлений профилактики национализма в молодёжной среде представляется реальное и радикальное реформирование средней школы в логике смещения акцента с формального обучения к полноценному личностному развитию учащихся».
По мнению Т.И. Бонкало, В.А. Ильина и С.В. Бонкало, ключевой в плане дихотомии «патриотизм-национализм» оказывается пятая стадия психосоциального развития (идеология) хотя бы уже потому, что, по мнению ряда авторов, «истоки национального чувства связаны с потребностью в позитивной социальной идентичности». Не углубляясь в методологические подробности, указанные выше исследователи замечают, что в рамках используемой ими теоретической схемы, понятие «социальная идентичность» является видовым по отношению к родовому понятию «идентичность». Идентичность, с точки зрения психосоциального подхода, является своего рода эпицентром жизненного цикла каждого человека. Она оформляется в качестве психологического конструкта в подростковом возрасте, и от её качественных характеристик зависит функциональность личности во взрослой самостоятельной жизни.
.2 Анализ зарубежных психологических исследований, посвященных проблеме национализма
В современной зарубежной психологии, как отмечает в своей публикации О.Е. Хухлаев, «накоплен определенный опыт изучения феномена национализма, который практически не задействован отечественными исследователями». Однако мы не можем согласиться с данным утверждением отечественного исследователя, по той причине, что современный националистический дискурс в России, безусловно, находится под влиянием западной науки, чьи разработки и теории активно входят в научный оборот, в то же время категориальный аппарат, которым пользуется социальная наука в «национальном вопросе», достался в наследство от обществознания советской эпохи.
Современные ученые, анализирующие проблему национализма, относят начало ее рассмотрения в психологии к середине XX века. При этом они имеют в виду исследования, которые можно только ассоциировать с вопросами национализма (например, концепция «авторитарной личности» Теодора Адорно).
В целом термин «национализм» в них практически не встречается и не является концептуально значимым. Некоторое исключение составляют работы психоаналитического характера, которые, однако, не являются результатом эмпирических и экспериментальных исследований, а, скорее, представляют собой теоретические рассуждения.
В дальнейшем эта традиция не получила серьезного развития в классической психологии, психоаналитические идеи использовались главным образом как психологический язык описания конкретных историко-политических националистических ситуаций.
Одно из первых эмпирических исследований национализма строилось на предположении, что национализм — комплексный, своего рода «рамочный» феномен. Л. Дооб на материалах изучения жителей Южного Тироля описывал «националистический синдром» как сочетание позитивных установок по отношению к «своему» обществу и, как правило, неприязненных к иным социальным группам. Составляющие данного синдрома — патриотизм и этноцентризм, т.е. позитивные и негативные аттитюды, связанные с национальной принадлежностью.
Однако наибольшее влияние на современные подходы к изучению национализма оказало исследование Р. Костермана и С. Фешбаха, изложенное в статье 1989 г. «Патриотические и националистические установки». Авторы обращают внимание на то, что в предыдущих работах присутствовал одномерный подход к описанию данной реальности. Соответственно, их главной задачей была разработка многомерного подхода к патриотическим и националистическим аттитюдам. По результатам факторного анализа авторского «опросника политических установок» авторами были выведены шкалы «патриотизма», «национализма» и «интернационализма».
По результатам сравнения показателей по данным шкалам и ряда политико-психологических параметров Р. Костерман и С. Фешбах сделали вывод, что национализм и интернационализм являются не полярными, а относительно независимыми конструктами. Авторы также обратили внимание на различия между национализмом и патриотизмом. Так, среди респондентов, участвовавших в исследовании и поддерживающих национализм, было больше тех, кто родился за пределами США, и, наоборот, родившимся в Америке был более свойственен патриотизм. Основная интерпретация этого феномена, по мнению Р. Костермана и С. Фешбаха, связана с одним из базовых феноменов теории социальной идентичности, заключающемся в том, что позитивная ингрупповая идентичность не обязательно влечет за собой враждебность к аутгруппе.
Такое разделение патриотизма и национализма является популярным и в настоящее время. Так, большинство ученых, чьи исследования опубликованы в журнале «Политическая психология», либо используют опросник Р. Костермана и С. Фешбаха, либо конструируют собственные, основываясь примерно на той же идее, что патриотизм — это в большей степени позитивное чувство преданности, гордости и любви к своей стране, а национализм отражает идеи, связанные с доминированием, неприязнью к иным и т.п.
Таким образом, магистральным направлением изучения национализма, заданным авторами, является изучение его соотношения с патриотическими феноменами. Любое исследование, так или иначе, касается этого вопроса. Можно выделить два основных подхода к его решению. Первый связан с массовыми исследованиями на грани социологии и психологии, проводимыми в рамках политической психологии. Второй в большей степени связан с использованием социально-психологической методологии. Рассмотрим каждый из данных подходов.
Продолжая исследовательскую традицию Р. Костермана и С. Фешбаха, Р. Шатц, Э. Стауб и Г. Лавин концентрировались на выяснении взаимосвязи между национализмом и патриотизмом. При этом авторы основывались на представлении о различии между двумя формами патриотизма: «слепым» и «конструктивным». По их данным, национализм позитивно коррелирует именно со «слепым» патриотизмом, так же как и национальная «уязвимость» и авторитаризм правого толка. Связей национализма и конструктивного патриотизма не обнаружено.
В другом исследовании Р. Шатц и Г. Лавин изучали влияние различных факторов на две формы переживания связанности с национальной группой. Это «символическая сопричастность» («symbolic involvement»), связанная с важностью национальных символов и ритуально-церемониальной активности, и «инструментальная включенность» («instrumental involvement»), связанная с вопросами функционирования национальных институций, их способностью приносить конкретную пользу гражданам. По результатам опроса именно «символическая сопричастность» является значимым предиктором национализма. Выявлена также связь авторитаризма правого толка с национализмом.
