2 часть. Анализ статьи 8

метки: Наука, Сознание, Философия, Спиноза, Субстанция, Научный, Различный, Тогда

1 часть 2

1.1. Краткая биография философа 2

1.2. Фрагмент концепции 3

1.3. Описание фрагмента концепции 4

1.4. Результаты 5

1.5. Идейные представители и последователи 6

1.6. Значение концепции 7

2 часть. Анализ статьи 8

2.1. Философия как строгая наука. Гуссерль Эдмунд 8

2.2. Словарь 14

2.3.План статьи 15

2.4. Вывод 16

2.5. Суждения 16

Литература 20

1 Часть

1.1. Краткая биография философа

Бенедикт (Бахус) Спиноза.

Родился 24 ноября 1932 года в Амстердаме.

Социальное происхождение. Отец – Михаэль (Габриэль Алварес) владел семейной фирмой по торговле южными фруктами. Мать Хана Дебора де Спиноза умерла от туберкулеза, когда Бенедикту (Бахусу) было 6 лет.

Образование. Начальная религиозная школа «Эц Хаим», где Спиноза приобретает знания иврита, богословия, риторики, латыни, интересуется трудами философов. Частный колледж, где обучается рисованию и шлифовке оптических стекол.

Карьера. После смерти отца Спиноза совместно с братом Габриэлем управляют семейной фирмой. Но из-за неортодоксальных взглядов и отхода от иудаизма его исключают из еврейской общины. Спиноза продает долю в фирме брату, уезжает в пригород Амстердама, где занимается шлифовкой линз и пишет философские труды. Единственными сочинениями, изданными под собственным именем Спинозы, были «Основы философии Декарта» и Метафизические размышления». Они вышли в 1664 году. В 1673 году Спиноза отказывается от приглашения пфальцского курфюрста занять кафедру философии в Гейдельбергско университета, аргументируя это боязнью потерять свободу в высказывании мыслей.

Семейное положение. Семья Спинозы принадлежала к группе евреев-сефардов, их предки после изгнания из Португалии приехали в Амстердам и там укоренились.

Смерть. Спиноза умер в возрасте 44 лет в 1677 году от туберкулеза.  

1.2. Фрагмент концепции

«..Нет ограниченной субстанции, всякая субстанция в своем роде должна быть бесконечно совершенна…

Нет двух равных субстанций. Одна субстанция не может произвести другой. В бесконечном разуме бога нет субстанции, которая не существовала бы в природе формально. Что касается первого, именно, что нет ограниченной субстанции и т.д., то, если бы кто захотел утверждать противоположное, мы задали бы ему такой вопрос: ограничена ли эта субстанция сама собой, именно: ограничивает ли она сама себя и не хочет ли она сделать себя менее ограниченной? Далее, такова ли она благодаря своей причине, которая не могла и не хотела ей больше дать? Первое неверно, так как невозможно, чтобы субстанция хотела сама себя ограничить, тем более субстанция, которая существовала сама через себя.

Концепция функционального питания

... состав микробных метаболитов, нагрузочные пробы с индикаторными микроорганизмами и химическими субстанциями, исследование микроорганизм-ассоциированных характеристик);    - состояние иммунной системы ... с дополнительными функциональными характеристиками (функциональные продукты питания - ФПП). Концепция «Функциональное питание» как самостоятельное научно-прикладное направление в области ...

Следовательно, говорю я, она ограничена своей причиной, которая необходимо есть бог. Далее, если она ограничена своей причиной, то это должно было иметь место или потому, что эта причина не могла более дать, или потому, что она не хотела дать более…. Итак, нет субстанции, кроме неограниченной. Отсюда следует, что не могут существовать две равные неограниченные субстанции, ибо, допуская это, необходимо возникает ограничение. Из этого следует далее, что одна субстанция не может произвести другую по следующему основанию: причина, которая произвела бы эту субстанцию, должна была бы иметь такой же атрибут, как произведенная ею, и столько же или больше или меньше совершенства. Первое невозможно, так как тогда были бы две равные субстанции.

Второе также, ибо тогда одна субстанция была бы ограниченной. Третье невозможно, потому что из ничего не может произойти нечто. — Далее, если бы из неограниченной субстанции могла произойти ограниченная, то неограниченная была бы также ограничена и т.д. Следовательно, одна субстанция не может произвести другую. Отсюда следует далее, что всякая субстанция должна существовать формально, ибо если бы она не была такой, то невозможно было бы, чтобы она произошла.

Что касается второго, что нет двух равных субстанций, то мы доказываем это так: всякая субстанция в своем роде совершенна; ибо если бы были две равные субстанции, то одна необходимо должна была бы ограничивать другую и потому не могла бы быть бесконечной, как мы раньше доказали.

