Купирование невротических симптомов

метки: Образ, Личность, Данный, Решение, Работа, Человек, Сознание, Информация

Ядро личности, невротические симптомы и эффект психотерапии

Рейнальдо Перес Ловелле[1]

 

Три возможности есть у человека, желающего изучать психотерапию. Первая — примкнуть к одной из многочисленных психотерапевтических школ, приняв на веру весь набор идей и методов, ей присущих. Вторая – принять все разумное, что каждая школа может дать в области идей и методов. (Более того, человек, имеющий способности и амбиции основателя религии, может начать разрабатывать собственные идеи и методы, что приведет к созданию очередной школы психотерапии.) Третий путь, путь критического поиска, самый сложный. Стоит выбрать его, вы немедленно столкнетесь со списком до сих пор не решенных и в то же время ключевых для понимания психотерапии вопросов. Что такое симптом? Психическая болезнь? Процесс психотерапии? Результаты психотерапии? Каждая психотерапевтическая школа определяет данные понятия по-своему. У каждой школы имеются собственные, только ей присущие психотерапевтические процедуры и технологии, а также набор идей о том, каким именно образом и благодаря чему эти процедуры и технологии способствуют излечению пациента. Вся эта разноголосица вносит серьезную путаницу для человека, пытающегося системно изучать и практиковать психотерапию.

Было бы верхом наивности полагать, что приведение главных понятий психотерапии к единому знаменателю является простым делом. Потребуется сложная теоретическая работа, при которой придется затронуть до сих пор до конца не раскрытые вопросы о саморегуляции личности и структуре ядра личности. И только затем можно будет выдвигать новые идеи о значении психических болезней, об эффекте психотерапевтических воздействий, о методах психотерапевтической работы, установить новые критерии ремиссии невротических состояний.

Такая работа, безусловно, приведет к еще большему осложнению теоретических конструктов в области психотерапии. Но даже самая сложная теоретическая конструкция, созданная с целью смоделировать механизмы человеческой психики, будет намного проще, нежели сам объект ее отражения: внутренний психический мир человека.

Ядро личности

 

Что же такое ядро личности? Обычный ответ на этот вопрос гласит – это некая система психологических установок и паттернов, иерархия мотивов[i] (или же смысловых образований, производных от мотивов), определяющих поведение личности. Действительно, основные мотивы и установки должны занимать некое центральное место в ее структуре. Но дело в том, что никто не считает себя всего лишь слугой собственных мотивов. Любой человек может думать о своих мотивах, абстрагироваться и даже отказываться от них –значит, имеется некая более глубокая и важная инстанция психики, управляющая поведением человека.

17 стр., 8252 слов

Волевые процессы личности человека 2

... целеустремленность, дисциплинированность, мужество и смелость. Цель работы Рассмотреть психические процессы личности человека. Задачи работы Дать определение воли, ее характеристику Оценить разработанность проблемы ... характеристики цели действия. Волевое поведение включает принятие решения, часто сопровождающееся борьбой мотивов (акт выбора), и его реализацию. В психологии концепции воли делятся ...

Американские исследования психологических установок привели к открытию так называемой «дилеммы несоответствия». При исследовании, с одной стороны, психологических установок, а с другой, реального поведения человека, реализующего эти установки, можно найти между тем и другим разительные несовпадения. Например, исследователь, изучив в одном из американских городков психологические установки хозяев баров и ресторанов, установил среди них резко отрицательное отношение к представителям монголоидной расы. Затем он посещал данные заведения в компании молодой японской супружеской пары. Результат: почти нигде не было отказано в услугах ни экспериментатору, ни японцам, его сопровождающим[ii]. Дилемма состоит в наивном ожидании, будто люди всегда будут вести себя согласно собственным установкам. Но оказываются, люди владеют установками, а не наоборот. Жесткое следование своим психологическим установкам характерно для больных лобным синдромом[iii], для людей, находящихся в состоянии аффекта или же в иных патологических состояниях. Здоровый человек способен решать, в какой мере поддаваться влиянию своих мотивов и установок, а в какой – действовать так, как требуют реальные обстоятельства, выводы из которых подчас этим установкам противоречат.

В истории человечества прослеживается тенденция к «интимизации» личности, приводящая к постепенному «открытию «Я»[iv] в общественном и в индивидуальном сознании. Первобытные люди, видимо, мало отделяли себя от природы. Варвары и отчасти люди античности идентифицировали себя с кланом и с племенем. (Например, Юлий Цезарь на церемонии совершеннолетия прошелся по улицам Рима в компании родственников и восковых фигур предков клана Юлия, основательницей которого, согласно легенде, была богиня Венера).

Человек Средневековья идентифицировал себя со своим сословием и цехом. В современную эпоху началось невиданное внимание к личностным свойствам индивида, что отражается в том числе в языке. Так, только в XVII веке в английском языке появилось слово «character» и целый ряд других слов, отражающие внутреннее свойства личности (disposition, humor, temperament).

Слово “duty” первоначально означало невыплаченный налог, и только у Шекспира приняло значение «внутренний долг». В XVII веке во французском языке появляются такие слова, как intimite, sensible, sensibilite ), и только в XVIII — слово personification. Недавно и неожиданно появился человек, которого называют «тот, который сделал себя сам». Так же и в онтогенезе каждого человека развитие происходит от полного отождествления себя с окружающим миром до открытия собственной идентичности и формирования более или менее стабильного образа «Я».[v]

Возникает вопрос: этот образ «Я» как позднейший продукт культуры и индивидуального развития каждого человека — то же самое, что «Я» как инстанция психического? Другими словами, имеется ли в виду образ «Я», когда речь идет о высшей инстанции принятия решений? Ответ на этот вопрос не так прост, как может показаться. Если оставить его открытым, не получится описать личность в качестве саморегулирующейся системы. Личность человека окажется армией без генералитета и штаба.

Личность. Возрастные психологические особенности медсестры

... и заботливы, в другом – агрессивны и вспыльчивы. Способствовать изменению настроения может любая личность, в первую очередь – какие – то незначительные неудачи. Например, когда сестра делает внутривенную ... причиной является то, что при совершенно безукоризненных навыков медсестра не замечает больного человека, которому проводит все необходимые процедуры. Из – за этого ее действия иногда могут ...

Если принять «Я» и образ «Я» как тождественные величины, возникают серьезные трудности в понимании регуляции поведения всех субъектов, у которых не имеется развитого образа «Я». Если же признать существование некой инстанции личности, еще более глубокой, чем образ «Я», придется разработать некоторые теоретические положения, противоречащие традиции объяснения психического непсихологическими понятиями, взятыми в основном из физики или физиологии.

В настоящей работе предпринимается попытка разработки теоретической основы для теории высшей инстанции регуляции личности, а также для последующего решения практических вопросов психотерапии — что такое симптом, лечение невроза и др..

Рефлексия о саморегуляции личности уходит вглубь веков. Уже у Платона можно найти описание модели саморегуляции, выраженной в литературном образе – душа, ведомая двумя лошадьми, белой и черной. Эти лошади, согласно традиционному толкованию, означают противоположные этические тенденции. С ними борется извозчик, который стремится держать нужный путь, несмотря на то, что лошади тянут в разные стороны. Появившиеся в Средневековье теологические дискуссии о свободе воли являются продолжением размышлений о саморегуляции личности. Либо Бог полностью регулирует все, что касается жизни человека (и «не упадет ни один волос с человека без участья божьей воли»), и тогда учение о грехе становится бессмысленным, поскольку все грехи совершает человек по божьему велению, — либо человек сам принимает решения. Только в последнем случае он может оказаться ответственным за что-либо и в чем-либо виноватым.

С середины ХIХ века, при первых шагах академической психологии данная проблема исчезает. Тогда и возникли первые попытки объяснения психического с помощью непсихологических понятий. Использовались, например, следующие конструкции: комбинаторика ощущений наподобие комбинации атомов в наивной атомистической картине мира, психологические «страты» наподобие геологических наслоений земной коры, психологическое поле наподобие электромагнитного, энергия либидо как мотор всего психического и т. п. Это делалось, исходя из неверной предпосылки, будто научное объяснение процессов, происходящих в человеческой психике, предполагает сведение психологической реальности к физическим, химическим или другим естественнонаучным понятиям. Откуда такое стремление обходить психологические понятия любой ценой? Дело в том, что примитивная наука в свое время злоупотребляла психологическими понятиями для объяснения физических, химических или биологических реалий. Вспоминается, например, учение о некоей «жизненной энергии» (elan vital) для объяснения феноменов жизни и о засилье телеологии в учении об эволюции. К тому же, психологические понятия исходят от ненаучного обобщения повседневной жизни и отличаются неточностью и неоднозначностью. Психологические теории, используя такие понятия, зачастую недалеко отходят от плоского здравого смысла. В такой ситуации понятийный аппарат естественных наук кажется солидной опорой.

Формулировка (но не решение) проблемы «Я» — реально действующего» и «Я» — принимающего решения» была предельно ясно поставлена сначала Джеймсом, а затем Оллпортом.

Теория решения изобретательских задач (триз)

... например, АРИЗ-77 или АРИЗ-85. Насколько мы поняли, после создания АРИЗ, т.е. конкретного алгоритма решения изобретательских задач, ТРИЗ нужно понимать как общую теорию, ... 1980-х годах Г.С. Альтшуллер начинает разрабатывать теорию развития творческой личности (ТРТЛ). Эта работа была обусловлена ... людей), он также разрабатывал, открывал новые области, которые могли дать очень важный для теории ...

Для Джеймса существуют целых три «Я»: «эмпирическое «Я», «Я»-опознаватель» и «Я» духовное». В «эмпирическое «Я» входит все, что человек считает своим: свое тело, образ «Я», своя яхта, свой банковский счет. Все, что человек считает своим, вызывает сильные эмоции, особенно при получении или лишении чего-либо своего. Все, что относится к «эмпирическому «Я», узнается человеком из-за эмоциональной окрашенности всех переживаний, относящихся ко всему, что мы считаем своим. «Духовное Я» — предмет религии и метафмзики, а не предмет психологии. «Я»-опознаватель», ось индивидуума, ядро личности, декларируется Джеймсом «метафизической проблемой». По его словам, в непрерывном потоке сознания нет никакого непрерывного «Я», мысли сталкиваются друг с другом, словно бильярдные шары.

На вопрос о том, кто является субъектом мышления, Джеймс дает потрясающий ответ: мыслят сами мысли. На вопрос о том, как человек принимает решения, Джеймс выводит не менее обескураживающую формулировку: никакие решения человек не принимает. Иллюзию принятия решений создают законы избирательного внимания.[vi] Почему Джеймс пытался объяснить проблему столь замысловатыми, противоречащими опыту всякого человека построениями? На это есть две главные причины. С одной стороны, естественные науки достигли больших успехов только после того, как освободились от антропоморфизма и перестали приписывать природе свойства человека. Но пытаться объяснять психику человека, используя понятия естественных наук (энергия, поля и пр.) – та же ошибка несоответствия, только с обратным знаком. Как отмечал Жан Поль Сартр, если изгнание антропологии из естественных наук абсолютно справедливо, то изгнание антропологии из наук о человеке – полный абсурд.[vii]

С другой стороны, тут также имеет место попытка сохранения принципа детерминизма в его классической, лапласовской форме. Согласно Лапласу, состояние любой системы в каждый момент времени однозначно определяется предшествующими состояниями. Например, наблюдая движение Луны вокруг Земли, можно точно вычислить положение Луны по отношению к Земле в любой последующий или предшествующий момент времени. В том числе благодаря таким вычислениям возможны межпланетные перелеты. Однако, в отличие от планет и других форм неживой материи, человек всегда может влиять на маршрут своих передвижений, и его поступки предсказать не так просто, как траекторию движения Луны. И даже жених всегда, в том числе в самый последний момент, может отказаться от матримониальных планов, даже если невеста уже ждет его у алтаря (к этому примеру мы еще вернемся).

 

Современный, или методологический принцип детерминизма гласит:

1. Ничто не выходит из ничего (принцип отрицания магии).

2. Все явления подчиняются каким-либо закономерностям. [viii]

При таком варианте детерминизма воистину ничто человеческое не должно быть чуждо психологической теории.

Гордон Оллпорт, пожалуй, самый эклектически настроенный теоретик в области теории личности, оставил яркий пример того, как методологические установки могут парализовать ход научного поиска даже у такого тонкого и гибкого мыслителя. Данный автор разработал идеи Джеймса, переименовав «эмпирическое «Я» в «Проприум» и предложив блестящую теорию онтогенетического формирования «Я» от идентификации «Я» с ощущениями своего тела до формирования развернутого и подробного «образа «Я» у взрослого.[ix]

016_Человек. Его строение. Тонкий Мир

... трудно и несовместимо с земными условиями. Тело человека – это не человек, а только проводник его духа, футляр, в ... весьма интересные и поучительные впечатления. Главное существование (человека) – ночью. Обычный человек без сна в обычных условиях может прожить ... неясности и туманности… Инструментом познавания становится сам человек, и от усовершенствования его аппарата, как физического, так ...

Помимо «Проприума» Оллпорт постулирует существование т.н. «осознающей личности» (self as knower), которая отвечает за авторефлексию. Но тут начинается то, что сам Оллпорт называет «ужасной тайной «Я»: если самое очевидное для любого человека – собственное самосознание, и теории эмоции и научения неубедительны в отсутствии «познающего «Я», в то же самое время возникают некоторые трудности. Выражаясь словами самого Оллпорта: «Не рискуем ли мы создать некую личность внутри личности? Похоже, мы постулируем наличие человечка внутри нас».[x]

На данном замечании уместно остановится поподробнее. Высказывания Оллпорта являются не аргументом, а всего лишь остроумным восклицанием: не совершаем ли мы страшную ошибку? А ошибка-то в том и состоит, что нарушается лапласовский детерминизм, и не более. Если принять специфику человека такой, как она есть, проблема решается сама собой. Ведь эта специфика и заключается в том, что человек, обладая свободой воли, способен в принципе принять любое решение. Именно это и объясняет, почему человек ведет себя так непохоже на других созданий и других людей.