Отдельная группа политико-психологических исследований посвящена анализу влияния социально-политических переменных на национализм. М. Кондорс и П. Шиперс в исследовании, посвященном влиянию уровня образования на национализм, предложили рассматривать данный феномен как комплекс позитивных аттитюдов по отношению к своей группе (стране), в то время как негативные установки по отношению к этническим меньшинствам и иммигрантам получили название «этнический эксклюзионизм» (стремление к исключению).
В целом исследование представляет собой анализ массовых социологических опросов по нескольким странам. Авторами обнаружено, что в большинстве стран патриотический национализм (патриотизм) не связан с исключением иммигрантов и политических беженцев. Более того, в пяти странах он имеет отношение к меньшему их исключению. Оказалось, что шовинистический национализм связан с отсутствием образования и незаконченным средним (в меньшей степени) образованием, а патриотический — только с отсутствием образования (в существенно меньшей степени).
Что касается социальной позиции, то ее влияние на шовинистический национализм в два раза меньше, чем влияние уровня образования. Наибольшее влияние на склонность разделять националистические установки оказывает принадлежность к таким группам, как пенсионеры и «люди, занимающиеся ручным неквалифицированным трудом». Принадлежность к студенчеству является значимой предпосылкой несогласия с шовинистскими высказываниями.
Некоторые авторы обращают внимание на противоречивость разделения национализма и патриотизма, на их взаимное переплетение. Так, М. Кеммельмейер и Д. Винтер изучали влияние восприятия американского флага на национализм и патриотизм, которые определяли как аутгрупповые и ингрупповые установки. Патриотизм понимался авторами как несоревновательная привязанность и преданность собственной стране, а национализм — как идеология превосходства, исключения и даже доминирования над аутгрупппой. Исследователи обнаружили, что наблюдение американского флага повышает национализм, но не патриотизм. Процедура исследования заключалась в том, что одни и те же опросники испытуемые заполняли в двух разных комнатах — в одном случае место проведения исследования было обильно декорировано американским флагом (что по опыту прошлых исследований авторов не вызывало удивлений у респондентов).
Оказалось, что испытуемые, заполняющие опросники «с флагом», демонстрируют более высокие показатели по шкале национализма.
Неоднозначность результатов исследования оппозиции «национализм-патриотизм» побудила некоторых авторов к выстраиванию альтернативных концепций. Одна из них представлена в работе Х. Деккера, Д. Маловой и Л. Хагендоорна.
Социально-психологические подходы к рассмотрению проблематики национализма многообразны. Однако большинство из них лежит в плоскости «возможного», так как конструирование специальных экспериментальных моделей для изучения националистических феноменов с позиций социальной психологии осуществляется крайне редко. Чаще всего исследования представляют собой использование социально-психологического подхода к анализу уже имеющихся данных. Это можно заметить на примере рассмотрения ключевых обзорно-аналитических работ.
Автор первой из них, Д. Друкман, в большой теоретической работе, посвященной национализму в социально-психологической перспективе, обозначил три наиболее важных психологических проблемы, связанные с национализмом: 1) какие факторы пробуждают чувство групповой лояльности и как это влияет на враждебность по отношению к другим группам; 2) как пересекающиеся или множественные лояльности могут менять лицо национализма; 3) как индивидуальная лояльность группе влияет на коллективное поведение.
Рассматривая вопрос взаимосвязи групповой лояльности и враждебности, Д. Друкман пришел к выводу, что национальные чувства (т.е. позитивные переживания, связанные со своей страной) рождаются раньше, чем их когнитивная интерпретация. Последующая рационализация этих чувств возможна или в виде идеи превосходства своей нации, или как представление, что «моя нация — это хорошо». Получается, что «национальные чувства» появляются раньше их когнитивного объяснения и потому более устойчивы. В подтверждение этой гипотезы Д. Друкман приводит результаты исследования Дж. Даккитта, выявившего, что этноцентрический патриотизм связан с неуверенной идентификацией с группой, а «обычный» патриотизм относится к стойкой групповой идентификации. Таким образом, аут-групповые установки могут быть объяснены особенностями аттитюдов по поводу ингруппы.
При этом, как пишет Д. Друкман, существуют исследования, в которых национализм не противопоставлен патриотизму, а является его развитием, своего рода «усложнением». С этой точки зрения патриотизм — только ощущение преданности (готовность пожертвовать чем-либо ради нации), в то время как национализм — это преданность в совокупности с тенденцией к «исключению иных», готовность жертвовать, поддерживаемая враждебностью по отношению к «другим». При этом национализм «надстраивается» над патриотизмом, являясь его более поздней формой. Таким образом, с этой точки зрения патриотизм является более ранним феноменом в процессе социализации и, как следствие, более жестко связан с эмоциями.
Так же Д. Друкман обозначил следующий вопрос. В классических исследованиях национализм/патриотизм рассматриваются как устойчивые группы установок. Однако при этом упускается влияние конкретной социальной ситуации. По мнению автора, не соревновательная ситуация будет привлекать внимание человека к аутгруппе, а, напротив, высокосоревновательный контекст с необходимостью ведет к сравнению и росту националистических установок. Таким образом, возникает проблема определения, что является первичным: установка на сравнение и негативную оценку аутгруппы или соревновательный контекст ситуации.
Третий вопрос, которым задался Д. Друкман, лежит в плоскости рассмотрения, как индивидуальная лояльность к группе влияет на коллективное поведение. По мнению автора, опирающегося в данном случае на концепцию референтной группы, национализм не обязательно влечет за собой возникновение враждебности по отношению к иным нациям. Дело в том, что высокая лояльность к группе не связана напрямую с враждебностью по отношению к другим.
Согласно такому подходу, негативной является «экстремальная» форма национализма, возникающая, когда аутгруппа становится центром восприятия окружающего мира, своего рода базовой «точкой отсчета», причем более успешной, чем ингруппа.
