Защиты — это способы, которыми личность защищает себя от внутренних и внешних напряжений. Защита избегает реальности, исключает реальность, переопределяет реальности или обращает реальность. Защита уводит от реальности. В каждом случае либидинозная энергия, необходимая для поддержания защиты, существенно ограничивает подвижность и силу Эго. «Они (защиты) связывают психическую энергию, которая могла бы быть использована в более полезных деятельностях Эго. Когда защита становится очень влиятельной, она начинает преобладать в Эго и уменьшает его подвижность и способность к адаптации. Наконец, если защита не может удержаться, Эго не имеет точки отступления и опоры, и оказывается захваченным тревожностью» (3. Фрейд).
Временами все мы испытываем чувство тревоги или страха. При эмоциональном стрессе у многих появляются физические симптомы. И почти у каждого есть какие-нибудь эксцентричные особенности, манеры, способы действия или идеи, которые большинству кажутся «ненормальными». Возможно, не найдется человека, у которого не было бы трудностей или отклонений от «нормы» в сексуальной жизни.
Как мы хотели показать, главная функция некоторых из этих механизмов — поддерживать наше душевное равновесие. Присутствие других всегда является признаком заболевания. Большинство из них могут проявляться и в том, и в другом случае, все они срабатывают автоматически, то есть без нашего ведома и какого-либо сознательного усилия или намерения. Начиная с раннего детства, и в течении всей жизни, в психике человека возникают и развиваются механизмы, традиционно называемые ‘психологические защиты, защитные механизмы психики, защитные механизмы личности. Эти механизмы как бы предохраняют осознание личностью различного рода отрицательных эмоциональных переживаний и перцепций, способствуют сохранению психологической, стабильности, разрешению внутриличностных конфликтов и протекают на бессознательном и подсознательном психологических уровнях.
С помощью защитных механизмов личность бессознательно оберегает свою психику от травм, которые могут причинить ей реальные жизненные ситуации, грозящие разрушить Я-концепцию личности. Но вместе с тем эти механизмы мешают человеку осознавать свои заблуждения относительно собственный черт характера и мотивов поведения, что зачастую затрудняет эффективное разрешение личных проблем.
Впервые данные понятия были введены в психологию известным австрийским психологом Зигмундом Фрейдом в 1894 году Уже в ранних работах Фрейд указывал на то, что прототипом психологической защиты является механизм вытеснения, конечной целью которого является избегание неудовольствия, всех негативных аффектов, которые сопровождают внутренние психические конфликты между влечениями бессознательного и теми структурами, которые отвечают за регуляцию поведения личности. Наряду с редукцией отрицательных аффектов происходит вытеснение содержания этих аффектов, тех реальных сцен, мыслей, представлений, фантазий, которые предшествовали появлению аффектов.
26 Тревога и психологические механизмы защиты личности
... счет бессознательной деформации реальности (она может быть внешней или внутренней), т. е. способ формирования какого-либо защитного механизма. Как правило, к защитам, рассматриваемым как первичные, ... силами, действующими на человека, и обеспечение стабильности личности. Первым ученым, создавшим достаточно стройную теорию защитных механизмов «Я», был известный австрийский врач и психоаналитик ...
Представительница второго эшелона психоаналитиков Анна Фрейд уже достаточно однозначно обозначила тот аффект, который включает работы защитных механизмов, — это страх, тревога. Концепция механизмов психологических защит представлена А.Фрейд, в частности в ее работе Психология Я и защитные механизмы’, русскоязычный вариант которой издан в 1993 году. Она указала на три источника тревоги. Во-первых, это — тревога, страх перед разрушительными и безоговорочными притязаниями инстинктов бессознательного, которые руководствуются только принципом удовольствия (страх перед Оно).
Во-вторых, это — тревожные и невыносимые состояния, вызванные чувством вины и стыда, разъедающими угрызениями совести (страх Я перед Сверх-Я).
И наконец в-третьих, это — страх перед требованиями реальности (страх Я перед реальностью).
Анализ работ своего отца, а также собственный психоаналитический опыт привели Анну Фрейд к выводу, что использование защиты конфликт не снимает, страхи сохраняются и, в конечном счете, велика вероятность появления болезни. Анна Фрейд перечисляет следующие защитные механизмы: вытеснение, регрессия, реактивное образование, изоляция, отмена бывшего некогда, проекция, интроекция, обращение на себя, обращение в свою противоположность, сублимация. Существуют и другие приемы защиты. В этой связи она называла также отрицание посредством фантазирования, идеализацию, идентификацию с агрессором и пр.
Один из ярких представителей эго-психологии Х.Хартманн высказал мысль о том, что защитные механизмы Я могут одновременно служить как для контроля над влечениями, так и для приспособления к окружающему миру.
Следует также заметить, что люди редко используют какой-либо единственный механизм защиты — обычно они применяют различные защитные механизмы.
Откуда же берутся разные типы защиты? Ответ парадоксален и прост: из детства. Ребенок приходит в мир без психологических защитных механизмов, все они приобретаются им в том нежном возрасте, когда он плохо осознает, что делает, просто пытается выжить, сохранив свою душу.
Одним из гениальных открытий психодинамеческой теории было открытие важнейшей роли ранних детских травм. Чем в более раннем возрасте ребенок получает психическую травму, тем более глубокие слои личности оказываются ‘деформированными’ у взрослого человека. Социальная ситуация и система отношений может породить в душе маленького ребенка переживания, которые оставят неизгладимый след на всю жизнь, а иногда и обесценят ее.
Задача самой ранней стадии взросления, описанной Фрейдом, — установить нормальные отношения с первым в жизни ребенка ‘объектом’ — материнской грудью, а через нее — со всем миром. Если ребенок не брошен, если матерью движет не идея, а тонкое чувство и интуиция, ребенок будет понят. Если такого понимания не происходит — закладывается одна из самых тяжелых личностных патологий — не формируется базовое доверие к миру. Возникает и укрепляется чувство, что мир непрочен, не сможет удержать меня, если я упаду. Такое отношение к миру сопровождает взрослого человека всю жизнь. Неконструктивно решенные задачи этого раннего возраста приводят к тому, что человек воспринимает мир искаженно. Страх переполняет его. Человек не может трезво воспринимать мир, доверять себе и людям, он часто живет с сомнением, что сам он вообще существует. Защита от страха у таких личностей происходит при помощи мощных, так называемых примитивных, защитных механизмов.
Роль эмоций в жизни человека 4
... с осуществлением или утратой его жизненных целей. Эмоции в жизни человека выполняют следующие роли: отражательно-оценочная, защитную функцию, управляющая, мобилизующую функцию, компенсаторную функцию, сигнальная, дезорганизующая. ... более тщательному определению вероятности достижения успеха или неудачи. Тем самым страх защищает человека от неприятных для него последствий, а возможно, и от гибели. ...
В возрасте от полутора до трех лет ребенок решает не менее ответственные жизненные задачи. Например, приходит время и родители начинают приучать его к туалету, к контролю над собой, своим организмом, поведением и чувствами. Не описаться, не опрокинуть горшок — трудная задача для ребенка. Когда родители противоречивы, ребенок теряется: то его хвалят, когда он испражняется в горшок, то громко стыдят, когда он гордый приносит этот полный горшок в комнату показать сидящим за столом гостям. Растерянность и главное — стыд, чувство, описывающее не результаты его деятельности, но его самого, — вот что появляется в этом возрасте. Родители, слишком фиксированные на формальных требованиях чистоты, предъявляющие к ребенку не выполнимую для этого возраста планку ‘произвольности’, просто педантичные личности, добиваются того, что ребенок начинает бояться собственной спонтанности и непосредственности. Что победит: стыд и сверхконтроль, который поможет избежать стыда? Или все-таки, спонтанность и доверие к себе? Взрослые, у которых вся жизнь расписана, все под контролем, люди, не представляющие себе жизни без списка и систематизации и вместе с тем не справляющиеся с ситуацией аврала и любыми неожиданности, — это те, кем как бы руководят их собственные маленькие ‘я’, двух лет от роду, посрамленные и пристыженные.