Проведем следующий мысленный эксперимент. Нужно объяснить поведение Настасьи Филипповны, героини романа Достоевского «Идиот», вложив в ее личность нечто такое, что могло бы управлять ею с соблюдением всех присущих ей черт характера, описанных в романе – например, со стремлением действовать вопреки общепринятым требованиям. Тогда введем для начала в личность героини …бочку. Явно не подходит. А если компьютер? Лучше, но недостаточно. Попробуем ввести кошку. Ну, нет. Обезьяну? Тоже не то. Придется для полного соответствия все же ввести в Настасью Филипповну личность – причем именно ее собственную и неповторимую личность.

Конечно, всегда можно поставить вопрос так: принимает решения человек в целом, а не какая-либо его часть. Если мы останавливаемся на этом положении, не нужно вводить в употребление никаких гипотетических конструкций типа «ядра личности» или «инстанции принятия решений», осложняющих картину человеческого поведения. Однако такая на первый взгляд простая и ясная картина приводит к затруднениям, стоит лишь последовательно применить ее ко всему психическому. Ведь в таком случае нужно утверждать, что и всю действительность вокруг человек воспринимает «в целом», а следовательно, отпадает необходимость в учении об ощущениях, учении о восприятии, можно забыть о проективных и ассоциативных зонах головного мозга. Размышляя таким образом дальше, можно поставить вопрос о том, человек и мыслит также «в целом», и никакие теории мышления не нужны. Так, в конечном итоге, недолго дойти и до того, что не нужны никакая нейропсихология и даже просто психология. Психология пошла по пути постепенного открытия структурно – функциональных сторон психики. Теперь настала пора взяться за структурно-функциональные аспекты самых закрытых сторон человеческой личности.

 

Саморегуляция личности

 

Концептуальный аппарат для новой концепции проблемы саморегуляции личности уже существует. Системный подход добивается все больших успехов в изучении сложных объектов. Кибернетика привела к большим достижениям в области биологии, хотя и не совсем к тем, которые ожидались. Например, она не привела к сотворению электронных аналогов живых существ, не сотворила аналога человеческого мозга. В этом плане ожидания шестидесятых годов оказались излишне наивными. Важные результаты достигнуты лишь в применении информатики к определенным биологическим проблемам. Например, в отношении наследственности, которую можно считать закодированной в генах информацией, и всю эту проблему вообще можно считать информационным процессом кодификации, декодификации и передачи, а также использования биологической информации. В той теме, которая нас интересует, прежде всего, данное влияние заключалось бы в переходе от пояснительных схем, основанных на понятиях энергетики, к другим, основанным на понятиях информации и регулирования.

Принятие решения человеком 2

... в разработке проблемы принятия решения. Столь же существенная роль принадлежит исследова­ниям коллективных решений, процессов и механизмов принятия решений группами людей, объединенных совместимой деятель­ ... вопрос о взаимодействии человека и информационно-логических машин в процессах приня­тия решения. 2. Психологические аспекты принятия решений Понятие “принятие решения” стало популярным в ...

Можно попытаться подойти к данной проблеме, исходя из следующих предпосылок:

 

Личность является системным объектом, представляющим огромную сумму системных качеств:

— С внешней и динамической точки зрения она представляется как образ жизни;

 

— С внешней статической точки зрения она представляется как сумма черт характера;

 

— С внутренней и статической точки зрения она является системой мотивов, норм и ценностей;

 

— С внутренней и динамической точки зрения она является саморегулирующейся системой.

 

Основная информация о личности, которой на данный момент располагает психология, описывает ее внешние статические проявления (личность как сумма черт характера), куда входит вся типология от Аристотеля и до наших дней.

Ее внутренние динамические проявления изучены классическим психоанализом и всеми его производными, в которых личность рассматривается с точки зрения законов сохранения энергии в дань достижений научной мысли XVIII и ХIХ веков и докторской диссертации г-на Фрейда, заключавшейся в описании применения этих законов к психическим явлениям. Все остальные стороны данной проблемы еще должны быть изучены, и все, что относится к внутренней динамике личности, достойно изучения с точки зрения теории регулирования, а не только с точки зрения энергетических процессов.

В дальнейшем автор попытается сформулировать внутреннюю динамику личности с точки зрения теории регулирования и установить самые важные закономерности в связях теории личности с теоретическими проблемами неврозов и психотерапии.

Личность в качестве саморегулирующейся системы оказывается способной:

 

Наметить собственные цели, которые необходимо достигнуть;

Задать гибкие алгоритмы и сценарии, направленные на достижение намеченных целей;

Проконтролировать выполнение выбранных алгоритмов и сценариев;

Оценить успешность достижения заданных целей для корректировки или изменения последних;

Оценить свои внутренние состояния (переживание и саморефлексия на собственные переживания).

Общим для всех вышеуказанных моментов является принятие решения. Наметить цели – значит выбрать между разными вариантами возможных целей и, следовательно, принять решение. Также надо выбирать между разными возможными алгоритмами действий, при контроле над выполнением алгоритмов поведения нужно принимать определенные решения и т. д.

Эта саморегулируемая система состоит из определенных подсистем, самой важной из которых является наивысшая инстанция принятия решений, (одновременно и «Я» познающее» и «Я» действующее»).

ЛИЧНОСТЬ И ХАРАКТЕР ЧЕЛОВЕКА

... как и темперамент, является достаточно устойчивым и малоизменяемым. Существует разделение черт личности человека на мотивационные и инструментальные. Мотивационные побуждают, направляют деятельность, поддерживают ее, а ... (как свидетельство отсутствия характера). В этом плане характер сближается не только с темпераментом, но и с волей человека. В-третьих,в состав характера входят чисто ...

Эта инстанция может быть представлена в виде сложной гипотетической структуры, обладающей, по первому приближению, следующими функциями:

 

1. Функция представления, переживания и самопереживания, рефлексии и саморефлексии. Эта подсистема занимается активными поисками информации не только во внешнем мире, но и в других подсистемах личности и даже внутри собственных сложных структур, то есть во внутреннем пространстве психической деятельности. Информация представляется и в словесно-логической форме, и в форме образов, а также в форме телесно–кинетических ощущений и эмоциональных переживаний.

2. Функция принятия решений. На основании всей существующей на данный момент информации о мире и о собственно личности, а также используя весь предыдущий опыт, данная инстанция личности принимает необходимые решения. Очень важно, что решения принимаются в двух различных формах. Первая форма – сознательная и развитая. Иначе говоря, это работа мысли на уровне внутреннего языка с большей или меньшей степенью использования запечатленных в памяти образов. Вторая – это так называемый автоматический уровень, без использования внутреннего языка или образов, без посредничества функций переживания и самопереживания. Следует подчеркнуть, что решение ничего не предпринять, ничего не делать – такое же решение, как и любое другое.

Ядро личности постоянно переходит от одной формы принятия решений к другой. Все успешные программы поведения стремятся к автоматизации и наоборот – отказ от автоматизма происходит в тех случаях, когда принятые решения оказываются неэффективными, неуспешными, ошибочными.

3. Функция оценки того, что может считаться «успешным» или «ошибочным». В данной инстанции, тесно связанной с функцией принятия решений, заключается также функция самооценки и самопереживания. Степень адекватности того или иного решения задана тем, насколько учитываются данной личностью сложные связи, существующие между особенностями данной личности и окружающим миром. Самый простой пример заключается в том, что успех определенного начинания зависит в большой степени от объективной предварительной оценки реальных возможностей данного индивидуума. На более высоком уровне можно даже утверждать, что собственную оценку успеха или провала всегда предваряет знание человека о своих собственных ценностях и возможностях, а также проекция собственного будущего, которая существует в идеальной плоскости.

Самооценка является необходимым компонентом принятия решений. Классический призыв «Познай самого себя», по-видимому, не является просто приглашением к бесполезному самолюбованию, а представляет собой необходимое условие успешной деятельности в реальном мире.

Исследователи уровня притязаний (начиная от Курта Левина) давно обратили внимание на тот факт, что в онтогенезе человека ребенок вначале проходит «кризис «Я сам»: только после этого он становится способным проявлять мотивы достижения и формировать уровень притязаний[xi]. Вначале формируется человеческая самость, а только потом — мотивы достижения и уровень притязаний, потому что мотивы достижения и уровень притязания не могут быть ничьими. Они могут только принадлежать субъекту, после того, что субъект начал формироваться, т е, начало формироваться то, что мы называем ядром личности. Обычно этот процесс начинается в возрасте трех с половиной лет.

Психологические особенности толпы и особенности поведения отдельного ...

... некоторые внешние раздражители становятся сигналами благополучия/неблагополучия 4. Мотивационная - эмоции определяют поведение человека, становятся кратковременными мотивами его деятельности, заставляя стремится к цели 5. Оценочная ... трагического. Они выражают общие более или менее устойчивые мировоззренческие установки личности. Отличительны от чувств, но родственные им аффекты и страсти. Аффект ...

В заключение надо отметить, что анализируемая инстанция регулирует также внимание и идеомоторную деятельность. В обоих случаях регулируются случаи как «произвольного», так и «непроизвольного» внимания, а также оба вида идеомоторной деятельности. Просто в одном случае деятельность протекает автоматически, а в другом ей предшествуют рефлексия и саморефлексия, но в обоих случаях действия управляются из одного и того же центра.

Инстанция, принимающая решения, может действовать и на сознательном, и на подсознательном уровне. Принятие решений происходит чаще всего посредством использования индивидуального опыта, зафиксированного в определенных поступках личности, и использования той части культурного опыта, которым успел овладеть человек. Таким образом, получается, что у индивидуума может быть более или менее распространенный ответ на те или иные обстоятельства жизни, уже готовый для объяснения и не требующий раздумий при принятии решений. Многие из этих программ и сценариев формируются в самом раннем детстве как результат взаимодействия ребенка со своими родителями и с другими значимыми для него людьми. Сюда входит, например, и «родительское внушение», описанное Э. Берном. [xii]

В этих распространенных схемах принятия решений обобщен также жизненный опыт, физиологические изменения и движущие силы эмоций, которые на начальной стадии были связаны с ограниченным количеством аналогичных врожденных схем, а в дальнейшем распространяются на все обстоятельства, связанные с мотивацией личности, которые в какой-то мере затрагивают наиважнейшие ее интересы.

Таким образом, в ядре личности концентрируется и превращается материал для создания систем автоматического принятия решений все самое важное в личном опыте. Тем самым создается арсенал мгновенных реакций в ответ на самые разные обстоятельства, а также распространенных автоматических ответов на все случаи жизни, в том числе и поиск значимой информации внутри и вне сознания самого индивидуума.

Ученик средней школы обладает той же способностью логически мыслить, что и опытный пятидесятилетний политик. Но последний имеет в своем распоряжении архив опыта принятия решений в самых сложных обстоятельствах, который позволяет ему успешно держаться на плаву в мутных водах борьбы за власть. У данного человека уже существует определенное видение самого себя, более или менее стабильное, и собственная проекция на будущее, лишенная неуверенности в себе и потому не таящая никаких сюрпризов, спровоцированных подсознательно им самим. Именно данное обладание различными схемами поведения в самых трудных обстоятельствах и характеризует «опытного», «зрелого» человека, или так называемую «Личность» с большой буквой. Неопытный человек должен практически на каждом шагу обдумывать свои поступки, цели на ближайшее будущее и шансы на успех, иначе ему придется мириться с постоянными поражениями.

Если человек не располагает готовым ответом в определенной жизненной ситуации, ему необходимо будет развернуть ориентирующую деятельность по поиску информации,[xiii] которая всегда протекает в сознательной форме. Конкретная успешная ситуация может быть автоматизирована и освоена, а также распространена на подобные случаи, которые не надо было бы тогда снова сознательно решать. С этой точки зрения, сознание и подсознание являются не двумя разными сосудами, а лишь двумя способами работы системы внутреннего регулирования. Сознательное регулирование необходимо тогда, когда нужно представить в «высшую инстанцию» саморегулирования всю существующую о конкретной ситуации информацию. Эта информация может поступать в виде образов или концептуально оформленной (в такой форме она отражает весь накопленный социальный опыт), а также в виде эмоциональных переживаний, отражающих индивидуальную связь личности с происходящим. Этот способ регулирования является поздним приобретением животного мира, но именно благодаря нему человек оказался способен возвысится над всеми своими биологическими сородичами. Человек получает доступ к обобщенному опыту всего человечества, выраженному в культуре, куда входит и рациональная логическая мысль, как один из ее продуктов. Таким образом, противопоставление сознательного и подсознательного становится совершенно излишним, так как оба они являются необходимыми этапами регулирующей деятельности. Разумеется, не все, что находится в подсознании, является результатом автоматизации. Есть модели поведения, которые никогда не были сознательно проанализированы личностью, потому что возникли до того, как появился сам механизм речевого регулирования, в самом раннем детстве; есть также тот определенный личный опыт, который противопоставляется этическим и культурным нормам, принятым самим индивидуумом. В таком случае возникает конфликт разных алгоритмов регулирования, который может привести (и чаще всего приводит) к дезорганизации поведения. Существуют также «вытесненные» переживания, подавленные с помощью довольно изученного механизма, и эти переживания становятся заметными при неврозе и существенно затрудняют интеграцию личности.

Наркомания как хроническое расстройство личности. Особенности ...

