Идеалистическая школа конфликтологии: взгляды Конфуция, Платона, Аристотеля.

метки: Человек, Конфликт, Общество, Теория, Государство, Ганди, Справедливость, Форма

Основная мысль представителей : возможность и необходимость построения бесконфликтного общества, даже в условии кризиса. Даже война должна вестись по определённым законам бесконфликтного развития.

Платон:

Платон исходил из того, что мир двойствен. Миру вещей или чувственному миру он противопоставлял идеальный мир — мир идей (точнее, Платон называл их эйдосами; термин «эйдос» можно перевести не только как «идея», но и как «образ», хотя уже принято говорить об «идеях» Платона).

Вещи или живые существа, по Платону, конкретны и преходящи, а идеи — вечны и неизменны. Конкретные вещи или живые существа всегда неидеальны, имеют погрешности, идеи же — безупречны. Наряду с идеями конкретных вещей Платон говорил о существовании идей абстрактных понятий, таких как добро, зло, справедливость и т.д. В диалоге «Государство» содержится миф о пещере, который иллюстрирует соотношение идеального и материального миров. В темной пещере сидят скованные узники. За их спиной горит огонь, а между ними и стеной пещеры проходит дорога, по которой идут люди и несут различные вещи. Благодаря огню, узники видят тени этих людей и предметов, но только тени. Эти тени — единственное, что они могут видеть. Но вот один из узников выбрался из пещеры и увидел при свете солнечного дня реальный мир, людей и предметы такими, какими они есть на самом деле. Возвратившись в пещеру, он пытается убедить других выйти из нее в реальный мир, но узники не хотят покидать пещеру и ему не верят. Теперь представим, что эти узники — человечество, пещера — наш земной мир, огонь в пещере — Солнце, тени вещей — предметы нашего мира, а узник, выбравшийся из пещеры, — философ, который говорит людям, что они живут в несовершенном, «отражённом» мире и что есть другой, истинный мир, который можно увидеть очами разума.

2. Социально-политическая теория Платона. Все существующие формы государства Платон считает неудовлетворительными. Во времена Платона под формой государства понималась интегральная характеристика государственности, включающая и устройство верховной государственной власти (форма правления) и ее отношение к подданным или гражданам (политический режим).

Платон выделил пять форм государства.

— Аристократия — правление благородных.

— Тимократия — правление военных (Спарта, Крит).

— Олигархия — правление богатых. Социальная рознь дополняется возникновением паразитизма и преступности.

Вещь, объект и предмет. В чем различия

... три составляющих: идею, материал и саму вещь в своей явленности. Идея у Платона реализуется как причина вещи, материал становится средством, а вещь - лишь материальным воплощением их ... взаимодействия. Вещь отражает и воплощает как уровень индивидуальных ...

— Демократия — правление народа. Казалось бы, это лучший государственный строй, на первый взгляд приятный и разнообразный. Однако типичный человек демократического государства нагл, разнуздан, распутен и бесстыден.

— Тирания — правление одного человека. Это самая скверная форма государственного устройства. Устав от постоянных конфликтов, тяжб и споров, народ наделяет чрезвычайными полномочиями какого-нибудь популярного политика. Он правит не по закону и традициям, а по собственному произволу, правит террором и репрессиями, расправляясь сначала со своими противниками, затем с недовольными, затем с теми, кого только подозревает в недовольстве и т.д. Так неумеренная свобода сменяется тяжёлым и горьким рабством.

Идеальное государство Платона. Главная причина конфликтов, полагал он, — собственность, которая ведет к неравенству людей. Кроме того, очень часто правителями государства оказываются люди, не заслуживающие этого. По мнению Платона, правителями могут быть только мудрецы и философы. Либо цари должны стать философами, либо философы — царями.

Население идеального государства делится на три сословия. Правителями являются мудрецы. Безопасность государства охраняют стражи. У этих сословий нет ни семьи, ни частной собственности. Живут и питаются они сообща. Женщины уравнены в своих возможностях и правах с мужчинами, а детей воспитывает государство. Никто не должен знать, кто именно его ребёнок, и кто — его мать и отец. Платон полагал, что в этом случае старшие будут любить всех детей как своих, и дети будут уважать старших, как собственных родителей. Третье сословие — производители и ремесленники («демиурги») — отстранены от управления государством. На них не распространяются ограничения (или привилегии?) в области семейных отношений и собственности, и они обеспечивают высшие сословия всем необходимым.

Критерий разделения людей на сословия — природные задатки. По Платону, душа человека делится на три части: те, у кого преобладает яростное или гневное, — воинами; а те, в чьих душах преобладает алчность и вожделение, — простыми трудящимися. Платон также называл первое сословие «золотым», второе — «серебряным», третье — «железным» или «медным». Сословное неравенство у Платона не является наследственным: если у высших сословий родился ребёнок «с примесью меди или железа», его определяют в третье сословие, и наоборот.

В платоновском государстве действует жестокая цензура, ряд произведений и даже жанров искусства для стражей запрещены. Так, запрещено всякое искусство, где человек подражает другому человеку. Кроме того, запрещено всякое изображение пороков, слабости, лжи, безрассудства и прочее. Дозволяется изображать только нравственное, высокое и уравновешенное.

Модель государства, предложенная Платоном, нередко рассматривается как предшественница социализма и тоталитаризма. Социализма — потому что главный источник социальных конфликтов он видел в частной собственности, тоталитаризма — потому что его утопическая модель предполагала не только ограничение участия жителей государства в политической жизни, как «обыкновенные» аристократия, олигархия или тирания, но и контроль над их мыслями и чувствами, который должен повести к ликвидации разномыслия.

Тема 9. Психология и теология Платона

... Качества человека и его социальная принадлежность. 4. Идеальное государство. 5.Философия права Платона. Понятия и термины: государство, позитивные и негативные формы государства, идеальное государство, общая и частная собственность. Темы докладов и ...

В конце своей жизни Платоном был создан еще один проект идеального государства, «второго после наилучшего», который он изложил в книге «Законы». Если в «наилучшем» государстве над всем стоят правители-философы, то в государстве «вторым после наилучшего» — законы. В «Законах» Платон признал и частную собственность, и семью, но устанавливает пределы богатства и бедности. Общественную и частную жизнь граждан, считал он, должно регламентировать множество детальных и суровых законов, которые имеют целью установить единомыслие и общность интересов. Для тех, кто занимается двумя ремеслами сразу, — тюрьма, штраф и высылка; нещадное избиение — для тех, кто расхваливает на рынке свой товар и при этом клянется богами. А за оскорбление богов, родителей и государства мало даже одной смертной казни, нужны какие-то вечные муки.

И поразительнее всего, что Платон требует, чтобы все жили легко и радостно. Все должны постоянно петь и веселиться, а главным содержанием плясок и песен должно быть восхваление законодательства и мудрых законодателей. Если раньше Платон писал о войне как о величайшем зле, то в «Законах» он вдруг начинает проповедовать, что война на самом деле идет всегда и везде.

Аристотель:

Аристотеля заслуженно называют энциклопедистом античности. Он стал основоположником таких наук, как логика, психология, биология, физика, этика, политика, экономика и др. Важнейшим философским сочинением Аристотеля является его работа под названием «Метафизика», в которой изложены основные идеи аристотелевской философии. Им стали называть философские учения, которые отрицают развитие мира, представляют его неизменным

Аристотель, по мере своего формирования как философа, подвергал критике теорию идей Платона.

Учение Аристотеля о форме, материи и причинах. Общие понятия или идеи существуют, по Аристотелю, только в вещах, а не отдельно от них. Такие общие понятия он назвал формой, а предметы или вещи — субстанцией, веществом или материей. Форма — это сущность предмета, неотделимая от него. Извлечь её в буквальном смысле слова нельзя. Извлекаются формы только разумом. В гносеологическом (познавательном) плане форма — это понятие или идея, а в онтологическом (бытийном) — сущность предмета. При соединении формы с бесформенной материей образуется определённый предмет.

Аристотель говорит о том, что у каждой вещи есть четыре причины, притом действующие одновременно:

— материальная причина (causa materialis), отвечающая на вопрос «Из чего?» Это материал, из которого состоит вещь; в примере со столом это дерево или металл;

— формальная причина (causa formalis), отвечающая на вопрос «Что это?» В примере со столом это форма предмета (стола);

— действительная или движущая причина (causa efficiens) — процесс создания предмета. Она отвечает на вопрос «Откуда начало движения?»;

— конечная причина (causa finalis) — некая цель создания или существования предмета, например, представление о столе у столяра; она отвечает на вопрос «Ради чего?» Её можно назвать формой, которая ещё не стала внутренне присущей вещи, но должна ею стать.

У живых существ движущая и конечная причины заключаются в них самих. Различение Аристотелем формы и материи связано с тем, что главный конфликт бытия понимается им как конфликт актуальности и потенциальности, иначе говоря, действительности и возможности. Носителем возможности является материя. Принимая определенную форму, материя переходит из потенциального состояния в состояние действительности, актуализируется.

«Аристотель — энциклопедический ум Древней Греции»

... эти, как отметил Энгельс, становятся у Аристотеля «текучими». Поднимаясь по лестнице «форм», мы, утверждает Аристотель, доходим, наконец, до высшей «формы», которую уже нельзя рассматривать как « ... как «возможность» более высокой «формы». Такая предельная «форма» есть перво двигатель, или бог, пребывающий вне мира. Учение Аристотеля о «формах» есть объективный идеализм. Критика платоновского ...

Первоформа (Бог) — чистая актуальность, лишённая всякой потенциальности. Аристотель не придавал Богу личностные черты.

Учение о государстве

Аристотель подверг критике учение Платона о совершенном государстве, и предпочитал говорить о таком политическом устройстве, которое может иметь у себя большинство государств. Он считал, что предлагаемая Платоном общность имущества, жён и детей приведёт к уничтожению государства. Аристотель был убеждённым защитником прав индивида, частной собственности и моногамной семьи, а также сторонником рабства.

По Аристотелю, человек — политическое существо, то есть социальное, и он несёт в себе инстинктивное стремление к «совместному сожительству».

Первым результатом социальной жизни Аристотель считал образование семьи — муж и жена, родители и дети… Потребность во взаимном обмене привела к общению семей и селений. Так возникло государство. Государство создаётся не ради того, чтобы жить вообще, а жить, преимущественно, счастливо.

— отождествил общество с государством.

Он выделял три главных слоя граждан: очень зажиточные, средние, крайне неимущие. По мысли Аристотеля, бедные и богатые «оказываются в государстве элементами, диаметрально противоположными друг другу, что в зависимости от перевеса того или иного из элемента устанавливается и соответствующая форма государственного строя». Будучи сторонником рабовладельческой системы, Аристотель тесно связывал рабство с вопросом собственности: в самой сути вещей коренится порядок, в силу которого уже с момента рождения некоторые существа предназначены к подчинению, другие же — к властвованию.

Наилучшее государство — это такое общество, которое достигается через посредство среднего элемента (то есть «среднего» элемента между рабовладельцами и рабами), и те государства имеют наилучший строй, где средний элемент представлен в большем числе, где он имеет большее значение сравнительно с обоими крайними элементами. Аристотель отмечал, что, когда в государстве много лиц лишено политических прав, когда в нём много бедняков, тогда в таком государстве неизбежно бывают враждебно настроенные элементы.

Основным общим правилом, по идее Аристотеля, должно служить следующее: ни одному гражданину не следует давать возможности чрезмерно увеличивать свою политическую силу сверх надлежащей меры.

Аристотель, опираясь на результаты платоновской политической философии, выделил специальное научное изучение определённой области общественных отношений в самостоятельную науку о политике.

Политика — наука, знание о том, как наилучшим образом организовать совместную жизнь людей в государстве.

Сущность политики раскрывается через её цель, которая по мнению Аристотеля, заключается в том, чтобы придать гражданам высокие нравственные качества, сделать их людьми, поступающими справедливо. То есть цель политики — справедливое (общее) благо. Политик должен учитывать, что люди обладают не только добродетелями, но и пороками. Поэтому задачей политики является не воспитание нравственно совершенных людей, а воспитание добродетелей в гражданах. Добродетель гражданина состоит в умении исполнять свой гражданский долг и в способности повиноваться властям и законам. Поэтому политик должен искать наилучшего, то есть наиболее отвечающего указанной цели государственного устройства.

Разнообразие теорий возникновения государства

... направления характерно только положительное отношение к государству, для второго – чаще отрицательные. Древнегреческие философы Платон, Аристотель считали, что в государстве реализуется как бы высшая цель природы ... причинами. К наиболее известным относятся следующие теории: 1. Теологическая теория возникновения государства. У истоков данной теории стояли Аврелий Августин (Блаженный 354 – 430 н.э.) ...

Государство — продукт естественного развития, но и одновременно высшая форма общения. Человек по природе своей есть существо политическое и в государстве (политическом общении) завершается процесс этой политической природы человека.

В зависимости от целей, которые ставят перед собой правители государства, Аристотель различал правильные и неправильные государственные устройства:

Правильный строй — строй, при котором преследуется общее благо, независимо от того, правит ли один, немногие или многие: монархия, аристократия, полития — Аристотель считал эту форму наилучшей. Она встречается крайне «редко и у немногих». В частности, обсуждая возможность установления политии в современной ему Греции, Аристотель пришёл к выводу, что такая возможность невелика. В политии правит большинство в интересах общей пользы. Полития — «средняя» форма государства, и «средний» элемент здесь доминирует во всём: в нравах — умеренность, в имуществе — средний достаток, во властвовании — средний слой.

Неправильный строй — строй, при котором преследуются частные цели правителей: тирания, олигархия, демократия.