Далее, относительно третьего, именно, что одна субстанция не может произвести другую. Если бы кто-нибудь захотел утверждать противное, то мы задали бы ему вопрос: имеет ли причина, которая должна произвести эту субстанцию, те же атрибуты, что и произведенная субстанция, или не имеет? Последнее невозможно, так как из ничего не может произойти нечто; следовательно, верно первое. Далее, спросим мы, содержит ли атрибут, являющийся причиной произведенного, столько же, меньше или больше совершенства, чем последний? Меньше, говорим мы, не может быть по вышеприведенным основаниям. Больше, говорим мы, также не может быть, так как этот последний был бы тогда ограничен, что противоречит только что доказанному нами. Следовательно, столько же, так что они равны и представляют собой две равные субстанции, что, очевидно, противоречит нашему предыдущему доказательству….

Наконец, если мы захотим искать причину субстанции, которая является принципом вещи, происходящей из ее атрибута, то мы должны искать опять причину этой причины, затем снова причину этой причины, и так далее до бесконечности….»

1.3. Описание фрагмента концепции

Основу философской системы Спинозы составляет учение о субстанции. Субстанцию Спиноза понимает как единую, вечную и бесконечную природу. Субстанция одна, она есть причина самой себя (causa sui).

Материальное бытие и его атрибуты время пространство движение и развитие

... у Декарта разъединено в виде противоположных субстанций, у Спинозы соединяется в виде атрибутов одной — единой субстанции. Для классиков немецкого идеализма (Фихте, Шеллинга, Гегеля) субстанция Спинозы — это застывшая, закосневшая Природа, пребывающая ...

Эта единая субстанция не нуждается ни в чем другом для того, чтобы существовать. Природа разделяется на природу, творящую и природу сотворенную. Природа творящая есть Бог, единая субстанция. Отождествляя природу и Бога, Спиноза отрицает существование какого-либо над природного или сверх природного, что называется пантеизмом.

Субстанция обладает двумя главными атрибутами: мышлением и протяжением, распространенностью, посредством которых человеческий ум воспринимает субстанцию в ее конкретности, хотя число атрибутов, присущих субстанции, безгранично. Нет никакой причины, которая бы стимулировала субстанцию к действию, кроме ее самой. Спиноза исходит из того, что человек составляет частичку природы, и в его деятельности проявляется второй атрибут субстанции — мышление (первый атрибут выражен в природе, это протяжение).

Телесная организация человека полностью объясняется законами механистического детерминизма. Решая проблему соотношения телесного и духовного, Спиноза утверждает параллелизм этих двух субстанций. В «Этике» он пишет: «Ни тело не может определять душу к мышлению, ни душа не может определять тело ни к движению, ни к покою, ни к чему-либо другому». Спиноза считает, что человек — раб своих страстей, аффектов, поэтому он не свободен, но затем он показывает, что человек в состоянии выйти из этого рабства и стать свободным, если он составит ясную идею о своих страстях, аффектах, т.е. познает это состояние.

1.4. Результаты

Спинозовская субстанция полна бесконечным содержанием многообразного, реального, конкретного мира. Она первооснова всего конкретного и единичного; она единое и вместе с тем все образующее и все наполняющее существо, в котором заключены различия, определяемые философом понятием «атрибут». С помощью этого понятия Спиноза конкретизирует понятие субстанции, раскрывает ее качественные особенности. Без атрибутов субстанция лишена реальности, содержания; без них она голое существование, лишенное сущности. Атрибуты выражают сущность субстанции, ее различные стороны, она существует в них и через них. Таким образом, субстанция есть единство бесконечно многих атрибутов.

Природа субстанции такова, говорит Спиноза, что каждый из ее атрибутов представляется сам через себя, так как все атрибуты, которые она имеет, всегда существовали в ней вместе, и ни один из них не мог быть произведен другим. Каждый атрибут выражает реальность или бытие субстанции. Следовательно, субстанция, то есть существо абсолютно бесконечное, должна быть определяема, как существо, состоящее из бесконечно многих атрибутов.

1.5. Идейные представители и последователи

Идеи Спинозы, его критический анализ иудаизма и религии в целом, положили основу новой науке «Науки о еврействе». В «Богословско-политическом трактате» Спиноза отстаивал принципы интеллектуальной, религиозной и политической свободы. Этим он привлек внимание и интерес поэта Г. Гейне. Бенедикт Спиноза критиковал не только Тору, но и весь иудаизм в целом; не только иудаизм, но и христианство, и не только религию, но и человеческое сообщество вообще. Он был республиканцем и не признавал богоизбранности власти суверенов. В тоже время Спиноза категорически отвергал обвинения в атеизме. Свое отличное от общепринятого представления о Боге мыслитель отстаивал с завидной последовательностью. Он писал: «Бог — единая причина, проявляющаяся в различных силах, выражающих Его сущность».