Ребенок трех-шести лет сталкивается с тем, что не все его желания могут быть удовлетворены, а значит, он должен принять идею ограничений. Дочка, например, любит отца, но выйти замуж за него не может, он уже женат на ее маме. Другая важнейшая задача — научиться решать конфликты между ‘хочу’ и ‘нельзя’. Инициативность ребенка борется с чувством вины — отрицательным отношением к тому, что уже сделано. Когда побеждает инициативность — ребенок развивается нормально, если вина — то, скорее всего, он так и не научится доверять себе и ценить свои усилия при решении задачи. Постоянное обесценивание результатов труда ребенка по типу ‘Ты мог бы лучше’ как стиль родительского воспитания также приводит к формированию готовности дискредитировать собственные усилия и результаты своего труда. Формируется страх неудачи, который звучит так: ‘Не буду даже пробовать, все равно не получится’. На этом фоне формируется сильная личностная зависимость от критикующего. Основной вопрос этого возраста: как много я могу сделать? Если удовлетворительный ответ на него не найден в пять лет, всю оставшуюся жизнь человек будет бессознательно отвечать на него, попадаясь на удочку ‘не слабо ли тебе?’.
Счастливые дети разведённых родителей
... не могут вести себя как взрослые интеллигентные люди и не могут хладнокровно общаться — лучше, если ребенок живет у одного родителя и со вторым не видится вообще. А ... и отдаляются друг от друга те люди, которых он считал единым и неделимым целым. Причем ребенку вредят как откровенные драки между родителями, так и молчаливая напряженность между ...
Развитие личности определяется индивидуальной судьбой ее влечений. Другими словами, у влечения может быть разная судьба, разные пути реализации.
Во-первых, часть влечений может быть и должна быть удовлетворена напрямую, сексуальные влечения удовлетворены на сексуальных объектах, предпочтительно на сексуальных объектах другого пола, агрессивные импульсы отреагированные на деструкцию.
Во-вторых, другая часть влечений находит свое удовлетворение на замещающих объектах, но при этом сохраняется качество энергии, которая обеспечивает акт удовлетворения. Либидо остается либидо, танатос — танатосом, но у них подменены объекты удовлетворения. Например, человек может получать сексуальное удовлетворение, глядя на вещь любимого человека, или же ученик может с остервенением рвать учебник по предмету, который преподает ненавистный ему педагог.
Далее, третья судьба влечений — сублимация. Сублимация это изменение качества энергии, ее направления, смена объектов, это социализация инфантильных либидо и танатоса. Благодаря сублимации и происходит становление человека как социального и духовного существа, а не просто созревание его как некой природной телесности. Социум (и Дух) связывают энергии либидо и танатоса не с прямыми объектами соответствующих влечений, а с объектами, которые имеют прежде всего социальную и культурно-духовную значимость. Сублимация — это личностно созидательный акт, он необходим для личности и полезен для социума. Половой акт тоже созидательный и по сути своей социальный, но это не сублимация, потому что здесь не меняется ни качество энергии, ни объекты ее влечения.
И, наконец, последняя судьба влечений — это вытеснение.
Влечение, Оно, как природный, естественный процесс стремится к своему удовлетворению, влечение функционирует по принципу удовольствия, а не социальной реальности или социальной оценки. Удовольствие ‘глухо’ к чувству безопасности. Оно слепо и может идти на погибель своего носителя ради своего удовлетворения.
Защитные механизмы, оказав помощь Я в тяжелые годы его развития, не снимают свои заслоны. Окрепшее Я взрослого человека продолжает обороняться от опасностей, которых больше нет в реальности, оно даже чувствует себя обязанным выискивать в реальности такие ситуации, которые хотя бы приблизительно могли бы заменить первоначальную опасность, чтобы оправдать привычные способы реакций. Итак, нетрудно понять, как защитные механизмы, все более и более отчуждаясь от внешнего мира и ослабляя на протяжении долгого времени Я, подготавливают вспышку невроза, благоприятствуя ей.
Начиная с З.Фрейда и в последующих работах специалистов, изучающих механизмы психологической защиты, неоднократно отмечается, что привычная для личности в обычных условиях защита, в экстремальных, критических, напряженных жизненных условиях обладает способностью закрепляться, приобретая форму фиксированных психологических защит. Это может ‘загнать в глубь’ внутриличностный конфликт, превратив его в бессознательный источник недовольства собой и окружающими, а так же способствовать возникновению особых механизмов названных З.Фрейдом сопротивлением.
Человек и Реальность. Аспекты психических взаимоотношений
... существующих взаимоотношений, преодолении односторонних манипуляций, основательного пересмотра нашего понимания человека и Реальности. В свете современной действительности, когда наука показала свою ... взаимоотношениях. В исследовании учитывается потенциально-актуальный характер Реальности. Что подразумевает рассмотрение Реальности и человека, как с актуальной стороны, так и потенциальной, ...
Нередко следствием хронических нарушений в системе психологической защиты являются выраженные социопатические или невротические изменения характера, формируется «защитный стиль жизни». Человек становится холодным, жестоким, циничным.
Защиты могут быть первичными:
Отрицание
Еще один ранний способ справляться с неприятностями — отказ принять их существование. Все мы автоматически отвечаем таким отрицанием на любую катастрофу. Первая реакция человека, которому сообщили о смерти близкого: «Нет!». Эта реакция — отзвук архаического процесса, уходящего корнями в детский Эгоцентризм, когда познанием управляет дологическая убежденность: «Если я не признаю этого, значит, это не случилось». . В качестве примеров можно привести случай со смещенным и впавшим в немилость лидером, который все же продолжает подавать себя так, словно он по-прежнему — выдающийся государственный деятель, или случай, когда в семье избегают разговоров о больном или умирающем родственнике, чтобы избежать болезненных чувств.
Отрицание — это попытка не принимать в качестве реальности событие, которое беспокоит Эго. Взрослые имеют тенденцию «грезить», что определенные события не таковы, каковы они есть, или что они реально не происходили. Это бегство в фантазию может принимать различные формы, некоторые из них кажутся абсурдными объективному наблюдателю.
Следующая история может быть примером отрицания. Женщина приведена в суд по жалобе соседки. Соседка, обвиняет ее в том, что та взяла у нее ценную вазу и повредила ее. Защищаясь, женщина говорит следующее: «Во-первых, я никогда не брала вазу. Во-вторых, она была повреждена, когда я взяла ее. Наконец, ваша честь, я вернула ее совершенно целую».
Примечательная способность неправильно вспоминать события — форма отрицания, которая наиболее часто встречается в практике психотерапии. Пациент ясно припоминает версию события, а затем позже вспоминает это событие иначе и внезапно сознает, что первая версия была ложью, выдумкой.
Человек, для которого отрицание является фундаментальной защитой, всегда настаивает на том, что «все прекрасно, и все к лучшему». Родители одного из пациентов продолжали рожать одного ребенка за другим, хотя уже трое из их отпрысков, умерли оттого, что любые другие родители, не находящиеся в состоянии отрицания, поняли бы как генетическое нарушение. Они отказывались оплакивать умерших детей, игнорировали страдания двух здоровых сыновей, отвергали советы обратиться в генетическую консультацию и твердили, что происходящее с ними есть воля Бога, знающего их благо лучше их самих. Переживания восторга и всепоглощающей радости, особенно когда они возникают в ситуациях, в которых большинство людей нашли бы негативные стороны, также говорят о действии отрицания.
Большинство из нас до некоторой степени прибегает к отрицанию, с достойной целью сделать жизнь менее неприятной, и у многих людей есть свои конкретные области, где эта защита преобладает над остальными. Большинство людей, чьи чувства уязвлены, в ситуации, когда плакать неуместно или неразумно, более охотно откажутся от своих чувств, чем, полностью их осознавая, подавят слезы сознательным усилием. В чрезвычайных обстоятельствах способность к отрицанию опасности для жизни на уровне эмоций может оказаться спасительной. Благодаря отрицанию, мы можем реалистически предпринять самые эффективные и даже героические действия. Каждая война оставляет нам массу историй о людях, которые «не потеряли головы» в ужасных, смертельно опасных обстоятельствах и в результате спасли себя и своих товарищей.