Конфуций

Он считал самым достойным занятием для человека его происхождения государственную службу и неоднократно занимал различные должности, но всякий раз из-за своей принципиальности вынужден был подавать в отставку, отказываясь от высоких постов. Около 500 г. до н.э. Конфуций основал свою собственную школу для подготовки «благородных мужей» (цзюнь цзы) — будущих администраторов, обладающих высокими этическими принципами. Именно им, по мнению Конфуция, принадлежит основная роль в управлении. Основные черты этого образа Конфуций изображает в контрастном сопоставлении с чертами его антагониста — «низкого человечка» (сяо жэнь).

Благородный муж следует долгу и закону, а низкий человечек думает лишь о выгоде. Благородный муж требователен к себе, низкий человечек — к окружающим. О благородном муже нельзя судить по мелочам, и ему можно доверить большие дела; низкому же человечку большие дела доверять нельзя, и о нём можно судить по мелочам. Благородный муж живёт в согласии с другими людьми, но не следует за ними; низкий человечек следует за другими, но не живёт с ними в согласии. Таким образом, одной из черт конфуцианского идеала личности является бесконфликтность, умение ладить с окружающими, сочетающаяся с глубокой принципиальностью и бескорыстностью.

Конфуций говорил, что в деле обучения ни для кого не существует «никаких различий».

Главными принципами конфуцианства являются следующие:

— Неукоснительное соблюдение традиций, обычаев и ритуалов (это различные переводы термина «ли», переводимого также как «ритуализированный этикет»).

Традиции-ли обращены к прошлому; Конфуций исходит из убеждения, что мир «испортился»: в древности люди вели себя правильно, были сдержанны и честны. Теперь этого нет. Отсюда вытекает принцип «исправления имен».

Теории происхождения государства 3

... Скулак Н.О. Новополоцк 2005 г План реферата: Введение 1.      Основные теории происхождения государства 1.1.   — теологическая (божественную), 1.2.   — патриархальная, 1.3.   — договорная, 1.4.   ... системы. Современнаядействительность не обособлена от прошлого и будущего. Она лишь новая, важнаявеха в истории. Настоящее, воплощая в себе ...

— «Исправление имен»: «пусть государь будет государем, поданный — подданным. Пусть отец будет отцом, а сын — сыном». Это выглядит, на первый взгляд, какой-то глупой тавтологией, но надо учитывать, что «сын», «отец» и т.д. — не просто слова, обозначающие родство или взаимную подчинённость; в Китае это понятия, подразумевающие целый комплекс обязанностей и прав (например, почтительный сын в знак траура после смерти отца не имел права ничего менять в доме в течение года и т.д.).

Конфуций хотел вернуть понятиям, ставшим пустыми словами, их первоначальный смысл, чтобы все твёрдо придерживались своих обязанностей: старшие руководили, младшие подчинялись.

— Правила-ли и «исправление имен» включают уважение к старшим (сяо), патриархальность и уподобление государства большой семье. Верхи — старшие — должны не просто руководить, а проявлять отеческую заботу о подчиненных, народ же обязан трудиться и выказывать властям сыновнюю почтительность. Традиции в этом случае заменяют законы; зачем законы, если все — одна семья? Верхи несут и свою долю тягот: «Разве кто из государей испытывает нужду, когда народ в довольстве? Если же народ не живёт в довольстве, то кто из государей может жить в довольстве?»

— Конфуций проповедовал также принцип гуманности (жэнь): сначала следует обогатить народ, а потом обучить (правилам-ли).

Отвечая на вопрос, можно ли убивать людей, лишенных принципов, ради этих принципов, он заметил: «Зачем же вам убивать? Вам только стоит захотеть добра, и народ станет добрым».

— Еще один важнейший фактор успешного управления — доверие народа к проводимой политике. Можно поступиться вооружением, даже пищей, но без доверия нет основы для государства.

Таким образом, Конфуций стремился создать гуманное и гармоничное общество, отношения социальных групп в котором основывались бы на убеждении, с одной стороны, и на добровольном подчинении — с другой. Положительной чертой конфуцианства следует признать и культ знания, учения (пусть они даже несколько оторваны от жизни).

Неслучайно именно в Китае примерно через тысячу лет после Конфуция (VI в. н.э.) едва ли не впервые в мире вводится система экзаменов для поступающих на государственную службу. Претенденты писали сочинение, в котором должны были показать знание учения Конфуция и умение рассуждать в его духе. В то же время неуклонное стремление следовать традиции и ритуалу, крайне формализованным и неизменным, поиски идеала в прошлом делало конфуцианство учением консервативным, ведущим к застойной стабильности.

Теологическая школа конфликтологии: идеи Августина, Ф. Аквинского, Иллариона.

Августин Аврелий.

В молодости он был неоплатоником, затем манихеем, но в итоге обратился к христианству, став беспощадным гонителем еретиков.

Представление о всемогущем Боге, который является источником бытия и блага и который есть истина, добро и красота, требовалось согласовать с существованием в мире зла. Августин стал трактовать зло как недостаток или отсутствие добра. Действительно, всеблагой Бог не может сотворить и добро, и зло; но он может сотворить мир, в разных частях которого добро присутствует в неравной мере.

016_Человек. Его строение. Тонкий Мир

... том, чтобы это соприкосновение стало сознательным. Именно сознанием должен коснуться и касаться человек Высших Миров, ибо бессознательное с ними общение нужных следствий не даст... Сон – малая ... погружением в сон… В огорчении, злобе, омрачении, страхе, недовольстве, беспокойствах отходят люди, засыпая, в Мир Тонкий. Можно представить себе, какие сферы они посещают, в то время ...

С концепцией зла связано и объяснение Августином греховности человека. Бог создал человека способным к свободному выбору, но первые люди уклонились от добра и выбрали зло, пойдя против воли Бога. С этого момента люди, что бы они ни делали, способны сами по себе творить лишь зло; добро они могут творить лишь благодаря божественной благодати, которая нисходит лишь на немногих. Августин не допускает того, что человек может благодаря своей свободной воле обратиться к вере в Бога и исправиться. Еще до рождения каждого человека Бог предопределил одних людей к спасению, а других — к погибели. Это разделение произведено не за какие-то заслуги или грехи, а произвольно, считал Августин. Христос же искупил своей мученической смертью грехи лишь тех людей, кто был предопределен к спасению.

Католическая церковь несколько смягчила учение Августина: человек может спастись и волей Бога, и «добрыми делами», причём не только своими собственными, но и совершенными другими людьми — духовенством, святыми. Тем самым церковь взяла на себя функции посредника в передаче благодати.

Августин внес значительный вклад и в христианское понимание политики. По его мнению, вся человеческая история представляет собой конфликт между царством Бога и царством дьявола. Царство Божие — это церковь, сообщество праведников, а царство дьявола — государство. Царство Божие основано на любви к Богу, а земное — на любви человека к самому себе, на эгоизме и грехе. Поэтому Августин называл государство «большой разбойничьей шайкой», в которой неизбежны раздоры и конфликты. Этот греховный порядок продлится вплоть до судного дня. Пока же он не наступил, считал Августин, может быть определенная польза и от земного царства, если оно поддерживает в обществе справедливость, мир, согласие и не препятствует деятельности христианской церкви. Но по своей природе государственная власть и церковь остаются различными, поэтому они должны оказывать друг другу содействие, но не могут подменять друг друга или вторгаться в чужую сферу.

Фома Аквинский.

Вершиной развития средневековой схоластики стало творчество Фомы Аквинского. Фома Аквинский — наиболее авторитетный богослов католической церкви, учение которого, томизм, было официальной доктриной католической церкви в XIV — XVI вв., а в обновленном виде (неотомизм) влиятельно и по сей день.

Наиболее знаменитыми его трудами являются «Сумма истин католической веры против язычников» и «Сумма теологии».

Одним из главных вопросов для Фомы Аквинского, как и для других средневековых мыслителей, был вопрос о соотношении знания и веры. Он не был настолько фанатичен, чтобы враждебно относиться к любому научному знанию, но отказывать церкви в возможности контроля за этим знанием он также не мог. Пытаясь разрешить конфликт между научно-философским знанием и религиозной верой, Фома разработал оригинальную теорию, до сих пор разделяемую католическими богословами.

Согласно ей, наука и религия отличаются друг от друга по методу познания: наука опирается на опыт и разум, а религия — на откровение. А вот предметы науки и религии частично совпадают (или частично различаются).

Поэтому есть ряд утверждений, религиозных догматов, которые должны и могут быть обоснованы рациональным, научным способом, но не потому, что иначе они останутся гипотезами, а потому, что, будучи доказаны, они станут понятнее верующим.

Вопрос 2. Теории происхождения государства

... имела общественный характер, поскольку все важнейшие вопросы решались на общем собрании рода. В государстве власть носит публично-политический характер, так как наиболее важные решения ... специального аппарата управления и принуждения, что является непосредственным атрибутом государства. * Родовые собрания избирали старейшин, вождей, военачальников на основе их личностных качеств: ...

В то же время, считал Фома, есть ряд научных положений, которые доказываются исключительно рациональным путем, не имеющих прямого отношения к религии, и есть ряд религиозных положений, которые рациональным путем быть доказаны не могут (например, догмат Троицы).

В них следует просто верить. Они, писал Фома, сверхрациональны, т.е. могут быть доказаны, но такое доказательство не под силу слабому человеческому разуму (и по силам совершенному разуму Божества).

Конфликт между верой и разумом, согласно Фоме, возникает в случае неправильных выводов разума, когда ученый рассматривает свою деятельность как самоцель, забывая о Боге и о высших истинах откровения. Противоречие между научной и религиозной истиной, таким образом, иллюзия, но если оно всё-таки возникло, то приоритет должен быть отдан религии.

Он обращается к таким уже известным нам понятиям, как материя и форма, актуальность и потенциальность. Высшая и бестелесная форма, обладающая предельной актуальностью, — это Бог, а всё остальное обладает разными степенями потенциальности. При этом Бог не отстранился от созданного им мира, а непрерывно управляет им, но управляет, по большей части используя естественные причины, и лишь иногда вмешивается в земную жизнь непосредственно. Фоме Аквинскому принадлежат пять доказательств бытия Божьего. Существование Бога выводится из того, что во Вселенной должны существовать: перводвигатель (это утверждал ещё Аристотель), первопричина, конечный источник всякой необходимости (это доказательство, замечает Б. Рассел, мало отличается от второго), источник совершенства сущего и Божественное руководство.

Общественно-политические взгляды Фомы отличаются от взглядов Августина. Он считал, что не только церковь, но и государство являются божественным установлением. Поэтому политика — занятие естественное, не греховное. Оно не нуждается в церковном руководстве, и даже язычники могут вести достаточно хорошую политическую жизнь (но без христианства они не могут спасти свою душу).

Политическая жизнь, таким образом, полагается относительно независимой и подчинённой божественному порядку лишь в конечном счете. Предпочитая монархию другим формам правления, Фома допускал в то же время свержение подданными узурпатора или тирана или отстранение его Папой Римским , поскольку церковь выше государства.

Илларион

др.-рус. мыслитель, проповедник, первый киевский рус. митрополит (с 1051).

Перу И.К. принадлежат «Слово о Законе и Благодати», «Молитва», «Исповедание веры», а также ряд сочинений религиозно-нравственного характера. Оказал влияние на летописание, церковное красноречие, учительную литературу. Наиболее значительно по объему и содержанию «Слово», состоящее из трех частей: сопоставления Закона и Благодати, описания крещения Руси, похвалы великому князю Владимиру и его сыну Ярославу. Под Законом понимается ветхозаветное учение как начальная стадия духовного просвещения и самоорганизации др.-евр. народа, оказавшая влияние на все человечество. Под Благодатью понимается евангельское новозаветное учение, с одной стороны, развившее ветхозаветную традицию, с другой — преодолевшее ее рамки и ставшее мировой религией, распространившейся на многие народы и страны, в т.ч. на Русь. Христианский универсализм сочетается в «Слове» с глубоким патриотизмом. Историософская значимость памятника состоит в обосновании идеи равенства Руси среди цивилизованных народов, что предвосхитило возникшую позднее доктрину «Москва — Третий Рим», где Руси отводилась роль наследницы Рима и Византии.

Плюрализм в понимании и определении государства

... обстановке, когда общество существует как суверенный, самостоятельный организм и когда в нем утверждается демократия. При рассмотрении сущности государства важно учитывать 2 аспекта:1)то, что любое государство-организация политической власти ...

Концепция «вечного мира» И. Канта.

Концепция «вечного мира». Важное место в наследии И. Канта занимают проблемы войны и мира. Кант поддержал идею, высказанную Ш. Сен-Пьером (и поддержанную Руссо) о необходимости заключения договора о вечном мире. И. Кант опубликовал работу «К вечному миру», идеи которой уже в ХХ в. легли в основу создания сначала Лиги Наций (международной организации, существовавшей между Первой и Второй мировыми войнами), а затем и Организации Объединенных Наций.

Первоначально, по мнению Канта, должен быть заключен предварительный договор следующего содержания:

План содержал шесть прелиминарных статей (в сокращенном изложении):

1) Ни один мирный договор не должен считаться таковым, если при его заключении была сохранена открытая возможность новой войны.

2) Ни одно самостоятельное государство (большое или малое, это безразлично) ни путем наследования или обмена, ни в результате купли или дара не должно быть приобретено другим государством.

3) Постоянные армии… со временем должны полностью исчезнуть.

4) Государственные долги не должны использоваться во внешнеполитической борьбе.

5) Ни одно государство не должно насильственно вмешиваться в вопросы правления и государственного устройства других государств.