Подобная ситуация была в рамках изучения «альтер-центризма» (сосредоточенности на «Другом»).
«Альтер-центризм» ведет к негативной национальной идентичности, потому что референтная группа оказывается вне своей страны. Таким образом, аутгруппа автоматически оценивается как более успешная, более «мощная», что ведет к росту враждебности по отношению к ней. В исследованиях М. Шварца этот феномен получил название «негативный этноцентризм».
Таким образом, мы можем заключить, что Д. Друкман обозначил целый ряд исследовательских направлений и дал пример комплексного использования различных социально-психологических концепций для анализа феномена национализма.
В свою очередь, работа К. Макколи также может быть примером разностороннего рассмотрения национализма. На основании теоретического анализа К. Макколи утверждал, что в основе этнического национализма и этнического конфликта лежит явление групповой идентификации — эмоциональной привязанности к группе. При этом кроме традиционного подхода к этому вопросу (использование теории социальной идентичности, концепции социальной стереотипизации) он предложил рассмотреть проблематику этнического национализма с точки зрения теории групповой динамики. По мнению К. Макколи, «расширение теории групповой динамики до вопроса идентификации с политическими группами предполагает, например, что нечто очень сильное приведено в движение, когда правительство начинает вознаграждать и наказывать граждан в соответствии с принадлежностью к той или иной этнической группе».
Таким образом, «мобилизация этнического национализма или патриотизма не может быть понята только на уровне отдельных верований или эмоций; мобилизация должна произойти на уровне норм малых групп, чтобы это могло повлиять на готовность индивида пожертвовать во имя группы».
Одно из немногих социально-психологических экспериментальных исследований национализма было осуществлено А. Маммендей, А. Клинком и Р. Брауном. Их работа посвящена изучению связи национализма/патриотизма и релятивной/автономной ориентаций в процессе оценки ингруппы. Главный вопрос исследователей состоял в выявлении связей между позитивной оценкой собственной нации и неприязнью к иностранцам или в изучении условий «здоровой» национальной гордости, при этом они опирались на исследования, «разводящие» национализм и патриотизм (или «конструктивный» и «слепой» патриотизм).
По мнению авторов, национализм в терминах теории социальной идентичности может быть рассмотрен как межгрупповая дифференциация, в то время как патриотизм представляет собой позитивную оценку ингруппы. При этом национализм имеет отношение к принижению аутгруппы («outgroup derogation»), в то время как патриотизм предполагает демонстрацию позитивного отношения к собственной группе независимо от аутгрупповой дискриминации.
Социально-психологический подход к анализу национализма приводит исследователей к выводам, созвучным результатам исследований Р. Костермана и С. Фешбаха и их последователей в рамках политической психологии, что позитивная ингрупповая идентичность не обязательно влечет за собой враждебность к аутгруппе, что патриотизм и национализм являются различными феноменами.
Однако в современной социальной психологии также присутствует иной взгляд на природу психологических оснований национализма, связывающий его существование с последствиями минимальной групповой парадигмы в целом, а не только с аутгрупповой дискриминацией. Ключевая цитата одной из таких работ звучит следующим образом: «множество форм дискриминации и предубеждений сосуществуют не потому, что есть ненависть к аутгруппе, а из-за того, что позитивные эмоции, такие, как восхищение, симпатия, доверие, «зарезервированы» для ингруппы и не имеют отношения к представителям аутгруппы». Авторы (группа исследователей под руководством Дж.-Ф. Лайенс) предложили называть феномен, интегрирующий ингрупповой фаворитизм и аутгрупповую дискриминацию, дегуманизацией («infra-humanization») аутгруппы.
Интересная модель была разработана британским психологом М. Биллигом в рамках концепции «банального национализма». Он предложил сконцентрировать внимание исследователей на неосознаваемой стороне националистического поведения, понимая под этим не «бессознательное» (т.е. вытесненные мотивы), а скорее то, что и не привлекает особого внимания из-за своей повседневности. Национализм, по его мнению, — это принятие без доказательств естественности («naturalness») существования нации-государства, своего рода «универсальный код повседневности». С его точки зрения, большинство дебатов «за» и против» национализма все равно остаются в рамках националистического представления о мире, так как имеют одно общее основание — представление о естественности разделения человечества на нации. По сути дела, М. Биллиг приходит к выводу, что национализм и интернационализм не являются психологически содержательными антагонистами уже хотя бы потому, что и та и другая идеология предполагают, что каждая нация занимает свое место в интернациональном мире наций-государств.
В целом это представление лежит в основе современного мироустройства и является частью повседневной практики. Поэтому (по М. Биллигу) и позитивные и негативные «национальные чувства» имеют один источник — необходимость идеологического обоснования разделения «мы» и «они».
Видимость различий между национализмом и патриотизмом кроется в самой «дилемме национализма»: это противоречие между представлением об универсальности прав человека (как следствие необходимости избегания предубежденности) и идеологией «нации-государства», важной составляющей которой является разделение между согражданами и иностранцами (между «мы» и «они»).
В связи с этим, когда люди переживают негативные чувства по отношению к другим, они одновременно осознают необходимость демонстрации своего согласия с отрицанием предубежденности. Таким образом, можно сделать вывод, что национализм и патриотизм — не два типа «национального переживания», а проявления одного и того же феномена, форма выражения значимости «национальной принадлежности» в большей (патриотизм) или меньшей (национализм) степени, согласованная с необходимостью придерживаться антирасистских норм.
В целом идеи М. Биллига соответствуют современной тенденции социальной психологии, проявляющейся в обращении к смысловым переживаниям. Однако нельзя сказать, что в области изучения национализма они получили широкое распространение. Ссылки на них можно встретить преимущественно в аналитических обзорах, что, вероятнее всего, связано с трудностью использования данной методологии в формате эмпирического исследования.