... вещества [5, c.264].   Токсикомания как хроническое расстройство личности. Особенности расстройств личности и поведения. Токсикомания– это злоупотребление различными химическими, биологическими и лечебными препаратами, ... химическому строению, так и по действию, которое они оказывают на поведение человека, и которое можно субъективно ощутить. Существуют также комбинированные классификации. ...

Хотелось бы подчеркнуть, что автоматизируются не только ключевые поступки (хотя они, действительно, чрезвычайно важны и очень часто игнорируются при изучении психического регулирования), но также и другие очень сложные и разнообразные схемы регулирования.

Образу «потока сознания», столь ярко выраженному в работах Уильяма Джеймса, можно было бы противопоставить образ неких «регулирующих жерновов», которые постоянно «перемалывают» информацию, и часть полученного продукта усваивается напрямую субъектом в так называемой «сознательной» форме. Например, те строчки, что я пишу в данный момент, не выходят из моего мозга в готовой форме. Существует некоторая общая идея, продукт работы все тех же «жерновов», которая превращается в более или менее связные предложения в результате упорной работы по сознательному поиску адекватного ее выражения.

Если мы примем эту несколько компьютерную версию связи сознания и подсознания, мы обнаружим, что можно сделать сознательными некоторые переживания при помощи различных приемов, в зависимости от характера недоступного в данный момент материала. Эта недоступность может быть вызвана его архаизмом, так как эти переживания имели место до того, как индивидуум выработал сознательный механизм регулирования, то есть, речь идет о подавленном материале (что досконально изучено психоанализом), или о принятой и автоматизированной в течение всей жизни сознательной деятельности.

Трудность теоретического развития темы личности и психотерапии возникает из того же источника, благодаря которому появились и огромные достижения современной науки: из борьбы с антропоморфизмом в объяснении деятельности того сложного антропоида, которым является Homo Sapiens. Научная психология должна преодолеть этот барьер и изучать человека таким, каким он есть, иначе она по-прежнему будет достойна того сарказма, с которым Фрейд относился к академической психологии своего времени. Необходимо во всеуслышание признать наличие у человека внутреннего мира, другими словами, наличие внутреннего плана действия и наличие свободного «Я» или высшей инстанции принятия решений, и заниматься исследованиями этих человеческих реалий, а не пытаться подарить их мистике и не переводить их в физические аналоги.

 

Теоретические поиски привели к концепции многомерного внутреннего пространства, некоторые планы которого уже были изложены нами[xiv]:

 

1. План Евклидовый (далеко, близко и т.д.)

2. План личного вовлечения.

3. Топологический план искажения предметов

4. План временной оси координат.

5. План общих установок и смыслов

6. План оценочный – концептуальный.

7. План символики

 

План Евклидовый – это как бы перенесенные во внутреннее пространство действия характеристики внешнего трехмерного пространства. В конкретной психотерапевтической работе это выражается в основном в отдалении и приближении воображаемых ситуаций или их проекций на некоторую плоскость (экран, например), с целью десенсибилизации пациента по отношению к данной ситуации.

План личного вовлечения – это эмоциональное вовлечение личности в определенную деятельность. Психотерапевтические процедуры могут быть направлены или к увеличению вовлечения или к его уменьшению. Обычно это делается путем мысленного или фактического участия пациента в определенной деятельности.

Топологический план относится к искажениям предметов, которые можно совершать во внутреннем пространстве действия. Например, при работе с алкоголиками психологи, владеющие технологией НЛП, могут внушить пациенту, что те пьют водку из сосуда, который все увеличивается в размерах, пока не приобретает чудовищные и нелепые размеры.

Временная ось координат существует во внутреннем пространстве действия. Часто в процессе терапии есть необходимость направлять пациента то в прошлое (в поисках определенных значимых событий), то в будущее, для того, чтобы пациент мог мысленно прокрутить, сыграть в воображении определенные сценарии и, возможно, выбрать самый подходящий. Временная ось координат присутствует и в теории, и в практической работе психотерапевта. В истоках фобического невроза мы сталкиваемся со сложной группой событий, находящихся в прошлом (в основном они касаются воспитания, полученного в раннем детстве), или с группой событий, которые можно было бы назвать травмирующей ситуацией (акт насилия, катастрофа и т.д.).

Концептуальное отражение действительности информирует нас об основных свойствах предметов и связей внешнего мира, а также нашего внутреннего мира в той же мере, насколько мы способны заглянуть внутрь самих себя. Это отражение может расцениваться как еще один план внутреннего психического пространства. Понятия (концепты) – это инструменты нашего мышления, разработанные человеческой культурой. Никому не приходится выдумывать на основе собственного опыта, например, понятие «цифры». Мы просто усваиваем и используем уже готовое понятие. Концептуальный аппарат позволяет любому человеку регулировать свое индивидуальное поведение, прибегая к накопленному опыту всего человечества — в области культуры, науки, философии, человеческих отношений и т. п.. Психотерапевтическая деятельность заключается главным образом в помощи пациенту при переводе его проблем в ту теоретическую концептуальную систему, которой придерживается сам психотерапевт (не всегда это делается сознательно).

Важной стороной концептуализации является оценка. Аксиологические концепции – это тоже системы понятий, с помощью которых человек оценивает не только эмоционально, но и также на уровне оценочных категорий.

Планом символики является определенная система иносказательных образов, приобретенных из этнической или общечеловеческой культуры или же из личного опыта, играющая огромную и малоизученную роль в регуляции поведения. В настоящий момент существует целое направление в психотерапии, которое основывается на использовании образов в психотерапевтическом лечении неврозов. Разные авторы исходят или из учения К.Юнга или из учения З. Фрейда для разработки собственной системы психотерапии, использующей образов и символов (символодрама, образотерапия и т. д.).

Самая разработанная система – это система немецкого ученого Лейрнера[xv]

Сколькими еще планами обладает внутреннее пространство действия, можно было бы выяснить при помощи более пристального исследования. Данная тема очень значима благодаря ее возможному вкладу в психологическую теорию и в развитие психотерапевтических приемов. Для работы с фобическими больными и с жертвами посттравматического стресса автор настоящей работы много лет пользуется данной схемой внутреннего пространства для составления психотерапевтической программы лечения пациентов.

Высшая инстанция принятия решений в принципе может свободно двигаться внутри этого многомерного пространства с целью принятия необходимых решений. Она является носителем ответственности за каждое принятое личностью решение. В классической книге Л. Фестингера[xvi]: для иллюстрации способов уменьшения когнитивного диссонанса приводится такой случай. Некий человек купил автомашину, и она оказалась не по вкусу его окружающим. Помимо других стратегий уменьшения дискомфорта, данный человек начинает говорить другим (и себе), что машина никуда не годится и что никогда больше такую машину не купит. Таким образом, он самоустраняется, отдаляется от собственного поступка. Ясно, что такое удаление является чисто психическим действием во внутреннем пространстве действия, а не физическим удалением от купленной машины.

Другой пример можно найти у В. Франкла, который описывает свою жизнь в концлагере[xvii]: «Один узник, например, пытался пережить самые страшные ситуации лагерной жизни таким образом, что каждый раз представлял себе, что он стоит на кафедре и делает доклад перед многочисленной аудиторией, рассказывая именно о тех вещах, которые переживает в данный момент. С помощью данного приема ему удавалось воспринимать вещи «quadam sub specie aeternitatis» (из перспективы вечности) и – выживать в этих условиях».

Можно попытаться ответить и на вопрос о том, почему же все-таки человек имеет способность «пойти не туда». Луна, возвращаясь к первоначальному примеру, двигается, подчиняясь определенным законам механики. Данные законы могут быть описаны соответствующими уравнениями, с помощью которых можно вычислить положение луны в любой отрезок времени. Человек же постоянно решает жизненные задачи, а для решения каждой задачи ядро его личности может прибегнуть к огромному множеству вариантов поведения, автоматизированных в прошлом опыте, или же может развернуть ориентировочную деятельность, направленную на поиск более полной информации. Более того, человек даже может прибегнуть к поиску литературных или исторических аналогов и в конце концов каким-либо образом решает данную задачу. В данном решении участвуют также оценочные нормы, интерналицированные данным человеком, представление о будущих последствиях решения и многое другое…

Такой процесс невозможно описать с помощью систем уравнений и, конечно, невозможно вычислить состояние системы в каждом отрезке времени. В примере брошенной невесты у алтаря, помимо много прочего, может иметь место определенная патологическая программа поведения жениха (социальная фобия, например), которая и определяет данное решение житейской задачи жениться. Поиски причинных связей в данном случае, не являются невозможной задачей: эта просто трудная задача, которую каждый психотерапевт пытается решать по несколько раз в день у своих пациентов. Успешность решения такого рода аналитических задач на понимание причинности человеческого поведения находится в прямой зависимости от адекватности системных теорий психики, которые человечество призвано разработать в ближайшие десятилетия. В данном случае простота теории не является залогом успеха, а скорее наоборот.

 

Импликация личности

 

Существует особая степень участия, называемая «импликацией Эго» или просто «импликацией», когда субъект внутренне идентифицируется с целями той деятельности, которой он занимается. Только в этом случае он выполняет ее с полной отдачей, «от всей души», как принято говорить. Эти два понятия связаны между собой, хотя и не означают одно и то же. Можно принимать в чем-то участие и не быть к этому причастным, а можно быть очень сильно связанным с явлениями, в которых в данный момент не принимаешь участия.

Импликация может считаться привнесением специфического оценивающего элемента в автоматические механизмы инстанции принятия решений, которая действует в качестве фильтра, добавляющего эмоциональный, поведенческий и аффективный вес ко всей информации, связанной с данной темой или группой явлений. Таким образом, любая информация, связанная с «ценной» или даже «переоцененной» темой, производит какую-либо непосредственную и очень сильную реакцию, подобную той, которую вызывает информация о чем-то опасном для жизни. Гипотетическая конструкция о «фильтре» была введена в психологию Лазарусом и является для него базой для построения концепции эмоций. [xviii]

Все те вещи, которые непосредственно касаются самого субъекта, его личности, имени и т.д. являются теми предметами, которые вызывают большую степень импликации практически у всех людей, исключая лишь некоторые очень специфические типы душевнобольных. Помимо некоторых тем, общих для всех простых смертных, импликативные темы так же разнообразны, как и сами личности. Можно было бы даже утверждать, что одним из самых важных элементов личности является специфическая сумма ее собственных импликаций (подробнее об этом далее в параграфе 1.6)

Можно было предположить, что «импликация» или «степень участия» — это функция от приближения чего-либо к высшей инстанции принятия решения. Все, что мы переживаем, как «само собой разумеющееся», скорее всего, находится в самом ядре личности. Имеются в виду автоматические поведенческие или эмоциональные реакции или оценки и т. п.. Когда, например, глубоко религиозный человек яростно реагирует на неуважение к символам своей веры, причем реагирует и поведенческом плане, и на эмоциональном, ему не требуется никаких раздумий для того, чтобы защищать свою веру. Тут имеется некоторое сходство с хорошо натренированными поведенческими реакциями, но только на первый взгляд.

С одной стороны, такая реакция не требует никакой тренировки и, с другой стороны, степень и вид ярости будет зависеть от системы ценностей человека: в данном случае ярость зависит от реальной религиозности индивида. Речь не идет об «эмпирическом «Я» в смысле Джеймса, так как среди всего того, что я считаю «моим», есть вещи, с которым расстаться нетрудно, а есть такие, с которыми расстаться невозможно без разрушения самого ядра личности.

Можно попытаться написать перечень тех видов переживания, которые, безусловно, входят в высшую инстанцию принятия решений (ядро личности):

 

1. Все, что относится к сохранению жизни

2. Все, что относится к сохранению образа «Я»

3. Все, что в течение жизни каждого индивида, стало каким-либо образом предельно важным. Сюда можно причислить и некоторые невротические явления.

 

Самый простой пример последнего утверждения – фобические симптомы. Невротик боится, безусловно и автоматически, и его страх не снимается никакими логическими доводами. Таким образом, невротические симптомы сродни с теми успешными программами поведения, которые и были автоматизированы в силу своей успешности. Однако симптомы невроза нельзя не только назвать успешными – они патогенны и вредоносны. Но в то время, когда они формировались, эти симптомы являлись в каком-то смысле успешными — в той ситуации (в основном семейной), в которой данные патогенные программы и возникли.

Невротические симптомы

 

Главные объяснительные принципы в теории неврозов – энергетический принцип и принцип научения. У Фрейда и у Юнга симптом является проявлением т.н. «энергетической силы» бессознательного переживания. С точки зрения бихевиоризма и всех школ, исходящих от поведенческой психологии, симптом – это определенная программа поведения негативного характера, которую следует «перепрограммировать». Вопрос не в том, чтобы установить, кто прав и кто нет. Если принимать энергетические высказывания психоаналитиков не буквально (как порой делают сами психоаналитики), а как метафору об эмоциональном «заряде» переживания, тут действительно можно найти большую долю истины. Можно согласиться с бихевиористами и в том, что невротические симптомы приобретены путем научения. Задача состоит в нахождении принципиально нового объяснительного принципа возникновения и развития невроза.

Дело в том, что невротические симптомы могут быть устранены хитроумными методами научения или даже внушения, но они часто появляются вновь в видоизмененном виде. На это справедливо указывают психоаналитики. С другой стороны, осознание психотравмы и «высвобождение энергии» при инсайде далеко не всегда приводит к купированию симптомов. Следовательно, требуется более сложное, системно-структурное объяснение.