Философия 87

... мифологии, ее богатое содержание, унаследовалось будущей культурой. Художественное творчество, поэзия, ранняя философия многое включают в себя из мифов, а символическо-мифологическое содержание ... не стояла на месте, и дальнейшее историческое развитие характеризуется созреванием индивидуального сознания, становлением человека как самости, как личности. Этот процесс сопровождался колоссальными ...

В одном латинском словаре XVIII века «атеист» переведено словами assecla Spinoza, то есть последователь Спинозы.

Спиноза много писал, обсуждал философские вопросы с друзьями, в том числе с математиком Г.Лейбницем, во время путешествия последнего из Лейпцига в Англию. По натуре Спиноза не был ни вождем, ни честолюбцем и не пытался требовать от слушателей согласия со своими радикальными взглядами, но он был, безусловно, честным и духовно смелым человеком, и  не скрывал своих мыслей.

Особый интерес к философии Спинозы проявлял марксист Плеханов, определяя марксистскую философию как «род спинозизма». Советская официальная философия восприняла плехановскую интерпретацию учения Спинозы с некоторыми поправками и отвела последнему, почему-то в качестве материалиста и атеиста, почетное место среди своих предшественников, хотя он, Спиноза, несомненно, не был ни тем, ни другим.

Последователем философии Спинозы был гениальный физик А. Эйнштейн.

Идеи Спинозы намного опередили свое время, поэтому его известность ограничивалась узким кругом философов и ученных, не вызывая отклика у современников. Евреи не читали сочинений «еретика», а христиане не были готовы к восприятию его идей.

1.6. Значение концепции

Спиноза развил и подробно разработал теорию субстанции. Спиноза уловил неисчерпаемое реальное богатство природы, но не понял, что его источником является развитие, спонтанное и непрерывное движение материи. С позиции Спинозы движение только состояние, а не свойство субстанции. Этот просчет привел его к ошибочному выводу, к утверждению о том, что мышление, как и протяжение, является свойством всей природы. Однако это нисколько не умаляет в наших глазах величественную борьбу философа против старого мира с его религиозными иллюзиями и царством вымышленных богов. Рассматривая его учение исторически, необходимо сказать, что Спинозой были подняты самые глубокие вопросы, какие только могли занимать передовое человечество его эпохи.

2 Часть. Анализ статьи

2.1. Философия как строгая наука. Гуссерль Эдмунд

Самый смысл этой дифференциации остался без научно-надежного определения. Как относится философия к наукам о природе и духе, требует ли специфически философский элемент в ее работе, относящейся по существу все же к природе и духу, принципиально новых точек зрения, на почве которых были бы даны принципиально своеобразные цели и методы, приводит ли нас, таким образом, философский момент как бы к некоторому новому измерению или остался в одной и той же плоскости с эмпирическими науками о жизни природы и духа, — все это до сих пор спорно. Это показывает, что даже самый смысл философской проблемы еще не приобрел научной ясности. Итак, философия по своей исторической задаче высшая и самая строгая из наук, — философия, представительница исконного притязания человечества на чистое и абсолютное познание (и, что стоит с этим в неразрывной связи на чистую и абсолютную оценку (Werten) и хотение), не может выработаться в действительную науку. Признанная учительница вечного дела человечности (Humanitat) оказывается вообще не в состоянии учить: учить объективно значимым образом. Кант любил говорить, что можно научиться только философствованию, а не философии. Что это такое, как не признание не научности философии? Насколько простирается наука, действительная наука, настолько же можно учить и учиться, и притом повсюду в одинаковом смысле.

5. Философия, наука, ценности в развитии общественного знания

... Философия образует форму развернутого обсуждения, логического анализа различных образований культуры – науки, нравственности, религии, политики, права, искусства, техники и т.д. Наука (научное знание) это одна из форм общественного сознания, ... (ученых), а с другой – это исторический процесс развития науки. Познание это не просто накопление результатов громадного множества познавательных актов, ...

Достаточно вспомнить только о той «наивности», с которою, сообразно вышесказанному, естествознание принимает природу, как данную, — наивности, которая в нем, так сказать, бессмертна и повторяется вновь в любом пункте его развития, всякий раз как оно прибегает к простому опыту, — и в конце концов сводит весь опытно-научный метод опять-таки к самому же опыту. Конечно, естествознание в своем роде весьма критично.

Один только разрозненный, хотя бы при этом и значительно накопленный, опыт имеет для него малое значение. В методическом распорядке и соединении отдельных опытов, во взаимодействии между опытом и мышлением, которое имеет свои логически прочные правила, разграничивается годный и негодный опыт, каждый опыт получает свое определенное значение и вырабатывается вообще объективно значимое познание, познание природы. Однако, как бы ни удовлетворял нас этот род критики опыта, пока мы находимся в естествознании и мыслим в его направлении, остается еще возможной и незаменимой совершенно иная критика опыта, которая ставит под знак вопроса весь опыт вообще и в то же время опытно-научное мышление.