«Бесплатный человек» или обесценивание себя
... ерунда, - я не умею, - я не творческий человек, - мир опасен, человек-человеку враг/конкурент, - мне уже слишком поздно/ еще рано и ... эти реакции обусловлены боязнью взять ответственность за свою жизнь, принять себя, свои особенности и столкнуться с реалиями ... когда, постигая себя и особенности своего внутреннего мира, человек испытывает радость от осознания своей уникальности и неповторимости. ...
Хуже то, что отрицание может привести и к противоположному исходу. Женщина отказывается делать ежегодные гинекологические анализы, словно, игнорируя возможность рака матки и шейки матки, она магическим образом может избежать этих болезней. Жена, отрицающая, что избивающий ее муж опасен. Алкоголик, настаивающий, что не имеет никаких проблем с алкоголем, мать, игнорирующая свидетельства о сексуальных домогательствах к ее дочери. Пожилой человек, не помышляющий об отказе от вождения машины, несмотря на явное ослабление способностей к этому, — все это знакомые примеры отрицания в его худшем виде.
Самый очевидный пример психопатологии, обусловленной использованием отрицания, — мания. Пребывая в маниакальном состоянии, люди могут в невероятной степени отрицать свои физические потребности, потребность во сне, финансовые затруднения, личные слабости и даже свою смертность. В то время как депрессия делает совершенно невозможным игнорирование болезненных фактов жизни, мания придает им психологическую незначимость. Люди, для которых отрицание служит основной защитой, маниакальны по своему характеру. Аналитически ориентированные клиницисты относят их к типу гипоманиакальных.
Всемогущий контроль
Мы исходим из того положения, что для новорожденного мир и собственное «Я» составляют единое целое. Пиаже отразил это утверждение в своей концепции «первичного Эгоцентризма», — фазы когнитивного развития, примерно соответствующей «первичному нарциссизму» Фрейда, в течение которой превалируют первичные мыслительные процессы. Это означает, что источник всех событий новорожденный воспринимает в некотором смысле как внутренний, если младенцу холодно и заботящийся о нем человек замечает это и как-то его согревает, у ребенка возникает довербальное переживание магического добывания тепла им самим. Осознание того, что контроль находится в отделенных от него других людях, вне его самого, еще не появилось.
Ощущение, что ты способен влиять на мир, обладаешь силой, является, несомненно, необходимым условием самоуважения, берущего начало в инфантильных и нереалистических, однако на определенной стадии развития нормальных фантазиях всемогущества. Первым, кто вызвал интерес к «стадиям развития чувства реальности», был Шандор Ференчи. Он указывал, что на инфантильной стадии первичного всемогущества, или грандиозности, фантазия обладания контролем над миром нормальна. По мере взросления ребенка она на следующей стадии естественным образом трансформируется в идею вторичного, «зависимого» или «производного» всемогущества, когда один из тех, кто первоначально заботится о ребенке, воспринимается как всемогущий.
Праздники сегодня и вчера: влияние праздника на личность человека
... части содержит элементы сатиры, комизма и служит институтом, позволяющим исправлять недостатки людей посредством их публичного осмеяния. Праздничный комизм с общественной точки зрения ... Столь же вредной оказывается гипертрофия праздничной фазы, искусственно (особенно в жизни эксплуататорских классов) раздутой и потому пустой, поверхностной, декоративно-развлекательной, культурно бесплодной. ...
В конце концов, по мере дальнейшего взросления, ребенок примиряется с тем неприятным фактом, что ни один человек не обладает неограниченными возможностями. Некоторый здоровый остаток этого инфантильного ощущения всемогущества сохраняется во всех нас и поддерживает чувство компетентности и жизненной эффективности. Если мы эффективно осуществляем свое намерение, у нас возникает естественное «пиковое чувство». Всякий, испытавший когда-либо ощущение «близкой удачи» и вслед за ним выигрыш в некоей азартной игре, знает, сколь прекрасно это чувство всемогущественного контроля. Убежденность, что можно достичь абсолютно всего, если твердо решить и стоять на своем, является элементом стандартной американской идеологии, не выдерживающей проверки здравым смыслом и большей частью человеческого опыта. Но, тем не менее, эта убежденность порой играет мощную позитивную роль самоактуализируюшегося вымысла.
У некоторых людей потребность испытывать чувство всемогущественного контроля и интерпретировать происходящее с ними, как обусловленное их собственной неограниченной властью, совершенно непреодолима. Если личность организуется вокруг поиска и переживания удовольствия от ощущения, что она может эффективно проявлять и использовать собственное всемогущество, в связи, с чем все этические и практические соображения отходят на второй план, существуют основания рассматривать эту личность как психопатическую.
«Перешагивать через» других — вот основное занятие и источник удовольствия для индивидов, в личности которых преобладает всемогущественный контроль. Их часто можно встретить там, где необходимы хитрость, любовь к возбуждению, опасность и готовность подчинить все интересы главной цели — проявить свое влияние. Эти люди появляются, на ключевых позициях в бизнесе, где требуется рисковать: в политической системе, армии, ФСБ и в других организациях скрытого воздействия (в коммерции, среди вождей культов и лидеров евангелизма, в рекламной и развлекательной индустриях и во всех сферах, где много власти в чистом виде).
Примитивная идеализация (и обесценивание)
Тезис Ференци о постепенном замещении примитивных фантазий собственного всемогущества примитивными фантазиями о всемогуществе заботящегося лица по-прежнему важен в психоаналитической клинической теории. Любой может наблюдать, как горячо малыш стремится верить, что мама или папа могут защитить его от всех жизненных опасностей. Становясь старше, мы забываем, насколько пугающим было первое столкновение с реалиями враждебности, подверженности болезням и неудачам, смерти и другим ужасам.
Одним из способов, которым ребенок может уберечь себя от этих подавляющих страхов, является вера в то, что кто-то, какая-то благодетельная всемогущая сила обеспечивает защиту. Убежденность маленьких детей в том, что их мать или отец способны к сверхчеловеческим деяниям, — великое благо и вместе с тем бедствие родительства. Существует неоспоримое преимущество в целительном действии наших «бо-бо», и трудно найти что-либо более трогательное, чем безоглядное любящее доверие наших детей. Но в других случаях оно вызывает у родителей едва контролируемое раздражение. Девочка в возрасте 2,5 лет устраивает самый настоящий скандал, когда мать пытается объяснить ей, что нельзя остановить дождь для того, чтобы девочка могла пойти купаться.
016_Человек. Его строение. Тонкий Мир
... дней. Ночью восстанавливаются физические и психические силы. Из Тонкого Мира черпает человек необходимые ему для жизни энергии. Из Тонкого Мира приносит с собою он то, что ... и невидимым Мирами? Она утончается сама, как только затухает активность внешних органов чувств и сопровождающих её мыслей. Земное затихает – выступает Надземное… На границе сна уже ...
Все мы склонны к идеализации. Мы несем в себе остатки потребности приписывать особые достоинства и власть людям, от которых эмоционально зависим. Нормальная идеализация является существенным компонентом зрелой любви. И появляющаяся в ходе развития тенденция деидеализировать или обесценивать тех, к кому мы питали детскую привязанность, представляется нормальной и важной частью процесса сепарации-индивидуации. Ни один 18-летний не уйдет из дома добровольно, считая его много лучшим местом, чем то, куда он отправляется. У некоторых людей, однако, потребность идеализировать остается более или менее неизменной еще с младенчества. Их поведение обнаруживает признаки отчаянных архаических усилий противопоставить внутреннему паническому ужасу уверенность в том, что кто-то, к кому они привязаны, всемогущ, всеведущ и бесконечно благосклонен, и психологическое слияние с этим сверхъестественным Другим обеспечивает им безопасность. Они также надеются освободиться от стада: побочным продуктом идеализации и связанной с ней веры в совершенство является то, что собственные несовершенства переносятся особенно болезненно, слияние с идеализируемым объектом — естественное в этой ситуации лекарство.