Можно попытаться найти другое определение невротического симптома, исходя из идеи о существовании высшей инстанции принятия решений. В таком случае симптом – это программа (сценарий) поведения, приводящая к хроническим страданиям личности и находящаяся внутри ядра личности. Термин «страдание» в данном случае означает тяжелые отрицательные эмоциональные переживания. Речь идет не просто о страдании по какому-то поводу, а о страдании как хроническом состоянии, закрывающем для личности всякую способность испытывать радость и счастье. «Сценарии» в данном случае – особый класс программ поведения, развивающихся во времени.

Патогенные программы поведения могут вызвать страдания в силу различных причин:

1. Препятствуют росту личности

2. Затрудняют необходимые социальные контакты

3. Приводят к хроническим внутренним или внешним конфликтам

4. Приводят к снижению самооценки

5. Приводят к хроническому чувству вины и т. п.

Тут следует ввести важное уточнение: данные патогенные программы поведения приводят к страданию потому, что, несмотря на то, что они находятся в ядре личности, человек все же не полностью отождествляет себя с ними: он чувствует, что мог бы вести себя по-другому и быть при этом более счастливым. При девиантном поведении, наоборот, человек ведет себя неадекватно, асоциально и т. д., однако, особенно при вторичном девиантном поведении[xix], человек вооружен определенной идеологией, способной оправдать любое, самое причудливое и негативное поведение. Любой член преступной группировки, например, не только идентифицирует себя в качестве члена преступного мира, но и зачастую гордится этим. Отчасти поэтому исправление преступников и всякая психотерапия асоциального поведения является на сегодняшний день малоперспективным делом.

Серьезные случаи психоза приводят к тому, что пациент не осознает свой недуг и не переживает по поводу того, что болеет. А невротик тяжело и почти постоянно переживает по поводу наличия симптомов и поэтому ищет помощь. Даже наличия отдельного невротического симптома (чрезмерная застенчивость, например) оказывается достаточно, чтобы обратиться к психотерапевту.

Можно предполагать некий континуум топологической близости от ядра личности: на самом далеком расстоянии находятся малозначимые элементы психологического поля, ближе к ядру находятся имеющие большее значение элементы поля, внутри самого ядра находятся наиболее значимые элементы и некоторые немногочисленные элементы формируют центральный, наименее изменчивый регион ядра личности. Такая пространственная метафора может иллюстрировать общую идею.

Теперь можно приступить к вопросу о купировании невротических симптомов и лечении неврозов.

 

Купирование невротических симптомов

 

Рассуждая дальше в пространственно-метафорическом смысле, купирование невротического симптома – это вывод определенной программы поведения за пределы ядра личности или же введение в ядро личности некоего материала, нейтрализующего патогенную программу. Другими словами, человек освобождается от симптома тогда, когда сможет отделить мысленно, поведенчески и эмоционально свое «Я» от патогенных программ и сценариев. Такое «отчуждение «Я» от симптомов может быть достигнуто разными путями.

Например, при фобических состояниях можно достичь ремиссии, проводя десенсибилизацию по отношению к тем феноменам, которые вызывают страх, проводя одновременно десенсибилизацию по отношению к определенным моментам детского опыта пациента.[xx] Таким образом пациент начинает менее эмоционально реагировать на существенные для его патогенных сценариев элементы собственного опыта и начинает воспринимать аспекты собственных симптомов как нечто отдельное от самого себя. Происходит отчуждение «Я» от индивидуального патогенного опыта.

В практике психологической помощи студентам медицинского института, например, часто приходится помогать молодым людям освободиться от чрезмерной застенчивости. В таких случаях можно действовать следующим образом: организовать «группу встреч» таких студентов, в работе которой создается атмосфера помощи, при которой студенты чувствуют себя в безопасности, чувствуют, что их принимают такими, какие они есть. При наличии такого благоприятного климата студенты могут открыто и публично обсуждать свои проблемы общения. Так достигается отчуждение по отношению к симптомам, ибо каждый может почувствовать, во-первых, что не он один страдает от застенчивости, и во-вторых, что другие люди, имеющие аналогичную проблему, воспринимают его нормально. Открытое осуждение проблем общения помогает опять-таки отделить «Я» от симптома. Человек дистанцируется от собственных патогенных переживаний и может начать относиться к ним объективно.

Как происходит дистанцирование от симптома в процессе психоанализа? Тут дело обстоит несколько сложнее, и не только потому, что психоанализ не столь монолитен, как может показаться непосвященным. Сам процесс психоанализа настолько сложен и длителен, что очень трудно со стороны определить, каких результатов в сознании пациента добивается терапевт в каждый момент времени и какими именно методами. Кроме того, требуемая эмоциональная нейтральность психоаналитика (подразумевается, что психоаналитик – просто зеркало эмоциональных состояний пациента), зачастую является не более чем благим пожеланием[xxi]. Тема заслуживает более детальной разработки, но можно все-таки проанализировать один принципиальный момент в психоаналитической практике, очень важный для развития идеи настоящей работы.

При психоаналитической работе постоянно ведется устная «проработка полученного материала», при которой, в том числе, речь идет о механизмах и причинах существующих у пациента симптомов. В данном виде психотерапии процесс отчуждения от симптомов ведется по двум главным направлениям: первое – определение истинной сущности симптома, то есть некоторое смысловое преобразование симптома, и второе — при анализе сущности симптома сам симптом начинает выступать как некий объект, от которого в принципе можно дистанцироваться.

Фактически при любом виде психотерапии имеет место некоторое «разоблачение симптома» в духе «Ваш симптом – это не то, что вам кажется, а на самом деле – это проявление…» и далее идут разные варианты смысла симптома: от Эдипова комплекса до мышечных зажимов. Тут имеет место то, что называется «археологической герменевтикой».[xxii] Пациенту предлагаются разные варианты расшифровки симптомов в зависимости от исходных теорий и установок психотерапевта и, тем самым, создаются условия для последующего превращения симптома и всего, что с ним связано, в предмет анализа, проработки, переобучения и т. п., чтобы вытолкнуть патогенные образования из ядра личности.

С другой стороны, состояние пациента при проведении различных психотерапевтических процедур сильно зависит и от психотерапевтической школы, к которой принадлежит психотерапевт, а также от установок, стиля работы, личности и даже настроения психотерапевта. В качестве примера можно привести мягкий стиль работы с пациентом Роджерса[xxiii] и знаменитый жесткий стиль Перлза[xxiv] (который, как известно, мог приводить, по некоторым версиям, в том числе к самоубийствам пациентов).

Вопрос не второстепенный, если принять то определение невроза, которое уже было изложено в настоящей работе. Если главное в феноменологии невроза – это страдание, то все, что связано со страданием, имеет первостепенное значение для успешности психотерапевтической работы. Наша собственная практика (больше тридцати лет работы в области психотерапии в разных странах и континентах) показывает, что пациент обращается за помощью из-за того, что страдает. Более того, пациенты на некоторое время теряют способность радоваться, испытывать счастье. Как только пациент начинается радоваться жизни, можно быть уверенными в том, что процесс исцеления начался.

Речь идет о том, что если в вопросе отчуждения от симптома, в принципе, все психотерапевтические школы более или менее равны, то в вопросе о намерении «расслабить», «создать помогающие установки» или «благоприятный психотерапевтический климат» все школы, и порой даже отдельные психотерапевты очень отличаются. Можно предполагать: несмотря на то, что фактически все методы психотерапии приводят к более или менее одинаковым результатам (в смысле отчуждения от симптомов и выталкивания всего, что с ними связано, из ядра личности), в других, порой очень важных аспектах, они серьезно отличаются.

Внутренняя структура ядра личности, когерентность и купирование невротических симптомов

 

Структуру ядра личности, используя уже знакомую нам пространственную метафору, можно представить в качестве концентрических кругов, опоясывающих некую центральную зону. Данная метафора отражает значимость различных кластеров информации по отношению к самим сокровенным ценностям личности. Другое измерение данной структуры – это структурные компоненты самого ядра. Можно полагать, что существуют содержательные и оперативные элементы ядра личности. Содержательные элементы являются носителями информации в любом виде. Это могут быть эмоциональные переживания, установки, понятийные системы, образы или любые комбинации данных видов информации. Оперативные элементы (подсистемы) ищут, перемещают информацию и на ее основе принимают решения, то есть генерируют и выбирают варианты решения и дают приказы исполнительным органам. Данные оперативные подсистемы должны иметь возможности для некоторого «суммирования» или алгебраического сложения информации разных модальностей: иное решение потребует «взвесить» понятийную информацию, и одновременно какие-то эмоциональные компоненты, а также некоторые образы, это видно даже на самых тривиальных примерах. Человек зашел в книжный магазин, чтобы выбрать определенную книгу. В его психическом аппарате при этом происходит следующий описательный и оценочный процесс:

Книга содержательная (понятийная информация)

Книга красиво оформленная (образ)

Жена ненавидит данного автора (понятийная информация плюс эмоциональное переживание)

Куплю и буду держать на работе (принятое решение на вербально- понятийном уровне)

Как видно, решение было принято на основании информации разных модальностей. Можно полагать, что в лобных долях головного мозга имеются нейронные сети, способные оперировать одновременно с информацией разных модальностей и выдавать результат в виде принятого решения.

Метафора насчет расстояния от центра ядра личности может быть заменена более четким понятием об очередности использования определенных кластеров информации оперативной подсистемы ядра личности для принятия решения. Это более углубленный подход к проблеме импликации личности.

При принятии любого решения оперативная подсистема проверяет набор норм, ценностей, идей, эмоциональных переживаний, элементов образа «Я», заранее принятых программ и сценариев поведения и т п. Решение принимается именно на основе данного анализа. Каждая норма, идея, эмоциональное переживание или сценария поведения имеет свою очередность для того, чтобы быть использовано в принятии решения. Например: обыватель должен решить, пойти ли сегодня в кино или остаться дома смотреть телевизор. Предположим, этот человек очень религиозен и не любит уходить далеко от дома из-за фобических страхов. В таком случае он каким-либо образом собирает информацию о фильмах, которые идут в кинотеатрах вблизи от его дома, и сравнивает эту информацию с программой телевидения. Затем принимает решение. Если он действительно религиозен и у него на самом деле фобические симптомы, то первоочередные кластеры информации, которые будут «загружаться» в оперативную подсистему, таковы: во-первых, те, которые относятся к соответствию фильмов или телепрограмм к этическим (в данном случае религиозным) нормам данного индивида и, во вторых, те кластеры информации, которые информируют об опасностях, с точки зрения фобического больного, ожидающих его на улице. Любые другие кластеры (например, наличие у того или иного фильма призов международных фестивалей, реклама на телевидении и т.п..) будут приниматься в расчет далеко не в первую очередь. Решение будет принято, конечно, не на основании столь подробного, как описано здесь, анализа. Большая часть решений принимается человеком в «полуавтоматическом» и в «полусознательном» варианте, и полное развертывание логики решении происходит только тогда, когда человеку приходится объяснять кому-либо причины своего выбора. Или же – при больших ошибках, которые делает человек, принявший решение, в случае, когда ему приходится анализировать, в чем именно он ошибся.

Тут необходимо допустить наличие в оперативной субсистеме некоей «адресной книги» кластеров информации, в которой каждый кластер обозначен в соответствии со своим статусом, от которого зависит очередность его принятия или «загрузки» оперативной подсистемой для принятия того или иного решения. До сих пор речь шла об одной оперативной подсистеме. Есть основания полагать, что могут существовать и функционировать несколько подобных подсистем, работающих параллельно или поочередно. Они функционируют параллельно тогда, когда принимаются решения разного уровня. Примерно об этом идет речь, когда Асмолов пишет о разных уровнях установок личности[xxv]. На самом деле, человеку приходится принимать решения, одновременно базируясь и на смысловых установках, и на оперативных. Например, человек едет с семьей в автомобиле, одновременно решая позиционные задачи как самого ведения машины, так и смысловые задачи о том, где и как лучше вести машину с точкой зрения этики, эстетики, экономии и т. д. Поочередно запускаются разные «адресные книжки» с разными наборами приоритетов для принятия решений. И здесь мы неизбежно переходим к вопросу о субличностях.

Субличности.

Особые подсистемы ядра личности – это так называемые субличности. К идее о существовании субличностей приводят разные линии психологического мышления: первоначальные (и хорошо забытые) идеи Джеймса о существовании у каждого человека нескольких разных личностей, идеи и методы психологической работы с субличностями, которые разработал Ассаджоли, юнгианство и учение об Эго-состояниях Эрика Берна.

У Джеймса можно найти констатацию самого факта того, что один и тот же человек может быть «овечкой» у себя на работе и тираном дома[xxvi]. Ассаджоли определил субличности как отличные от других «миниатюрные личности», каждая со своим набором чувств, слов, привычек, верований и манер, и разработал способы оперирования образами таких субличностей в психотерапевтическом процессе[xxvii]. Согласно Берну, человек, находящийся в различных Эго-состояниях, частично ведет себя как разные личности. Когда человек попадает в Эго-состояние ребенка, контроль над его поведением берет «джентльменский набор» программ поведения и, соответственно, данный человек ведет себя отчасти, как ребенок[xxviii]. Юнг писал о том, что определенные образы сновидений суть части личности самого субъекта[xxix], и, таким образом, открываются возможности психотерапевтически оперировать субличностями пациента через образы.

Психологическое поле и активность ядра личности.

 

В ядре личности имеются постоянные и временные элементы. Постоянные — только оперативные, а любые содержательные элементы, эмоциональные переживания, понятийные элементы, образы и т. д. входят в ядро личности по мере необходимости в непрерывном процессе принятия решений. Таким образом, психологическое поле постоянно генерируется и изменяется ядром личности. Если и далее пользоваться пространственной метафорой, то в каждое мгновение через границы ядра личности внутрь пропускается определенный набор результатов восприятия, воспоминания, эмоциональные переживания, установки и т п.. Если пользоваться более точным описанием, то в каждый момент времени сознанию представляются те элементы, которые в «адресной книге» ядра личности занимают первые места, чтобы затем их место заняли следующие элементы внутреннего мира или восприятия внешнего мира.