.3 Специфика концептуального взгляда Бернарда Яка на проблему национализма
Прежде всего, по нашему убеждению, целесообразно будет начать анализ взглядов Бернарда Яка на проблему национализма с признания того факта, что рост национализма, происходящий в ХХ веке и продолжающийся в наши дни, ставит немало вопросов перед многими учеными, политиками и рядовыми гражданами. В процессе осмысления феномена национализма возникают резонные вопросы, а именно: каковы причины этого роста?; является ли национализм благом или злом (или сочетает в себе эти качества)?; есть ли средства для сдерживания национализма (или его опасных версий)?; что ожидает человечество в ближайшем будущем в связи с процессами, происходящими в национальной сфере?
Одна из последних работ американского политического теоретика Бернарда Яка «Национализм и моральная психология сообщества» представляет собой достаточно весомую попытку дать принципиально новое понимание того, что такое нация и национализм, на этом основании переосмыслить связанные с ними проблемы и попытаться найти пути для их решения. Разумеется, Як не претендует на окончательное разрешение этих проблем, но он предлагает «проверить наше зрение и сменить очки», а задачу своего исследования видит в шлифовке линз для таких очков.
Бернард Як является одним из самых известных политических теоретиков нашего времени. Он родился в 1952 году в Канаде, учился в Университете Торонто. Канада, как известно, страна, в которой остро стоит проблема соотношения различных национальных сообществ — франкоговорящего и англоговорящего, помимо того, среди предков Яка были и иммигранты из России, так что проблематика национальных отношений представляет для него не только академический интерес. Затем он переехал в США, получил степень Ph.D. в Гарварде, преподавал в различных университетах, включая Принстон.
В настоящее время он является профессором Университета Брандейса (Массачусетс), где он читает различные курсы по политической теории, такие как «Введение в политическую теорию», «Консервативная политическая мысль», «Маркс, Ницше и радикализм ХХ века». Исследования Яка опубликованы в ряде книг: «Страсть к тотальной революции» (1986), «Проблемы политического животного» (1993), «Либерализм без Иллюзий» (1996), «Фетишизм современностей» (1997).
«Национализм и моральные проблемы сообщества» является итогом многолетней работы над этой темой — первые результаты появились в 1996 году, в статье «Миф гражданской нации».
Затем последовала серия публикаций, «Народный суверенитет и национализм» (2001), «Не обязательно быть фанатиками, чтобы действовать как они» (2010), «Неотъемлемое право, неотъемлемое зло: случайность, выбор и сообщество в современной политической мысли» (2011), материалы которых также вошли в книгу. Так что можно с уверенностью заключить, что последние труды Бернарда Яка представляют собой результат многолетних размышлений.
Однако сами вопросы, на которые автор отвечает в книге, возникли значительно раньше, из удивления, которое сам Як испытал, приехав из Канады в США в 1980-е годы. Его озадачило то, как сочетаются представления о США как об индивидуалистическом обществе «неангажированных Я» (вроде трансцендентальных субъектов Канта), и «интенсивное и шумное пристрастие» американцев к своей нации. Эта проблема проявляется и в глобальном масштабе — мы живем в мире, в котором происходит небывалый взлет национализма, причем не только в «третьем мире», но и в странах, считающих себя либеральными, основывающимися на ценностях, которые, казалось бы, исключают национализм и должны привести к его искоренению или хотя бы маргинализации.
Но в существующей литературе Бернард Як не нашел ответы на возникшие у него вопросы. С его точки зрения существует мало серьезных аналитических трудов, посвященных нациям и национализму (по крайней мере, по сравнению с трудами, посвященными понятиям «свобода», «правосудие» или «государство»).
Моральные и политические философы в 1980-х годах, с точки зрения Яка, не замечали «национального слона в комнате».
Главная проблема, поставленная в книге Б. Яка формулируется следующим образом — почему в нашем обществе, ориентированном на индивидуалистические и либеральные ценности, происходит неожиданное возвышение национализма и что нам с этим делать? Конечно, автор не дает готового ответа на вторую часть вопроса, решить его едва ли можно в рамках одной книги, да и вообще в рамках книг — это практическая задача, которая стоит перед нами всеми.
Однако для того, чтобы решить ее, нам нужно провести предварительную работу: понять, что же такое национализм, как он связан с национальным сообществом и с современными миром. С точки зрения Яка, в современной литературе господствует понимание национализма (и национального сообщества) как некой аномалии. Однако такое понимание лишь заводит нас в тупик. Сам Як, напротив, полагает, что национальное сообщество и национализм как его следствие являются важными элементами современного мира, поддерживаемыми рядом постулатов демократического либерального общества — прежде всего концепцией народного суверенитета и признанием права наций на самоопределение. Не случайно «каждая важная веха в распространении либеральной демократии начиная с конца семнадцатого столетия — Славная революция 1688 года, Французская революция 1789 года, революции 1848 года, Гражданская война в Америке, крах европейских империй в конце Первой мировой войны, деколонизация после Второй мировой войны и распад Советской империи в 1989 году — является также вехой в распространении националистических чувств»,. Поэтому устранить национальное сообщество и риск национализма можно только устранив эти основополагающие постулаты, на что едва ли решится самый крайний либерал. С другой стороны, Як видит в национальном сообществе определенные преимущества, от которых нам также трудно отказаться. Национализм оказывается неотъемлемой «темной стороной демократии» (выражение Майкла Манна), и поэтому наряду с борьбой с наиболее опасными формами национализма, необходимо учиться уживаться с ценными для нас формами.
Подлинному пониманию сущности наций и национализма препятствует «миф гражданской нации», попытка слишком простым путем решить парадокс единства либерального демократического общества и национализма. Согласно этому мифу, под «нацией» мы понимаем, фактически, два разных явления. Помимо «этнической нации», которой приписываются все негативные стороны национализма, существует и «гражданская нация», совокупность людей, которых объединяет рациональный выбор в пользу либеральных практик и принципов. Можно сказать, что в гражданской нации именно индивид определяет сообщество, к которому он принадлежит, а в этнической — сообщество определяет индивида.