Томление по всемогущественному заботящемуся существу естественным образом выражается в религиозных верованиях. Более проблематичным оно предстает в таких феноменах, как настаивание на том, что собственный любовник совершенен, гуру непогрешим, школа самая лучшая, вкус безупречен, правительство неспособно ошибаться и тому подобных иллюзиях. В Гайане в 1978 году более 900 человек добровольно выпили цианистый калий, предпочтя суицид, признанию того факта, что их лидер Джим Джонс оказался не на высоте. В целом, чем более зависим человек, тем сильнее для него соблазн идеализации. Многие женщины во время беременности — пугающего столкновения с собственной уязвимостью — заявляют, что их гинеколог «замечателен» или «лучший в мире».
Примитивное обесценивание — неизбежная оборотная сторона потребности в идеализации. Поскольку в человеческой жизни нет ничего совершенного, архаические пути идеализации неизбежно приводят к разочарованию. Чем сильнее идеализируется объект, тем более радикальное обесценивание его ожидает, чем больше иллюзий, тем тяжелее переживание их крушения. Терапевты, работающие с нарциссическими пациентами, могут горестно поведать о том «обвале», который происходит, если пациент, полагавший, что его терапевт способен «ходить по воде, как посуху», обнаруживает, что тот решительно не может ходить означенным образом. Общеизвестно, что рабочий альянс с нарциссическими пациентами имеет свойство внезапно рушиться, когда пациент разочаровывается в терапевте. В повседневной жизни аналогией этому процессу служит та мера ненависти и гнева, которая может обрушиться на того, кто казался таким многообещающим и не оправдал ожиданий. Мужчина, веривший, что онколог его жены был единственным специалистом по раку, который мог ее исцелить, с наибольшей вероятностью подаст на врача в суд, если болезнь жены все же одержит верх над усилиями доктора. Некоторые люди всю жизнь занимаются тем, что в повторных циклах идеализации и обесценивания сменяют одни интимные отношения другими. Каждый раз они воспринимают нового партнера как идеал, после того как в очередной раз предыдущий партнер оказался обычным человеческим существом. Модификация защиты примитивной идеализации — вот законная цель любой долговременной психоаналитической терапии, однако, в работе с нарциссическими пациентами это особенно актуально благодаря массивному неблагоприятному действию этой зашиты на их жизнь и жизнь тех, кто пытается их любить.
Отношение человека к смерти в различные культурные эпохи
... с любимым существом, ранее ушедшим из жизни. Кончина близкого человека представляется более тягостной утратой, нежели собственная смерть. Романтизм способствует превращению страха смерти в чувство прекрасного». [Гуревич « ... la mort longue et proche) -- характеризуется крахом механизмов защиты от природы. И к сексу и к смерти возвращается их дикая, неукрощенная сущность. Почитайте маркиза де ...
Проекция, интроекция и проективная идентификация Мы соединяем вместе обсуждение двух самых примитивных защитных процессов, проекции и интроекции, поскольку они представляют собой две стороны одной психологической медали. И там, и здесь наблюдается недостаточность психологического разграничения собственной личности и окружающего мира. Проекция — это процесс, в результате которого внутреннее ошибочно воспринимается как приходящее извне. Следующие утверждения могут быть проекциям (утверждения в скобках могут быть действительными несознаваемыми чувствами): 1. «Все мужчины и женщины хотят одного и того же» (Я много думаю о сексе).
2. «Никогда нельзя верить цыганам (евреям), ниггерам (белым), студентам (женщинам) священникам…» (Я не чураюсь иной раз обмануть кого-нибудь).
3. «Скажу тебе, что ты от меня без ума» (Я от тебя без ума).
Одной из наиболее общих форм проекции является выискивание козла отпущения. И мы, как отдельные люди, так и нации, избираем другого человека, группу людей или расу, чтобы спроецировать на них свои неприятности или страхи. Как будто у каждого внутри сидит дьявол, которого мы отказываемся признать или принять, и находим выход в том, что считаем этим дьяволом другого человека или группу людей. Предрассудок — это рационализированная проекция, которая, как и любая проекция, представляет собой метод защиты Эго от тревоги. Это легкий (и непростительный) способ избавиться от некоторых собственных ошибок и страхов.
Проекция в своих пагубных формах несет опасное непонимание и огромный ущерб межличностным отношениям. В тех случаях, когда спроецированные позиции серьезно искажают объект или когда спроецированное содержание состоит из отрицаемых и резко негативных частей собственного «Я», возникают всевозможные проблемы. Кто-то может возмущаться тем, что их неправильно воспринимают. Если этим людям приписывают, например, предубежденность, зависть или преследование (эти качества чаще всего игнорируются у себя и приписываются другим), они платят тем же.
Проекция очень часто встречается у людей, которые настолько плохо приспособлены к окружающей обстановке, что их следует поместить в клинику для их же собственной безопасности. Это люди, которые «знают», что определенные личности, а иногда и весь мир, составляют против них заговор. Страх перед собственными бессознательными желаниями требует, чтобы виновным был кто-то другой, а не они сами. Они страдают так называемой параноидальной манией — необоснованной, но очень навязчивой идеей преследования. Если для человека проекция является основным способом понимания мира и приспосабливания к жизни, можно говорить о параноидном характере.
Интроекция — это процесс, в результате которого идущее извне ошибочно воспринимается как приходящее изнутри. В своих благоприятных формах она ведет к примитивной идентификации со значимыми другими. Маленькие дети вбирают в себя всевозможные позиции, аффекты и формы поведения значимых в их жизни людей. Процесс этот столь тонкий, что кажется таинственным. Однако если его замечаешь, ошибиться невозможно. Задолго до того, как ребенок становится способным принять субъективное волевое решение быть таким, как мама или папа, он уже «проглотил» их в некоем примитивном смысле.
В своих не столь позитивных формах интроекция, как и проекция, представляет собой очень деструктивный процесс. Наиболее известные и впечатляющие примеры патологической интроекции включают в себя процесс, названный, если учитывать его примитивность, — «идентификация с агрессором». Хорошо известно, что в ситуациях переживания страха или плохого обращения, люди пытаются овладеть своим страхом и страданием, перенимая качества мучителей. «Я не беспомощная жертва, я сам наношу удары и я могущественен», — людей неосознанно влечет к подобной защите. Понимание данного механизма критически важно для процесса психотерапии.
Другой путь, которым интроекция может приводить к патологии, связан с горем и его отношением к депрессии. Когда кого-то мы любим или глубоко к кому-то привязаны, мы интроецируем этого человека, и его репрезентация внутри нас становится частью нашей идентичности («Я сын Вани, муж Марии, отец Саши, друг Васи» и так далее).
Если человек, образ которого мы интернализовали, умер, разлучен с нами или отвержен, мы чувствуем не только, что окружающий нас мир стал беднее, но также что мы сами как-то уменьшились, какая-то часть нашего собственного «Я» умерла. Чувство пустоты начинает доминировать в нашем внутреннем мире. Кроме того, стремясь воссоздать присутствие любимого объекта, вместо того, чтобы его отпустить, мы становимся, поглощены вопросом о том, в результате, какой нашей ошибки или греха он ушел от нас. Притягательная сила этого обычно неосознаваемого процесса основана на скрытой в нем надежде, что, поняв свою ошибку, мы вернем человека (еще одна манифестация инфантильного всемогущества).
Таким образом, если мы пытаемся избежать горя, то взамен получаем бессознательные самоупреки. Фрейд прекрасно описал процесс горевания как постепенное примирение с ситуацией утраты, в которой «тень объекта пала на Эго». Если же человек не в состоянии с течением времени внутренне отделиться от любимого существа, образ которого им интроецирован, и не может эмоционально переключиться на других людей (что и составляет функцию процесса горевания), он будет продолжать чувствовать себя «уменьшенным», недостойным, истощенным и потерянным. Людей, систематически использующих интроекцию для уменьшения тревоги и сохранения целостности собственного «Я» путем удержания психологических связей с неудовлетворительными объектами ранних лет жизни, можно со всем основанием рассматривать как характерологически депрессивных.