Если бы могли хотя бы на мгновение остановить данный процесс, мы бы увидели нечто подобное «образу мира», описанному Леонтьевым в поздних его работах[xxx]. Такой образ мира, по Леонтьеву, настолько пристрастен, что по праву его можно было бы назвать «образом личности в мире». Если же этот процесс не останавливать даже мысленно, мы увидим знаменитый «поток сознания», введенный в психологический оборот Уильямом Джеймсом.

Таким образом, осознание – это «загрузка» в оперативные подсистемы ядра личности определенных групп элементов внешнего и внутреннего мира личности, которое происходит в ситуации необходимости развернутой ориентировочной деятельности. Обычно «поток сознания» — довольно мутное течение, в котором ясно осознаются только некоторые элементы, а полное и яркое осознание происходит либо при необходимости полной ориентировочной деятельности или коммуникации с кем-нибудь (в том числе с самим самой).

Однако даже столь мутный поток является информационным основанием регуляции всего нашего поведения.

У Курта Левина теория поля выступает как методологическая база для развития психологических теорий[xxxi]. Тут следует остановиться на двух моментах, очень важных для понимания представленных в данной работе идей.

Первый момент – это положение о самой сущности психологического поля. По Левину, в психологическом поле в каждый момент времени одновременно присутствуют прошлые, настоящие и будущие содержания психики. Это значит, что личность живет одновременно во всем временном континууме: в прошлом благодаря значимым воспоминаниям, в настоящем благодаря восприятию и в будущем благодаря временной перспективе личности. Поведение в каждый момент времени определяется конкретным содержанием психологического поля. Последнее положение часто понимается как требование не принимать при психотерапевтической работе в расчет прошлое индивидуума. В таком случае происходит замена глубокого методологического принципа громким необоснованным лозунгом, пусть даже очень модным.

Второе положение – это идея о том, что значимые изменения в психологическом поле (при научении, например) происходят не путем добавления каких-либо локальных элементов, а путем целостного изменения структуры психологического поля. Оба положения имеют центральное значение для понимания психики вообще и для понимания личности как саморегулирующейся системы. Тут имеет место очень ценная идея, которую, отвлекаясь от «энергетизма» Левина, можно переформулировать следующим образом: получение определенных данных может изменить «адресную книгу» ядра личности, изменяя, таким образом, частично или же полностью весь внутренний мир человека.

Что не достает в теории поля, так это именно разработки теории субъекта «локомоции» внутри психологического поля. Скорее всего, это произошло потому, что Курт Левин был очень осторожным ученым в вопросе о введении новых психологических понятий. Каждое разработанное им понятие получало очень серьезную теоретическое и экспериментальное подкрепление, и можно предполагать, что Левин предпочел до поры до времени не затрагивать опасный и непростой вопрос о самости.

Одним из самых трудных моментов любой теории, предполагающей самоорганизацию личности, является вопрос об истоках активности личности. У Левина данный вопрос решается введением понятий «потребность» и «квазипотребность». Понятие «потребность» заимствовано отчасти от бытового здравого смысла, отчасти от классической политэкономии. Квазипотребности появляются в ситуации локомоции внутри психологического поля тогда, когда определенные элементы поля ставится мотивирующими, в силу их значения для реализации настоящих потребностей в данном психологическом поле. Таким образом, субъект деятельности опять становится ненужным или, по крайней мере, можно не останавливаться на нем подробно. Теория деятельности Леонтьева, хотя очень интересно и самобытно разработала проблему активности личности, все же покоится на понятии потребности и в данном вопросе очень похожа на теорию Левина.

Можно было бы исходить из определенных общих положений в вопросе об активности личности, введя некоторые «метапсихологические» положения:

1. Личность изначально активна. Для запускания активности личности не требуется никаких внешних толчков.

2. Активность личности направлена, в первую очередь, на получение необходимой информации и обработку этой информации с целью генерировать необходимые личности программы и сценарии поведения, а также для того, чтобы генерировать и постоянно уточнять образ мира и образ самого себя. Вся информация постоянно сканируется на предмет устранения возможных диссонансов (когнитивных и любых других), и эта работа не прекращается даже во время сна и является неким самостоятельным мотивирующим фактором.

3. Удовлетворение потребностей в узком смысле (в еде, в защите от холода и т. п.) реализуется тогда, когда они не входят в противоречие с основными ценностями, сценариями и с образом себя и образом мира, используемыми данной личностью.

4. Мотив поведения – это некая атрибуция, которая делается post festum для объяснения поведения на уровне здравого смысла. С точки зрения психологической теории, детерминация каждого акта поведения зависит от всего психологического поля в целом в каждый момент. В экстремальных ситуациях крайнего голода или неминуемой опасности и т. п., психологическое поле сужается, и поведение становится более предсказуемым. Тогда поведение может быть с большой долей вероятности детерминировано какими-либо внешними обстоятельствами (едой, спасательным кругом и т. д.).

 

Первое положение имеет биологическое обоснование: все животные активны постоянно, даже если удовлетворены их основные потребности, и постоянно находятся в поисковой активности (если животное не спит, но это – тема второго положения).

Известно, что сенсорная депривация приводит к нарушениям психики на психотическом уровне и даже к анатомической дегенерации нейронных сетей[xxxii].

Второе положение согласуется с самонаблюдением (поток сознания никогда не останавливается) и с данными нейрофизиологии сна, а также с теорией сновидения Зигмунда Фрейда. Третье и четвертое положение исходят из теории поля и экспериментальных данных Курта Левина.

Из всего сказанного следует, что источник активности личности находится в первую очередь внутри самой личности. А если же необходимо найти какую-либо «основную потребность личности», то, пожалуй, самая лучшая кандидатура на это место – потребность в том, чтобы быть информированным. Причем информированным как в том, что происходит как вне личности, так и внутри ее.

Элементы ядра личности и вопрос о диссонансе.

 

Как известно, в теории когнитивного диссонанса Фестингера, между двумя элементами знания, могут существовать нерелевантные отношения, когда между ними не существует никакой связи, и релевантные, когда между ними имеется какая-либо связь. Релевантные отношения могут быть консонансные, когда между двумя когнитивными элементами нет противоречия, и диссонатные, когда между ними противоречия имеются[xxxiii]. Примером диссонансного отношения может быть тот случай, когда человек знает, что друзьям доверять можно, но по каким-то причинам он кого- то из своих друзей подозревает в нелояльности (пример самого Фестингера).

Данная концептуализация сыграла важную роль в теории социального влияния и в прикладных вопросах психологии рекламной деятельности. Было бы интересно расширить применение понятия диссонанса ко всем элементам ядра личности, а не только к когнитивным элементам. Таким образом, теория когнитивного диссонанса может стать частным случае концептуализации личного диссонанса, что, быть может, откроет интересные перспективы и в психопатологии и в теории психотерапии.

Но первоначально следует составить примерный перечень содержательных элементов ядра личности, которые в принципе могут находиться в отношениях диссонанса. Можно попытаться составить такой список в порядке обобщенности (и, в каком-то смысле, важности) этих элементов в следующем виде:

1. Ценности данной личности

2. Потребности личности

3. Установки личности

4. Эмоциональные переживания

5. «Образ «Я» личности

6. Главные элементы образа мира личности

7. Главные сценарии личности

8. Субличности

9. Любые важные для личности понятийные системы

10. Любые важные образы представления или восприятия (включая пропиоцептивные)

 

Некоторые из элементов ядра личности должны быть загружены в оперативные подсистемы фактически всегда. К таким относятся и ценности, и установки (установки смысловые и операциональные, но не целевые, используя терминологию Асмолова).

Всегда загружен хотя бы некоторый эмоциональный фон, всегда присутствует «образ Я». Другие элементы загружаются по мере необходимости. Таким образом, при данной схеме диссонанс между фактически постоянно загруженными элементами может привести к постоянным же страданиям и, во всех случаях, приводит к поведению, направленному на устранение диссонанса. Такое поведение может разворачиваться и во внешнем, и во внутреннем плане действия. Отсюда следует, что часто поведение людей мотивировано внутренней потребностью в снятии диссонансов между разными элементами и субсистемами ядра личности. Поскольку ядро личности является очень сложной системой, между элементами ядра почти всегда имеются какие-либо диссонансы.

Сила диссонанса зависит от относительной силы затронутых элементов и от их количества. Теоретически возможен случай, когда все элементы ядра личности могут находиться в состоянии диссонанса. Диссонанс – не обязательно синоним патологии или даже невроза: если диссонанс не приводит к проблемам, о которых говорилось в пункте 1.4 (постоянное страдание и т. д.), то диссонанс – это только источник внутренней или внешней активности личности. С другой стороны, невроз может присутствовать и помимо любых внутренних диссонансов. Когда человек имеет такой «образ «Я», в котором выражено, что личность всегда будет терпеть фиаско, будет наказана, будет несостоятельна, существует большая вероятность развития фобического невроза[xxxiv]. В данном случае имеет место диссонанс между внутреннем элементом ядра личности и частью внешней реальности. На данном вопросе уместно остановится поподробнее.

Можно предположить, что «работа» сновидения и состоит в том, чтобы сканировать отношения между элементами ядра личности и пытаться при этом снять существующие диссонансы. В этом и состоит «работа сновидении» по З. Фрейду.

С этой точкой зрения можно в принципе иначе смотреть на психотерапевтический эффект разных видов психологических интервенций. В том числе, можно будет по-новому истолковать все, что относиться к использованию образов в психотерапии.

Критерии психической болезни и психического здоровья.

Понятие о здоровье – сложное системное понятие, поэтому недаром оно по-разному определялось в разные стадии развития человечества[xxxv]. Нынешнее определение, принятое Всемирной организацией здравоохранения, гласит: «Здоровье – это состояние полного физического, духовного и социального благосостояния, а не просто отсутствие болезни или физических недостатков»[xxxvi]. Данное определение справедливо критикуется как малопрактичное и идеалистичное, но оно имеет и несомненное преимущество, по крайней мере в том, что охватывает и психические и социальные моменты существования человека, наравне с физическими факторами.

Дефиниции, основанные на критериях нормы, фактически неприменимы, ибо у любого человека в любой момент какие-то системы организма функционируют с какими-либо отклонениями от декларируемых норм. Кроме того, для того, чтобы диагностировать состояние здоровья, пришлось бы использовать немыслимо большое количество функциональных критериев «нормального» функционирования всевозможных органов и систем человеческого организма.[xxxvii]

Медики-практики давно нашли выход из данного затруднительного положения, введя понятие «практически здоровый человек», что означает следующее: данный человек в настоящий момент способен реализовать все, что эму положено, исходя из его статуса с точки зрения возраста, пола, образовательного уровня, принадлежности к определенной культуре и т. п.[xxxviii] Исходя из этого, в американском массовом исследовании о состоянии здоровья, которое повторяется в США каждые два года, рабочее определение болезни таково: считается, что человек болен, если ему пришлось прекратить свой обычные занятия на некоторое время из-за наличия какого либо органического или психического недуга[xxxix].

Можно еще найти другие приемлемые определения здоровья, что противоречит негласному требованию иметь всегда одно и только одно аристотелевское определение любого понятия или, говоря на современном научном языке, всегда имеет дефиницию, основанную на определенной совокупности существенных свойств[xl].

Некоторые современные работы по системному подходу могут помочь выйти из логического тупика наличия нескольких определений понятия здоровья, одновременно претендующих на истинность. Согласно В. П. Кузмину[xli], любая наука проходит в своем развитии несколько периодов, в которых происходит углубление знаний о предмете данной науки. Первый период может быть назван структурно-материальным. В данном периоде открываются вещества и структурные зависимости предмета данной науки. В частности, первые шаги медицины в качестве науки, в девятнадцатом веке состояли в установлении твердых причинно- следственных отношений между определенными нарушениями в органах и определенными симптомами. Таким образом, первые шаги научной медицины были направлены на поиски материально-структурных зависимостей.

В следующем периоде открываются новые, функциональные свойства, и наука входит в мир сложных взаимоотношений, ибо функциональные отношения проявляют определенную независимость по отношению к структурно-материальным свойствам. Ложка может выступать как ложка, независимо от материалов, из которых она сделана, семья может выполнять свои социальные функции независимо от разнообразия семейных структур, нарушение определенного органа не приводит к полному уничтожению его функции т. к. другие органы и системы замещают выпадавшие функции т. д. Что касается медицины, были, например, открыты удивительные компенсаторные способности человеческого организма.

В следующем периоде открываются системные качества предмета науки. Эти качества создаются взаимоотношениями внутренних системс внешними системами, с которыми предмет науки связан. Эти качества относительно независимы от материальных и даже от функциональных свойств. Например: на границах государств всегда происходят разного рода инциденты. Информативность каждого приграничного инцидента зависит не от ландшафта местности и даже от протяженности данной границы, а от состояния политических взаимоотношений между данными сопредельными государствами. Если политические отношения хороши, то эти инциденты проходят незамеченными. Если же оба государства находятся на грани войны, каждый приграничный инцидент попадает на первые полосы местных газет, а то и мировой прессы. Тот факт, что каждая система входит во взаимоотношения с многими другими системами, приводит к тому, что у каждого системного объекта имеется большое количество системных качеств.

Медицинская наука двигается по направлению изучения системных свойств основных предметов медицины. Например, передовые представители медицинской теории, такие, как Мильтон Террис, в вопросе о причинности инфекционных заболеваний отходят от монокаузальности и приходят к системному пониманию причинности этих заболеваний, о роли социальной системы в такой детерминации [xlii].