Как опыт, в качестве сознания, может дать предмет или просто коснуться его; как отдельные опыты с помощью других опытов могут оправдываться или оправдывать, а не только субъективно устраняться или субъективно укрепляться; как игра сознания может давать объективную значимость, значимость, относящуюся к вещам, которые существуют сами по себе; почему правила игры сознания не безразличны для вещей; как может естествознание во всех своих частях стать понятным, как только оно’ на каждом шагу отказывается полагать и познавать природу, существующую в себе, — в себе, по сравнению с субъективным потоком сознания: все это становится загадкой, как скоро рефлексия серьезно обратится на эти вопросы. Как известно, той дисциплиной, которая хочет ответить на них, является теория познания; но до сих пор, несмотря на огромную работу мысли, которую потратили на эти вопросы величайшие исследователи, она еще не ответила на них с научной ясностью, единогласием и решительностью.

Необходима была только строгая последовательность в сохранении уровня этой проблематики (последовательность, которой, разумеется, не доставало всем до сих пор существовавшим теориям познания), чтобы увидеть бессмыслицу какой-либо, а следовательно и всякой психологической «естественнонаучной теории познания». Если, говоря вообще, известные загадки имманентны естествознанию, то, само собою разумеется, их решения остаются принципиально трансцендентными ему по своим предпосылкам и результатам. Ожидать решения всякой проблемы, которая свойственна естествознанию, как таковому, — иными словами, свойственна ему коренным образом, с начала и до конца, — от самого естествознания или даже только думать, что оно может дать со своей стороны какие бы то ни было предпосылки для решения подобной проблемы, — значит вращаться в бессмысленном кругу.

Экологическое сознание и наука Нового времени

... обитания. Эта ориентацияпроявилась в социологии, философии, политэкономии, правоведении, этике, а такжев ... консервационизм принципиально изменил векторразвития экологического сознания: прагматизм сменяется "дальнимпрагматизмом", утверждается ... прогресса. Авторитет Библии оказалсяподкреплен авторитетом науки. При всем их антагонизме ... писал Н.Ф.Федоров в своей"Философии общего дела" в 90-х годах ...

Далее, если теория познания хочет, тем не менее, исследовать проблемы отношения между сознанием и бытием, то она может иметь при этом в виду только бытие, как коррелат сознания, как то, что нами «обмыслено» сообразно со свойствами сознания; как воспринятое, воспомянутое, ожидавшееся, образно представленное, сфантазированное, идентифицированное, различенное, взятое на веру, предположенное, оцененное и т. д. В таком случае видно, что исследование должно быть направлено на научное познание сущности сознания, на то, что «есть» сознание во всех своих различных образованиях, само по своему существу, и в то же время на то, что оно «означает», равно как и на различные способы, какими оно — сообразно с сущностью этих образований — то ясно, что не ясно, то доводя до наглядности, то, наоборот, устраняя ее, то мысленно посредствуя, то в том или другом аттенциональном модусе, то в бесчисленных других формах, — мыслить «предметное» и «выявлять» его, как «значимо», «действительно» существующее.

Смысл высказывания о предметности, что она есть и познавательным образом проявляет себя, как сущее и притом сущее в определенном виде, должен именно из одного сознания сделаться очевидным и, вместе с тем, без остатка понятным. А для этого необходимо изучение всего сознания, так как оно во всех своих образованиях переходит в возможные функции познания. Поскольку же всякое сознание есть «сознание» о («Bewusstseins von»), постольку изучение сущности сознания включает в себя изучение смысла сознания и предметности сознания, как таковой. Изучать какой-нибудь род предметности в его общей сущности (изучение, которое должно преследовать интересы, лежащие далеко от теории познания и исследования сознания) значит проследить способы его данности и исчерпать его существенное содержание в соответствующих процессах «приведения к ясности». Если здесь еще исследование и не направлено на формы сознания и их сущность, то все же метод приведения к ясности влечет за собою то, что и при этом нельзя избавиться от рефлексии, направляемой на способы общности и данности. Равным образом и наоборот, приведение к ясности всех основных родов предметности неизбежно для анализа сущности сознания и, согласно с этим, заключается в нем; а еще необходимее оно в гносеологическом анализе, который видит свою задачу как раз в исследовании соотношений. Поэтому, все такого рода изыскания, хоть между собою они и должны быть разделяемы, мы объединяем под именем «феноменологических».