Диссоциация
Диссоциация — это «нормальная» реакция на травму, но нельзя сказать, что в ходе развития обязательно должны быть травмы. Любой из нас, столкнувшись с катастрофой, большей, чем способен вынести (особенно если она связана с непереносимой болью или ужасом) может диссоциировать. Об отделении от тела во время угрожающих жизни бедствий и серьезных хирургических операций сообщалось так много, что лишь очень скептически настроенные люди могут полностью игнорировать свидетельства существования диссоциативных феноменов. Человек, с которым произошло непереносимое несчастье, в любом возрасте может диссоциировать; маленькие дети, неоднократно подвергавшиеся ужасному абьюзу, могут научиться диссоциации как привычной реакции на стресс. В этом случае, если дети выживают и становятся взрослыми, они могут быть диагностированы как страдающие от характерологического диссоциативного расстройства и названы множественной личностью.
Выгоды диссоциирования в невыносимой ситуации очевидные, диссоциирующий отключается от страдания, страха, паники и уверенности в надвигающейся смерти. Всякий, кто пережил выход из тела, находясь в смертельной опасности, и даже тот, кто не имеет такой мощной основы для эмпатии, легко поймет, что лучше быть вне чувства ожидания предстоящего собственного уничтожения, чем внутри его. Эпизодическая или мягкая диссоциация может способствовать проявлениям редкого мужества. Огромным недостатком такой защиты является, конечно, ее тенденция автоматически включаться в условиях, когда на самом деле не существует риска для жизни, и более точная адаптация к реальной угрозе нанесла бы значительно меньший урон общему функционированию.
Травмированные люди склонны реагировать на обычный стресс как на опасность для жизни, немедленно впадая в амнезию или становясь совершенно другими — к всеобщему смятению.
Человек, не имеющий личной травматической истории, не заподозрит диссоциацию, если его друг внезапно забудет что-то важное или необъяснимо изменится. Он, скорее, подумает, что его приятель пребывает в дурном расположении духа, неуравновешен или просто лгун. Таким образом, тот, кто постоянно прибегает к такой защите, платит за это высокую цену межличностными отношениями.
Вторичные защиты:
А. Фрейд в работе «Эго и механизмы защиты» описала отрицание, репрессию, реактивное формирование, смещение, рационализацию, интеллектуализацию, регрессию, реверсию, поворот против себя, идентификацию с агрессором и сублимацию. В более современной книге Лафлина, выделено 22 основных и 26 дополнительных защитных механизмов, а также несколько «специальных» защитных реакций. DSM-III-R называет 18 психологических защитных механизмов.
Репрессия (вытеснение)
Самой основной из так называемых защит высшего порядка является репрессия. Она была одной из первых, что привлекли внимание Фрейда, и сегодня имеет давнюю историю психоаналитического клинического и эмпирического исследования. Сутью репрессии является мотивированное забывание или игнорирование. Фрейд писал, что «суть репрессии состоит в том, что нечто просто удаляется из сознания и удерживается на дистанции от него». Если внутренний расклад или внешние обстоятельства достаточно огорчительны или способны привести пациента в замешательство, возможно, их намеренное отправление в бессознательное. Этот процесс может применяться ко всему опыту, к аффекту, связанному с опытом, или к фантазиям и желаниям, ассоциированным с опытом.
Репрессия удаляет потенциально вызывающее тревожность событие, идею или восприятие из сознания, препятствуя таким образом возможному разрешению. К сожалению, репрессированный элемент остается частью души, хотя и бессознательной, и по-прежнему остается проблемой. Вытеснение не осуществляется раз и навсегда, оно требует постоянного расходования энергии для поддержания вытеснения, а вытесняемое постоянно стремится найти выход. Истерические симптомы часто оказываются вызванными ранним подавлением. Например, истерик, страдающий от фригидности, подавляет в себе чувства сексуального возбуждения, а также утрачивает воспоминания о сексуальных чувствах, которые привели к возникновению конфликта в раннем детстве. Некоторые психосоматические заболевания, такие как астма, артрит и язва могут быть связаны с подавлением. Преувеличенная вялость, фобии и импотенция также могут быть производными подавляемых чувств. Если, например, человек испытывал сильные амбивалентные чувства к отцу, он может любить его и одновременно желать его смерти. Желание его смерти, сопровождающие это фантазии и возникающее из этого чувство вины и стыда, могут быть бессознательными, поскольку Эго и Суперэго воспринимают это как неприемлемое. При смерти отца весь этот комплекс еще более строго подавляется. Принять эти чувства означало бы — радоваться смерти отца, что еще более неприемлемо для Суперэго, чем первоначальная обида и враждебность. В такой ситуации человек может казаться совершенно равнодушным к смерти отца, поскольку репрессия останавливает естественную печаль и чувство потери, так же как и не выражаемую враждебность.
Не все трудности, связанные с привлечением внимания или с воспоминаниями, представляют репрессию. Лишь в тех случаях, когда очевидно, что мысль, чувство или восприятие чего-либо становятся неприемлемыми для осознания из-за своей способности причинить беспокойство, они становятся основой предполагаемого действия данной защиты. Другие недостатки внимания и памяти могут быть вызваны токсическими или органическими причинами или же просто обычным умственным отбором важного от тривиального.
Неклиническим примером репрессии может служить то, что Фрейд называл частью «психопатологии обыденной жизни» — временное забывание говорящим имени человека, которого он представляет, в контексте, очевидно содержащем некое бессознательное негативное отношение говорящего к представляемому им человеку. Во всех этих трех вариантах репрессии — в тяжелых, глубоких случаях забывания непереносимой травмы, в процессах, нормальных, с точки зрения развития, и позволяющих ребенку отказаться от инфантильных стремлений и искать объекты любви вне семьи, а также в тривиальных и часто забавных примерах действия репрессии, можно разглядеть базальную адаптационную природу этого процесса. Если некто постоянно осознает весь свой арсенал импульсов, чувств, воспоминаний, фантазий и конфликтов, он будет постоянно ими затоплен.
Как и другие бессознательные защиты, репрессия начинает создавать проблемы только тогда, когда она: 1) не справляется со своей функцией (например, надежно удерживать беспокоящие мысли вне сознательного так, чтобы человек мог заниматься делом, приспосабливаясь к реальности); 2) стоит на пути определенных позитивных аспектов жизни; 3) действует при исключении других, более удачных способов преодоления трудностей.
Регрессия
Регрессия — это возвращение к свойственным более раннему возрасту методам психосексуального функционирования с целью избежания конфликтов, переживаемых на более поздней стадии развития. Регрессия к оральным и анальным отношениям с целью избежания Эдиповых конфликтов — весьма распространенное явление в клинике. Тревожность ослабляется здесь посредством ухода от реалистического мышления в поведение, которое в более ранние годы уменьшало тревожность.
Регрессия — более примитивный способ справляться с ситуацией. Уменьшая напряжение, она часто оставляет неразрешенными источники тревожности. Кальвин Холл дает длинный список регрессивных способов поведения; вы имеете возможность посмотреть, включает ли он те, которые свойственны вам «Даже здоровые, хорошо приспособленные люди позволяют себе время от времени регрессии, чтобы уменьшить тревожность, или как это говорится, «спустить пар». Они курят, напиваются, переедают, выходят из себя, кусают ногти, ковыряют в носу, читают рассказы о таинственном, ходят в кино, нарушают законы, лепечут по-детски, портят вещи, мастурбируют, занимаются необычным сексом, жуют резинку или табак, одеваются как дети, ведут машину быстро и рискованно, верят в злых и добрых духов, любят вздремнуть среди дня, дерутся и убивают друг друга, делают ставки на тотализаторе, грезят, восстают против авторитета и подчиняются авторитетам, играют в азартные игры, прихорашиваются перед зеркалом, действуют по внушению импульса, ищут козла отпущения, и делают тысячи других «детских» вещей. Многие из этих регрессий настолько общеприняты, что принимаются за признаки зрелости. В действительности все это — формы регрессии, используемые взрослыми».