Это прекрасная идея, но Яка смущает в ней, помимо прекраснодушного идеализма и того, что реально она распространяется на узкую прослойку людей, у которых есть возможность избирать себе образ жизни, свободно переезжая и получая возможность работать в Англии, Франции, Канаде, то, что она очень похожа на дихотомии, призванные противопоставить «наше» и «их», и страдает тем самым этноцентризмом, который она якобы отрицает — ведь в качестве образца «сообщества, основанного на рациональном выборе» выступает именно европейское (английское, французское), исторически сложившееся общество. Однако, даже если, например, француз искренне симпатизирует политическому устройству Англии, он не перестает от этого быть французом. Приверженность неким принципам является необходимым, но не достаточным условием лояльности национальному сообществу. Другая сторона мифа гражданской нации заключается в том, что она базируется на общем согласии, «ежедневном плебисците». Это очень точное определение, однако граждане осуществляют этот плебисцит не на пустом месте, а в культурно обусловленном пространстве, насыщенном унаследованными (и конкурирующими) символами, историями, практиками и институтами. Таким образом, для нации конститутивными являются, во-первых, общее культурное наследие, а во-вторых, наше субъективное согласие принять нашу приобщенность к национальному сообществу.
Особо отметим: Як полагает, что сообщество не может базироваться только на чувстве исключительности, на противопоставлении себя другим, в отличие от популярных сейчас воззрений, отсылающих к Карлу Шмитту, что именно противопоставление друг-враг является конститутивным для сообщества, во всяком случае политического; согласно Яку общие цели и действия часто порождают чувство принадлежности к сообществу независимо от того, конкурируют ли одни сообщества с целями и действиями других.
Национализм не менее трудно определить, чем нации. Согласно Яку, национализм характеризует то, как он комбинирует убежденность в справедливости притязаний на национальное самоопределение с чувствами особой заботы и лояльности к представителям своей нации, и хотя оба эти фактора сами по себе достаточно сомнительны или слабы, в соединении они могут превратиться во взрывоопасную смесь: чувство несправедливости возрастает, когда мы осознаем, что она обращена к представителям нашей нации, а чувство заботы — когда мы осознаем, что с представителями нашей нации поступают несправедливо. Поэтому национализм не требует особо сильной приверженности к своей нации, возрастающей до фанатизма, чтобы совершать чудовищные действия, которые выглядят как проявление крайнего фанатизма. При этом национализм не является тотальной идеологией, он диктует, у кого должно быть «последнее слово относительно инструментов власти, но не мелодии, которые можно на них сыграть. Это — одна из причин того, почему национализм объединяется так легко с другими идеологиями, от либерализма и консерватизма, до фашизма и даже социализма».
Однако национализм приобретает разнообразные формы, можно ли сказать, что каждой из них свойственно такое сочетание убежденности и чувств? Як выделяет целый ряд различных форм национализма, и в каждой из них обнаруживает такое сочетание: (1) сепаратистский, стремящийся отделить нации от больших политических единиц, (2) интегрирующий, стремящийся объединить разделенные нации в единую политическую единицу, (3) национализм в государствах раннего модерна, таких как Соединенное Королевство и Франция, где не было большой потребности менять форму политического образования, (4) «креольский национализм» — национализм сообществ поселенцев, которые отвергают правление метрополии, (5) «официальный национализм», продвигаемый имперскими элитами или их преемниками, стремящимися сохранить свою политическую легитимность, (6) антиколониальный национализм (7) фашистская или нацистская крайняя форма национализма. Предлагаемое Яком понимание нации и национализма является основанием для осознания того, в чем же именно заключается моральная проблема, перед которой ставит нас национализм: в «интенсификации социальной враждебности, происходящей из-за особой конвергенции чувства социальной дружбы и суждения о справедливости. Такая трактовка позволяет намного легче осудить разрушительные эффекты национализма, не осуждая нашу склонность к нациям». Ведь сами по себе чувство социальной дружбы и суждения о справедливости важны для нас, и представляют собой два разных источника морали, равным образом необходимых для того, чтобы дополнять, контролировать и уравновешивать друг друга. Наше чувство справедливости побуждает нас воздавать людям (в том числе и не принадлежащим к нашей нации) то, что они заслуживают, а наше чувство принадлежности к сообществу побуждает заботиться о благополучии тех людей, к судьбе которых мы, без этого чувства, были бы безразличными или враждебными.
Як полагает, что можно найти способы примирения лояльности к нации и приверженности к либеральным принципам, которые многим либералам кажутся взаимоисключающими, поскольку они неверно понимают природу национального сообщества, как требующего верности некоему неизменному культурно-историческому ядру. Однако это исторически сложившееся ядро включает в себя различные, зачастую противоположные элементы, поэтому может существовать множество конкурирующих пониманий того, что представляет собой данное национальное общество и каковы его перспективы. Национальное общество уже имеет встроенный источник культурного плюрализма. Як рассматривает несколько распространенных подходов к решению моральной проблемы национализма: скептическое отношение к крайней приверженности к своей группе, реализация права на самоопределение и осуществление той или иной версии космополитического устройства общества. Бернард Як полагает, что любое решение проблем национализма должно начинаться с признания того, что «национализм — нашаморальная проблема» . Современные либеральные общества готовы ополчиться на других, когда чувствуют угрозу их национальному суверенитету и интересам, и примеры тому много, от интернирования японцев во время Второй мировой войны, до подозрительности к мусульманам в ходе «войны с терроризмом».