6) Ни одно государство во время войны с другим не должно прибегать к таким враждебным действиям, которые сделали бы невозможным взаимное доверие в будущем, в мирное время, как, например, подсылка убийц…, отравителей…, нарушение условий капитуляции, подстрекательство к измене… в государстве неприятеля и т. д.

Конечная цель — создание всемирной федерации государств, отвергающих войны и придерживающихся принципов невмешательства во внутренние дела друг друга, мирного сосуществования и урегулирования конфликтов.

Состояние мира должно быть установлено на основании названных условий с помощью международной системы, предусмотренной тремя дефинитивными статьями вечного мира:

1) гражданское устройство каждого государства должно быть республиканским, основанным, «во-первых, на принципах свободы членов общества (как людей), во-вторых, на принципах зависимости всех (как подданных) от единого общего законодательства и, в-третьих, на законе равенства всех (как граждан)»;

2) международное право должно быть основано на федерализме свободных государств, союзе народов, «который, однако, не должен был бы быть государством народов»;

3) право всемирного гражданства должно быть ограничено условиями всеобщего гостеприимства, которое «означает право каждого иностранца на то, чтобы тот, в чью страну он прибыл, не обращался бы с ним как с врагом» . Кант доказывал объективную реальность идеи федерации, которая должна охватить постепенно все государства и привести таким путем к вечному миру.

Идея всемирной федерации являлась оригинальным отличием идей Канта от большинства проектов вечного мира, в которых его гарантом выступала универсальная международная организация.

Кант убеждал, что гарантию вечного мира «дает великая в своем искусстве природа (natura daedala rerum), в механическом процессе которой с очевидностью обнаруживается целесообразность того, чтобы осуществить согласие людей через разногласие даже против их воли» , и что объективно мир развивается по пути морального совершенствования: «Моральное зло имеет то неотделимое от своей природы свойство, что по своим собственным целям оно внутренне противоречиво и саморазрушительно (особенно в отношении других, держащихся того же образа мыслей); и, таким образом, хотя и медленно, но уступает место моральному принципу добра».

Его космополитические представления выходили за пределы христианского мировоззрения и философии естественного права, обращаясь к общечеловеческой морали и идее прогресса. Канта, конечно же, можно причислить к утопистам в теории международных отношений. Но его идеалистические построения возвещали приближение новых мировых эпох, либерализма XIX столетия и пацифистских проектов Лиги Наций.

История развития пацифистских идей: Дж. Фокс, Ж. Мелье, У. Годвин, М. Ганди.

Уильям Годвин (1756 — 1836).

В 1793 г. он опубликовал книгу «Исследование относительно политической добродетели и её влияния на общие добродетели и счастье». Выступая с рационалистическо-просветительских позиций, он утверждал, что государство и ему подобные институты подавляют возможности людей правильно применять свой разум. Исходя из позитивной оценки человеческой природы он утверждал, что социальный порядок возникает естественным путём, а несправедливость, алчность и агрессивность — следствие вмешательства государства.

Первоначальное название — «Христианское Общество Друзей Внутреннего Света». Название «квакеры», использовавшееся сначала противниками этого течения как оскорбительное прозвище, а впоследствии ставшее самоназванием, имеет несколько версий происхождения. Наиболее вероятна версия, согласно которой основатель данного направления — Джордж Фокс — на заседании суда призвал судью «трепетать перед именем Бога», за что тот назвал Фокса «трепетуном»[2]. Другая версия гласит, что ранние квакеры во время своих богослужений содрогались при снисхождении на них Святого Духа[3]. Третья версия приписывает ранним квакерам утверждения по поводу «духовного трепета» от постоянного ощущения присутствия живого Бога[4].

Вероучение квакеров

Исторически в основе теологии квакеров лежит доктрина о внутреннем непосредственном откровении Святого Духа, авторитет которого выше «Священного Писания», поскольку, согласно Р. Баркли, Писание является «декларацией источника, а не самим источником»[12]. Человек способен воспринимать откровение благодаря тому, что в каждом есть «Внутренний Свет» — часть божественной природы, заложенная в человеке и не являющаяся частью человеческой природы. Концепция «Внутреннего Света» стала центральной в вероучении квакеров. Понятие «Света» является синонимом следующих понятий: «Семя» (Seed), «Искра» (Spark), «Благодать» (Grace), «Дух Христа» (Spirit of Christ), «то, что от Бога в каждом» (that of God in everyone), «Внутренний Христос» (Christ Within).

Современный квакерский американский теолог Уилмер Купер пишет, что «Друзья никогда не были точными насчёт значения […] и часто использовали схожие термины взаимозаменяемо»[13].

Несмотря на существенные внешние различия и отсутствие чёткого кредо, все квакеры разделяют определенные убеждения, в основе которых лежит вера в существование в каждом человеке некой сущности (для её обозначения используются различные термины: Свет, Дух Божий, внутренний Христос и др.), в подчинении воле которой состоит истинная жизнь и через которую возможно непосредственное общение с Богом.

По представлениям квакеров, взаимоотношения человека со Светом невозможно точно передать словами, поэтому квакеры основное значение придают личному религиозному опыту и тому образу жизни, которого требует Свет.

Совокупность представлений о такой жизни формулируется квакерами в виде четырёх основных принципов или «свидетельств»:

Равенство всех людей перед Богом: все люди независимо от каких-либо внешних различий, пола, расы, национальности, религиозной принадлежности, социального статуса и т. д. равны перед Богом. Отсюда следует категорическое неприятие квакерами любых форм угнетения и дискриминации одних людей другими, проявившееся в равноправии между мужчинами и женщинами, борьбе против рабовладения, игнорировании привилегий.

Честность: квакеры считают необходимым всегда говорить правду, также отвергают любую клятву или присягу.

Простота: стремление довольствоваться только необходимыми для жизни благами, избегать роскоши и любых излишеств.

Мир: неприятие насилия, в частности пацифизм и отказ от военной службы.

Среди квакеров присутствуют как консервативные, так и либеральные точки зрения на гомосексуальность. Например, «Объединённое собрание Друзей» (Friends United Meeting) и «Международное [сообщество] евангелических Друзей» (Evangelical Friends International) считают, что сексуальные отношения допустимы только в браке, который они определяют как союз между мужчиной и женщиной[14]. Тем не менее, Генеральная конференция Друзей (Friends General Conference) и Британское Годовое Собрание одобряют однополые браки[15][16][17][18][19]

[править]Структура Общества Друзей

Квакеры имеют конгрегациональную форму церковной организации: каждая община независима от другой. Структура квакерских организаций следующая:

молитвенная группа (worship group);

подготовительное собрание (preparatory meeting);

территориальное или месячное собрание (area or monthly meeting);

годовое собрание (yearly meeting).

Для решения организационных вопросов каждое собрание проводит деловые собрания (meeting for business).

До последнего времени раз в три года Всемирный Консультативный Комитет Друзей (FWCC) проводил Триеннале (Triennial) — деловое собрание для решения административных вопросов, на которое собирались представители квакерских собраний со всего мира. Одной из целей Триеннале было заявлено «общение и обмен опытом между представителями различных квакерских течений».[20] В данное время идет пересмотр этой практики. Структура всемирных встреч, посвященных деловым вопросам, находится в стадии согласования.

[править]Молитвенное собрание

В разных квакерских традициях молитвенные собрания (meetings for worship), проходят по-разному. Для либеральных и консервативных квакеров характерны непасторские или «непрограммированные» (unprogrammed) формы молитвенных собраний. Для евангельских квакеров — пасторские или «программированные» (programmed).

Обычно богослужения проходят по воскресеньям и длятся около часа.

Основой непасторского молитвенного собрания является «ожидание озарения в молчании». Квакер, почувствовавший внутренний призыв выступить с проповедью, как правило встает и произносит короткую речь, которая воспринимается собранием как одна из истин, открываемых свыше. Иногда собрания могут проходить в полном молчании. Подобная форма богослужения может внешне чем-то напоминать медитацию.

Пасторские собрания евангельских квакеров скорее похожи на богослужения христиан-протестантов. Они проводятся пастором и могут включать чтение проповеди, отрывков из Библии, исполнение песен, гимнов. Также небольшое время отводится «молчаливому ожиданию».

 

В квакерской практике встречаются следующие типы молитвенных собраний:

непасторское/непрограммированное:

молчаливая молитва (silent worship);

деловое собрание (meeting for business);

пасторское/программированное:

частично программированное (partly programmed worship);

полностью программированное (fully programmed worship);

общение в духе молитвы (worship sharing) — предполагаются высказывания только на специально избранную тему, участники высказываются по очереди, между высказываниями делаются короткие паузы. Данный тип используется, например, на собраниях, где нужно принять решение по определённому вопросу, на «собраниях для прояснения» (играет роль своего рода исповеди), различных духовных беседах (spiritual sessions) и т. д.

Жан Мелье. Жан Мелье был простым сельским священником, изложившим свои взгляды в труде «Завещание», опубликованном после его смерти. Из всех деятелей французского Просвещения Мелье — наиболее радикальный революционер, атеист и материалист.

Он отрицал божественное происхождение Библии и само существование Бога, считая, что христианская религия создана богатыми, чтобы удерживать в повиновении бедных. Католическую церковь и королевскую власть он называл «двумя ворами-карманниками, которые защищают и поддерживают друг друга». Источником зла в мире он считал имущественное и политическое неравенство, позволяющее одним людям угнетать и грабить других. Мелье заявлял о необходимости свержения монархии и ликвидации социального паразитизма посредством устранения частной собственности.

у. годвин : Общество делится на два класса — богатых и бедных. Последние составляют 98 % населения. Бедные создают весь доход, но сами они не получают почти что ничего. Они находятся в положении вьючных животных. Почти весь продукт их труда достается ничтожному меньшинству, которое в силу этого и является богатым. Причина социального неравенства, а тем самым и нищеты — в существовании частной собственности. Необходимо уничтожить собственность и упразднить государство, покровительствующее богатым

ГОДВИН Вильям (William Godwin, 1756—1836) — английский писатель, сыгравший крупную роль в радикальном движении в Англии в эпоху Великой французской революции, оказавший глубокое и длительное влияние на европейскую политическую мысль. Многие понятия, выражения, термины, ставшие неотъемлемой частью политической азбуки, впервые четко сформировал и популяризировал Г. По литературной линии заслуга Г. — в осознании созревшей в обществе потребности в таком отвечающем моменту повествовательном жанре, который облегчил бы широкому читателю ознакомление с социальной проблемой и попытками ее решения. Г. — основатель школы английских социальных романистов. Следы его идеологического и лит-ого влияния видны у Шелли, Байрона, Бульвера, Бальзака и других.Сын провинциального пастора, Г. предназначался к духовной карьере; получил суровое воспитание в духе кальвинизма. Однако, будучи еще в кальвинистском колледже, Г. обнаружил безразличие к теологии и интерес к общественно-политическим проблемам. По окончании колледжа Годвин недолго был пастором в провинции. В 1781 чтение французских философов (Руссо, Гольбаха, Гельвеция) склонило его к деизму, а потом к безбожию. В 1882 он порвал с церковью и, переехав в Лондон, стал идейным вождем кружка интеллигентных разночинцев. Члены кружка следили за французскими событиями, участвовали в английском революционном движении. Итоги своих размышлений Г. запечатлел в трактате «Исследование о политической справедливости» (1791—1793) и в начатом тотчас же (1793) романе «Калеб Вилльямс, или вещи как они есть». Цель романа — популяризация идей трактата, распространение благодетельных истин среди тех, кому недоступны ученые книги. Трактат стал предметом особого правительственного заседания, но не был изъят из обращения благодаря своей малодоступности как книга ученая и непомерно дорогая (3 гинеи).Анархо-коммунист, Г. отвергает существующий общественный порядок как источник зла. Государство с его законами — орган угнетения одной части человечества ради благоденствия другой. Собственность — источник роскоши и пресыщения, нищеты и истощения, пороков и преступлений — ведет человечество к вырождению. Религия — средство порабощения. Причина зол — незнание истины; узнав ее, человечество станет свободным. Монархи и аристократия падут. Исчезнут собственность и неравенство. Не будет войн. Однако путь к этому светлому будущему не есть путь революции, насилия. Г. — просветитель, он верит в способность человечества к безграничному самосовершенствованию. «Разумно» организованный быт перевоспитает человека морально и физически. Эти идеи, систематически изложенные в трактате, высказывает в страстной тираде Калеб, а вся система образов романа иллюстрирует тезис о порочности общества, основанного на частной собственности, находящегося в состоянии непрерывной войны богатых против бедных. В основную тему — злоключения слуги (Калеб), преследуемого барином (Фолькланд), вплетаются родственные темы — злоключения и гибель притесняемых помещиком (Тиррэль) бедной родственницы (мисс Мэльвайль) и крестьян (Хайкинен, отец и сын).Талантливо написанная книга имела колоссальный успех. Ею зачитывались, ей подражали (Шелли), ее пародировали (Вордсворт), переделывали для сцены (Кальман), на нее негодовали (Мальтус).

В России — Н. Г. Чернышевский, писавший: «один из моих любимых писателей — старик Годвин», высоко ценил этот «роман без любви» («Лит-pa и марксизм», 1928, III. Неизданные произведения Чернышевского).

В пьесе «Железный сундук» (переделка) блистали лучшие актеры Европы и Америки (Грин, Тальма, Купер).В 1794 Г. выпустил смелый памфлет в защиту 12 арестованных членов «Corresponding Society», чем способствовал их освобождению.Другие произведения Г. менее значительны. Драмы — не сценичны. В романе «Флитвуд» автор вскользь дает картину быта и эксплоатации детей на фабрике, основная же тема романа — одиночество. «Сэнт-Леон» — роман из жизни средневековья. С 1795, с наступлением реакции, Г. замкнулся в узком кружке последователей и друзей. Консервативная пресса обвиняла его в нигилизме, атеизме, безнравственности, широкая публика постепенно забывала. Ему приходилось часто бороться с материальной нуждой. Только в 1831, за 5 лет до смерти, он получил от нового парламента синекуру.