При этом мы наталкиваемся на одну науку, о колоссальном объеме которой современники не имеют еще никакого представления, — которая есть, правда, наука о сознании и все-таки не психология, на феноменологию сознания, противоположную естествознанию сознания. Так как здесь, однако, речь будет идти не о случайном совпадении названий, то заранее следует ожидать, что феноменология и психология должны находиться в очень близких отношениях, поскольку обе они имеют дело с сознанием, хотя и различным образом, в различной «постановке» (Einstellung); выразить это мы можем так: психология должна оперировать с «эмпирическим сознанием», с сознанием в его опытной постановке, как с существующим в общей связи природы, напротив, феноменология должна иметь дело с «чистым» сознанием, т. е. с сознанием в феноменологической постановке.

Раздел 1. Проблема философии и науки в позитивизме.

... задачи науки ограничивается описание ее языка. Исходными предпосылками всякого познания логический позитивизм считал события и факты, т.е. “чувственные данные”, находящиеся в сфере сознания субъекта. ... современная формальная математическая логика. "Логика есть сущность философии" - писал Рассел. Философия,- утверждал Карнап,- это "логика науки". Все суждения, которые когда-либо высказывались людьми, ...

Если это справедливо, то отсюда должно следовать, что, несмотря на ту истину, что психология столь же мало есть и может быть философией, как и физическое естествознание, — она все же по весьма существенным основаниям, — через посредство феноменологии, — должна ближе стоять к философии и в своей судьбе оставаться самым внутренним образом переплетенной с нею. Отсюда, наконец, можно заранее усмотреть, что всякая психологическая теория познания своим источником должна иметь то, что, погрешая против настоящего смысла гносеологической проблематики, она вступает на путь легко возникающего смешения чистого и эмпирического сознания или, что то же самое, что она «натурализирует» чистое сознание.

Таково на самом деле мое воззрение.

С самого момента своего возникновения философия выступила с притязанием быть строгой наукой, и притом такой, которая удовлетворяла бы самым высоким теоретическим потребностям, и в этически-религиозном отношении делала бы возможной жизнь, управляемую чистыми нормами разума. Это притязание выступало то с большей, то с меньшей энергией, но никогда не исчезало. Не исчезало даже и в такие времена, когда интересы и способности к чистой теории грозили исчезнуть, или когда религиозная сила стесняла свободу научного исследования.

Притязанию быть строгой наукой философия не могла удовлетворить ни в одну эпоху своего развития. Так обстоит дело и с последней эпохой, которая, сохраняя при всем многообразии и противоположности философских направлений, единый в существенных чертах ход развития, продолжается от Возрождения до настоящего времени. Правда, господствующей чертой новой философии является именно то, что она вместо того, чтобы наивно предаться философскому влечению, стремится, наоборот, конституироваться в строгую науку, пройдя сквозь горнило критической рефлексии и углубляя все дальше и дальше исследования о методе. Однако, единственным зрелым плодом этих усилий оказалось обоснование и утверждение своей самостоятельности строгими науками о природе и духе, равно как и новыми чисто математическими дисциплинами. Между тем философия, даже в особом, только теперь дифференцирующемся смысле, лишена, как и прежде, характера строгой науки.

Нигде научное изучение не является пассивным восприятием чуждых духу материалов, повсюду оно основывается на самодеятельности, на некотором внутреннем воспроизведении со всеми основаниями и следствиями тех идей, которые возникли у творческих умов. Философии нельзя учить потому, что в ней нет таких объективно понятых и обоснованных идей и потому,— это одно и то же,— что ей недостает еще логически прочно установленных и, по своему смыслу, вполне ясных проблем, методов и теорий.

Тема 2. Позитивистская традиция в философии науки (6 ч )

... занятиям 1. Предметная область философии науки. Основные смыслы понятия «философия науки». 2. Философия науки и социология науки. 3. Критерии философского осмысления науки. Философия науки и науковедение. 4. ... философии науки и истории науки. С.97–122. Тема 4. Наука как феномен культуры ( 4 ч) 1. О. Шпенглер о культурно-исторической обусловленности и изменчивости форм и стилей познания. ...

Я не говорю, что философия — несовершенная наука, я говорю просто, что она еще вовсе не наука, что в качестве науки она еще не начиналась, и за масштаб беру при этом хотя бы самую маленькую долю объективного обоснованного научного содержания. Несовершенны все науки, даже и вызывающие такой восторг точные науки. Они, с одной стороны, не закончены, перед ними бесконечный горизонт открытых проблем, которые никогда не оставят в покое стремления к познанию; с другой стороны, в уже разработанном их содержании заключаются некоторые недостатки, там и сям обнаруживаются остатки неясности или несовершенства в систематическом распорядке доказательств и теорий. Но, как всегда, некоторое научное содержание есть в них в наличности, постоянно возрастая и все вновь и вновь разветвляясь. В объективной истинности, т. е. в объективно обоснованной правдоподобности удивительных теорий математики и естественных наук, не усомнится ни один разумный человек. Здесь, говоря вообще, нет места для частных «мнений», «воззрений», «точек зрения». Поскольку таковые в отдельных случаях еще и встречаются, постольку наука оказывается еще не установившеюся, только становящеюся, и как такая, всеми подвергается обсуждению.

