Статья подготовлена на основании доклада, прочитанного М. Коулом на конференции “Лев Выготский и современные науки о человеке”. Москва, 3—8 сентября, 1994.
Обращаясь к теме, центральной для творчества Л. С. Выготского: роли культуры в развитии человека, я хотел бы осторожно проиллюстрировать сродство между российскими идеями о роли культуры в развитии и идеями, выдвинутыми американскими и европейскими учеными, особенно антропологами, для которых культура является центральным теоретическим понятием. Поступая так, я полагаю, что остаюсь верен духу интернационализма Л.С.Выготского и его коллег, которые, несмотря на трагическую ситуацию, сложившуюся в долгие годы сталинизма, не делали секрета из нерусского происхождения многих из своих идей.
Культурное окружение и изменения в развитии
Центральной посылкой культурно-исторической психологии является утверждение о существовании глубинной связи между конкретным окружением, в котором существует человек, и фундаментальными, отличительными качествами человеческого разума: окружение человека наполнено приспособлениями, орудиями (адаптациями) поведения предыдущих поколений в овеществленной (и в значительной степени) внешней форме. Эти представления можно проследить назад как минимум к Гегелю и Марксу, они также нашли свое отражение в работах по культурно-исторической психологии многих национальных традиций (Дж. Дьюи [13], Г. Бергсон [3], Е. Дюркгейм [14], Е. Штерн. [36], Л. Выготский [38]) 1.
Следуя этой традиции, я представляю себе культурную среду как состоящую из целого множества преобразований окружения, накопленных человечеством в ходе своего исторического развития 2
Эти трансформации существуют сегодня в виде артефактов, аспектов физического окружения, которые были модифицированы путем их включения
6
в прежние исторические формы целесообразной человеческой деятельности.
Такой взгляд на культуру в значительной степени основывается на предположении о том, что артефакты одновременно идеальны (символичны) и материальны. С первого взгляда эта идея может поразить читателя, не знакомого с ней, и показаться абсурдной, поскольку нам привычнее думать об артефактах как о материальных объектах, а не как о воплощении идеального. Молоток, например, это очень даже материальный объект! Однако молотки и все остальные артефакты символичны постольку, поскольку в них в идеальной форме воплощены существенные ограничения тех взаимодействий, частью которых они являлись ранее и которые они опосредствуют в настоящем. Слова “язык” и “стол” различаются формой и относительной значимостью их материальных и идеальных аспектов. Не существует слов вне их материального представления (например, конфигурации звуковых волн, движений руки, письменного текста или нейронной активности), тогда как в каждом столе воплощен определенный порядок, навязанный мышлением человека. На это указывал американский антрополог Р. Д’Андрад, когда писал, что “материальная культура — столы и стулья, здания и города — суть человеческие идеи, овеществленные в материальной форме” [11; 22].
Особенности ВНД человека. Развитие речи в онтогенезе и её нарушения
... человеческого мышления, создает науку и тем обеспечивает прогресс культуры. Для развития второй сигнальной системы человека решающее значение имеют первые 6 лет жизни. Описаны случаи, когда ... работу артикуляционных органов, обеспечивающих верное произношение каждого звука (1989). В онтогенезе развитие и становление фонетической и фонематической сторон речи происходит постепенно. В овладении речью ...
Американский философ М. Вартовский предлагает трехуровневую иерархию артефактов. К артефактам первого уровня, или первичным артефактам, относятся те, которые непосредственно используются в производстве (в качестве примеров М. Вартовский приводит топоры, дубины, иглы, чаши).
К артефактам второго уровня, или вторичным артефактам, относятся как репрезентации первичных артефактов, так и способы действия по их использованию. Сюда входят стандартные способы достижения чего-либо, пословицы и различные виды культурных схем и моделей. Вторичные артефакты играют центральную роль в консервации и передаче форм действия. К третьему уровню относятся артефакты, “которые могут составлять относительно автономный «мир», в котором правила, соглашения и результаты больше не выступают непосредственно практически, и который, видимо, действительно являет собой арену непрактической, или «свободной», игры или игровой активности” [41; 208]. М. Вартовский называет эти воображаемые миры третичными артефактами. Он замечает, что такие “возможные миры” предлагают варианты для возможного изменения в практической деятельности. Такие воображаемые артефакты, согласно его предположению, могут придавать окраску тому, как мы видим “реальный” мир, служат инструментом для изменения имеющейся практики. Формы поведения, приобретенные при взаимодействии с третичными артефактами, позволяют выходить за пределы непосредственных контекстов их использования. Эту иерархическую концепцию артефактов М. Вартовский применяет к произведениям искусства и процессу восприятия. Я хочу обобщить его концепцию на проектирование для детей таких видов деятельности, которые бы способствовали их социальному и когнитивному развитию.