Регрессия является относительно простым защитным механизмом, знакомым каждому родителю, который наблюдал, как его ребенок соскальзывает к прежним привычкам (присущими более ранним стадиям развития), когда он устал или голоден. Социальное и эмоциональное развитие никогда не идет строго прямым путем; в процессе роста личности наблюдаются колебания, которые с возрастом становятся менее драматичными, но никогда полностью не проходят. Практически каждый человек, находясь в состоянии сильной усталости начинает хныкать.
Так, поведение женщины, которая, рассказывая о чем-то, допускает нечаянные ляпсусы и впадает в угодливый тон маленькой девочки сразу после демонстрации своих амбиций, или реакция мужчины, который удивленно хлопает глазами, глядя на свою жену после того, как только что была достигнута новая степень близости с ней, демонстрируют регрессию в психоаналитическом смысле данного термина, если только эти действия не выбираются и осуществляются сознательно.
Когда регрессия определяет чью-то стратегическую линию преодоления жизненных трудностей, этот человек вполне может быть охарактеризован как инфантильная личностью.
Раздельное мышление
Его функция состоит в том, чтобы разрешить двум конфликтующим состояниям сосуществовать без осознанной запутанности, вины, стыда или тревоги. Тогда как изоляция подразумевает разрыв между мыслями и эмоциями, раздельное мышление означает разрыв между несовместимыми мысленными установками. Для непсихологически думающего наблюдателя раздельное мышление ничем не отличается от лицемерия.
Обыденными примерами компартментализации, в которой многие из нас повинны, сами того не осознавая, являются: одновременная вера в Правило Золотой середины и стремление к Первому Номеру; признание важного значения открытой коммуникации и в то же время отстаивание своего нежелания разговаривать с кем-то; сожаление по поводу предубеждений и шутки по национальному вопросу.
В более патологической части континуума раздельного мышления мы обнаружим людей, которые являются большими гуманистами в общественной сфере, но при этом жестоки в обращении со своими детьми у себя дома. Многие помнят случай с проповедником, который выступал против греха, в то время как сам с энтузиазмом совершал его. Не у одного борца с порнографией была найдена обширная коллекция эротических фотографий. Проступок, который совершается с ясным чувством вины или в состоянии диссоциации, нельзя считать попадающим под защитную категорию раздельного мышления. Этот термин применим только в тех случаях, когда обе противоречивые идеи или оба действия доступны осознанию. При конфронтации человек, использующий раздельное мышление, будет рационализировать противоречия, чтобы избавиться от них.
Аннулирование (уничтожение сделанного)
Как и в случае с другими механизмами, «нормальный» человек может демонстрировать безвредные примеры уничтожения, которое использует Эго, чтобы поддерживать наше душевное спокойствие. В большинстве своем эти примеры связаны с суевериями. Это бессознательные попытки вычеркнуть, или уничтожить, через какой-то символический акт болезненные для Эго переживания или впечатления.
В качестве иллюстрации приведем несколько примеров распространенных сознательных действий, связанных с этим механизмом. Многие имеют привычку «постучать по дереву», или «коснуться дерева». Если мы похвастались чем-нибудь или высказали такое сильное желание, что боимся быть наказанными, то многие из нас избавляются от этого чувства, совершая церемонию касания дерева.
Когда мы скрещиваем пальцы для удачи, избегаем проходить под приставной лестницей, поворачиваемся вокруг себя три раза, если нам переходит дорогу черная кошка, говорим «ни пуха ни пера» своим друзьям, то у нас возникает чувство, что мы исправляем или уничтожаем определенное действие или ситуацию. Но все это осознаваемые чувства, и, вероятно, они связаны с младенческим ощущением всемогущества.
Существуют определенные ритуалы, которые иногда нам крайне необходимы. Они успокаивают нашу совесть; одни дают нам веру и надежду; другие подкупают тираническое Суперэго, чтобы помочь нам обрести веру в себя и окружающий мир. Однако, доведенная до крайности, эта защита чрезвычайно усложняет нам жизнь. Такое простое занятие, как мытье рук, может стать принудительным, бессмысленным и бесконечным ритуалом для человека, который, пока не совершит его, не может избавиться от чувства тревоги. В таких случаях проявление этого механизма является серьезным признаком нарушения приспособления и болезни, поскольку препятствует «нормальной» жизнедеятельности.
Многие религиозные ритуалы имеют аспект аннулирования. Попытки искупления грехов, даже совершенных только в мыслях, можно считать универсальным человеческим импульсом. С возрастом, когда дети становятся способными осознать факт смерти, можно наблюдать целый ряд магических ритуалов, которые несут в себе компонент аннулирования. Детская игра — перешагивание через трещины на тротуаре, чтобы с мамой, идущей сзади, ничего не случилось, — психоаналитически объяснима как аннулирование бессознательного желания смерти матери, которое создает больше страхов, чем было до того, как понятие смерти приобрело более зрелое содержание. Фантазии всемогущества отражаются в скрытом убеждении, проявляющемся в поведении, что враждебные мысли опасны, так как мысль равнозначна поступку.
Поворот против себя
Анна Фрейд стремилась использовать простой, каждодневный язык, и ее термин «поворот против себя» не составляет исключения. Это понятие означает то же, что предположил бы неспециалист, а именно — перенаправление негативного аффекта, относящегося к внешнему объекту, на себя. Если некто критически настроен по отношению к авторитетному человеку, чье расположение кажется ему основой безопасности, и если он думает, что этот человек не сможет вынести критики, он будет чувствовать себя безопаснее, направив критические мысли и идеи вовнутрь. Детей, от которых не зависит выбор того, где им жить, и которые могут заплатить высокую цену за обиды, нанесенные заботливому и душевному воспитателю, защита в форме поворота против себя может отвлечь от намного более печального факта, что их благополучие зависит от независимого взрослого. Однако самокритику чувствовать неприятно, и тем более эмоционально предпочтительнее знать о реальной угрозе своему выживанию в условиях, когда человек не имеет власти изменить порядок вещей.
Одна из пациенток провела очень важные для своего развития годы жизни, получая уход и заботу от суицидальной матери и сконцентрированного на себе отца, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Безопасность ее семьи была так ненадежна, что неблагополучие наблюдалось даже на уровне существования.
Одно из первых воспоминаний этой женщины касается того факта, что ее родителей выкинули из дома за неуплату аренды. Вместо постоянного ужаса, что мать убьет себя, а отец исчезнет по какой-то причине с полным самооправданием (обе возможности имели все шансы на осуществление), женщина стала верить, что если бы она была лучше, родители дарили бы ей всю свою любовь и защищали бы ее. Такое убеждение, адаптивное в детстве, обусловило ее продолжительное страдание с возрастом, когда пациентка стала реагировать на любую неприятную ситуацию нападками на саму себя, а не приложением созидательных усилий для того, чтобы улучшить свое положение. Потребовались годы терапии, чтобы она осознала на эмоциональном уровне, что не является больше беспомощным ребенком в дисфункциональной семье, который надеется только на действенность идеи внутреннего самосовершенствования.
У большинства из нас существует тенденция обращать против себя негативные аффекты, отношения и восприятия благодаря иллюзии, что этот процесс дает нам больше контроля над неприятными ситуациями. Поворот против себя является популярной защитой среди более здоровых людей, которые устойчивы перед искушением отрицать или проецировать неприятные качества, а также у тех, у кого подобные тенденции вызывают тревогу. Они предпочитают заблуждаться, считая, что трудности — это скорее их вина, чем чья-то еще. Автоматическое и компульсивное использование данной защиты является общим для депрессивных личностей. Оно наблюдается также в некоторых случаях мазохистического характера.
Реактивное образование
Реактивное образование как защита является очень любопытным феноменом. Традиционное определение реактивного формирования подразумевает преобразование негативного аффекта в позитивный или наоборот. Например, трансформация ненависти в любовь, привязанности в презрение, враждебности в дружелюбие содержит в себе много общих трансакций.
Иногда бессознательное имеет такой сильный позыв выразить себя в определенном направлении, что сознательное может проконтролировать его (а Эго — избежать тревоги) только одним способом — сделав противоположное. Например, чтобы не упасть вперед, нужно откинуться назад. Поэтому, когда у нас глубокий, сильный бессознательный внутренний конфликт, мы можем сделать противоположное нашему первоначальному желанию. Мы формируем «реакцию» против побуждения.