Совершенно иного рода, по сравнению с только что описанным несовершенством всех наук, несовершенство философии. Она располагает не просто неполной и только в отдельном несовершенною системой учений, но попросту не обладает вовсе системой. Все вместе и каждое в отдельности здесь спорно, каждая позиция в определенном вопросе есть дело индивидуального убеждения, школьного понимания «точки зрения».

Пусть то, что научная мировая философская литература предлагает нам в старое и новое время в качестве замыслов, основывается на серьезной, даже необъятной работе духа, более того, пусть все это в высокой мере подготовляет будущее построение научно-строгих систем: но, в качестве основы философской науки, в настоящее время ничто из этого не может быть признано, и нет никаких надежд с помощью критики выделить тут или там частицу подлинного философского учения.

Великие интересы человеческой культуры требуют образования строго научной философии;… вместе с тем, если философский переворот в наше время должен иметь свои права, то он во всяком случае должен быть одушевлен стремлением к новообоснованию философии в смысле строгой науки. Это стремление отнюдь не чуждо современности.

Конечно, я имея здесь в виду не спорные философско-математические и натурфилософские вопросы, которые, если присмотреться к ним ближе, затрагивают не только отдельные пункты содержания учений, но самый «смысл» («Sinn») всей научной работы отдельных дисциплин. Они могут и должны оставаться отличенными от самих дисциплин, так как на самом деле они достаточны безразличны для большинства представителей этих дисциплин. Быть может слово «философия» обозначает в соединении с названиями всех наук род исследований, которые дают какое-либо всем, этим наукам некоторое новое измерение и тем самым последнее завершение. Но слово «измерение» указывает в то же время и на следующее: строгая наука остается наукой, содержание учений остается содержанием учений, если даже переход в это новое измерение еще и остается делом будущего. Но нельзя ли… все же утверждать, что по отношению к идее философии должны быть приняты во внимание другие, а с некоторых точек зрения более высокие ценности, именно ценности философской науки?

Статьи о Фрейде в Философских науках

... ставились и которые оказались одними из центральных для философии и наук о человеке в 20 столетии, во многом определив ... самоочевидном был основой всего классического понимания человека, его познания и сознания. На этом тезисе основывалась классическая психология, ... толкования текстов, соединяя Фрейдовские конструкции с идеями Деррида, Делёза и других постмодернистов. Создается впечатление, что наша ...

Естественные науки не разгадали для нас ни в одном отдельном пункте загадочность актуальной действительности, той действительности, в которой мы живем, действуем и существуем. Общая вера в то, что э т о — их дело, и что они только еще недостаточно развились, взгляд, что они принципиально в силах это сделать, признаны более прозорливыми людьми за суеверие. Необходимое разграничение естествознания и философии, как науки, принципиально совсем иначе построенной, хоть и вступающей в существенное отношение с естествознанием в некоторых областях, находится на пути к своему осуществлению и уяснению. Говоря словами Лотце: «Учесть ход мировой жизни не значит понять его». И не больше получаем мы в этом отношении и со стороны наук о духе. Несомненно, «уразумение» духовной жизни человечества — великое и прекрасное дело. Но, к сожалению, это уразумение тоже не в силах помочь нам и не должно быть смешиваемо с философским уразумением, которое обязано разрешить для нас загадку мира и жизни. Нужно сделать только одно: миросозерцательная философия должна сама отказаться вполне честно от притязания быть наукой и, благодаря этому, перестать смущать души — что и на самом деле противоречит ее чистым намерениям — и тормозить прогресс научной философии.

Ее идеальной целью остается чистое миросозерцание, которое по самому существу не есть наука. И она не должна вводить себя в заблуждение тем фанатизмом научности, который в наше время слишком распространен и отвергает все, что не допускает «научно точного» изложения, как «ненаучное». Наука является одною среди других одинаково правоспособных ценностей. Мы выяснили себе выше, что ценность миросозерцания в особенности твердо стоит на своем собственном основании, что миросозерцание нужно рассматривать, как habitus и создание отдельной личности, науку же — как создание коллективного труда исследующих поколений. И подобно тому, как и миросозерцание и наука имеют свои различные источники ценности, так имеют они и свои различные функции и свои различные способы действия и поучения. Миросозерцательная философия учит так, как учит мудрость: личность обращается тут к личности. Только тот должен обращаться с поучением в стиле такой философии к широким кругам общественности, кто призван к тому своей исключительной своеобразностью и мудростью или является служителем высоких практических — религиозных, этнических, юридических и т. п.— интересов. Наука же безлична. Ее работник нуждается не в мудрости, а в теоретической одаренности. Его вклад обогащает сокровищницу вечных значимостей, которая должна служить благополучию человечества. И как мы выше видели, это имеет исключительное значение по отношению к философской науке.