Согласно такому взгляду, фундаментальной характеристикой человеческого мышления является включение артефактов как интегрального элемента в действия человека. В первой вышедшей на английском языке статье, представляющей русскую культурно-историческую психологию, А. Р. Лурия высказал эту идею так: “Вместо непосредственного применения своей естественной функции к решению конкретной задачи ребенок ставит между этой функцией и этой задачей определенное вспомогательное средство, благодаря
Тема 12: Психология управления организационной культурой
... Выделяют 3 основных уровня: 1 – Внешний (поверхностный); видимые артефакты ОК (символика, здания, действия людей, особенности структурирования времени); 2 – Внутренний (подповерхностный); провозглашаемые ... принятие решений. Форма коммуникация – эмпатия. Ценят личностей. - культура Аполлона, культура роли – бюрократическая культура; все поддерживается на правилах и процедурах. Эффективно работает при ...
7
которому ребенок справляется с выполнением этой задачи” [26; 45].
В результате возникает новая морфология поведения. По меткому выражению Л. С. Выготского, человек приобретает способность контролировать самого себя извне.
Вследствие двойственной природы артефактов, когда ребенок включает их в свои действия, они одновременно соотносятся с тем идеальным (мысленным) потенциалом, который породил этот артефакт до актуального действия ребенка. В результате происходит совместное усвоение инструментального и символического аспектов культуры.
От опосредствующей роли артефакта к культуре
Первые русские теоретики культурно-исторического направления сформулировали принцип опосредствованного артефактом действия и привели многие убедительные иллюстрации роли процессов опосредствования в развитии. Но они не установили связи между концепцией индивидуального опосредствованного действия и культурой. Пытаясь выяснить такую связь, я исходил в основном из американской культурной антропологии.
Очевидно, что культура — это больше чем простое случайное собрание артефактов и связанных с ними действий. Культурная среда обладает структурой, но в какой степени — об этом антропологи до сих пор не смогли выработать единую точку зрения.
В некоторых антропологических работах существует тенденция представлять культуру в виде согласованного и организованного множества, состоящего из общих убеждений, ценностей, символов, инструментов и т. д., которые разделяются представителями данной культуры. На этот “конфигуративный” подход значительно повлияли антропологические работы Ф. Боаса и его учеников, а также кросскультурная психология, изучавшая “когнитивные стили” (например, [2]).
То, что культура структурирована, не вызывает сомнений, но несомненно также и то, что этот паттерн далеко не единообразен, не является общим, и структурированность культуры проявляется при локальных, “лицом к лицу”, взаимодействиях, которые имеют локальные ограничения и, следовательно, гетерогенны по отношению к «культуре в целом». Поэтому всякий, кто интересуется вопросами культуры и развития, должен постоянно иметь в виду эффективные единицы культуры: таковые должны быть расположены где-то между “совершенно структурированным целым” и “случайным скоплением артефактов”.
Для психологов, исследующих влияние культуры на разум, также важен спор по поводу онтологического статуса культуры. Антропологи различают материальную культуру и культуру как совокупность знаний и спорят между собой о том, какая из них важнее. Я полагаю, что здесь реальную помощь может оказать подход, основанный на двойственной сущности артефакта, поскольку он устраняет указанное противоречие.
Так, например, в своей хорошо известной работе, характеризуя эффективные единицы культуры, К. Гирц предположил, что “культуру лучше всего рассматривать не как совокупность конкретных паттернов поведения — обычаев, традиций, наборов привычек… но как набор управляющих механизмов — планов, «рецептов», правил, инструкций, управляющих поведением (то, что инженеры по компьютерам называют программами)” [17; 44]. Этот подход к культуре хорошо согласуется с подходом “символов и значений” и, следовательно, может быть отнесен к “антиматериалистическим”. Но (поскольку может показаться, что эти механизмы полностью расположены у человека в голове и, следовательно, являются
Схема нейропсихологического обследования детей
... опыт, неизбежны искажения, односторонность результатов, обилие артефактов. Вся совокупность предлагаемых методов многократно апробирована на ... ребенка оценить и проконтролировать эффективность собственной деятельности (например, найти свои ошибки и самостоятельно попытаться их ... условий, предварительная ориентировка в задании, составление программы действий). Имеет место и обратное, когда низкий ...