Некоторые оговорки выдают нас в этом смысле, особенно когда мы очень стараемся быть любезными с людьми, которые нам совсем не нравятся. Для многих из нас одно из наиболее сложных переживаний — это «проговаривание» своих бессознательных чувств в тот момент, когда мы пытаемся быть вежливыми. При расставании с кем-нибудь, кто нам сильно неприятен, очень легко сделать оговорку и сказать: «Не приходите к нам еще», вместо «Приходите к нам еще», как, нам казалось, мы намеревались.
Во многих случаях такие способы выражения полезны. Они могут быть весьма ценными. Но бывает, что они истощают наши силы: случается, мы не можем усидеть или чувствуем себя очень неуютно и не понимаем почему, когда видим криво повешенную картину или беспорядок на столе. И нам очень неприятно, когда мы заходим в гости к другу и видим разбросанные вещи. И вряд ли мы сможем удержаться от замечания, что посуда уже давно не мыта. Нам захочется попросить приятеля научиться хорошим манерам, когда он будет беззаботно стряхивать на коврик пепел своей сигареты. Мы просто не можем выносить всего того, что, по нашим нормам жизни, является нарушением порядка.
Когда мы отклоняемся в другую сторону и становимся настолько аккуратными, что раздражаемся, если горничная передвинет на дюйм чернильницу, для нас мучение видеть пыль на пианино, и мы ежесекундно выносим пепельницу, наше поведение становится реактивной формацией.
Все мы знаем людей, чье стремление к чистоте еще остается в пределах «нормы», но явно доходит до грани. Их дома содержатся в таком порядке, что мы задаем себе вопрос: «А живет ли здесь кто-нибудь на самом деле?» И нам неуютно даже находиться там. Встречаются женщины, для которых единственная цель в жизни — это постоянная охота за грязью, и тщательность и энергия, с которой они эту грязь преследуют, почти симптоматична. И есть такие мужчины, глядя на которых, можно подумать, что крохотное пятнышко на их рубашке будет для них гораздо большим ударом, чем клякса на их репутации. Нет никакого сомнения: подобное поведение относится к реактивной формации.
Это поведение можно рассматривать как реверсирование (поворот в противоположную сторону) сильного бессознательного желания быть беззаботным и неряшливым, как бродяга, живущий в городских трущобах. Мы редко понимаем, что наши бессознательные желания, владеющие нами в данный момент, часто противоположны нашим сознательным желаниям, что связано с воспитанием и формированием наших взглядов, происшедшим много лет назад. Эти бессознательные желания, однако, могут проявиться, когда Эго теряет контроль над ситуацией: например, в бреду, при психозе или опьянении. В таких случаях люди, обычно до крайности вежливые, вдруг становятся грубыми и крикливыми, а чрезмерно чистоплотные и пунктуальные — неряшливыми и небрежными.
Следующее письмо, написано исследователю анти-вивисекционистом. Это ясный пример того, как одно чувство-сострадание к живым существам, — используется для маскирования другого чувства-побуждения наносить вред и мучить: «Я прочел (в журнальной статье)… про вашу работу по алкоголизму. Я удивлен, что человек, столь образованный, как это необходимо для Вашего положения, может опуститься так низко, чтобы мучить беспомощных маленьких кошек ради цели излечения алкоголиков. … Пьяница не хочет быть вылеченным — это слабо умный идиот, который нашел свое место в сточной канаве, и там его и следует оставить. Почему бы вместо того, чтобы мучить беспомощных маленьких кошек, не мучить пьяниц, или еще лучше, использовать ваше вроде бы доброе намерение на то, чтобы добиться закона об уничтожении всех пьяных… Я от всей души желаю, чтобы на Ваш дом обрушились мучения, в тысячи раз большие, чем те, которые вы принесли и приносите маленьким зверушкам. Если Вы — пример того, каким должен быть знаменитый психиатр, я радуюсь, что я — простой человек, без степеней и званий. Лучше я буду собой с чистой совестью, зная, что я не принес вреда ни одному живому существу, — я могу спать, не видя полных ужаса убирающих кошек — я знаю, что они должны умереть после того, как вы кончите с ними свою работу. Нет наказания, слишком большого для Вас, и я надеюсь, что доживу до того, что прочту о Вашем исковерканном, изуродованном теле и длительных страданиях перед смертью — и я буду долго и громко смеяться».
Реактивные образования можно видеть в любом преувеличенном поведении. Реактивные образования маскируют части личности и ограничивают способность человека реагировать на события, личность становится менее гибкой.
Идентификация
Фрейд был первым, кто предложил различать защитную и незащитную идентификацию — «анаклитическую» идентификацию (от греческого слова, означающего «полагаться на») — и «идентификацию с агрессором». Первый тип идентификации мотивируется невыполненным желанием походить на значимого человека («Мамочка великодушна и создает комфорт, и я хочу быть как она»).
Второй тип Фрейд рассматривал как автоматический, но мотивированный защитным решением проблемы ощущения угрозы со стороны другого человека, обладающего властью («Я боюсь мамочкиного наказания за мои враждебные импульсы, если я стану как она, ее власть будет внутри меня, а не вне меня»).
Фрейд полагал, что многие действия идентификации содержат элементы как непосредственного прямого принятия того, что любимо, так и защитного уподобления тому, что является пугающим.
Аналитики используют слово «идентификация», чтобы подчеркнуть зрелый уровень осознанной (даже если и частично бессознательной) попытки стать похожим на другого человека. Эта способность развивается естественным образом, начиная с ранних инфантильных форм, содержащих желание проглотить другого человека целиком, до более тонких, дискриминативных и субъективно произвольных процессов выборочного принятия качеств другого человека. Считается, что потенциал идентификации расширяется и модифицируется в течение всей жизни и является основой психологического роста и изменений.
Наиболее известной парадигмой идентификации как защиты по Фрейду является Эдипова ситуация. Согласно его известной схеме, в жизни маленького ребенка наступает возраст (обычно 3 года), когда его желания монопольного обладания матерью сталкиваются с грубым фактом отцовских притязаний на ее любовь и физическую доступность. У ребенка есть страх, что его отец, власть которого очевидна и на которого он смотрит глазами соперника, убьет или искалечит его в отместку за желание убить или искалечить его самого. Ребенок в этом случае разрешает страх, связанный с подобными фантазиями, прибегая к идентификации («Возможно, я и не смогу избавиться от отца, которого все же люблю, и на самом деле не хочу распоряжаться или заполучить мать, у которой имеются и свои проблемы, но я могу быть как отец и вырасту, чтобы иметь кого-то, как мама — в качестве своей собственной партнерши»).
Фрейд чувствовал, что такая фантазия, которую он считал нормальной и универсальной, явилась прототипом идентификации с агрессором, в данном случае — с воображаемым агрессором.
Идентификация изначально является нейтральным процессом. Она может иметь позитивные или негативные эффекты в зависимости от того, кто является объектом идентификации. Большую часть психотерапевтического процесса составляет распознавание старых и новых идентификаций, которые разрешали конфликт ребенка и стали автоматическими, а теперь являются причиной конфликта у взрослого.
Так как идентификация представляется средством на все случаи жизни, она более часто используется как защита в случаях эмоционального стресса (когда подвергаются проверке на прочность имеющиеся субъективные представления о том, кто ты есть).
Очевидно, смерть и потеря подталкивают к идентификации с утраченным объектом любви, а затем — с теми, кто займет место утраченного в эмоциональном мире человека. Желание подростков найти героев, с которыми они могли бы соревноваться в попытках справиться со сложными требованиями «туманной юности», наблюдается в течение многих веков. Фактически, тревожный рост суицидов среди подростков, наблюдающийся в последние годы, некоторые психоаналитики связывают с неудовлетворенностью современных подростков сегодняшними героями, предлагаемыми западной культурой.