Як указывает только самое общее направление, которое требует дальнейших размышлений и разработки практических действий. Ключевая задача — перестать мыслить о праве наций на самоопределение как об основополагающем праве. Если мы считаем, что нация имеет право на самоопределение, то любое конкурирующее притязание будет рассматриваться как нарушение права. Но с другой стороны, необходимо признавать, что многие нации, в результате сложившихся тем или иных образом исторических событий, действительно подверглись несправедливости и имеют моральное право возмущаться этим. Отрицание такого права вновь приводит к увеличению чувства несправедливости и росту национализма. То есть нам нужно научиться делать одновременно два шага, которые нам мешает делать отождествление несправедливости с нарушением права. Работа, которую выполнил Як, кажется несколько абстрактной на фоне тех угрожающих и взывающих к немедленным действиям событий, который происходят сейчас на планете. Тем не менее, без осознания необходимости нового способа мыслить несправедливость в межнациональных отношениях и искать не универсальные, но разнообразные и тонкие подходы к е. устранению, невозможно найти выход из создавшейся ситуации, а можно, поскольку не выявлена причина этой ситуации, предлагать лишь средства, оказывающиеся бесполезными, или даже подливающие масло в националистический огонь, который они призваны потушить.
Выводы
По результатам проведенного исследовании, мы можем сформулировать ряд основополагающих выводов.
.Прежде всего, следует отметить тот факт, что в политико-психологическом плане национализм можно рассматривать как форму проявления авторитаризма, свойственную людям с невысоким социальным статусом и уровнем образования, для которых «нация» имеет преимущественно символическое значение и которые испытывают при этом «негативные» переживания, с ней связанные.
2.Магистральным же направлением изучения национализма в психологических исследованиях является рассмотрение его соотношения с патриотизмом. В целом патриотизм понимается как позитивное чувство преданности, гордости и любви к своей стране, а национализм — как идеи, связанные с доминированием, неприязнью к «иным». Факт различия между данными феноменами доказан эмпирически, но эти различия не являются абсолютными. В связи с этим встает вопрос о необходимости выявления специфических предикторов национализма и определения содержательной «зоны» как различий, так и сходства феноменов национализма и патриотизма.
.В результате исследований, было установлено, что национализм (в противовес патриотизму) связан с эссенциалистским представлением о «естественности» национальных различий. Оно, в свою очередь, является условием «релятивного» (т.е. связанного с конкретными «другими») социального сравнения, которое ведет к возникновению стремления к принижению аутгруппы («out-group derogation»).
Заключение
Нация и национализм — сложные, многомерные по своей природе явления, и в то же время, казалось бы, уже привычные элементы социальной реальности, в своей взаимосвязи играют ключевую роль в международных отношениях, в жизни государств и этнических общностей. Однако более двухсот лет эти феномены являются камнем преткновения в исследовательских спорах. Разногласия ученых вызывают вопросы терминологии, генезиса, типологии и эволюции этих понятий и явлений. Подобно многим концептам, получившим универсальное распространение в гуманитарных науках, а равно и в политическом общественном сознании, понятия «нация» и «национализм» отличаются многозначностью и недостаточной строгостью. Заключаемая в них содержательная сущность варьируется в зависимости от исторического контекста, методологии и идеологических предпочтений исследователя.
В советский период дискуссии велись в рамках четко устоявшейся идеологии. Национализм оценивался однозначно негативно, а нация считалась высшей ступенью развития этноса. Главным в этот период были не обсуждения и создание теорий, а политика, противоречивые результаты которой со всей полнотой испытывает на себе отечественный корпус исследований национализма и нации.
Современный националистический дискурс в России находится под влиянием западной науки, чьи разработки и теории активно входят в научный оборот, в то же время категориальный аппарат, которым пользуется социальная наука в «национальном вопросе», достался в наследство от обществознания советской поры, поэтому в основном исследования ведутся в рамках примордиалистских воззрений.
Важность исследования как западной, так и отечественной исследовательской национальной парадигмы несомненна. Сегодняшние дискуссии по проблемам национализма уходят своими корнями в теоретические построения западных и отечественных исследователей последних двух столетий, без изучения которых невозможно определить современное состояние и перспективы дальнейших разработок в этой области. Размах и радикальность критики представителей различных подходов к изучению феномена «национализм» по отношению друг к другу дают основание говорить, что в ближайшем будущем междисциплинарный статус данной категории будет общим местом. Собственно говоря, «нация» и «национализм» относятся к числу дефиниций, расположенных на границах между историей, психологией, конфликтологией, социальной философией, социологией, политологией, этнологией и другими дисциплинами, так или иначе, их использующими. Каждая из этих дисциплин теоретически вычленяет лишь одну из сторон (аспектов) таких сложных, исторически изменчивых феноменов, каковыми для внешнего наблюдателя являются «нация» и «национализм». А потому, вполне уместно и целесообразно будет рассматривать эти категории сквозь призму различных ситуаций, происходящих в истории и науке тех стран, где они присутствуют, в качестве субъективно-объективных явлений, в качестве процесса, направление которого может меняться.
По нашему убеждению, методология будущих исследований национализма должна бытьоснована на междисциплинарном подходе, с использованием как общенаучных (анализ, синтез), так и частно-научных методов психологии и конфликтологии, этнологии, социальной антропологии, этнополитологии, политологии, социологии. Предлагаемый для дальнейших исследований феномена национализма методологический подход, обусловлен тем, что в зарубежной и отечественной науке феномены «нация» и «национализм» изучались в рамках различных дисциплин.
В рамках планируемых в дальнейшем исследований считаем целесообразным выдвинуть в качестве гипотезы предположение о связи национализма с представлением в сознании граждан о «естественности» национальных различий.
Список использованных источников
1.Адорно Т. Исследование авторитарной личности / Под общей редакцией доктора философских наук В.П. Култыгина. — М.: «Серебряные нити», 2001. — 416 с.
2.Андерсон Б. Нации и национализм / Б. Андерсон, О. Бауэр, М. Хрох и др; Пер. с англ. и нем. Л.Е. Переяславцевой, М.С. Панина, М.Б. Гнедовского. — М.: «Праксис», 2002. — 416 с.