8
полностью идеальными) существенно то, что при их описании К. Гирц далее искусно связывает их с понятием об опосредствующей роли артефакта, центральной для культурно-исторического подхода, на который я здесь опираюсь: “Взгляд на культуру как на «управляющие механизмы» начинается с предположения, что человеческая мысль в своей основе социальна и публична, т. е. место обитания — это двор дома, рынок и городская площадь. Мышление складывается не из «случайных событий, происходящих в голове» (хотя для мышления необходимо, чтобы там и сям происходили, случались события), а по большей части из движения того, что Дж. Г. Мид и другие называли значимыми словами-символами, а также из жестов, рисунков, музыкальных звуков, механических устройств, например часов” [17; 45]. Этот взгляд дополняет предложенное Р. Д’Андрадом понятие о структурированных множествах, существующих внутри всей культурной среды; Р. Д’Андрад предложил единицы организации всего набора концептуальных/ материальных артефактов называть культурными схемами. А общие для субъектов культурные схемы он называет культурными моделями [12; 108]. Такие модели используются для интерпретации и ориентации действий в самых различных сферах, “включая события, институции и физические и ментальные объекты”. Объектом интенсивных исследований в последние годы стал один особенно важный вид культурных схем, которые называются сценариями; это схемы событий, воплощенные в повествованиях как основных элементах организации и культуры и познания ([6], [30], [31]).
Согласно К. Нельсон, сценарии — это “обобщенные репрезентации событий”, которые определяют людей, участвующих в том или ином событии, исполняемые ими социальные роли, объекты, вовлеченные в это событие, последовательность требуемых действий, намечаемые цели и т. д. 3
Такие формулировки легко приемлются в идеалистической концепции культуры. Вместо этого можно связать культурные схемы с понятием артефакта и получить синтетический подход к этой давней проблеме.
Необходимость более всеохватывающего анализа
Такие артефакты, как культурные схемы и сценарии, являются существенными компонентами “комплекта культурных инструментов”. В них есть как идеальное, так и материальное; они овеществлены в артефактах, которые опосредствуют совместную деятельность людей. В силу самого этого факта овеществления они присутствуют в виде ресурсов для той совершенно особой интерпретации, которая возникнет у каждого участника совместной деятельности. Однако не требуется особых размышлений, чтобы понять, что обсуждавшиеся до сих пор культурные ресурсы недостаточны для объяснения мышления и действия. Даже при самых широких допущениях о механизмах, связывающих объектные схемы в иерархии или событийные схемы в последовательные наборы, такие структуры знаний жестко предопределяют, что человек должен думать или как он должен вести себя во всякой данной ситуации, даже если допустить, что соответствующая культурная модель им
Развитие бытовой деятельности в дошкольном возрасте(с рождения до 7 лет)
... развития бытовой деятельности в младенческом возрасте: у новорожденного сон отделяется от бодрствования и формируется специфический человеческий биоритм «сон-бодрствование»; через усвоение культурного ... пытаться объяснить, установить простейшие причинно-следственные связи. Напомним особенности развития бытовой деятельности в раннем возрасте: бытовые процессы способствуют расширению сферы само ...
9
интериоризирована 4.
Каждая схема “не учитывает слишком многое и является значительным упрощением той зрительной, слуховой, сенсорной и умозрительной информации, которая потенциально заключена в опыте человека” [12; 98]. Поэтому, создавая инструменты для интерпретации и действия, индивид должен тем не менее сам совершать значительные интеллектуальные усилия, заключая, какую схему и при каких обстоятельствах ему применять. Например, большая рыжая полосатая мохнатая кошачья лапа, свисающая с полки в детском шкафчике, скорее всего вызвала бы иную схему, иные эмоции и иные действия, если бы мы увидели ее прямо под своим гамаком на террасе среди бразильских джунглей. Учитывая это, мы приходим к неизбежному выводу, что, для того чтобы объяснить культурно опосредствованное мышление, необходимо включить в анализ не только спецификацию артефакта, которым опосредствуется поведение, но и обстоятельства, в которых данное поведение происходит.
Подобно необходимости признания относительности поведения, распространение такого понимания оказалось источником продолжительных разногласий и путаницы. Эти трудности оставили свой след в виде различий в терминологии, используемой при обсуждении “чего-то большего”, что должно учитываться при анализе поведения, чтобы последнее могло быть осмысленно интерпретировано. В предыдущем параграфе я использовал термин “обстоятельства” в его обыденном смысле. Когда мы обращаемся к методическому обсуждению реального опыта, нам становятся нужны такие релевантные реальности, как окружение, ситуация, контекст, практика, деятельность и многие другие.