Если исходить из постулата, что здоровье – это совокупность системных качеств, и что данные системные качества не статичны, а находятся в постоянном движении и имеют определенную динамику, можно прийти к некоему системному определению состояния здоровья индивида.

Таким образом, состояние здоровья индивида состоит из следующих элементов:

 

1. Уровень морфофизиологической целостности.

2. Уровень социального функционирования (можно делать то, что положено, в соответствии с возрастом, полом и т. д.)

3. Уровень субъективного благополучия.

4. Уровень статусных возможностей роста, исходящих от потенции самого индивида.

5. Уровень личностных возможностей аутогенного роста и самоопределения личности.

 

 

Для каждого элемента существует порог, ниже которого можно считать, что имеет место болезнь, и выше которого можно говорить о состоянии здоровья. Зона непосредственной близости к порогам может быть названа «зоной повышенной уязвимости». Следовательно, морфофункциональные, социальные и личностные ограничения, находящиеся высшее определенного порога, определяют то системное качество, которое называется «болезнь».

Состояние здоровья конкретного индивида в конкретный момент времени зависит от сложных взаимоотношений между вышеуказанными элементами. В общем, можно утверждать, что совокупность элементов, вместе взятых, лучше отражает состояние здоровья, нежели отдельно взятий элемент. Однако часто случается, что определенное состояние «тянет за собой» все элементы и детерминирует всю картину состояния здоровья. Преуспевающий бизнесмен попадает, на пример, в автомобильную катастрофу, и высокий уровень морфофункциональной травмы приводит к закрытию всех возможностей дальнейшего социального и личностного роста.

Может также случится, что хроническое состояние депрессии приведет к подавлению защитных механизмов организма и к последующему развитию тяжелых инфекционных заболеваний, и соответственно, к блокаде возможностей всякого благополучия и личностного роста.

Психическое здоровье (или здоровье личности в качестве системы регуляции) будет тоже определяться теми же элементами, что и здоровье вообще. Для здорового функционирования психики необходим определенный уровень морфофункциональной целостности мозга. Более того, при грубых нарушениях других органов, непосредственно не влияющих на психику, человек может остро переживать и страдать «комплексом неполноценности», что может сделать его двойне больным: морфофункциональным больным и страдающим также неврозом.

Специфика психического здоровья состоит в наличии еще некоторых элементов:

6. Уровень когерентности картины мира данного человека с картиной мира членов его культуры.

7. Уровень определенности внутренних и внешних границ ядра личности.

8. Уровень когерентности элементов структуры ядра личности.

9. Уровень контроля ядра личности над возможными деструктивными программ и сценариями поведения и способность регулировать главные внутренние диссонансы.

 

В первом из вышеназванных элементов (шестой в нумерации) речь идет о том, что очень сильные расхождения с общепринятыми параметрами «реальности» для данной культуры могут указывать либо на наличие бреда и даже галлюцинации, либо на глубокую культурную дезадаптацию.

В некоторых случаях недостаточно формируется способность личности принимать свои собственные решения, и тогда имеет место определенное патологическое развитие личности, которое обычно называют «пассивно-зависимой личностью». В таком случае можно говорить о размытости границ ядра личности. В психолого-клинической практике, молодых людей с такой именно проблематикой становится все больше и больше.

Как уже было сказано, не всякая некогерентность является патологией, но некоторые из них могут быть сколь угодно деструктивными для личности. Сильные внутренние столкновения между ценностями и установками, между потребностями и эмоциональными переживаниями, между «образом «Я» и смысловыми установками могут привести к глубоким постоянным страданиям и к проблемам развития личности.

Но ядро личности имеет способность справится с неизбежным наличием у каждого человека деструктивных программ, сценариев и диссонансов между элементами ядра личности. Неизбежное существование во внутреннем мире каждого человека определенных проблем и конфликтов не означает, что все люди в какой-то мере психически больны. Такая сложная система, как психика, не может функционировать без каких-либо локальных сбоев. Но пока саморегуляция личности способна сдерживать любые внутренние «турбулентности» внутри параметров системного качества, именуемого здоровьем, личность здорова. Задача психотерапии как раз и состоит в том, чтобы помощь страдающему человеку увеличить свои способности дистанцироваться от своих внутренних проблем и научиться управлять ими.

Конечно, существуют и такие подходы, при которых, как ни удивительно, лечебное назначение психотерапии затушевывается или даже оспаривается. Мы можем найти у некоторых современных психоаналитиков утверждение о том, что психоанализ — не метод лечения, а метод развития личности. У последователей Перлза можно найти утверждение о том, что «психотерапия – слишком хорошая вещь, чтобы ограничиться просто лечением»[xliii]. Конечно, нельзя запретить психотерапевту наслаждаться общением с пациентами, и неплохо развивать кое у кого личность (если было бы ясно, что имеется в виду под этим термином).

Но невротиков, жертв посттравматического стресса и других психогенных проблем в современном мире становится все больше и больше, и кто-то должен пытаться помочь им. Некоторые психотерапевтические школы спешат расписаться в неспособности оказать кому-либо помощь, и это может быть правдой. Но одновременно это беда, а может быть, и вина этих школ. Может быть, проблема в том и состоит, что современная теория и практика психотерапии разделена на школы, а не является общим фронтом наступления на определенные виды человеческого страдания.

 

 

Психотерапия неврозов — это такая система психологических воздействий, которая должна быть направлена одновременно на причинность, на механизмы и на феноменологию неврозов.

 

Конечно, методы и мера психотерапевтического воздействия на причины, на феноменологию и на стиль поведения невротика могут иметь различный характер. Но в принципе для успешного купирования невроза необходимо воздействовать на всю «невротическую систему», а не только на феноменологию или же на стиль поведения. Это трудновыполнимое требование, ибо стиль поведения и невротическая феноменология, с какого-то момента становятся независимыми от причин, их порождающих, и начинают жить самостоятельной жизнью. С другой стороны, события прошлого в принципе недоступны в настоящий момент, а некоторые программы поведения так сильно коренятся в ядре личности, что сам пациент порой не понимает и даже не желает их менять (в таких случаях обычно говорят о «расстройстве личности»).

Те психотерапевтические методы, которые используют измененное состояние сознания и образы воображения пациента (далее в настоящей работе они будут называться «имагинативними методами»), в большей мере, чем другие позволяют свободно передвигаться по оси времени жизни пациента и изменять эмоциональную реакцию пациента на какие-либо события прошлого. Самый простой пример: купирование посттравматического стресса и фобий, о чем речь шла в другой монографии автора[xlv].

Имагинативные методы также позволяют пациенту смотреть на свое поведение со стороны, что позволяет удалиться даже от тех сторон собственного поведения, о вредоносности которых пациент и не подозревал. Можно привести пример из вышеназванной монографии автора:

« Аля, или Страх перед собственным ребенком, (цитированная монография автора, стр. 84-85)

 

Молодая мать, 28-ми лет, с высшим образованием, объяснила свое обращение к психотерапевту тем, что она «боится собственного ребенка и не может заниматься им». Ей пришлось оставить своего трехмесячного младенца на попечение матери в подмосковной деревне. Невропатолог местной поликлиники поставил ей такой удивительный диагноз: «отсутствие материнского инстинкта». На самом деле, как это и бывает почти всегда, истина оказалась гораздо сложнее.

Когда три месяца назад Аля родила. У выхода из роддома ее ожидал только муж. Ее родители сослались на занятость и встретить ее не смогли. Два последующих дня клиентка с мужем и ребенком жили одни, без особых проблем, хотя Аля чувствовала себя неуверенно, так как не имела необходимых навыков ухода за ребенком. Кроме того, она всегда сомневалась в своих силах, попадая в любую сложную ситуацию. Ее родители появились в их квартире на третий день, и у Али начался приступ страха – в тот момент, когда мать ругала ее за ошибки, совершенные при уходе за ребенком.

Внимательному читателю уже ясно, что проблема Али отнюдь не в каком-то мифическом «отсутствии материнского инстинкта», а в более сложных психологических обстоятельствах, связанных с взаимоотношениями клиентки со своей матерью. Другое дело, что это долго было неясно самой клиентке, и ее версия о взаимоотношениях внутри родительской семьи была идиллической. В данном случае задача психотерапевта отнюдь не в том, чтобы декларировать клиенту найденные истины, а в создании условий для осознания клиентом причин своих проблем. А самое главное – условий освобождения клиента от груза старых, разрушительных жизненных программ и сценариев.

Психотерапевтическая программа состояла из совокупности воздействий гуманистической направленности и из поведенческих приемов десенсибилизации. Чтобы избежать повторов, мы опустим детали психотерапевтического процесса и опишем только определенный аспект лечения, иллюстрирующий взаимодействия между инсайдом и десенсибилизацией.

Вначале Аля не осознавала те обстоятельства общения внутри ее родительской семьи, которые привели к тому, что она росла зависимой, неуверенной в себе и напуганной сложностями жизни женщиной. Десенсибилизация, соответственно, направлялась на снятие эмоциональной нагрузки с ее взаимоотношений с дочерью.

После двух недель лечения (два раза в неделю прием, плюс два раза в день «домашнее задание» с магнитофонной пленкой для релаксации) Аля переехала из Москвы, где жила с мужем, в подмосковную деревню к матери и, сначала робко и с некоторым страхом, стала заниматься ребенком. В сеансах был использован «метод экрана». Клиентка погружалась в состояние глубокой релаксации, и ей предлагалось представить, что она сидит перед большим экраном и видит сюжеты своей собственной жизни в деревне, где она тогда жила вместе с матерью, отцом и дочкой. Пять недель спустя после начала сеансов, во время одного из них Аля взяла себя за голову, закачалась, сидя на диване, и сказала: «неужели это я все время хожу за матерью как тень, неужели я и в самом деле такая зависимая…». Этот результат в последующем разговоре с клиенткой был соответственно проработан, и процесс купирования симптомов пошел гораздо быстрее. После еще трех таких же сеансов процесс выздоровления был завершен.

Следует обратить внимание на следующее обстоятельство: пока клиентка сама, в эмоционально окрашенном акте, именуемом инсайдом, не осознала свою чрезмерную зависимость от родителей, прорыв в терапевтическом процессе был невозможен. Нельзя десенсибилизировать клиента к фактам, не репрезентированным в данном психологическом поле. Иначе говоря, если бы клиентка не могла допустить и мысли, что она чрезмерно зависима от родителей, нельзя было бы и десенсибилизировать ее к этой зависимости. В то же самое время простое осознание проблемы отнюдь не избавляет клиента от симптомов автоматически, требуется еще проработка и десенсибилизация по отношению к психотравмирующим моментам.

Следует также отметить, что методы активного оперирования образами, предстающими в воображении клиентов, очень часто приводят к инсайдам и, соответственно, к прорывам в терапевтическом процессе.»

Как видно, в данном случае имагинативные методы позволили пациентке осознать чрезмерную зависимость от собственной матери и начать внутренне отдаляться от этой зависимости. Кроме того, данные методы позволили начать перепрограммировать поведение клиентки в нужное направление и купировать невротический симптом.

Другие психотерапевтические методы, конечно, также работают со внутренним временем пациента (у классического психоанализа – возвращение в прошлое, у школы Адлера — направление в будущее).

Единственная психотерапевтическая школа, отрицающая необходимости работы с оси времени жизни пациента – гештальт-терапия, особенно в изложении самого Перлза. Дело в том, что требование гештальт-терапии о том, что нужно придерживаться принципа «здесь и теперь» является, во-первых, принципиально невыполнимым и, во-вторых, само стремление выполнить такое ненатуральное требование, скорее всего, потенциально опасно для пациентов. Что такое «теперь»? Это момент, когда автор написал букву Т от слова «теперь» или когда написал конечный мягкий знак данного слова? Давно известно, что нельзя остановить мгновение, даже если оно прекрасно, время течет непрерывно, и теперь – это бесконечно малая величина, на которой каким-либо образом сидеть, стоять и задерживаться любым иным способом принципиально невозможно.На данном общеизвестном свойстве времени построена знаменитая апория Зенона, в которой доказывается, что Ахилл никогда не сможет догнать черепаху!

Почему принципы гештальт-терапии могут нанести вред клиенту? Запрет работать над проблемами собственного прошлого лишает пациента возможности освободиться от многих «призраков» прошлой жизни, которые зачастую приводят к созданию патогенных программ поведения, к страданиям и т. п.. Не работать с будущим пациента означает до чрезвычайности затруднить возможность его личностного роста, сделать невозможным управление развитием личности, о котором говорилось в параграфе 1.9.

Скорее всего, блестящий и ехидный Перлз заменил некоторые догматические лозунги Фрейда собственными, такими же догматическими. Причем, кажется, что сам Перлз прекрасно отдавал себе отчет об этом[xlvi] .

Управление и психическое управление

Существует хорошо известный понятийный аппарат теории управления, который требуется рассмотреть для установления специфики психического управления (или самоуправления личности).

Краткий экскурс по самым простым понятиям современной теории управления может пояснить, во-первых, насколько видение психического самоуправления в настоящий момент является адекватным хотя бы уровню развития данной области знания, применимый к экономических объектам. Во-вторых, можно будет приблизиться к вопросу о некоторых отличительных чертах самоуправления личности по отношению к управлению экономическими системами. И в-третьих, можно будет вернуться к старому вопросу о машинном моделировании психических процессов.

Для управления требуется наличие управляющего органа (управляющая система) и объекта управления (управляемая система).

Управляющий орган занимается принятием решений и контролем за их исполнением. Решения бывают стратегического, тактического и оперативного уровня. Стратегические решения – это те решения, которые способны установить или даже поменять основные параметры системы управления в целом. Тактический уровень решения обеспечивает достижение целей, вытекающих из стратегических решений, а оперативный уровень обеспечивает быструю реакцию на изменения во внешней среде, не требующих пересмотра основных параметров системы.