ганди: Идеал ненасильственной общественной организации.

Идеальное ненасильственное общество, по учению Ганди, состоит в том, что оно полноценно функционирует без какого-либо государственного регулирования. Это безгосударственное саморегулирующееся общество, просвещенная анархия, где каждый будет своим собственным правителем, и своим правлением не будет нарушать правление другого. «Общество, организованное и управляемое на основе полного ненасилия было бы чистой анархией… Ближайшим наступлением чистой анархии будет демократия, основанная на ненасилии»[4], — таким образом, Ганди выстраивает трехступенчатый путь к своему идеалу:

1) от государства, основанного на насилии, к преимущественно ненасильственному государству;

2) от преимущественно ненасильственного государства к ненасильственной демократии;

3) от ненасильственной демократии к анархическому обществу ненасилия.

Ганди не описывает ненасильственное общество в деталях. Он признавал, что не может сказать заранее, каким будет устройство общества, полностью основанного на ненасилии, так как это будет нечто совершенно отличное от всех известных структур, существующих сегодня[5]. Ганди считал, что нет необходимости задумываться о том, какие формы примет общество будущего, так как самое главное — это принцип его построения, центральная идея — ненасилие. Он даже допускал, что государство как форма организации общества останется, но сильно трансформируется, претерпит кардинальные изменения своего основания. «Продолжает стоять вопрос: должно или не должно существовать государство в идеальном обществе. Я не думаю, что мы должны беспокоиться по поводу этого в данный момент. Если мы продолжим работать для установления такого общества, оно (государство — Б. А.) постепенно придет в такое состояние, что народ сможет иметь пользу от него»[6]. В любом случае существующее ныне государство является, по мнению Ганди, точкой начала и необходимым этапом движения к обществу ненасилия[7], Оно непосредственно участвует в становлении самоуправляемого общества.

Преимущественно ненасильственное государство[8]

и ненасильственная демократия.

Ганди понимал, что ненасильственная общественная организация — перспектива долгосрочная, немедленное осуществление которой невозможно. Подвергая критике систему государственного насилия, Ганди в то же время говорит о возможности преимущественно ненасильственного государства: «Я не настаиваю на том, что государство должно быть всегда основано на насилии. В теории вполне возможно допустить государство, которое на практике будет большей частью основано на ненасилии»[9]. Для этого, как считает Ганди, ненасильственным должно быть и само общество: «Я верю, что государство может управлять на ненасильственном основании, если подавляющее большинство людей ненасильственны»[10]. Преимущественно ненасильственное государство характеризуется Ганди как децентрализованная, демократическая, самоуправляемая, контролирующая свои институты власти, независимая политически, экономически и духовно деревенская община.

Ганди уверен, что для того, чтобы по праву называться демократическим государством, государство должно быть основано на ненасилии. «Демократия и насилие с трудом могут быть вместе. Государства, которые сегодня номинально демократические, должны либо стать откровенно тоталитарными, либо, если они желают стать по-настоящему демократическими, они должны смело стать ненасильственными»[11].

В преимущественно ненасильственном государстве государственное регулирование ограничено до минимума. «Самое эффективное властвование — то, которое менее всего заметно. Правильно практикуемая власть должна быть легкой, как цветок; никто не должен ощущать ее веса»[12]. Государство вынуждено применять принуждение для поддержания порядка и охраны справедливости в обществе, не достигшем совершенства, что Ганди не считает насильственным, так как принуждение используются с санкции и во благо самого общества. Для всех институтов преимущественно ненасильственного государства Ганди выдвигает центральное требование — быть слугами человека и общества, ставить своей целью благо каждого человека и общества в целом.

Преимущественно ненасильственное государство должно быть независимым, «независимость должна быть политической, экономической и духовной» [13], — писал Ганди. Под политической независимостью Ганди понимал отсутствие над данным государством власти иностранного государства: «Там, где управление в иностранных руках, что бы ни приходило к народу, идет сверху, и поэтому он становится все более и более зависимым»[14]. Независимость от иностранного государства также включает в себя отказ от заимствования иностранного опыта государственного управления. В сфере экономики независимость принимает форму поощрения отечественного производства и ограничения импорта товаров — свадеши. «Свадеши — это тот дух в нас, который заставляет нас ограничить себя использованием своего ближайшего окружения и отказаться от более отдаленного»[15]. Ганди считал недопустимой зависимость от импорта товаров, удовлетворяющих насущные потребности людей; товары же, удовлетворяющие ненасущные потребности, могут быть импортированы[16]. Ганди уверен, что нарушение принципа свадеши является причиной политической зависимости и экономической отсталости государств: «Глубокая нищета народа есть в значительной мере следствие губительного отступления от принципов свадеши в экономике и промышленности. Если бы никакие товары не ввозились из-за границы, Индия была бы сегодня страной изобилия»[17]. Духовная независимость, по Ганди, означает свободу от вооруженных сил, армия и полиция должны быть невооруженными. Государство должно поддерживать порядок внутри общества и защищать себя от внешних агрессоров, но исключительно ненасильственными методами[18].

В учении Ганди независимость — это также способность народа контролировать власть, переданную государству, быть ответственным за нее, и в случае необходимости оказать гражданское неповиновение несправедливому государству. «Независимость означает независимость народа,… а не тех, кто… правит этим народом. Правители должны зависеть от воли тех, кто теперь находится у них под пятой. Это значит, — пишет Ганди, — что они должны быть слугами народа, готовыми исполнить его волю»[19]. Ганди уверен, что настоящая демократия не может быть установлена государством, народ должен сам достичь ее: «Никакие постановления на бумаге никогда не дадут нам самоуправления. Никакие речи не сделают нас способными к самоуправлению. Только наши собственные действия сделают нас способными к самоуправлению»[20]. Ганди — сторонник полного самоуправления. Состояние, когда государство делает все, а люди бездеятельны, не соответствует сущности демократии. Демократия начинается там, где люди самостоятельно решают возникающие на локальном уровне вопросы, что обеспечивает адекватность, скорость, эффективность и экономичность управления. Ганди считал необходимым сокращение функций государства, которое должно принимать помощь общественных организаций, выполняющих часть государственных функций. Таким образом народ становится независимым.

В демократическом обществе при принятии решений не должно применяться правило большинства, решение должно считаться принятым только тогда, когда с ним согласны все[21]. «Правление большинства, когда оно становится принудительным, — писал Ганди, — не менее невыносимо правления бюрократического меньшинства» [22]. Безусловное следование мнению большинства нарушает принцип демократии об уважении позиции меньшинства: «Позвольте нам не… становиться рабами решений большинства… Если права меньшинств должны быть уважаемы, большинство должно толерантно и уважительно относиться к их мнению и действиям… Обязанностью большинства будет следить, чтобы меньшинства получали подобающее внимание и в других отношениях не подверглись оскорблениям»[23].

Ганди предлагал децентрализованную систему деревенских республик. Ненасилие и централизацию он считал несовместимыми, т.к. она ограничивает инициативу субъектов, возможность их самоуправления, принятия быстрых и самостоятельных решений. Будущую Индию Ганди представлял как совокупность самообеспечивающихся, самоуправляющихся независимых сельских общин, являющихся, фактически, самостоятельными государствами, причем без федеральной администрации[24]. На уровне общины Ганди предлагал отказаться от разделения власти на ветви, объединив все функции в одном органе, так как считал, что демократия в небольших сообществах должна реализовываться непосредственно[25]. Система контроля должна носить не вертикальный, а горизонтальный характер: «При такой структуре общества, которое будет состоять из бесчисленного множества деревень, будут все расширяющиеся, но не идущие кверху круги. Жизнь не будет, как пирамида с вершиной, поддерживаемой основанием, — она будет океаном, а в центре его будет индивид… внешний круг не будет иметь силу, чтобы раздавить внутренний круг, но придаст силы всему находящемуся в его пределах и будет черпать в нем свою собственную силу»[26].

Идеал всемирной

общественной организации

Учение Ганди об идеальной всемирной организации общества основывается на идее равенства и единства всех людей. «Я верю в абсолютное единство бога, а, следовательно, и человечества. Что из того, что у нас много тел? Мы имеем единую душу»[27]. Ганди представляет все человечество как единую семью: «Золотой путь — быть друзьями с миром и относиться ко всей человеческой семье, как к единой»[28].

Существенное условие всемирной организации — прочный мир и полное ненасилие. «Структура всемирной федерации может быть воздвигнута только на фундаменте ненасилия, а от насилия нужно будет полностью отказаться во всемирных делах»[29]. В первую очередь Ганди говорит о всеобщем разоружении и создании ненасильственной, неэксплуатирующей системы экономики, которая будет гарантировать всем равенство и социальную справедливость.

Важным условием здоровой всемирной организации является самостоятельность и независимость всех ее субъектов. «Международная Лига будет только тогда, когда все страны, большие и малые, составляющие ее, будут полностью независимыми… В обществе, основанном на ненасилии, самая маленькая страна будет ощущать себя такой высокой, как самая высокая. Идея превосходства и низкого положения будет полностью уничтожена»[30]. Свое благосостояние народ должен достигать своими силами, не используя другой народ как средство. Такое отношение к своему и к любому другому народу и есть здоровый национализм, без которого, как считает Ганди, интернационализм немыслим: «Интернационализм предполагает национализм — не узкий, эгоистичный, жадный дух, который часто проходит под именем национализма, но национализм, который в то время, как он настаивает на своей свободе и росте, будет презирать достижение их за счет других наций»[31], — писал Ганди. И он отвергал патриотизм, который превозносит один народ над другими: «…Я надеюсь постичь и осуществить миссию братства людей. Мой патриотизм… всеобъемлющий, и я должен отклонять тот патриотизм, который стремится торжествовать ценой бедствий и эксплуатации других наций. Концепция моего патриотизма — ничто, если она не всегда, не во всех случаях без исключения согласуется с наибольшим благом человечества…»[32]

Нормальным состоянием свободных и равных субъектов является их взаимозависимость, она воплощает их сущностное единство. Ганди писал: «Взаимозависимость есть и должна быть таким же идеалом человека, как и самодостаточность. Человек — социальное существо. Без взаимных общественных отношений, он не может осознать свое единство со вселенной»[33]. Так, хотя Ганди и проповедовал экономическую самостоятельность деревенских общин, но он был против их полной изолированности, считая, что она ведет к сепаратизму. Показателем самостоятельности государства является не его замкнутость, но, напротив, способность поддерживать сотрудничество с другими, пусть даже более сильными, государствами, как с равными.

Ганди уже в свое время видел тенденцию постепенного отказа от абсолютного суверенитета государств и развития тесного их сотрудничества, взаимного влияния, создания политической организации общества мирового уровня[34]. «Лучшее устройство мира стремится сегодня не к абсолютно независимым государствам, воюющим друг против друга, но к федерации дружески взаимозависимых государств. Осуществление этого может быть далеко впереди»[35]. Ганди был уверен, что всемирная организация общества, основанная на ненасилии — это неизбежное будущее нашего общества. «Однажды мы должны расширить наше национальное право до всемирного, равно как мы уже расширили право семьи, чтобы сформировать нации — большие семьи»[36].

Идеалом Ганди было всемирное ненасильственное правительство. В качестве переходного органа он предполагал всемирную федерацию, базирующуюся в основном на ненасилии[37]. Функциями этого союза должны быть обеспечение свободы наций, предотвращение агрессии одной нации против другой, содействие развитию отсталых народов, объединение мировых ресурсов во имя общего блага. До того, как станет возможным создание всемирного ненасильственного правительства, у всемирной федерации должно быть право применения санкций к нарушителям норм международного права. Говоря о Лиге Наций в Женеве (1931 г.), Ганди замечал: «Мне всегда казалось, что у Лиги недостаточно необходимых санкций»[38]. Возможность применения санкций к странам-нарушительницам имеет большое значение, по мнению Ганди, но это должны быть исключительно ненасильственные меры воздействия.

Таким образом, согласно политическому учению Ганди, организация ненасильственного общества формируется как на национальном, так и на планетарном уровне. Интересно, что ненасилие выдвигается Ганди как принцип и основание политической системы, и такой подход оказывается эффективным в решении ряда современных социальных проблем. Оригинальной представляется концепция Ганди демократии, а также независимости в свете идей ненасилия. Заслуживают внимания идеи о всемирной федерации и едином всемирном правительстве. В целом, несмотря на некоторые утопические черты во политических воззрениях Ганди, его прогнозы о верховенстве народной воли над государственными образованиями национального уровня и об объединении человечества во всемирную организацию оправдываются.

Натуралистическая школа конфликтологии: основные идеи и ведущие представители.

1. Гераклит

На первый взгляд, Гераклит Эфесский продолжал традиции Милетской школы. Первоначалом мира он считал огонь. Но огонь у Гераклита — это не обыкновенный огонь. Это метафора всеобщего изменения: «Всё обменивается на огонь, и огонь — на всё, подобно тому, как золото на товары, а товары — на золото». С подвижностью огня связана самая важная мысль Гераклита о том, что всё в мире находится в движении, всё изменяется. Здесь он обращается к другой метафоре, сравнивая мир не с огнём, а с рекой, в которую нельзя войти дважды. Почему? Потому что во второй раз и вода, в которую вошел человек, будет уже другой, и сам он уже изменится по сравнению с собою прежним.