Отреагирование
Другим механизмом, заслуживающим обсуждения, является общая категория «отреагирования». Мы заключили этот термин в кавычки, чтобы привлечь внимание к тому, как часто этот ярлык навешивается на все виды поведения. Это может не нравиться человеку, к которому он применяется, часто с некоторым уничижительным оттенком. Вероятно, многие из читателей встречались с непрофессиональным использованием данного термина с оттенком осуждения, без учета технического значения данного понятия.
Насколько нам известно, впервые выражение «отреагирование» появилось в психоаналитической литературе при описании действий пациентов вне офиса, когда их поведение реализовывало чувства, направленные на аналитика, но которые пациент боялся испытывать или допустить в сознание, особенно в присутствии аналитика.
Позже термин «отреагирование вовне» стали использовать в основном для описания поведения, обусловленного бессознательной потребностью справиться с тревогой, ассоциированной с внутренне запрещенными чувствами и желаниями, а также с навязчивыми страхами, фантазиями и воспоминаниями. Проигрывая пугающий сценарий, пациент, бессознательно испытывающий страх, оборачивает пассивное в активное, превращает чувство беспомощности и уязвимости в действенный опыт и силу, независимо от того, насколько болезненна драма, которую он разыгрывает.
Терапевт-женщина наблюдала одну учительницу. Ее взаимоотношения со своей карающей матерью заставляли женщину одновременно испытывать и чувство страха, и чувство сильного голода по близости. Пациентка предприняла сексуальные попытки с коллегой — тезкой терапевта, через несколько недель после начала терапии. Терапевту казалось, что пациентка начала испытывать некоторое желание близости с ней и бессознательно предположила, что терапевт, как и ее мать, будет с презрением относиться к ее привязанности. Она справилась со своими бессознательными и запрещенными стремлениями путем отреагирования тех аспектов, которых хотела и боялась, с той женщиной, что носила имя терапевта. Такой вид проигрывания, если допустить, что интерпретация данного события точна, часто случается во время анализа, особенно с теми пациентами, в которых с детства был заложен страх осуждения взрослым их потребностей и чувств.
Таким образом, термин отреагирование относится к любому виду поведения, которое предполагает выражение отношений переноса, привносить которые в терапию в словесной форме пациент чувствует для себя еще недостаточно безопасным. Все эти тенденции, когда они относятся к действиям, понимаемым как защитные, дают основание предполагать лежащий в их основе страх или другие непризнанные негативные чувства. Люди с истерической организацией личности известны отреагированием своих сексуальных сценариев. Людей со всеми видами зависимости можно рассматривать как отреагирующих отношение к предмету своего предпочтения (в таких случаях, конечно, химическая зависимость может усложнить то, что уже было психологической зависимостью), люди с компульсиями, по определению, являются отреагирующими, когда уступают внутреннему давлению и вовлекаются в свои определенные компульсивные действия. Социопаты вновь и вновь проигрывают сложные паттерны манипуляций. Таким образом, эта защита может проявляться во многих резко отличающихся клинических случаях.
Сексуализация (инстинктуализация)
Люди могут сексуализировать любой опыт, бессознательно стремясь превратить ужас, боль или другое переполняющее чувство в восторг. В аналитической литературе этот процесс называется также инстинктуализацией. Сексуальное побуждение — наиболее действенный способ почувствовать, что ты жив. Детским страхом смерти, который испытал ребенок, оставшийся один, ужасом перенесенного насилия над ним или другого страшного несчастья можно управлять психологически посредством превращения травматической ситуации в жизнеутверждающую. Изучение людей с необычными сексуальными наклонностями часто открывало опыт детских переживаний, которые превосходили способность ребенка справляться с ними и вследствие этого были трансформированы в самоинициированную сексуализацию травмы. Например, в работе Столлера о сексуальных мазохистах обнаружилось, что многие из тех, кто говорил о необходимости испытывать боль для достижения наивысшего эротического наслаждения, перенесли внутренние болезненные вмешательства при лечении в детском возрасте.
В общем, многие из нас используют сексуализацию для того, чтобы преодолеть и сделать более приятными некоторые печальные события в нашей жизни. Для людей разного пола имеются различия в том, что они склонны сексуализировать: для женщин более характерно сексуализировать зависимость, а для мужчин — агрессивность. Некоторые люди сексуализируют деньги, другие — грязь, третьи — власть и так далее. Многие из нас сексуализируют процесс обучения, эротичность присутствия талантливого учителя была отмечена со времен Сократа. Тенденцией людей эротизировать свою реакцию на кого-либо, представляющего власть, можно объяснить тот факт, почему политики и другие избранники имеют так много сексуально доступных поклонников и почему возможность сексуального насилия и сексуальной эксплуатации так велика среди влиятельных и известных людей.
Если женщина сексуализирует опыт, полученный от того, что кто-то держит ее за волосы (даже если истоки ее поведения лежат в детстве и представляют собой защитное сексуализирование таскания за волосы жестокой матерью), и сексуальный партнер женщины любит перебирать пальцами ее волосы, она, вероятно, не будет обращаться к психотерапевту. Но если она сексуализирует переживание страха перед насилующим, вновь и вновь вступая в отношения с мужчинами, которые бьют ее, то женщине хорошо было бы поискать помощи. Как и у любой другой защиты, у сексуализации имеются контекст и следствия ее использования во взрослом возрасте, которые определяют, надо ли (мне самой или другим) расценивать ее как позитивную адаптацию, дурную привычку или патологию.
Компенсация
Компенсация — это механизм, который Эго использует для защиты от тревоги, возникающей из-за чувства незащищенности, прилагая дополнительные усилия в зоне мнимой или действительной слабости. Некоторые великие люди представляют собой очень хорошие примеры механизма компенсации в действии.
Мильтон, будучи слепым, писал замечательные произведения; Бетховен создавал свои великие симфонии, борясь с прогрессирующей глухотой. Мы видим проявления компенсации повсюду, где физические или психические, действительные или мнимые недостатки заставляют людей прилагать усилия, чтобы хоть как-то их восполнить.
Кто не встречал человека невысокого роста, мужчину или женщину, который в прямом смысле «задирает нос», чтобы компенсировать свою «неполноценность». Некоторые постоянно спорят, чтобы всегда производить впечатление очень значимых и умных людей. То же самое происходит и с очень высокими людьми, которые болезненно воспринимают свои габариты. При этом заметим, что уравновешенные люди маленького или большого роста совершенно нам не мешают и в действительности очень часто приносят ощутимую пользу с помощью своей компенсации.
Люди с плохими зубами, неправильными чертами лица, деформированными конечностями развивают методы компенсации своих недостатков, о чем сами они не догадываются, хотя все остальные замечают это довольно отчетливо. Есть и другие люди, настолько честные, трудолюбивые или терпимые, что даже их друзья удивляются, зачем они доходят до таких крайностей.
Существует такая форма компенсации, которую мы намного чаще замечаем в других, чем в себе. Она называется замещение. Отец и мать, не дающие своему ребенку любви, заботы и внимания, но бессознательно ощущающие, что должны проявлять эти чувства, вероятно, заменят их большим плюшевым медвежонком или другим подарком, чтобы компенсировать свое пренебрежение. А чуть позднее будут выдавать наличные. Все мы знаем таких отцов, которые настолько заняты своими делами, что единственное, что они дают своим сыновьям или дочерям, — это слишком большую свободу.
Муж, например, не осознавая почему, решил, что должен принести домой коробку конфет в день, когда он пристально взглянул в глаза своей новой секретарши. А жена, прочтя новый детектив, вместо того, чтобы зашить рубашку своему мужу, решила, что должна испечь его любимый торт. Оба они играют в одну из личностных игр, маскируя с помощью компенсации не принятое поведение.
Чтобы закончить нашу мысль, добавим, что всем нам нужны и всем нам помогают некоторые типы компенсации. Они заставляют нас прилагать больше усилий, подобно не слишком способному студенту, который очень упорно работает ради своих отличных оценок. Достижение мастерства в одной области из-за отсутствия способностей к другой может принести человеку уверенность в себе, которой бы не было в противном случае. Усилия, связанные с компенсацией, могут привести человека к развитию скрытых способностей, как, например, слепота повышает тактильную чувствительность.