Только тогда, когда в сознании какого-либо времени осуществится всецелое разграничение этих двух философий, только тогда можно будет мечтать о том, что философия примет форму и язык истинной науки и признает за не совершенность то, что было в ней столько раз превозносимо до небес и служило даже предметом подражания, а именно: глубокомыслие. Глубокомыслие есть знак хаоса, который подлинная наука стремится превратить в космос, в простой, безусловно ясный порядок. Подлинная наука не знает глубокомыслия в пределах своего действительного учения. Каждая часть готовой науки есть некоторая целостная связь умственных поступков, из которых каждый непосредственно ясен и совсем не глубокомыслен. Глубокомыслие есть дело мудрости; отвлеченная понятность и ясность есть дело строгой теории.

Конечно, мы нуждаемся также и в истории. Разумеется, не для того, чтобы погрузиться, как историк, в те связи развития, в которых выросли великие философии, но чтобы дать возможность им самим влиять на нас согласно их своеобразному духовному содержанию. И на самом деле, из этих исторических философий изливается нам навстречу, если только мы умеем созерцательно внедриться в них, проникнуть в душу их слово и теорий, философская жизнь со всем обилием и силой живительных мотиваций. Однако, не через философии становимся мы философами. Только безнадежные попытки родятся из стремления оставаться при историческом, проявлять себя при этом только в историко-критической деятельности и добиваться философской науки в эклектической переработке или в анахронистическом возрождении. Толчок к исследованию должен исходить не от философии, а от вещей и проблем. Философия же, по своей сущности, есть наука об истинных началах… По самому существу своему, поскольку она направляется на последние начала, философия в своей научной работе принуждена двигаться в атмосфере прямой интуиции, и величайшим шагом, который должно сделать наше время, является признание того, что при философской в истинном смысле слова интуиции, при феноменологическом постижении сущности, открывается бесконечное поле работы…

2.2. Словарь

Имманентность – (лат. immanens, «пребывающий внутри») — философская категория, обозначающая неотъемлемость, внутреннюю связь в противоположность внешней.

Сущность — идейный смысл данной вещи, то, что она есть сама по себе, в отличие от всех других вещей и в отличие от изменчивых, под влиянием тех или иных обстоятельств, состояний вещи.

Трансцендентность – (от лат. Transcendens — переступающий, превосходящий, выходящий за пределы) — философский термин, характеризующий то, что принципиально недоступно опытному познанию или не основано на опыте. В широком смысле трансцендентное понимается в качестве потустороннего в отличие от имманентного как посюстороннего.

Экзистенциальный – существующий в основе мира, проявляющийся в реальности и не зависящий от воли человека; связанный с бытием, с существованием человека.

Коррелят – член пары или ряда взаимно обусловленных, соотносительных языковых единиц.

Рефлексия – (от лат. reflexio — обращение назад, отражение), форма теоретической деятельности человека, направленная на осмысление своих собственных действий и их законов; деятельность самопознания, раскрывающая специфику духовного мира человека

Феноменология – наука о феноменах сознания, согласно которой научное исследование непосредственного опыта является методологической основой психологии. Главным в событиях, явлениях, случаях состоит в том, как именно они переживаются человеком безотносительно к тому, что на самом деле произошло в действительности.

Эмпирическое сознание – основанное на опыте, изучении фактов, опирающееся на непосредственное наблюдение.

Гносеология – теория познания, рассматривает процесс познания с точки зрения отношений субъекта познания (исследователя) к объекту познания (исследуемому объекту) или в категориальной оппозиции «субъект — объект».

2.4. Вывод

Гуссерль в своей статье аргументировано доказывает, что философия в своем современном состоянии не является точной наукой. Чтобы преодолеть это состояние, автор предлагает выделить два направления: миросозерцания и научная философия. Миросозерцание отражает индивидуальные взгляды философов на определенные проблемы, а научная философия, как любая другая наука – это результат коллективного труда. Научная философия должна открывать истинные начала процесса познания окружающего мира и использовать в качестве своего метода прямую интуицию.

2.5. Суждения

«…философия по своей исторической задаче высшая и самая строгая из наук…не может выработаться в действительную науку».

« ..исследование должно быть направлено на научное познание сущности сознания, на то, что «есть» сознание во всех своих различных образованиях, само по своему существу, и в то же время на то, что оно «означает»…»

«Всякий род предметов, которому предстоит быть объектом разумной речи, донаучного, а потом и научного познания, должен сам проявиться в познании, т. е. в сознании, и, сообразно смыслу всякого познания, сделаться данностью».