Позже эта главная идея Гераклита была выражена в афоризме «всё течёт». Но это всеобщее изменение происходит, согласно Гераклиту, не хаотично, а согласно определенному мировому закону, или логосу (греческий термин «логос» многозначен и может переводиться и как «речь», «слово», и как «знание», и как «закон»).

Всё меняется по той причине, согласно Гераклиту, что всё состоит из противоречий, из противоположностей. Поэтому главный закон мироздания — борьба, конфликт. «Война — отец всех, царь всех». «Вражда — обычный порядок вещей, и … всё возникает через вражду».

Вместе с тем Гераклит отнюдь не абсолютизировал конфликт. Если бы конфликт был абсолютен, то вещи не смогли бы существовать. Борьба противоположностей не исключает, а, напротив, подразумевает их единство, которое Гераклит называл гармонией («тайная гармония лучше явной»), и негодовал на тех, кто не понимал, «как враждебное находится в согласии с собой: перевёрнутое соединение (гармония), как лука и лиры».

Доктрина вечного изменения, происходящего благодаря борьбе противоположных начал, имела немало сторонников.

2. Гарольд Лэсвилл

Заметки о государстве- гарнизоне

Всё гос-во находится во враждебном состоянии. Государство — крепость

Японцы вели свою жизнь очень близко к Лэсвиллу

3. Антон Керсновский

Войну ведут не для того,чтобы убивать,а для того,чтобы побеждать. Война приводит к миру.

Нападают лишь на слабых,но на слабых,которые показывают что они сильные нападают реже,чем на сильных,не умеющих показать свою силу. Следовательно авторитет — главная вещь.

4. Вагтс:

Широко обсуждался в научном мире и вопрос — где лежит граница между милитаризмом и естественным стремлением государства обеспечить свою безопасность. Американский исследователь Альфред Вагтс в своей знаменитой «Истории милитаризма» ответил на него так: «Это различие носит фундаментальный, определяющий характер. Военный подход — это прежде всего стремление сконцентрировать людские и материальные ресурсы, с тем чтобы максимально эффективно решать конкретные задачи. Милитаризм же представляет собой совокупность обычаев, представлений и интересов, которые хоть и связаны с войнами и армиями, но неизменно претендуют на гораздо большее, чем просто удовлетворение военных потребностей. Отказываясь от научного подхода, милитаризм опирается на подход кастовый и культовый, на власть и веру. Армия, устроенная так, что служит не целям подготовки к возможной войне, а интересам военных, является по своей сути милитаристской» [8].

Вагтс подчеркивал, что носителями милитаристского мышления отнюдь не обязательно являются военные: «Гражданский милитаризм следует определить как безоговорочное принятие военных ценностей, манер, принципов и отношений. Приоритет отдается военным соображениям. Героическое обнаруживается преимущественно в военной службе и в военных действиях, в подготовке к которым и состоит главный интерес государства и на которые должны расходоваться главные ресурсы… Как и милитаристы в военной форме, милитаристы гражданские презирают гражданскую политику, парламентаризм, партии и т. п.»

 

Геополитическая школа конфликтологии: А.Т. Мэхэн, Х. Маккиндер, Ф. Тернер.

Альфред Тайер Мэхэн

— американский военно-морской теоретик и историк, контр-адмирал (1906), один из основателей геополитики. Основные положения его теории содержатся в серии «морской мощи», в особенности в первом и самом важном труде «Влияние морской мощи на историю 1660−1783»[1], изданном в 1890 г.

Принципы Мэхэна

Выделив главные, с его точки зрения, факторы, Мэхэн сводит их к нескольким простым принципам, доказывая, что остальные исторические явления для морской мощи второстепенны.

— Море не барьер, а дорога. Всякий, кто рассматривает море как средство изоляции, как очень широкий «крепостной ров» между собой и соседом, в конце концов обнаруживает, что сосед уже поставил море себе на службу. То есть изоляционист неизменно проигрывает, так как добровольно отдает все выгоды тому, кто видит в море средство обмена.

— Владение морем решает дело. Начиная от Пунических войн, по Мэхэну, тот, кто владел морем, был способен не только одерживать победы, но и пользоваться их плодами, и как высшая цель — создавать жизнеспособные мировые империи. По нему, Ганнибал, Александр, Наполеон — примеры обратного. То есть, не понимая важности владения морем, они не удержали свои империи, несмотря на военный талант.

— Морская мощь — путь к владению морем. По Мэхэну, она состоит в свободе пользования морем, и воспрещении пользования им для противника. Обе задачи обеспечиваются сильным флотом — в первую очередь военным, но также и торговым.

— Основа морской мощи — на суше.[2] Как поддерживающая флоты экономика, так и базы, колонии и стратегически важные территории — ее необходимые составляющие. При этом он, в частности, постоянно выступал за необходимость обретения морской мощи Соединенными Штатами, в том числе сообщения между двумя океанами через Панамский канал (тогда еще не построенный).

— Оборона своих берегов начинается у берегов противника — решающий характер наступления и глобальный характер войны.

— Важность «большой битвы»[5] — война решается генеральным сражением.

Выводы Мэхэна

Суть войны состоит в борьбе за морское господство

Главное внимание должно уделяться линейному флоту[4][7] — который, в свою очередь, должен стремиться уничтожить линейный флот противника в одном генеральном сражении.

Нужны сознательные, последовательные усилия правительства в достижении этой цели как во время войны, так и до нее. То есть, морская мощь должна быть частью большой политики.

Если морское господство обеспечено (читай — линейный флот противника уничтожен), то обеспечена и защита торговли.[6]

Касаясь войны на коммуникациях, Мэхэн признает, что полностью блокировать крейсеры[9] и приватиры невозможно, и конвоирование все же необходимо, но не в ущерб генеральному сражению.

Сэр Хэлфорд Джон Маккиндер

— выдающийся английский географ и геополитик, член Тайного совета, основатель теории «Хартленда». Хартленд (от англ. Heartland — «срединная земля», «сердцевинная земля») — массивная северо-восточная часть Евразии, окаймляемая с юга и востока горными системами, однако её границы определяются по-разному различными исследователями. Представляет собой основное понятие геополитической концепции в докладе Королевскому географическому обществу и позже опубликованной в знаменитой статье «Географическая ось истории». Данная концепция стала отправной точкой для развития классической западной геополитики и геостратегии. Однако сам термин «Хартленд» стал использоваться в концепции начиная с книги «Демократические идеалы и реальность» (1919), заменив «ось истории».

«Осью истории» (впоследствии Хартлендом) Х.Маккиндер обозначил массивную северо-восточную часть Евразии, первоначально почти повторявшую контуры водосборного бассейна Северного Ледовитого океана и бессточного бассейна центральной, а также приблизительно совпадающую с территорией Российской империи и Советского Союза. По южной части протянулись степные пространства, где веками существовали сильные и мобильные кочевые народы. Теперь эти пространства контролирует Россия. Хартленд не имеет удобных транспортных выходов в Мировой океан, за исключением практически постоянно покрытого льдом Северного Ледовитого океана. Он окружен приморскими территориями «внутреннего полумесяца», протянувшейся от Западной Европы через Ближний и Средний Восток, Индокитай в Северо-восточную Азию. Дальше выделяется «внешний полумесяц» морских держав, включающий обе Америки, Австралию, Океанию, Африку южнее Сахары, Британские острова и Японию.

Х.Маккиндер придавал большую геополитическую значимость Хартленду из-за его огромных запасов природных ресурсов, но преимущественно из-за его недоступности для основы могущества Великобритании и любой прочей морской державы — военно-морского и торгового флотов. Соответственно он называл Хартленд «великой природной крепостью» людей суши. В этой «осевой зоне» располагается «осевое государство». Политические силы «оси истории» и «внутреннего полумесяца», с точки зрения Х. Маккиндера, на протяжении истории противостоят друг другу и последние испытывают постоянный натиск со стороны первых (гуннов, монголов, турок, русских и других обитателей «оси»).

Однако «колумбова эпоха» доминирования морских держав подходит к концу. В дальнейшем геополитическая роль Хартленда будет возрастать по мере развития сети трансконтинентальных железных дорог, которые составят конкуренцию флотам морских держав и могут привести к превосходству континентальных держав над морскими. Естественен вывод, что для противостояния этому натиску странам «внутреннего полумесяца» надо объединиться, возможно под эгидой Британской империи.

«Демократические идеалы и реальность» (1919)

В позднейших работах Х.Маккиндера (1919, 1943) и в работах его последователей географические границы Хартленда несколько корректировались. Также Маккиндер отметил, что Хартленд окружен труднопреодолимыми пространствами со всех сторон кроме запада, где он открыт для взаимодействия со странами «внутреннего полумесяца» (Западной Европой).

Поэтому регион Восточной Европы приобретает особую значимость в мировой политике. Именно здесь могут возникать либо крупные конфликты либо развиваться сотрудничество между Хартлендом и морскими державами. В этой же работе он сформулировал свою знаменитую максиму: «Кто контролирует Восточную Европу, тот командует Хартлендом; Кто контролирует Хартленд, тот командует Мировым островом (то есть Евразией и Африкой); Кто контролирует Мировой остров, тот командует миром». Хартленд больше не представлялся самостоятельной политической силой, а становился лишь усилителем мощи державы, контролирующей Восточную Европу. Но надо учитывать, что эта формула была во многом следствием неопределённого политического статуса Хартленда во время гражданской войны в России и иностранной интервенции (в том числе британской), а также только закончившейся Первой мировой войны. Следствием стала идея создания барьера из новых славянских стран Восточной Европы для предотвращения объединения сил стратегического и восточного хартлендов, то есть Германии и России.

«Круглый мир и достижение мира» (1943)

В статье 1943 года из состава Хартленда был исключен «Леналенд» (территория Сибири к востоку от Енисея, вокруг реки Лены), который был отнесён им к «поясу бросовых земель», опоясывающего Хартленд с востока, юга и уходящего далее в Сахару. На западе Хартленд теперь совпадает с предвоенными границами СССР. Он теперь снова «Величайшая сухопутная держава в сильнейшей оборонительной позиции», что подтверждалось событиями на советско-германском фронте 1941—1943 гг. при нейтралитете Японии. Послевоенная демилитаризованная Германия должна стать «каналом» для сотрудничества Хартленда и стран на берегах Северной Атлантики (Северная Америка и Западная Европа).

Это сотрудничество представлялось необходимым для сохранения единства всего цивилизованного мира (к северу от мирового «пояса бросовых земель»).

Только позже, во времена холодной войны эта его последняя работа стала рассматриваться как противопоставление Хартленда и Северо-атлантического мира.

Концепция противостояния Земли и Моря в представлении К. Шмитта.

Практически все идеи Шмитта неразрывно связаны с геополитическими концепциями, и основные его работы — «Номос Земли»71 , «Земля и Море»72 и другие — посвящены именно осмыслению геополитических факторов и их влияния на цивилизацию и политическую историю.

Отсюда Шмитт вывел концепцию «номоса». Этот греческий термин обозначает «нечто взятое, оформленное, упорядоченное, организованное» в смысле пространства. Шмитт показывает, что «номос» есть такая форма организации бытия, которая устанавливает наиболее гармоничные соотношения как внутри социального ансамбля, так и между этими ансамблями. «Номос» — выражение особого синтетического сочетания субъективных и объективных факторов, органически проявляющихся в создании политической и юридической систем. В «номосе» проявляются природные и культурные особенности человеческого коллектива в сочетании с окружающей средой.

В 1942 г. Шмитт выпустил труд — «Земля и Море», который вместе с более поздним текстом «Планетарная напряженность между Востоком и Западом и противостояние Суши и Моря» (1959)75 составляет важнейший документ геополитической науки.

Смысл противопоставления суши и моря у Шмитта сводится к тому, что речь идет о двух совершенно различных, несводимых друг к другу и враждебных цивилизациях, а не о вариантах единого цивилизационного комплекса. Шмитт дает основным ее элементам — талассократии (морская сила) и теллурократии (сухопутная сила) — углубленное философское толкование, связанное с базовыми юридическими и этическими системами. Любопытно, что Шмитт использует применительно к «силам суши» имя «Бегемот», а к «силам моря» — «Левиафан», как напоминание о двух ветхозаветных чудовищах, одно из которых воплощает в себе всех сухопутных тварей, а другое — всех водных, морских.

«Номос» Земли существует безальтернативно на протяжении большей части человеческой истории. Все разновидности этого «номоса» характеризуются наличием строгой и устойчивой моральной и правовой формы, в которой отражается неподвижность и фиксированность суши, Земли. Эта связь с Землей, пространство которой легко поддается структуризации (фиксированность границ, постоянство коммуникационных путей, неизменность географических и рельефных особенностей), порождает сущностный консерватизм в социальной, культурной и технической сферах. Совокупность версий «номоса» Земли составляет то, что принято называть историей «традиционного общества».

В такой ситуации море, вода являются лишь периферийными цивилизационными явлениями, не вторгаясь в сферу «этического» (или вторгаясь эпизодически).

Лишь с открытием Мирового океана в конце XVI века ситуация меняется радикальным образом. Человечество (и в первую очередь остров Англия) начинает привыкать к «морскому существованию», начинает осознавать себя островом посреди вод, кораблем.

Но водное пространство резко отлично от сухопутного. Оно непостоянно, враждебно, отчуждено, подвержено постоянному изменению. В нем не фиксированы пути, не очевидны различия ориентации. «Номос» Моря влечет за собой глобальную трансформацию сознания. Социальные, юридические и этические нормативы становятся «текучими». Рождается новая цивилизация. Шмитт считает, что Новое время и технический рывок, открывший эру индустри-ализации, обязаны своим существованием геополитическому феномену — переходу человечества к «номосу» Моря.