Ситуации и контексты
Много лет назад Д. Дьюи предложил релятивистскую теорию познания, в которой он использовал термин “ситуация”. “То, что обозначается словом «ситуация», — это не единичный объект или событие и не набор объектов или событий. Ибо мы никогда не переживаем объекты и события и не судим о них изолированно, но только в связи с. контекстуальным целым. Именно последнее и называется ситуацией”[13; 66]. Продолжая эту мысль, Д. Дьюи замечает, что психологи, по всей видимости, трактуют ситуации редуцированно: “… вследствие самой природы этого случая психологическая трактовка [опыта] принимает единичный объект или событие за сущность его анализа”- [13; 67]. Но, пишет он, “в реальном опыте никогда не встречаются такие изолированные единичные объекты или события; объект или событие — это всегда особая часть, фаза или аспект восприятия окружающего мира — ситуации” [там же]. Данное Д. Дьюи определение надындивидуального уровня структурирования нашло свой отклик во множестве современных подходов к познанию, связанных с практикой и теориями деятельности (например, [15]).
Развитие личности донаучн. период
... семье, чтобы по крайней мере один родитель имел возможность заботиться о воспитании детей. Объясняя развитие, Аристотель, в противоположность Платону, ориентировался на биологию. Вся жизнь, по ... формулируются гипотезы о развитии и есть попытки их экспериментальной проверки. Так, К. Гален (200—130 гг. до н.э.), выделяя разные виды деятельности мозга, впервые выдвинул ...
В контексте данного обсуждения это напоминает нам, что сценарии, схемы и другие артефакты существуют как таковые только по отношению к более крупной структурной единице. Основываясь на своих исследованиях языкового развития, Дж. Брунер рассматривал надындивидуальные ограничения непрерывной повседневной деятельности как форматы. Формат, писал
10
он, “это ограниченный правилами микрокосм, в котором взрослый и ребенок делают что-либо друг с другом и друг для друга. В наиболее общем смысле это есть инструмент для структурированного человеческого взаимодействия. Поскольку форматы структурируют взаимодействие между младенцем и взрослым до начала лексико-грамматической речи, они являются решающим средством перехода от коммуникации к языку” [5]. Позднее он добавляет, что, когда форматы становятся конвенцией, они, видимо, приобретают своего рода “внешность”, которая позволяет им выполнять функции ограничителей (степеней свободы) для действий, совершаемых внутри них. Такие сущности следует рассматривать как внешние и внутренние одновременно. Понятие Дж. Брунера о формате служит превосходным дополнением концепции К. Нельсон об обобщенных схемах событий, называемых сценариями. К. Нельсон также указывает, что дети вырастают внутри круга событий, контролируемых взрослыми, и, следовательно, среди форматированной, происходящей в рамках сценариев деятельности. В этом смысле, замечает она, “приобретение сценариев есть наиболее важный момент для приобретения культуры” [30]. Свои основные предположения, касающиеся изучения культурной среды, я могу суммировать следующим образом. Самой элементарной составляющей культуры является артефакт — медиатор, с двойственной материально-идеальной сущностью, который соединяет/конституирует разум и мир. Выполняя роль медиаторов человеческого действия, артефакты как возможность взаимодействия людей с миром и друг с другом принимают различные конфигурации. Они не определяют мышление и деятельность; скорее они обеспечивают полисемические ресурсы для процесса построения деятельности и для ограничений этого процесса. По своей форме и по своему положению в деятельности, морфология которой сама по себе структурирована на манер форматов, артефакты несут с собой возможность заново находить решения задач, с которыми человек уже встречался и имел дело в прошлом.