«…психология должна оперировать с «эмпирическим сознанием», с сознанием в его опытной постановке, как с существующим в общей связи природы, напротив, феноменология должна иметь дело с «чистым» сознанием, т. е. с сознанием в феноменологической постановке»…

«..всякая психологическая теория познания своим источником должна иметь то, что, погрешая против настоящего смысла гносеологической проблематики, она вступает на путь легко возникающего смешения чистого и эмпирического сознания или, что то же самое, что она «натурализирует» чистое сознание».

«С самого момента своего возникновения философия выступила с притязанием быть строгой наукой, и притом такой, которая удовлетворяла бы самым высоким теоретическим потребностям, и в этически-религиозном отношении делала бы возможной жизнь, управляемую чистыми нормами разума».

«Притязанию быть строгой наукой философия не могла удовлетворить ни в одну эпоху своего развития».

«Философии нельзя учить потому, что в ней нет таких объективно понятых и обоснованных идей и потому,— это одно и то же,— что ей недостает еще логически прочно установленных и, по своему смыслу, вполне ясных проблем, методов и теорий».

«Я не говорю, что философия — несовершенная наука, я говорю просто, что она еще вовсе не наука, что в качестве науки она еще не начиналась, и за масштаб беру при этом хотя бы самую маленькую долю объективного обоснованного научного содержания. Несовершенны все науки, даже и вызывающие такой восторг точные науки. Они, с одной стороны, не закончены, перед ними бесконечный горизонт открытых проблем, которые никогда не оставят в покое стремления к познанию; с другой стороны, в уже разработанном их содержании заключаются некоторые недостатки, там и сям обнаруживаются остатки неясности или несовершенства в систематическом распорядке доказательств и теорий. Но, как всегда, некоторое научное содержание есть в них в наличности, постоянно возрастая и все вновь и вновь разветвляясь. В объективной истинности, т.е. в объективно обоснованной правдоподобности удивительных теорий математики и естественных наук, не усомнится ни один разумный человек. Здесь, говоря вообще, нет места для частных «мнений», «воззрений», «точек зрения». Поскольку таковые в отдельных случаях еще и встречаются, постольку наука оказывается еще не установившеюся, только становящеюся, и как такая, всеми подвергается обсуждению».

«Совершенно иного рода, по сравнению с только что описанным несовершенством всех наук, несовершенство философии. Она располагает не просто неполной и только в отдельном несовершенною системой учений, но попросту не обладает вовсе системой».

«Нужно сделать только одно: миросозерцательная философия должна сама отказаться вполне честно от притязания быть наукой и, благодаря этому, перестать смущать души — что и на самом деле противоречит ее чистым намерениям — и тормозить прогресс научной философии».

«…миросозерцание и наука имеют свои различные источники ценности, так имеют они и свои различные функции и свои различные способы действия и поучения. Миросозерцательная философия учит так, как учит мудрость: личность обращается тут к личности. Только тот должен обращаться с поучением в стиле такой философии к широким кругам общественности, кто призван к тому своей исключительной своеобразностью и мудростью или является служителем высоких практических — религиозных, этнических, юридических и т. п.— интересов. Наука же безлична. Ее работник нуждается не в мудрости, а в теоретической одаренности. Его вклад обогащает сокровищницу вечных значимостей, которая должна служить благополучию человечества».

«Только тогда, когда в сознании какого-либо времени осуществится всецелое разграничение этих двух философий, только тогда можно будет мечтать о том, что философия примет форму и язык истинной науки и признает за несовершенность то, что было в ней столько раз превозносимо до небес и служило даже предметом подражания, а именно: глубокомыслие. Глубокомыслие есть знак хаоса, который подлинная наука стремится превратить в космос, в простой, безусловно, ясный порядок. Подлинная наука не знает глубокомыслия в пределах своего действительного учения. Каждая часть готовой науки есть некоторая целостная связь умственных поступков, из которых каждый непосредственно ясен и совсем не глубокомыслен. Глубокомыслие есть дело мудрости; отвлеченная понятность и ясность есть дело строгой теории». «Толчок к исследованию должен исходить не от философии, а от вещей и проблем. Философия же, по своей сущности, есть наука об истинных началах..» «… философия в своей научной работе принуждена двигаться в атмосфере прямой интуиции, и величайшим шагом, который должно сделать наше время, является признание того, что при философской в истинном смысле слова интуиции, при феноменологическом постижении сущности, открывается бесконечное поле работы…»

Литература

1. Соколов В.В. Спиноза. М.: Либроком, 2008.

2. Спиноза Б. Избранные сочинения. В 2-х т. Т. 1.М., 2008.

3. Федоров А. Спиноза. М., 2000.

4. Философский словарь / Под ред. И.Т. Фролова. — 4-е изд.-М., 2000.

5. Хрестоматия по философии: Учеб. пособие /Сост. П.В. Алексеев, А.В. Панин; МГУ им. М. В. Ломоносова. — 2-е изд., перераб. и доп. — М.: Проспект, 2000.