«Номос» Моря есть реальность, враждебная традиционному обществу. Геополитическое противостояние сухопутных держав с морскими обретает важнейший исторический, идеологи-ческий и философский смысл.

Шмитт разработал еще одну важнейшую геополитическую теорию — теорию «Большого пространства», рассматривающую процесс развития государств как стремление к обретению наибольшего территориального объема. Принцип имперской интеграции является выражением логического и естественного человеческого стремления к синтезу. Этапы территориального расширения государства, таким образом, соответствуют этапам движения человеческого духа к универсализму.

Этот геополитический закон распространяется и на техническую, и на экономическую сферу. Шмитт показывает, что, начиная с некоторого момента, техническое и экономическое развитие государства требует количественного и качественного увеличения его территорий.

По Шмитту, развитие «номоса» Земли должно привести к появлению государства-континента. Этапы движения к государству-континенту проходят от городов-государств через государства-территории. Появление сухопутного государства-континента, материкового большого «пространства является исторической и геополитической необходимостью.

В отличие от унификационной пангерманистской модели Гитлера и от советского интернационализма «Большое пространство» Шмитта основывается на культурном и этническом плюрализме, на широкой автономии, ограниченной лишь стратегическим центра-лизмом и тотальной лояльностью к высшей властной инстанции.

С его точки зрения, «тотальное государство» — это самая совершенная форма государства традиционного типа, то есть пик развития сухопутного «номоса». Несмотря на возможности исторической эволюции такого государства вплоть до масштабов большого пространства, в нем сохраняется неизменным сущностное качество. «Тотальное государство» исключает принцип «тотального врага» и «тотальной войны», так как представление о противнике, «враге».

Мирное население и частная собственность, в свою очередь, находятся под охраной закона и устранены (по меньшей мере теоретически) из хода военных действий.

В 1941 г. в статье «Государственный суверенитет и открытое море» он писал: «Война на суше была подчинена юридическим нормам,так как она была войной между государствами, то есть между вооруженными силами враждующих государств. Ее рационализация проявлялась в ее ограничении и в стремлении вывести за ее пределы мирное население и объекты частной собственности. Война на море, напротив, не является войной между строго определенными и подчиняющимися юридическим нормативам противниками, так как основывается на концепции тотального врага».

Общая геополитическая картина, описанная Шмиттом, сводилась к напряженному цивилизационному дуализму, к противостоянию двух больших пространств — англосаксонского (Англия и Америка) и континентального (Евразия).

Эти два «больших пространства» — талассократическое и теллурократическое — ведут между собой планетарное сражение за то, чтобы сделать последний шаг к универсализации и перейти от континентального владычества к мировому. Последний разрушительный элемент вносится развитием воздухоплавания, так как воздушное пространство еще менее поддается этико-правовой структуризации, нежели морское.

«Если отвлечься от всех многочисленных особенностей, проявляющихся столь разнообразно при сопоставлении Востока и Запада на протяжении мировой истории, то в настоящее время становится очевидным простое, элементарное различие: противоположность между сушей и морем. То, что мы сегодня называем Востоком, представляет собой единую массу суши: Россия, Китай, Индия, «величайший остров», «сердце Земли», как назвал эту область Маккиндер. А то, что мы сегодня называем Западом, — это полушарие, покрытое океанами, Атлантическим и Тихим. Противоположность континентального и морского миров — это реальная глобальная действительность, из которой мы должны исходить, чтобы вообще правильно поставить вопрос об исторической структуре напряженности, связанной с современным всемирным дуализмом» .

Сохранение в неизменном виде существующего в настоящее время всемирного противоречия Шмитт считает невозможным, так же как и победу одной стороны над другой. Однако, согласно Шмит-ту, наряду с двумя мировыми системами существуют еще массы целых континентов, которые колеблются между полными противоречий исключающими друг друга противоположностями, внезапно подаваясь то в одну, то в другую сторону. «При новом устройстве мира, основанном на межконтинентальном равновесии, Европа будет одним из будущих великих пространств. Эта Европа будет простираться от Финляндии до Гибралтара, от Нарвика до Черного моря, от Атлантического океана до западнославянских или восточнославянских областей. На это пространство не будет иметь права претендовать ни одна империалистическая мировая держава. Общеевропейское пространство в эпоху ближайшего будущего, которая зримо, со всех сторон надвигается на нас, будет выполнять функцию рычага, сегодня — между двумя застывшими атомными колоссами, завтра — между Азиатским и Африканским континентами. Эта Великая Европа не будет ни чисто морской, ни чисто континентальной».

В конце жизни Шмитт сосредоточил свое внимание на фигуре «партизана». Эта фигура, по Шмитту, является последним представителем «номоса» Земли, остающимся верным своему изначальному призванию вопреки «разжижению цивилизации» и растворению ее юридически культурных основ. По мере универсализации «морской модели» и «торговой этики», которые, естественно, охватывают и сферу военных действий, фигура «партизана» приобретает все большее цивилизационное значение, так как «партизан» остается последним действующим лицом истории, которое защищает всеми средствами «сухопутный порядок» перед лицом тотального наступления талассократии.

Психология конфликта: учение З. Фрейда.

Расширяющаяся практика досудебного улаживания конфликтов выявила большую роль в их регулировании не только социологического, но и психологического подхода. Ведь необходимой стороной социального конфликта является не только выраженное во вне поведение людей, но и их внутренние установки, ценности, взгляды и чувства, потребности и интересы, т.е. их психология, индивидуальная и корпоративная.

Поэтому со временем стало быстро увеличиваться число работ и по этой тематике. Наряду с социологией появилась и психология конфликта.

Если социология ориентирована на анализ межгрупповых конфликтов, то психология сосредоточивается преимущественно на исследовании внутриличностных и межличностных противоречий, хотя одновременно она участвует и в изучении психологических аспектов межгрупповых столкновений, например, межнациональных конфликтов.

Психолог видит в конфликтном взаимодействии столкновение противоположных мотивов, взглядов, интересов, которые не могут быть удовлетворены одновременно. Таков конфликт, переживаемый молодым человеком при выборе между двумя интересными профессиями. Весьма болезненным может быть внутренний конфликт при выборе между двумя, поджидающими человека неприятностями, опасностями. Так, человек может захотеть избавиться от неудовлетворяющей его, неприятной работы, но вместе с тем одновременно он может бояться стать безработным.

Испытываемые при подобного рода конфликтных ситуациях чувства дискомфорта, тревоги могут стать настолько сильными, что превратятся в источник невроза или стресса.

Исследуя причины разнообразных психических расстройств, австрийский психолог Зигмунд Фрейд (1856 – 1939) пришел к выводу, что их главным источником является изначально присущий человеческой психике конфликт между сознательным и бессознательным, между смутными, инстинктивными влечениями и требованиями моральных и правовых норм. Именно эта дисгармония человеческой души служит главным источником всех социальных конфликтов: внутриличностных, межличностных, межгрупповых.

Один из последователей Фрейда Карл Юнг (1875 – 1961) предложил новую классификацию характеров людей, в основе которой лежал критерий различий по способу разрешения ими внутренних конфликтов. По этой классификации все люди делятся на два основных психотипа: интровертов и экстравертов. Интроверты – это люди обращенные внутрь, характеризующиеся замкнутостью, созерцательностью, обращенностью на самого себя, стремлением дистанцироваться от других людей, внешнего мира. Экстраверты, наоборот, обращены во вне, в своем мышлении и поведении открыты для внешних влияний.

Современная психология разработала и другие типологии, учитывающие поведение людей в конфликтных ситуациях.

Так, американский психолог Эрик Берн (1902 – 1970) разработал концепцию трансактного анализа. Согласно его теории все люди разделяются по трем основным состояниям, которые доминируют в их психике: «ребенок», «родитель» и «взрослый». Люди, относящиеся к первой группе, склонны к эмоциональному, спонтанному поведению; вторые любят поучать, отличаются стереотипным мышлением; третьи – прагматичны, рассудочны. Конфликтные ситуации как раз и возникают, когда начинают взаимодействовать люди с однотипной психикой, например два «ребенка» или два «взрослых».

В 90 е годы американский психолог К. Томас предложил оригинальную тестовую методику определения склонности людей к одному из способов поведения в конфликтной ситуации. Эти способы поведения он обозначил следующим образом: 1) избегание или уход от конфликта; 2) соперничество или силовой метод; 3) приспособление или метод односторонних уступок; 4) компромисс или взаимные уступки; 5) сотрудничество или достижение взаимовыгодного решения.

Таким образом, главные предпосылки для возникновения конфликтологии в качестве самостоятельной дисциплины были созданы развитием философии, социологии и психологии.

Логико-математическая школа конфликтологии: «теория игр», «теория драмы», «единая теория конфликта».

Теоретико-игровые модели конфликтных ситуаций

Центральной проблемой когнитологии — выбором индивидом наиболее эффективных, оптимальных альтернатив занимается теория принятия решений, которая первоначально считалась ветвью исследования операций, а сейчас рассматривается как область системного анализа. Наиболее продвинутой частью теории являются задачи с единственным критерием эффективности. Значительно сложнее обстоит дело, если в задаче имеется несколько критериев эффективности. Но наиболее сложные проблемы возникают в том случае, если в принятии решений участвуют несколько сторон, каждая из которых имеет собственные критерии выбора предпочтительных решений, причем эти критерии могут полностью или частично противоречить друг другу. Именно такие модели конфликта критериев рассматривает теория игр.

По числу приложений в социальных науках явно лидирует модель, называемая по традиции «Дилемма заключенного». Рассматривается проблемная ситуация, в которую вовлечены только два участника — А и В (два индивида, индивид и система или две социальные системы).

Игра состоит в том, что каждый участник выбирает одну из двух альтернатив:

С — сотрудничество, кооперация, солидарность, учет общих интересов, разрешение конфликта, альтруистическое поведение;

D — отказ от сотрудничества, усиление конфронтации, обман, нарушение принятых норм, правил, обязательств, эгоистическое поведение.

Результаты игры определяются с помощью следующей таблицы выигрышей (платежной матрицы).

После разработки практически ориентированных дилемм в рамках теоретико — игрового подхода, исходящего из сугубо «рационального» подхода к взаимодействиям между людьми, Найджел Ховард через понятие «метарациональности» подходит к осознанию необходимости разработки нового направления, обозначив его как «теория драмы».

Теория драмы родилась в 1991 году, когда Найджел Ховард, Питер Беннет, Джим Брайант и Моррис Брэдли, встретившись в Шеффилде, решили, что их подход к теории игр требует новой парадигмы,- таким образом став основателями теории драмы.

Созданию и совершенствованию теории драмы (ТД) Найджел Ховард посвятил последние 20 лет своей жизни.

Попробую объяснить почему понадобилась новая теория вместо использования метаигр.

Во всех расширениях и модернизациях классической теории игр оставалось неприкосновенным одно существенное требование – неизменяемость правил самой игры. Это означает, что даже в самых модернизированных вариантах классической теории игр ее участники по-прежнему не имеют права в процессе игры изменять состав игроков, список доступных им действии и исходов, свои предпочтения. Данное требование характеризует смысл рационального поведения игроков в игре: разумно только то поведение, которое соответствует установленным и неизменным в течение всей игры правилам. Назовем подобную рациональность нормативной.

Нормативная рациональность полностью исключает какое бы то ни было творчество участников конфликта по совершенствованию самой игры. Если же такое творчество допустить, тогда рациональным можно считать любое поведение, которое направлено на достижение лучшего для всех игроков решения конфликта. Так как подобная рациональность невозможна без спонтанности, инициативы, желания игроков реализовать себя, назовем ее творческой.

Собственно поэтому для конфликтологии используется расширенный подход учитывающий человеческие, эмоциональные и социальные аспекты, не объясняемые теорией «рационального выбора».

Теория Драмы это аналитическая теория со строгим математическим обоснованием, что делает ее применение легитимным тогда когда мы ищем ответы на свои вопросы у науки.

Единая теория конфликта (ЕТК) — направление теории анализа и разрешения конфликтов, интенсивно развиваемое петербургским исследователем В. А. Светловым с начала нынешнего столетия.

Основным мотивом, побудившим к разработке ЕТК, послужил тот факт, что современная конфликтология не отвечает ни одному требованию, предъявляемому к научным теориям. Она разделена на множество ничем, кроме общего названия, не связанных друг с другом частных конфликтологий (политическую, экономическую, юридическую и т. д.), не имеет универсальных законов, точно очерченного круга решаемых проблем и специализированных методов их решения. Она использует понятие конфликта, основанное на здравом смысле; её выводы умозрительны и большей частью не общезначимы. Она замкнута исключительно на проведении переговоров и посредничестве, не имея серьёзного теоретического обоснования этого вида деятельности. Она игнорирует существование социально-психологических концепций, анализирующих конфликты в своих специальных терминах, — теории когнитивного баланса Ф. Хайдера, когнитивного диссонанса Л. Фестингера, структурного дисбаланса Ф. Харари и их многочисленные модификации и модернизации, объединившиеся в настоящее время в одно общее направление «Социальный сетевой анализ». Наконец, она пренебрегает не только математическим обоснованием своих выводов, но и адаптированными для массового применения методами и компьютерными программами моделирования и анализа конфликтов — классической теорией игр и её модификациями, теорией анализа конфликтов К. Хайпеля и его группы, теорией драмы Н. Ховарда и его единомышленников.

Математический базис ЕТК состоит из понятий, методов и теорем тех теорий, которые необходимы для создания и анализа рабочей (исследовательской) модели конфликта. Прежде всего, это понятия, методы и теоремы теории графов, теории вероятностей, логики высказываний, теории игр (и её разнообразных модификаций).