Параметры управляемой системы составляют многомерное пространство состояний, внутри которого имеется область допустимых значений параметров системы. Цель управления стабильностью системы состоит в том, чтобы удержать управляемую систему в области допустимых значений. [2]

Управление развитием имеет более сложную конфигурацию, так как требует реализации позиционирования системы, чтобы на основе результатов этого позиционирования выбрать разные сценария развития, и на этой уже основе выделить траекторию области допустимых значений параметров управляемой системы в оси времени. Позиционирование означает изучение свойств системы с точки зрения внешней среды (для экономических субъектов внешняя среда – это в первую очередь рынок и правовая среда) и выбрать наилучший вариант взаимоотношений со средой. Для экономических субъектов – это выбор тех предложений системы, которые с большой долей вероятности будут хорошо восприняты рынком (не нарушая при этом определенные нормы и законы).

Как видно, управление развитием несколько напоминает самоуправление личности, в том смысле, в котором понимается в настоящей работе. Однако существуют и большие различия.

1. Субъекты рынка не имеют самостоятельной активности. Активность имеют люди системы, способные принимать решения любого уровня. То же самое имеет место, если речь идет о «мотивах» и «целях» таких систем.

2. Информация, которая циркулирует в системе, в принципе одномодальная. Даже образы в виде диаграмм, используемые в экономическом управлении, имеют только вспомогательное значение. Эмоциональные переживания воспринимаются как просто помехи.

3. Многие элементы внешней среды интериоризируются личностью и становятся частью ядра данной личности (нормы, определенные программы поведения и сценарии), что не имеет место в хозяйственных субъектах.

4. Главная цель хозяйственных субъектов состоит в максимализации прибыли. Любые другие цели строго подчинены главной. Человеческая личность далеко не так рациональна, а знаменитый «гомус Экономикус», который ведет себя вполне целесообразно с точки зрения рыночной экономики, не более чем необходимая условность в некоторых экономических теориях.

В чем хозяйственные субъекты сродни с человеческими личностями – это в том, что они ответственны за свои поступки, и должны, соответственно, держать ответ за свои деяния.

Несмотря на некоторые различия в управлении экономическими субъектами с самоуправлении личности, теория управления в экономической науке все-таки ближе к сложности самоуправления личности, нежели теории личности, разработанные психоанализом, бихевиоризмом и иными психологическими школами. Понимание различия между управлением в экономических системах и самоуправлением личности может пролить свет на некоторые вопросы управления вообще и, пожалуй, на практические стороны управления сложными системами. Хотя это должно быть темой для отдельной работы, все же можно остановиться на некоторых моментах:

В шестидесятых годах двадцатого века было принято думать о том, что в будущем (чаще всего называлась дата далекого 2000-го года!) будут созданы аналоги человеческого мозга, способные мыслить и решать проблемы точно так же, как это делает человек и даже лучше. Тогда считалось, с точки зрения визуальной это будет мощная вычислительная машина размером с большое здание, потребляющее мощность среднего размера гидроэлектростанции.

И вот, в 2002-м году от рождения Христова, автор этих строк пишет их, используя ту могущественную вычислительную машину, о которой мечтали все мечтатели шестидесятых годов (в том числе и сам автор настоящей работы), и тем не менее о создании аналогов человеческой психики по-прежнему не идет и речи. Стало ясно, что никакое увеличение мощности компьютеров не приведет к намеченной цели, потому что проблема не в мощности компьютеров, а в структуре и логике психической системы. Успехи в этом направлении не будут достигнуты до тех пор, пока психология будет пребывать в плену устаревших энергетических схем и лапласовского детерминизма конца девятнадцатого века.

Что касается теории психотерапии, то цель психотерапии состоит в том, чтобы помочь личности обрести или вернуть способность к самостоятельному управлению собственным развитием.Тут нет противоречия с тем, что было изложено в пунктах 1.4 и 1.5. Даже при наличии очень сильной патогенной программы поведения, не дающего пациенту испытывать радость, в принципе всегда, при психотерапевтической работе, можно развивать определенные механизмы авторегуляции, позволяющие пациенту освободиться от диктата вредных программ и сценариев.

 

Состояния сознания и работа с образами

Состояния сознания

Вопрос о различных состояниях сознания был впервые сформулирован Уильямом Джеймсом. В общепсихологической теории Джеймса центральное место играет понятие (или скорее метафора) потока сознания. Джеймс впервые поставил вопрос о существовании иных состояний сознания, помимо обычного. «Наше нормальное, или, как мы его называем, разумное сознание, — писал У. Джеймс – представляет лишь одну из форм сознания, причем другие, совершенно от него отличные, формы существуют рядом с ним, отделенные от него лишь тонкой перегородкой».[xlvii] Джеймса в первую очередь интересовала феноменология религиозного опыта, но его постановка вопроса применима и к другим психическим феноменам, не менее интересным.

Господство бихевиоризма и психоанализа привело к ослаблению интереса к теории сознания на долгие годы. Только массовое увлечение галлюциногенами (ЛСД, мескалин и др.) и появление контркультуры хиппи в шестидесятых годах двадцатого века, привели к более или менее систематическим наблюдениям феномена изменения сознания, происходящего под воздействием этих психотропных веществ. В те годы был создан институт Иссален в Калифорнии, в стенах которого было положено начало гештальт-терапии, а также были рождены главные идеи «Нью-Эйдж» и трансперсональной психологии[xlviii]. В Иссалене работали такие пионеры новых направлений в психотерапии, как Маслоу, Перлз, Мецнер и Лири. В работе этого института участвовал даже антрополог, великий фантаст и поэт Карлос Кастанеда[xlix].

Попытки применения галлюциногенов в психологическом исследовании и в терапии не дали убедительных практических и теоретических результатов. Но сам факт, что внимание к явлениям сознания было восстановлено, имеет принципиально большое значение для дальнейшего развития психотерапии. Применение таких сильных психотропных веществ в психотерапии и в психологических исследованиях дало неоднозначные и порой отрицательные и потенциально опасные результаты. С точки зрения психологической теории получился определенный откат от европейских научных традиций и переход к восточным учениям и традициям европейского мистицизма.

Работа с образами в психотерапевтических целях началась, как известно, с некоторых психологических экспериментов, которые К. Г. Юнг провел над самим собой. Как писал сам Юнг в автобиографии, «для того, чтобы использовать фантазии, я нередко представляю себе крутой спуск. Я даже сделал несколько попыток добраться до самого дна… Это похоже на путешествие на луну или на спуск в пустое пространство…У меня возникло ощущение, что я нахожусь в стране мертвых… в другом мире… Я заметил две фигуры: старика с белой бородой и красивую девушку. Я собрался с духом и приблизился к ним так, словно они были реальными людьми, и внимательно выслушал все, что они мне говорили».[l]

Это был один из приемов, который Юнг использовал для самолечения от невроза. Тут следует остановиться на том, что понимал данный ученый под таким понятием, как «лечение невроза». Такой исключительно оригинальный мыслитель часто требует дословного изложения его идей. «Мой основной интерес связан не с лечением неврозов, а скорее с подходом к непостижимому (чувством целостности).

Но фактом является то, что приближение к непостижимому – это реальная терапия. Поскольку вы достигаете опытов непостижимого, постольку освобождаетесь от проклятия патологии»[li]

Конкретной целью психотерапии, по Юнгу, является достижение гармонии между различными элементами психики, которые указаны в теории самого Юнга. В первую очередь необходимо достижение гармонии между сознанием и бессознательным (индивидуальным и коллективным), достижение гармонии между Эго и Самостью, между Эго и Анима (или Анимус у женщин) и т. д.[lii]. Наверно, для того, чтобы определить, вылечился ли пациент, надо быть юнгианским психотерапевтом, а может быть, и пациент также должен стать юнгианским пациентом.

Это, конечно, порок всех психотерапевтических школ: пациент, который с точки зрения классического фрейдистского психоанализа, полностью излечен, с точки зрения Юнга находится только на полпути к исцелению, с точки зрения Берна просто научился играть в пациента психоанализа, а с точки зрения бихевиоризма и вовсе напрасно потерял свое время и деньги. Таким образом, можно пройтись по всем психотерапевтическим школам и прийти к очень неутешительным выводам по поводу состояния психотерапевтического искусства. Как бы там ни было, историческая истина состоит в том, что пионером активного использования образов в психотерапии в измененном состоянии сознания был Карл Густав Юнг.

Использование образов в психотерапии

 

Еще Фрейд широко использовал образы в психотерапевтической работе. Материалы сновидения были им признаны элементами «столбовой дороги» в бессознательное. Также Шульц[liii], автор знаменитой системы аутогенной тренировки, ввел в последние упражнения его аутотренинга некоторые установки для того, чтобы пациент «видел» в своем воображении определенные образы. Необходимо отметить, что в обоих случаях образы служат материалом для анализа и не играют никакой самостоятельной роли[liv]. Другой пионер работы с образами в психотерапии, Р. Сасердоте, также использовал те образы, которые сам вызывал у пациентов, находящихся в полудремотном состоянии, для того, чтобы анализировать и истолковывать их[lv]. Новизна постановки вопроса Юнгом заключается в следующем: психологическое воздействие, по Юнгу, заключается не в анализе образов, а в самом факте взаимодействия между пациентом и его образами. Речь идет об операциях с образами, а не о толковании образов психотерапевтом. Это имеет принципиальное значение. Другие психотерапевтические школы пришли к работе с образами другими путями, нежели Юнг, и уже чувствуется необходимость систематизировать тот материал, который накопился за последние годы.

В первую очередь необходимо вспомнить работы Вольпе[lvi]. Как известно, данный автор, несмотря на его австрийское происхождение, может быть причислен к сторонникам американской поведенческой психологии.

Главная заслуга Вольпе в том, что он впервые доказал, что, если пациент, находясь в состоянии расслабления, мысленно представляет себе предмет, вызывающий у него отрицательные эмоции, то эти эмоции начинают угасать! Отвлекаясь от ужасной физиологической терминологии данного автора, Вольпе и его последователи создали основу систематического использования образов в купировании невротических симптомов. В настоящий момент фактически все признают большую роль момента переобучения во всех видах психотерапии, в которых для лечения пациентов используются образы. Недостаток работ данного направления как раз и состоит в упорном желании применить простые физиологические теории в работе со сложными психологическими реалиями. Однако заслуги Вольпе в деле применения образов в психотерапии ставят его в один ряд с Юнгом и Милтоном Эриксоном.

Милтон Эриксон является одним из наиболее крупных психотерапевтов двадцатого века и выдающимся примером победы духа над телесным недугом. Эриксон не только воскресил гипноз в качестве терапевтического приема, но и создал целый ряд очень эффективных методик для введения в транс и для психотерапевтической работы в состоянии транса. Подход данного автора отличался строгой индивидуализацией приемов для каждого пациента и огромной креативностью в работе с ними. Эриксон является пионером в деле передвижения пациента во внутреннем пространстве и соответствующем восстановлении отдельных эпизодов и целых периодов жизни пациента. Такая локомоция во внутреннем пространстве является краеугольным камнем фактически всех современных психотерапевтических методов терапий, использующих образы для лечения пациентов.

Милтон Эриксон сыграл огромную роль в зарождении нейролингвистического программирования. Данное современное течение в основном успешно развивает методы использования образов в психотерапии (постоянные ссылки на лингвистику и на нейропсихологию порой кажутся некими украшениями, нежели частью настоящих теоретических конструктов), и надо признать, что представители данного направления выдвинули немало полезных психотерапевтических приемов и ценных идей. Вместе с тем, чрезмерная коммерциализация данной школы и желание все поставить «на поток» привело к тому, что данное течение достигло того, к чему и стремилось, и стало каким-то психологическим «фаст фудом» и настоящим психотерапевтическим Макдоналсом.

Нельзя обойти давно забытый, но существенный вклад Фредерика Перлза в дело творческого использования образов. На ранних стадиях развития Перлзом гештальт-терапии, им было выдвинуто положение о том, что пациенту нужно помощь научиться концентрироваться на решении любой задачи. Среди упражнений по концентрированию, которые Перлз давал пациентам, было и упражнение по визуализации. В самих упражнениях данного автора нет ничего экстраординарного, но подход Перлза заслуживает внимания, так как данный автор не только не старается использовать образы для аналитического толкования, но вся тренировка пациента направлена на то, чтобы пациент развивал способность к произвольному самоуправлению или, как это называет сам Перлз, к развитию личности. Перлз заметил, что, когда пациенты научаются произвольно вызвать определенные образы, им становится проще решать какие-либо жизненные проблемы.

Но самая разработанная система использования образов в психотерапевтических целях берет свое начало от работ немецкого ученого Х. Лейнера и его сотрудников[lvii].

В 1948 году Лейнер начал свою экспериментальную работу по использованию образов представления в психотерапии. Первая программная публикация появилась в 1954 году, и уже в 1955 году были опубликованы основные положения, методы и результаты символодрамы. Долгие годы, с немецкой аккуратностью, данный автор накопил огромный клинический материал, который служит основой для развития одного из самых перспективных направлений в современной психотерапии: символодрамы.

Символодрама занимает (по мнению Лейнера) промежуточное место между поведенческими методами и глубинной психотерапией. Пациент постепенно вводится в мир работы с образами, вначале под большой опекой психотерапевта (первая степень символодрамы), а потом все больше и больше совершает путешествия в мире образов, все больше и больше освобождаясь от опеки психотерапевта (вторая и третья степени символодрамы).