Пролепс: недооцененный культурный механизм развития
В отношении биологического развития мы знаем, что генетический код, составляемый при оплодотворении яйца спермой, определяет ограничения, внутри которых происходит процесс биологического развития. Когда клетки размножаются и начинают различаться новые структуры, этот генетический код представляет “окончательную причину”, или “конец в начале”, который делает возможным появление новых форм и функциональных взаимосвязей. Например, примерно через пять недель после оплодотворения начинают появляться руки в виде ростков конечностей. Размножение клеток идет очень быстро, и по мере их размножения ростки конечностей удлиняются и принимают форму лопаток-ладоней. Затем на лопатке появляются пять выступов, а затем они превращаются в пятипалую руку с костями, мускулами, сухожилиями, нервными клетками, расположенными в виде паттернов, свойственных человеческой руке. Все это просто не могло бы произойти, если бы генетический код не обеспечил “наперед” необходимых ограничений. Не составляет секрета, в каком смысле культурные ограничения существуют в будущем ребенка: он рождается в культурно структурированном мире. Но этот очевидный факт не объясняет, как эти ощутимые культурные ограничения во взрослом возрасте преобразуются “назад” в ощутимые материально-физические ограничения, существующие
Развитие психики в филогенезе. Возникновение и развитие сознания ...
... (у детей - маугли сознание отсутствует) и к тому же оно изменяется на протяжении истории и в зависимости от характера культуры общества. Сознание является таким уровнем развития психики, ... значительно распространен метод проб и ошибок (Торндайк); при этом наблюдается активная ориентировочная деятельность, включающая анализ ситуации (Толмен), т.е. присуща ориентировка в процессе исполнения. Механизм ...
11
при рождении. Этот процесс называется “пролепс” 5.
Культурные ограничения не содержатся в биологической форме, но воплощены в материально-идеальных структурированных артефактах, которые опосредствуют жизнь общества. Конечно, и в случае биологических, и в случае культурных ограничений эта “окончательная причина”, или “телос” 6, есть окончательная причина только “при прочих равных условиях”. Реальный процесс развития есть процесс вероятностный, а не предопределенный эпигенез [19]. Это означает, что успех не предопределен наперед ни в культурной, ни в биологической эволюции. В последние годы были сделаны некоторые интересные предположения о роли пролепса в организации психологических функций человека. Р. Ромметвейт использует это понятие для объяснения коммуникации (например, того, как в результате взаимодействия людей возникает общее значение).
В пролепсе, пишет Р. Ромметвейт, “сказанное служит… для вызова предположений и включения предвидящего понимания и, следовательно, указанное необходимо будет превосходить сказанное” [34; 88]. К. Стоун и Дж. Верч используют пролепс при описании способов, которыми учителя стремятся вызвать у детей понимание того, как надо решать когнитивные задачи; действительно, учителя предполагают (хотя бы гипотетически), что дети понимают, чему именно их пытаются научить учителя, в качестве предпосылки для создания понимания. Совсем недавно Б. Рогофф привела сходные аргументы в отношении развития способности к планированию.
Первая встреча лицом к лицу
Момент, когда родители впервые видят своего новорожденного ребенка, является ключевым, поскольку в этот момент филогенетическая, культурно-историческая и онтогенетическая предыстории ребенка начинают взаимодействовать, совместно направляя развитие. Поведение родителей, когда они узнают пол ребенка, является хорошим примером роли пролепса в культурном опосредствовании развития. Родители почти немедленно начинают говорить о ребенке и с ним. Их комментарии частично вызваны филогенетически детерминированными особенностями (анатомическими различиями между особями мужского и женского пола), а частично — культурными особенностями, с которыми они встречались в своей собственной жизни (что они знают об особенностях мальчиков и девочек, типичных для их культуры).
Психологическое консультирование родителей и детей с отклонением в развитии
... себя всю нагрузку по развитию и воспитанию детей. Появление в семье ребенка с какими-либо отклонениями в развитии всегда связано с тяжелыми эмоциональными переживаниями родителей и близких родственников. Для ... соотносит их с возрастом ребенка и реальным положением в семье: воспитывается ли он дома или посещает детский сад; состав семьи, ее культурный и социальный уровень, наличие ...
Типичными комментариями могут быть “Я буду до смерти беспокоиться, пока ей не будет восемнадцать” или “Значит, она не будет играть в регби” (примеры из [27]).
Оставляя в стороне наши негативные реакции на сексизм, содержащийся в этих замечаниях, мы видим, что взрослые интерпретируют филогенетико-биологические характеристики ребенка в терминах своего собственного прошлого (культурного) опыта. Для опыта англичан, живших в 50-е гг., можно считать “общеизвестным” мнение, что девочки не играют в регби или что, когда они вступают в подростковый возраст и становятся объектом сексуального внимания мальчиков, они тем самым подвергаются различному риску. Пользуясь этой информацией, почерпнутой из своего культурного прошлого, и полагаясь на непрерывность культуры (например, на то, что мир во многом покажется их дочке таким же, каким он казался им), родители проектируют вероятное будущее своего ребенка.