Расширение сферы применения ЕТК приводит, как правило, к расширению её математического базиса.

Теоретический базис ЕТК образует универсальная модель конфликта — обобщающее все виды нелогических противоречий определение конфликта вместе с множеством теорем о его свойствах и свойствах его альтернатив — синергизма и антагонизма. Объединение универсальной модели конфликта с математическим базисом порождает единую теорию конфликта в собственном смысле: ЕТК = МБ u УМК, где МБ — математический базис, УМК — универсальная модель конфликта.

В зависимости от целей исследования ЕТК позволяет выбрать и построить необходимую рабочую модель конфликта, с её помощью выявить и оценить структурные, сетевые, динамические, теоретико-игровые и иные особенности возникновения, развития и разрешения анализируемого конфликта. На этом этапе главная функция ЕТК состоит в том, чтобы оказать исследователю эффективную помощь в конструировании рабочей модели конфликта, оценке её валидности, выяснении её объяснительных и предсказательных возможностей, разработке стратегий управления разрешением конфликта, эмпирической проверке полученных теоретических выводов.

Антифутуральная школа конфликтологии: основные идеи и представители (Х. Ортега-и-Гассет, Э. Тоффлер, К.Ц. Лоренц).

ОРТЕГА-И-ГАССЕТ Хосе

– крупнейший испанский философ 20 в.

В 1950-е гг. ортегианство выступало как единственное светское учение, противостоящее схоластике в испанских университетах и франкизму как либеральная политическая доктрина. Эволюцию воззрений Ортеги правомерно рассматривают как движение от неокантианства к «философии жизни», а затем к экзистенциализму. Вместе с тем подобная схематизация учитывает только внешние влияния, сказывавшиеся на терминологии Ортеги, тогда как основные положения его философии обнаруживаются уже в «Размышлениях о Кихоте» и с тех пор существенно не меняются. Отталкиваясь от неокантианства, «философии жизни», Ортега создает учение о «жизненном разуме». Центральная формула его философии такова: «Я есмь «я» и мои обстоятельства». Первое «Я» – это «радикальная реальность человеческой жизни», в ней укоренены все остальные реальности; второе «я» – это сознание, субъект классической философии; «обстоятельства» – это все, что может стать предметом акта сознания, причем акта не только познавательного, но также волитивного, эмоционального и т.д. Обстоятельства суть предметности, включающие в себя не только внешний, но и внутренний мир, они невыводимы из «Я» и не конструируются субъектом; любому акту сознания сопутствует предмет, а сами обстоятельства всегда уже истолкованы – поэтому «вещи» суть наши интерпретации, даже «метафоры». Бытие – это и не материя, и не дух, не какая-то субстанция, но «ракурс», «перспектива». Организующим принципом реальности является точка зрения, а всякая попытка получить «безличную» картину мира оканчиваются неудачей – перспективы не существует.

Перспективизм Ортеги дополняется учением о «жизни» как «радикальной реальности» и изначальной активности, а также о творческом воображении и смыслопорождении. Ортега создает собственный вариант герменевтики, который лежит в основе его историцизма. У человека нет природы, у него есть история. Ортега разграничивает рефлексивный и дорефлексивный уровни жизни, которые получают у него наименования «идеи» и «верования». Человеческое существование изначально практично, мы «считаемся» с миром до всяких «идей», мы разомкнуты на него в «верованиях». За всякой системой идей, теорией скрывается система верований, самоочевидных «предрассудков». Никакое методологическое сомнение не может отменить верований, без которых нет самого человека. Верования оказываются под сомнением, когда сотрясается сама жизненная почва, когда человек теряет ориентацию в мире и пребывает в экзистенциальном отчаянии. К помощи идей человек прибегает именно в целях восстановления безопасности и уверенности, гармоничного равновесия с миром. В верованиях человек живет «по истине», в сомнении у него появляется идея истины как чего-то требующего усилий для достижения. Найденная такими усилиями мышления идея-истина со временем становится верованием. Философия и наука возникли именно потому, что была разрушена традиция, рухнули прежние коллективные верования – философия начинается с «кораблекрушения» и попыток выплыть из «моря сомнений». Философия имеет свое начало, но вполне возможен и конец такого способа поиска истины.

Учение об идеях и верованиях лежит в основании философии истории Ортеги. Системы верований коллективны, каждая эпоха характеризуется господством какого-то базисного верования. Исторический кризис происходит вместе с крушением такой системы координат. Человек остается без точки опоры, без твердых убеждений – он теряется в мире. Кризисные периоды насыщены поисками идей-ориентиров: множатся философские доктрины, религиозные ереси и секты. Старая культура уже не вызывает доверия, она непонятна массе – на сцену истории выходят варвары, которые вторгаются не извне, но порождаются самой культурой. Она стала ритуализированной, излишне специализированной, фарисейской – боги умирают, а человек оказывается отчужденным от тех смыслов, которые веками несли культурные образцы. В работе «Вокруг Галилея» Ортега подробно рассматривает «кризис Возрождения», который завершился вместе с появлением «геометрического разума» картезианской метафизики и физики. Новый способ мышления заявляет о себе и в научных трактатах, и в полемических сочинениях просветителей, и в классицизме, и в парках Версаля, и в отрицающей всякое «неразумие» дисциплине, и в расчетливости законопослушных буржуа, и в революционных декларациях прав и свобод. В 19 в. рассудочная цивилизация одерживает победу за победой, но в первой трети 20 в. кризис охватывает все области культуры – от искусства до политики и экономики. В собственном учении о «жизненном или историческом разуме» он видел путь преодоления того кризиса, который возник в результате крушения «геометрического разума», т.е. классического рационализма и сциентизма. Ортега был одним из основоположников теории массового общества.

Элвин (Олвин) Тоффлер

— американский социолог и футуролог, один из авторов концепции постиндустриального общества. В его основных работах проводится тезис о том, что человечество переходит к новой технологической революции, то есть на смену первой волне (аграрное общество) и второй (индустриальное общество) приходит новая, ведущая к созданию (сверхиндустриальной) информационного, или постиндустриального общества. Тоффлер предупреждает о новых сложностях, социальных конфликтах и глобальных проблемах, с которыми столкнётся человечество на стыке XX и XXI вв. Научная концепция Элвина Тоффлера основывается на идее сменяющих друг друга волн-типов общества. Первая волна — это результат аграрной революции, которая сменила культуру охотников и собирателей. Вторая волна — результат индустриальной революции, которая характеризуется нуклеарным типом семьи, конвейерной системой образования и корпоративизмом. Третья волна — результат интеллектуальной революции, то есть постиндустриальное общество, в котором наблюдается огромное разнообразие субкультур и стилей жизни. Информация может заменить огромное количество материальных ресурсов и становится основным материалом для рабочих, которые свободно объединены в ассоциации. Массовое потребление предлагает возможность приобретать дешёвую, нацеленную на конкретного покупателя продукцию, распределяемую по малым нишам. Границы между продавцом (производителем товара и (или) услуги) и покупателем (потребителем) стираются — «prosumer» может сам удовлетворить все свои потребности.

Конрад Цахариас Лоренц

— выдающийся австрийский учёный, один из основоположников этологии — науки о поведении животных, лауреат Нобелевской премии по физиологии и медицине

Посвятив много лет изучению поведения серых гусей, Лоренц открыл у них явление импринтинга. На примере этого и других видов Лоренц изучил также многие аспекты агрессивного и полового поведения животных, включив в сравнительно-этологический анализ этих форм поведения и поведение человека.

По своим научным взглядам Лоренц был последовательным эволюционистом, сторонником теории естественного отбора.

Некоторые выводы Лоренца:

Спонтанность агрессии

Агрессия не является лишь реакцией на внешние раздражители. Если убрать эти раздражители, то агрессивность будет накапливаться, а пороговое значение запускающего раздражения может снизиться вплоть до нуля.

Переадресация агрессии

Если агрессия все-таки вызвана внешним раздражителем, то она выплескивается не на раздражитель (скажем, особь, находящуюся выше в иерархии), а переадресуется особям, находящимся ниже в иерархии или неодушевленным предметам.

Равновесие между вооружением и моралью

У сильно вооруженных видов эволюционный отбор выработал также сильную врожденную мораль — инстинктивный запрет применять все вооружение во внутривидовых стычках, в особенности если побежденный демонстрирует покорность. И наоборот, слабо вооруженные виды имеют слабую врожденную мораль, поскольку сильная врожденная мораль таким видам эволюционно ни к чему. Человек — это от природы слабо вооруженный вид (нападающий мог только поцарапать, неопасно ударить, укусить или душить, а жертва имела достаточно возможностей убежать).

С изобретением искусственного оружия человек стал самым вооруженным видом на Земле, а мораль осталась на прежнем уровне.

Авторский взгляд на современность

В книге «Восемь смертных грехов цивилизованного человечества» Лоренц приводит критику современного ему капиталистического общества с позиции естествоиспытателя. Он выделяет 8 основных тенденций, отличающих индустриальное общество от традиционного и делающих его неустойчивым и противоестественным для жизни человека. К ним относятся: перенаселение, опустошение жизненного пространства, высокий темп жизни, навязанный всеобщей конкуренцией; возрастание нетерпимости к дискомфорту, генетическое вырождение, разрыв с традицией, индоктринируемость и угроза ядерного оружия.

Лоренц указывает на то, что человек, приспособленный эволюцией для выживания в небольшом коллективе (что видно уже из того, что трудно запомнить более двух-трёх десятков людей и поддерживать с ними близкие отношения) в условиях мегаполиса не может без дополнительной психической нагрузки сдерживать свою природную агрессивность. Концентрация людей в городах обычно сопряжена с уничтожением природы, что приводит к эстетической и этической деградации жителя. Аэрофотоснимок города внешне похож на гистологическую картину раковой клетки, что свидетельствует об утрате разнообразия в обеих системах.

Главным мотивом бизнеса является получение мгновенной финансовой выгоды. Таким образом общество и, следовательно, каждый человек теряет долгосрочные цели и вынужден трудиться значительно интенсивнее, чем это требуется для выживания. Этот процесс ничем, кроме трудоспособности человека не ограничивается, так что он приводит к «бегу наперегонки с самим собой», который сопровождается рядом хронических болезней у самых активных граждан. Высокоорганизованные организмы характеризуются способностью ставить отдалённые по времени цели, достижение которых связано с дискомфортом. По мнению Лоренца, современная медицина и бытовые условия лишают человека привычки терпеть, что подрывает названную способность.

Средства массовой информации вырабатывают у людей привычку к некритическому восприятию информации, которая ранее компенсировалась наличием традиционных убеждений. Сострадание, которое современный цивилизованный человек обязан выражать ко всем без исключения людям (в том числе криминальным элементам) ослабляет неукоснительно действовавший прежде естественный отбор и ведёт к генетическому вырождению.

Автор обозначает ядерное оружие как менее опасную из всех приведённых проблем, поскольку для предотвращения ядерной войны достаточно не пользоваться ядерным оружием, между тем борьба с остальными сильно затруднена. Ситуация усугубляется тем, что указанные «заболевания» капиталистических обществ существуют в комплексе, так что они поддерживают друг друга. Впрочем, автор предлагает некоторые способы борьбы с этими системными проблемами.

Конфликтологические взгляды Й. Галтунга.

Известный ученый Й. Галтунг — типичный представитель современного научного

сообщества, которое является интернациональным не только по объекту и содержанию

своей профессиональной деятельности, по своему теоретическому багажу и по критерию

общенаучного достояния обоснованных аналитических подходов и исследовательских

выводов, но и по свойственному его членам образу жизни.

По теоретическим взглядам Галтунга относят к неомарксистскому течению в международно-политической науке. Сторонники этого течения (И. Валлерстайн, Р. Кокс, С. Амин, М. Рогальски и др.) представляют мир в виде глобальной системы многообразных экономик, государств, обществ, идеологий и культур. Базовыми понятиями, играющими роль методологического ключа,

помогающего разобраться в этом сложном многообразии, выступают понятия ―мир-

система‖ и ―мир-экономика‖. Последнее отражает не столько сумму экономических

отношений в мире, сколько самую обширную систему взаимодействия международных

авторов, ведущую роль в которой играют экономически наиболее сильные из них.

Основные черты мир-экономики — это всемирная организация производства, рост

значения транснациональных монополий в мировом хозяйстве, интернационализация

капитала и рынков продуктов при одновременной сегментации рынка труда, уменьшение

возможностей государственного вмешательства в сферу финансов и связанная с этим

тенденция ―финансизации‖, выражающейся в высоких процентных

ставках, ―плавающих‖ обменных курсах, свободе спекулятивных трансфертов,

повсеместной приватизации. Господствующей идеологией, призванной обосновать

управление указанными процессами в пользу мирового капитала, является радикальный

неолиберализм , рассматривающий роль государства прежде всего с позиций помощи глобальным рыночным силам и осуждающийм всякие разговоры о перераспределении в пользу бедных регионов как ―протекционистское вмешательство‖. И хотя в современном мире существуют и противоположные процессы — диверсификация экономических, политических, общественных, социо-культурных и иных организаций и структур, сопровождающаяся поисками новых путей развития, — радикально-либеральная идеология внушает людям, что альтернативы глобализации нет, что в основе наблюдающихся на мировой арене безжалостной конкуренции, эгоизма, дерегламентации взаимодействий и обменов лежат неумолимые экономические законы.