С самого начало, символодрама показала неожиданно большую эффективность, даже в коротких курсах психотерапии (30, 20 или меньше сеансов).

Поначалу Лейнер был последовательным психоаналитиком. Впоследствии психоанализ перестал играть какую-либо заметную роль в практике и, пожалуй, в теории символодрамы. В конце концов, теоретические рамки психоанализа стали узки для символодрамы, о чем пойдет речь в следующем параграфе.

 

3 Психотерапевтическая работа во внутреннем пространстве личности. «Первичные» и «вторичные» процессы

Практические и теоретические противоречия между Лейнером и Фрейдом имеют значение не только для теории психотерапии, но и более широкое, общепсихологическое значение. Для Фрейда символы являются «первичным процессом» примитивного порядка, значение которых вытеснено в бессознательное, и его можно выявить только путем ассоциативной работы с пациентом. Для Лейнера символы являются «гештальтами», значение которых можно найти во всей жизненной (экзистенциальной) ситуации, и их значение может быть выявлено путем интуитивного понимания конкретной жизненной ситуации пациента[lviii]. Если для Фрейда получение гратификации в плане образов является безусловной регрессией к детским способам поведения, то Лейнер считает образы обычными элементами повседневного сознания и использует воображаемую гратификацию в лечении в качестве необходимого элемента психотерапии.

Данные положения могут быть проиллюстрированы примерами из психотерапевтической практики: Лейнер приводит случай одного студента, который панически боялся экзаменов. В измененном состоянии сознания данному пациенту была дана установка на то, чтобы пациент смотрел в глубину воображаемого леса. Пациент увидел там туннель, а из этого туннеля мчался огромный, страшный локомотив. В результате совместного с пациентом анализа данного образа была получена такая цепочка смыслов данного образа: огромный, страшный локомотив — чрезмерно строгий отец – строгий учитель и, наконец, экзамен как конкретное воплощение всех опасностей. Тут вся психосексуальная археология психоанализа оказывается ненужной, ибо смысл образа лежит в плоскости экзистенциальных проблем студента, и копание в возможном эдиповом комплексе пациента не является необходимым для купирования фобического симптома.

Другой пример, из практики автора настоящего труда. Молодой врач, аспирант кафедры психологии долго не мог получить диплом врача. Как выяснилось, у него не был сдан экзамен по биохимии за второй курс! Тут он обратился за психологической помощью, так как очень боялся профессора, заведующего кафедрой биохимии. Работая по методу Вольпе, аспирант расслабился, и ему была дана установка представить себе, как он успешно сдает экзамен по биохимии. Следует отметить, что в испаноговорящих странах комиссия, принимающая экзамены, называется трибуналом,так же как трибуналом называется суд при военном правосудии. Аспирант, когда представил себе, как сдает экзамен, увидел зал суда, во главе которого стоял строгий судья – его собственный отец! Тут экзистенциальный смысл образа вполне понятен не требует никаких копаний в психосексуальной жизни пациента. Аспирант сдал успешно свой экзамен и благополучно получил диплом. (Забегая вперед можно сказать, что данный случай из практики послужил началом для разработки приема «суд идет», который можно с успехом применить для снятия чрезмерного чувства вины).

Что касается гратификации «первичного процесса», то можно сказать вместе с Лейнером, что он не является каким-либо регрессом, а только необходимым моментом в купировании некоторых психических болезней невротического уровня. Например, при посттравматическом стрессе, когда пациент теряет способность радоваться, очень помогает в измененном состоянии сознания вернуть пациента в те моменты его жизни, когда он испытывал радость. Иногда такой простой прием приводит к удивительному улучшению состояния пациента.

В современной психологии, особенно после публикации знаменитой монографии Миллера, Прибрама и Галантера «Планы и структуры поведения», образы принимаются, как необходимый элемент внутреннего планирования поведения, а не как некий реликт древних модусов психической деятельности. Таким образом, имагинативные образы могут быть с успехом использованы в психотерапии в следующих целях:

 

1. Для десенсибилизации по отношению к ситуациям, вызывающим сильные отрицательные эмоциональные реакции.

2. Для увеличения импликации личности в определенные виды деятельности (в том числе в те, которые способны вызывать радость!).

3. Для изменения общих установок личности (чрезмерной зависимости от определенных людей, сильного чувства вины и т. д.).

4. Для изменения патогенных программ и сценариев поведения (сценарии неудачника, программы избегания контактов с определенными людьми и т. д.)

5. Для использования образов, полученных на сеансах, для экзистенциального или аналитического толкования в психотерапии.

6. Для установления консонанса между различными элементами личности.

7. Для установления терпимых отношений между разными субличностями пациента.

8. Для увеличения креативности клиента путем свободного перемещения во внутреннем пространстве личности.

 

Первые четыре пункта могут быть названы бихевиоральным уровнем в дань традициям и истории психотерапии.Остальные пункты могут быть названы (опять же в дань традиции и истории) символодраматическими.

 

Данный список может быть продолжен. Имея в виду, что такие результаты могут быть получены за 10 – 30 сеансов, можно прийти к выводу о том, что имагинативные методы в психотерапии являются самими многообещающими на сегодняшний день. Однако это не значит, что речь идет о панацее. Каждая психотерапевтическая школа выдвигала интересные идеи и методы, особенно, если речь идет о больших школах, таких, как психоанализ, бихевиоризм и гуманистическая психология. То, что каждая школа имеет собственную парадигму, которые нельзя каким-либо образом смешивать – не более чем теоретическая база доктринерства самой низкой пробы. Психотерапевт должен иметь самую широкую подготовку и быть в состоянии применить те психотерапевтические методы, которые способны реально помочь страдающим неврозами людям.

 

[1] Доктор психологических наук, профессор МГМСУ. E. mail: rtrei@mail.ru

[2] Параллель с гипотезой о иерархической структуре установок Асмолова не случайна, а указывает на то, что данный автор нащупал очень важный момент в теории самоуправления личности.

[i] Леонтьев А. Н. Потребность, эмоции и мотивы. 1971 Изд. Московского Университета, Москва.

[ii] Peres Lovelle R. El fin de la era de las actitudes. Actualidades en psicologia. 1982, N 1, pp 5-8

 

[iii] Goldberg E. The executive brain. 2001. Oxford University Press, N. Y.

 

[iv] Конь И. С. Открытие «Я». 1978. Ед. политической литературы. Москва.

 

[v] Mead G. R. Mind, Self and Society. 1934. Pergamon Press, N. Y.

[vi]

[vi] James W. The principles of Psychology. !980. Plenum Press. N. Y.

[vii]

[vii] Sartre J. P. Cuestiones del metodo. 1968. Instituto del libro. La Habana.

[viii]

[viii] Bunge M. La Investigacion cientifica. 1976. Instituto del libro. La habana.

[ix]

[ix] Allport G. W. becoming: Basics consideration for a psychology of personality. 1955. Yale University Press, New Haven.

[x]

[x] Allport G. W. La personalidad. 1971. p 57. Ediciones R. La Habana.

[xi]

[xi] Хекхаузен Х. Психология мотивации достижения. 2001. Стр. 176 «Речь». Санкт-Петербург

[xii]

[xii] Berne E. Games People Play. Penguin Books, 1965;

 

[xiii] Galperin P. I. La doctrina de la interiorizacion. (en ruso) Problemas de la Psicologia, N6, pp 18-21, 1966;

 

[xiv] Перес Ловелле Р. Психотерапевтическое лечение фобических состоянии и пост травматического стресса. 2001. «Маренго – Принт», Москва.

 

[xv] Лейнер Х. Катативное переживание образов. 1996. «Эйдос», Москва.

 

[xvi] Фестингер Л. Теория когнитивного диссонанса. 1999, стр. 49, ЮВЕНТА. Санкт-Петербург.

 

[xvii] Франкл В. Психотерапия на практике. 2000г. стр. 101, «РЕЧ», Санкт-Петербург.

 

[xviii] Lazarus R. S. Vulnerabilidad y resistencia individual al stress psiquico. En el libro: Los factores psicosociales en el trabajo y su relacion con la salud. OMS 1988, Ginebra.

 

[xix] Clinard M. B. Sociology of deviant behavior. 1968. N. Y.

 

[xx] Перес Ловелле Р. Психотерапевтическое лечение фобических состояний и посттравматического стресса. 2001. «Маренго принт».Глава 2, Стр. 17-45. Москва.

[xxi]

[xxi] Гринсон Р.Р. Техника и практика психоанализа. 1994. «МОДЭК». Воронеж.

[xxii]

[xxii] Хализеев В. Е. Теория литературы. 2000 г. «Высшая Школа». Москва.

[xxiii]

[xxiii] Роджерс К. Р. Взгляд на психотерапию, становление человека. 1994. «Прогресс». Москва.

[xxiv]

[xxiv] Друри Н. Трансперсональная психология. 2001. «Инициатива». Львов.

[xxv]

[xxv] Асмолов А. По ту сторону сознания. 2002. Глава 3, стр. 130 – 154.«Смысл», Москва.

[xxvi]

[xxvi] James W. The principles of psychology. 1950. Holt? N Y, Dover.

[xxvii]

[xxvii] Ассаджиоли Р. Психосинтез. 1992. Москва.

[xxviii]

[xxviii] Берн Эрик. Трансакционный анализ и психотерапия. 1994. «Братство», Санкт-Петербург.

[xxix]

[xxix] Уоткинс М. Отходя от воображаемому и приближаясь к нему. В сборнике «Хрестоматия по глубинной психологии». 1992. Стр.228.»Добросвет», Москва.

[xxx]

[xxx] Асмолов А. По ту сторону сознания. 2002 г. стр. 281 – 290. «Смысл». Москва.

[xxxi]

[xxxi] Левин К. Теория поля в социальных науках.2000 г. Санкт – Петербург.

[xxxii]

[xxxii] Берн Э. Игры, в которые играют люды.2000 г. «ГРАНД», Москва.

[xxxiii]

[xxxiii] Фестингер Л. Теория когнитивного диссонанса. 1999. «ЮВЕНТА». Санкт-Петербург.

[xxxiv]

[xxxiv] Перес Л. Р. Психотерапевтическое лечение фобических состояний и пост травматического стресса. 2001. Глава 4. Маренго интерншнл принт», Москва

[xxxv]

[xxxv]..Venediktov D. N. Problemas internacionales de la salud pъblica.(en ruso) 1977. Ed Meditsina, Moscъ.

[xxxvi]

[xxxvi]..Measurement of levels of health. 1979. WHO regional Publica­tions. Europeans Series No. 7, Copenhaguen.

[xxxvii]

[xxxvii].. Ver el artнculo de A. Zenevich en el libro ya citado «Proble­mas Teуricos y metodolуgicos de la psiquiatrнa de los estados lнmite».

[xxxviii]

[xxxviii]..Ivanushkнn A. La «salud» y la «enfermedad» en el sistema de valores del hombre. (en ruso) Viestnik Akademii Meditsinkij Nauk SSSR. 1982. No. 4:29-33.

[xxxix]

[xxxix]..Interviuing methods in the health interview survey, DHEW Publication. 1972. Series No. 4 No. (HSM) 72-10-48, Rockville Mass.

[xl]

[xl]..Bunge M. La investigaciуn cientнfica. 1972. Ed de ciencias Sociales, La Habana.

[xli]

[xli]..Kusmнn V. P. El principio sistйmico en la teorнa y la metodologнa de Carlos Marx. (en ruso).

1980. Ed. Literatura polнtica, Moscъ.

[xlii]

[xlii]..Terris Milton. La revoluciуn epidemiolуgica y la medicina social. 1980. Siglo XI, Mйxico.

[xliii]

[xliii] Польстер И. Польстер М. Интегрированная гештальт – терапия. 1997.Стр. 29. «Класс». Москва.

[xliv]

[xliv] Шапиро Д. Невротические стили. 2000. «Университетская книга», Санкт-Петербург.

[xlv]

[xlv] Перес Л. Р. Психотерапевтическое лечение фобических состояний и пост травматического стресса. 2001. Глава 3. Маренго интерншнл принт», Москва

 

 

[xlvi] Перлз Ф Эго, голод и агрессия. 2000 г. «Смысл», Москва.

[xlvii]

[xlvii] James W. Psychology: the Briefer – Curs. 1892. Holt, NY.

[xlviii]

[xlviii] Друри Н. Трансперсональная психология. 2001. стр. 70 – 86. «инициатива». Львов.

[xlix]

[xlix] Кастанеда К. Учение Дона Хуана. 1999. «Эксмо – Пресс». Москва.

[l]

[l] C. G. Jung/ A. Jaffe. Memories, Dreams, Reflections. 1961, p 181. Pantheon, NY.

[li]

[li] C. G. Jung. Letters. 1973, p 377. Princeton University Press, Princeton, NJ.

[lii]

[lii] Р. Фрейджер и Д. Фрейдмен. Личность. 2001. стр. 78-114. «Олма – Пресс». Москва.

[liii]

[liii] Schultz J. H. das autogene Training. 1979/ Thieme: Stuttgart.

[liv]

[liv] Фрейд З. Толкование сновидения. Репринтное воспроизведение издания 1913 года. 1991. Ереван.

[lv]

[lv] Sacerdote R. Induced dreams. 1967. Vantaje Press, N. Y.

[lvi]

[lvi] Wolpe J. Psychotherapy by reciprocal inhibition. 1958. Stanford Univ. Press, Stanford.

[lvii]

[lvii] Обухов Я. Л. и Поликарпов В.. А. Символодрамма. 2001 г. «ЕГУ», Минск.

[lviii]

[lviii] Лейнер Х. Основы глубинно-психологической символики. В книге: Обухов Я. Л. и Поликарпов В.. А. Символодрамма. Стр. 246-269. 2001 г. «ЕГУ», Минск.