3.Андерсон Б. Воображаемые сообщества. Размышления об истоках и распространении национализма. — М.: Канон — Пресс — Ц., 2001.
4.Бонкало Т.И., Бонкало С.В. Психологические факторы развития деструктивного национального самосознания современной молодёжи // Инициативы XXI века. — 2015. — № 4. — С. 46-48.
5.Бонкало Т.И., Ильин В.А., Бонкало С.В. Этнонациональные установки и психосоциальное развитие личности: опыт эмпирического исследования // Вестник Московского государственного областного университета. — 2015. — № 4. — С. 10-24.
.Бонкало Т.И., Петрова Е.А. Сущность, содержание и перспективные направления психологических исследований проблемы распространения неонацизма в современном обществе // Ученые записки Российского государственного социального университета. — 2014. — № 3 (125).
— С. 30-34.
.Бонкало Т.И., Петрова Е.А. Особенности национального самосознания современной молодежи // Ученые записки Российского государственного социального университета. — 2015. — Том: 14. — № 1 (128).
— С. 5-11.
.Вердери К. Куда идут нация и национализм? // Нации и национализм / Б. Андерсон, О. Бауэр, М. Хрох и др; Пер. с англ. и нем. Л.Е. Переяславцевой, М.С. Панина, М.Б. Гнедовского. — М.: «Праксис», 2002.
.Геллнер Э. Нации и национализм. — М., 1999.
.Дробижева Л.М. Возможность либерального этнонационализма // Реальность этнических мифов. Аналитическая серия. Вып.3. Московский Центр Карнеги. — М.: Гендальф, 2000.
.Дробижева Л.М. Интеллигенция и национализм. Опыт постсоветского пространства // Этничность и власть в полиэтничных государствах. Материалы международной конференции 1993г. / Отв. ред. В.А. Тишков. — М.: Наука, 1994.
.Дробижева Л.М., Аклаев А.Р., Коротеева В.В. и др. Демократизация и образы национализма в Российской Федерации 90-х годов. М.: Мысль, 1996.
.Дугин А.Г.Этносоциология. — М.: Академический проект, 2014. — 844 с.
.Ильин В.А. Использование теории психосоциального развития в целях прогнозирования риска суицидального поведения в подростковом возрасте // Материалы III Всероссийской научно-практической конференции «Социально-психологическая профилактика и психотерапия суицидального состояния личности» / под науч. ред. Е.А. Петровой, Т.И. Бонкало. — М., 2014. — С. 9-32.
.Исмуков Н.А. Национализмы: теория и современность // Вестник Российского университета кооперации. — 2013. — № 2 (12).
— С. 111-126.
.Капцевич О.А. Политико-психологический подход к исследованию патриотизма и национализма // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. — 2015. — № 10-2 (60).
— С. 76-82.
.Кисс Э. Национализм реальный и идеальный. Этническая политика и этнические процессы // Этничность и власть в полиэтничных государствах. Материалы международной конференции 1993 г. / Отв. ред. В.А. Тишков. — М.: Наука, 1994.
.Конституция и доктрины России современным взглядом: материалы Всероссийской научной конференции (г. Москва, 17 марта. 2009 г.) / Под ред. С.С. Сулакшина, В.Э. Багдасаряна, Ю.А. Зачесовой, Ю.Е. Мешкова. — М.: Научный эксперт, 2009. — 496 с.
.Конт-Спонвиль А. Философский словарь / Пер. с фр. Е.В. Головиной. — М.: Издательство «Этерна», 2012. — 752 с.
20.Коротеева В.В. Энтони Смит: историческая генеалогия современных наций // Национализм и формирование наций. Теории — модели — концепции. М., 1994. — С. 34-55.
21.Коротеева В.В. Теории национализма в зарубежных социальных науках. М., 1999.
.Линц X., Степан А. «Государственность», национализм и демократизация // Полис. 1997. № 5.
23.Мертон Роберт К. К теории референтно-группового поведения // Референтная группа и социальная структура / Под ред. С.А. Белановского. — М., 1991.
24.Миллер А.И. Теория национализма Эрнеста Геллнера и ее место в литературе вопроса // Национализм и формирование наций. Теории — модели — концепции. — М., 1994.
.Митрохин Н. «Русская партия»: Движение русских националистов в СССР 1953-1985. — М.: НЛО, 2003.
.Муканова А.С. Эволюция взглядов на феномены нации и национализма в контексте советской национальной политики // Уральский исторический вестник. — 2009. — №4(25).
— С. 65-71.
27.Муканова А.С. Советская национальная политика и ее роль в формировании взглядов на феномены «нация» и «национализм» // Вестник МГОУ. Серия «История и политические науки». — 2009. — №4. — С. 87-90.
28.Понарин Э.Д., Мухаметшина Н.С. Национальные проблемы на постсоветской территории: Учебное пособие. — СПб., 2001.
.Преснов В.А. «Театр» Ростопчина: социально-культурный контекст эпохи // Эпоха наполеоновских войн: Люди, события, идеи. М., 1999.
30.Райзберг Б.А. Современный социоэкономический словарь. — М.: «Инфра-М», 2012. — 629 с.
31.Раштон Д.Ф. Этнический национализм, эволюционная психология и теория генетического сходства // Вопросы национализма. — 2014. — № 2 (18).
— С. 124-142. (Статья впервые напечатана: Nations and Nationalism. — 2005. — № 11 (4).
— P. 489-507).
.Ремизов М.В. Гражданское и этническое. К типологии национализма [Электронный ресурс]. URL: http://www.apn.ru/publications/print26536.htm (дата обращения: 15.05.2016 г.).
.Словарь терминов и понятий по обществознанию / Автор-составитель А.М. Лопухов. — 7-е изд. переб. и доп. — М.: «Айрис-Пресс», 2016. — 512 с.