Подвергая логику мировой экспансии современного капитализма резкой критике за

повышение процентных ставок, сокращение социальных расходов, демонтаж политики

полной занятости, изменение фискальных систем в пользу наиболее богатых и т, п.,

неомарксисты утверждают, что одно из главных следствий этой логики — растущее

неравенство между членами мировой системы — лишает ее ―периферийных‖ авторов

(слаборазвитые страны и регионы) сколь-либо реальных шансов ликвидировать разрыв

между ними и центральными акторами, в среде которых, в свою очередь, происходят

сложные процессы перераспределения влияния и кристаллизации несимметричной

взаимозависимости в пользу США. Все это порождает довольно опасную для мира

ситуацию как в экономическом, так и в политическом плане, выход из которой может

быть найден лишь на путях политики разрыва с указанной логикой, отказа все новых

стран подчинять ей свое развитие, новой, альтернативной наблюдающейся сегодня

регионализации.

Й. Галтунг разделяет многие из этих положений. В исследовании закономерностей

международных отношений он также исходит из экономического и социального

неравенства в рамках глобальной мировой капиталистической системы, ―несимметричной

взаимозависимости‖, оборачивающейся эксплуатацией «центрами» мирового хозяйства

его ―периферий. В то же время он известен не только своими неомарксистскими

взглядами. Его образование (социология и математика) и научные интересы позволяют

ему еще в 1960-е гг. внести значительный вклад в такое направление международно-

политической науки, как социология международных отношений.

В статье Теория малых групп и теория международных отношений Й. Галтунг

обосновывает мысль о необходимости и возможности использования в изучении

международных взаимодействий социологической теории социальных групп и присущих

ей подходов и методов исследования своего объекта. Использование теории социальных

групп, под которыми понимаются свободно сформировавшиеся объединения, члены

которых при определенных условиях равноправия стремятся исходить в своем поведении

из общих образцов, разделяют общие нормы и ценности, позволяет Галтунгу

сформулировать несколько выводов, касающихся внутренних процессов в

международных группах, правил поведения их членов, взаимоотношений между лидерами

и маргиналами и компонентов взаимодействия. Одним из наиболее значимых выводов,

ставшим несомненным достоянием международно-политической науки, явился вывод о

зависимости между рангом и взаимодействием в межгосударственных отношениях,

согласно которому, например, отчуждение и агрессия могут являться следствием

рангового несоответствия.

Й. Галтунг считает, что основной причиной социальных конфликтов является

проявляемое социальными системами насилие — культурное, структурное и прямое

(личное).

При этом культурное насилие создает условия для проявления структурного, а

структурное насилие — для прямого.

Прямое насилие выражается в действиях, фрустрирующих основные потребности

человека — в выживании, благополучии, идентичности и свободе. «Я рассматриваю

насилие как ущерб (отнюдь не неизбежный), наносимый основным человеческим

потребностям или даже жизни вообще, понижающий реальный уровень их удовлетворения ниже того, что потенциально возможно». К таким действиям относятся

убийства, телесные повреждения, блокада, санкции, нищета, навязывание стандартов

другой культуры, репрессии, незаконные репрессии, задержания, изгнание.

Структурное насилие, или санкционированная обществом система эксплуатации —

получения «вышестоящими» значительно большего блага по сравнению с

«нижестоящими», включает смерть от голода и болезней, манипуляцию сознанием

граждан, ограничение информации, маргинализацию, разобщение, социальную

несправедливость в распределении ресурсов, загрязнение окружающей среды, неравные

шансы. Структурное насилие отличается от прямого тем, что действует косвенно, через

общественные институты. Оно, как правило, не осознается индивидами и социальными

группами, подвергающимися его влиянию. В отличие от прямого насилия, которое

изменчиво и динамично, структурное насилие статично и стабильно.

Культурное насилие включает «те аспекты культуры, символической сферы нашего

существования, представленной религией и идеологией, языком и искусством,

эмпирической и формальной наукой (логикой и математикой), которые могут

использоваться для оправдания и легитимизации прямого и структурного насилия».

Культурное насилие ведет к тому, что прямое и структурное насилие начинают выглядеть

и восприниматься как справедливые акции. Культура проповедует, учит, заставляет

рассматривать эксплуатацию, репрессии, индивидуальные и групповые агрессивные

действия в качестве нормальных и естественных явлений или не замечать их вовсе.

По мнению Й. Галтунга, применение прямого насилия может относительно легко

уничтожить людей, наделенных властью, но не структуры, порождающие насилие.

Уничтоженная структура может появиться вновь спустя некоторое время только потому,

что она удовлетворяет общезначимую потребность. Наиболее эффективным способом

решения структурных конфликтов, по его мнению, является регулярное изменение сети

взаимодействий в социальной структуре.

Отсюда ученый делает вывод, что военный конфликт и международный конфликт — это

нечто большее, чем просто прямое насилие. Конфликты обусловлены серьезными

структурными изменениями, которые наличествуют у воюющих сторон. Чтобы

остановить войну, по его мнению, необходимо коренным образом трансформировать

внутренние структуры враждующих сторон, а не просто внести изменения в их

взаимоотношения. Галтунг считает, что враждовавшие стороны могут достигать

«негативного мира» или «позитивного мира». Негативный мир — это ситуация, когда

стороны прекращают воевать, что, однако, не исключает повторения конфликта в

будущем или его проявления в новом.

Теория справедливости Д. Ролза.

Современный американский философ Джон Ролз считает, что несправедливость терпима тогда, когда необходимо избежать еще большей несправедливости.

Первичный субъект принципов социальной справедливости – это базисная структура общества, то есть организация основных социальных институтов в рамках единой схемы кооперации. Сам же институт Ролз определяет как “публичную систему правил, которые определяют должность и положение с соответствующими правами и обязанностями, властью и неприкосновенностью, и тому подобное. Эти правила специфицируют определенные формы действий – в качестве разрешенных, а другие – в качестве запрещенных, и по ним наказывают одни действия и защищают другие, когда происходит насилие”.

Центральными для теории справедливости являются два принципа:

1) Каждый индивид должен обладать равным правом в отношении наиболее общей системы равных основных свобод, совместимой с подобными системами свобод для всех остальных людей.

2) Социальные и экономические неравенства должны быть организованы таким образом, что они одновременно

a) ведут к наибольшей выгоде наименее преуспевших, в соответствии с принципом справедливых сбережений, и

b) делают открытыми для всех должности и положения в условиях честного равенства возможностей.

Эти базовые принципы дополняются двумя основополагающими правилами приоритета: Первое правило – приоритет свободы. Основные свободы могут быть ограничены только во имя самой свободы. При этом возможны два случая:

a) менее широкие свободы должны укреплять всю систему свободы, разделяемую всеми;

b) свобода меньшая, чем равная, должна быть приемлемой для граждан, обладающих этой меньшей свободой.

Второе правило – приоритет справедливости над эффективностью и благосостоянием. Второй принцип справедливости иерархически предшествует принципам эффективности и максимизации суммы выгод, а честное равенство возможностей предшествует принципу различия. Здесь возможны два случая:

a) неравенство возможностей должно увеличивать возможности людей с меньшими возможностями;

b) чрезмерная ставка сбережений должна в итоге уменьшать бремя тех, на ком оно лежит.

Помимо общих принципов системы, существуют и особые принципы для индивидов. Принцип честности для индивида формулируется следующим образом: человек должен выполнять свою роль, как она определена правилами для институтов, если удовлетворяются два условия:

1) институт справедлив (или честен), то есть удовлетворяет двум принципам справедливости;

2) человек добровольно принимает выгоды устройства или же пользуется предоставленными ему возможностями для преследования своих интересов.

Нормальное функционирование общества, построенного на принципах теории справедливости, требует соблюдения определенных условий. Эти формальные ограничения состоят в следующем:

Принципы в системе должны быть общими для всех.

Принципы должны быть универсальными в применениях.

Публичность – стороны предполагают, что они выбирают принцип для публичной концепции справедливости.

Концепция правильности должна упорядочивать конфликтные притязания.

Окончательность – стороны должны оценивать систему принципов в качестве окончательного апелляционного суда.

Одной из ключевых в теории справедливости является категория свободы. Ролз следующим образом интерпретирует это понятие: “Любую свободу всегда можно объяснить с помощью указания на три вещи: свободные действующие субъекты, ограничения, от которых они свободны, и то, что они свободны делать или не делать”.

Главной проблемой в реализации справедливости автор считает выбор социальной системы. Социальная система должна быть организована таким образом, чтобы итоговое распределение было справедливым, не зависимо от того, как складываются дела в обществе. Чтобы достичь этого, необходимо поместить социальный и экономический процессы в рамки соответствующих политических и правовых институтов.

Наибольший интерес при рассмотрении социальных механизмов воплощения в жизнь принципов справедливости представляет выделение Ролзом

Противоречия мультикультурализма в представлении М. Уолцера.

Онтолого-историцистский подход использует Майкл Уолцер в своѐм исследовании,

посвящѐнном пяти режимам толерантности, иногда к нему прибегают другие

коммунитаристы и мультикультуралисты, а также все те авторы, которые апеллируют к

нелиберальным основаниям толерантности. Его приверженцы низводят теорию толерантности до описания исторических примеров толерантных режимов.

Майкл Уолцер, понимая, что толерантность легче всего практиковать в условиях «чѐтко

обозначенных и общепризнанных отношений господства и подчинения», всѐ же

призывает стремиться к «взаимному уважению». Видя недостатки как «первого

современного проекта» — борьбы за включение, так и второго – борьбы за обособление,

Уолцер сохраняет иронию и относительно проекта постмодерна – когда «мы» и «они» не

имеют постоянного обозначаемого. Постмодернистский проект, с его точки зрения, не

просто вытесняет современность: одно накладывается на другое. «Этот дуализм

современности и постмодернизма требует двойных путей опосредования различий: во-

первых, неповторимо индивидуального и коллективного, во-вторых, плюралистически

рассредоточенного и коллективного пути». А поскольку Майкл Уолцер приходит к

выводу, что такое положение дел уже сегодня опровергает его же утверждение о том, что

любое отношение из спектра «отстранѐнность – безразличие – стоицизм – любопытство —

восторженность» может эффективно обеспечивать толерантность (ибо первые три

возможны только при относительной самостоятельности группы), он подчѐркивает

необходимость толерантности, «замешанной на некоторой комбинации любопытства и

восторженности». С точки зрения Уолцера вполне оправданы меры позитивной

дискриминации: «пока не разорвана связь между классовой и групповой

принадлежностью, ни о каком уважении или терпимости речи тут идти не может».

Хотя он признаѐт, что подобные меры, как правило, лишь усиливают нетерпимость,

особенно на первоначальном этапе.

Свою концепцию толерантности предложили и так называемые мультикультуралисты

(Майкл Сэндел, Чарльз Тейлор), считавшие, что нейтральность в политике невозможна:

как бы мы ни старались, мы никогда не можем полностью устранить влияние нашей

обусловленности. Иррациональные приверженности человека значат для него гораздо

больше рационально исповедуемых ценностей, поскольку влияют на него не благодаря

заключѐнным соглашениям, а в силу того, кем он является по своему происхождению.

Хотя склад личности в некоторых отношениях открыт и подвержен изменению, он не

является совершенно бесформенным.

К этим выводам политическая мысль приходит под влиянием борьбы иммигрантов за

право сохранения культурной идентичности. В рамках политической программы

«мультикультурализма» общество предстаѐт не совокупностью индивидов, как в

классической либеральной концепции, а множеством отдельных сегментов, определяемых

в терминах культуры и принадлежащих, в зависимости от характера проведения границ, к

меньшинствам или к большинству. Было предположение о необходимости устранения в обществе не всех неравенств, а лишь тех, которые причиняют ущерб, государство не

может быть безразличным к этничности и считает, что требования о культурном спонсировании меньшинств справедливы. Некоторое мнение «заключает в себе и признание того, что каждый имеет равное право на средства к достижению счастья». А поскольку интересы меньшинства находятся «в пренебрежении», политика негативной терпимости в его отношении будет недостаточной, мнение меньшинства имеет право на то, чтобы «быть поощряемым и

поддерживаемым».

При конфликтном подходе толерантность — это не отмена «борьбы», не

противоположность ей, а ни что иное, как борьба, но в известных границах, которые

нельзя определить априорно, поскольку их задает практика борьбы.

Нередко в истории конфликт между далекими культурами, в ходе которого стороны

постепенно начинали узнавать друг друга, вел к формированию основ терпимости,

способной обеспечить их мирное сосуществование.

Доказывая, что человек – это «часть того или иного мира ‘мы’, который является для него

‘своим’», Дахин трактует насилие как нечто, бытующее вдоль границ «мы»-миров.

Вспомним безжалостное истребление индейцев на заре колонизации американского

континента.

Конфликтный философско-методологический подход к категории «толерантность»

(особенно в педагогике) позволяет уйти от сопутствующих теме терпимости рассуждений

о необходимости восстановления «исторической справедливости» (любая борьба за

признание в конечном итоге ведѐтся ради перераспределения социальных благ),

поскольку позволяет осознать, что любым отношениям толерантности предшествует

период политической борьбы групп. Он более перспективен, нежели практика

преподавания «благостной» толерантности, которая, с одной стороны, породила в Европе

так называемый феномен самоцензуры (когда руководители запрещают своим

сотрудникам украшать офисы к Рождеству, опасаясь оскорбить чувства мусульман), а с

другой, — нисколько не помешала росту фашистских настроений среди европейской

молодѐжи.

Сам по себе конфликт между традициями является достаточным основанием для того, чтобы понимать, что у них есть нечто общее. И хотя консенсус в данной ситуации отсутствует, но зато есть то взаимопроникновение культурных традиций, в результате которого ценности одной из них представляют собой вызов некоторым ценностям другой, и этот вызов понимается и принимается в качестве такового. При отсутствии вызова подобного рода сколь угодно великие различия

традиций оставляют их просто равнодушными друг к другу.