.Смит Э.Д. Национализм и модернизм: Критический обзор современных теорий наций и национализма. — М., 2004.
35.Смит Э.Д. Национализм и историки // Нации и национализм. М., 2002. — С. 236-264.
.Социологический словарь / отв. ред. Г.В. Осипов, Л.Н. Москвичев, уч. секр. О.Е. Чернощек. — М.: Издательство: «Норма», НИЦ «Инфра-М», 2015. — 608 с.
37.Сэндел М.Д.Либерализм и пределы справедливости // Современный либерализм. — М.: Дом интеллектуальной книги, Прогресс-Традиция, 1998. — С. 191-218.
.Федерализм: Энциклопедия. — М., 2000.
39.Хобсбаум Э. Нации и национализм после 1780 г. — СПб., 1998.
.Хухлаев О.Е. Национализм и патриотизм как социальные установки: теоретический анализ и экспериментальные исследования // Ученые записки Российского государственного социального университета. — 2012. — № 10 (110).
— С. 66-70.
41.Хухлаев О.Е. Психология национализма в зарубежных исследованиях // Социальная психология и общество. — 2012. — № 4. — С. 15-29.
.Хухлаев О.Е., Кузнецов И.М. Национализм как социально-психологический феномен: к постановке вопроса // Акмеология. — 2008. — № 4 (28).
— С. 111-118.
.Шульц Э.Э. «Утопия», «национализм» и «интернационализм» как основа радикальных массовых форм социального протеста // Вестник Северного (Арктического) федерального университета. Серия: Гуманитарные и социальные науки. — 2015. — № 1. — С. 35-43.
.Эриксон Э. Идентичность: юность и кризис. — М.: Прогресс, 1996. — 367 с.
46.Appel K.E. Nationalism and sovereignty: a psychiatric view // Journal of Abnormal and Social Psychology. 1945. V. 40. I. 4.
47.Billig M. Banal nationalism // Nations and nationalism: a reader. Edinburgh, 2005.
.Billig M. Reflecting on a critical engagement with banal nationalism // Sociological Review. 2009. V. 57.
49.Billig M. Banal Nationalism. L., 1995.
.Coenders M., Scheepers P. The Effect of Education on Nationalism and Ethnic Exclusionism: An International Comparison // Political Psychology. 2003. V. 24. I. 2.
.Dekker H., Malova D., Hoogendoorn S. Nationalism and Its Explanations // Political Psychology. 2003. V. 24. I. 2.
52.Doob L. South Tyrol: An introductional to the psychologycal syndrome of nationalism // Public opinion quarterly. 1962. V. 26. № 2.
53.Druckman D. Nationalism, patriotism, and group loyalty: a social-psychological perspective // Mershon International Studies Review. 1994. V. 38. №. 1.
54.Duckitt J. Authoritarianism and group identification: A new view of an old construct // Political Psychology. 1989. V. 10. № 1.
55.Fessler L. Psychology of nationalism // Psychoanalytic Review. 1941. V. 28.
.Hays C. Essays on Nationalism. — New York, 1996.
57.Kemmelmeier M., Winter D.G. Sowing patriotism, but reaping nationalism? Consequences of exposure to the american flag // Political Psychology. 2008. V. 29. I. 6.
58.Koenigsberg R.A.The Psychoanalysis of Racism, Revolution and Nationalism. N.Y., 1977; Searle-White J.The Psychology of Nationalism. N.Y., 2001.
59.Kosterman R., Feshbach S. Toward a measure of patriotic and nationalistic attitudes // Political Psychology. 1989. V. 10. № 2.
60.Levine J. M., Moreland R. L. Small groups // Handbook of social psychology. V. 2. N.Y., 1998.
61.Leyens J.2P., Cortes B., Demoulin S. et al. Emotional prejudice, essentialism, and nationalism. The 2002 Tajfel lecture // European Journal of Social Psychology. 2003. V. 33. I. 6.
62.Mann Michael. The Dark Side of Democracy: Explaining Ethnic Cleansing. Cambridge: Cambridge University Press, 2005.
63.Mccauley C. The psychology of group identification and the power of ethnic nationalism // Ethnopolitical Warfare: Causes, Consequences and Possible Solutions. Washington, 2001.
64.Montero M. Political Psychology in Latin America // Political Psychology. San Francisco, 1986.
65.Mummendey A., Klink A., Brown R. Nationalism and patriotism: National indentification and out-group rejection // The British Journal of Social Psychology. 2001. V. 40.
66.Pinqaud L. Les Francais en Russe et les Russes en France. Paris, 1886.
.Sapountzis A. Towards a Critical Social Psychological Account of National Sentiments: Patriotism and Nationalism Revisited // Social and Personality Psychology Compass. 2008. V.2. I.1.
68.Schippan М. Der «Friihkonservatismus» in Deutschland und das russische Denken // Эволюция консерватизма: европейская традиция и русский опыт: Материалы международной научной конференции. Самара, 26-29 апреля 2002 года. Самара, 2002.
69.Schatz R.T., Staub E., Lavine H. On the varieties of national attachment: Blind versus constructive patriotism // Political Psychology. 1999. V. 20. I. 1.
70.Schatz R.T., Lavine H. Waving the flag: National symbolism, social identity and political engagement // Political Psychology. 2007. V. 28. №. 3.
71.Smith A.D.Nationalism and Modernism: a Critical Survey of Recent Theories of Nations and Nationalism. London, 1998.
72.Smith A.D. National Identity. L., 1991.
73.Swartz M.J. Negative ethnocentrism // Journal of Conflict Resolution. 1961. № 5.
74.Van den Berghe P. Multicultural democracy: can it work? // Nations and Nationalism. — 2002. — № 8 (4).
— P. 433-449.
.Yack Bernard. Nationalism and the Moral Psychology of Community. — Chicago; London: The University of Chicago Press, 2012. — 344 p.