Этика. Лекция №9 Общие моральные понятия. (часть 3)
Любовь и дружба
Прагматический и метафизический смысл любви.
Переходя к исследованию любви в этико-психологическом плане, т. е. как конкретного межличностного отношения, необходимо соотнести ее с другим близким понятием, также выражающим особую форму нравственной связи, свободно утверждаемой людьми в их взаимном общении — с понятием дружбы.
Здесь, прежде всего, следует отметить, что любовь предполагает в высшей степени заинтересованное действие или отношение к другому или другим, которое всегда связано с определенной степенью самопожертвования. Она невозможна без свободного направления собственного интереса на другого или другое — на объект любви. В этом смысле любовь обязательно предполагает деятельность в интересах другого человека, а в случае ее широкого понимания — в интересах всего общества. Дружба не обязательно предполагает самопожертвование (это скорее является в дружбе исключением, вызванным особыми обстоятельствами), не предполагает подчинение своего интереса интересу другого, а, наоборот, основана на взаиморазвитии интересов, улучшении качества их удовлетворения в процессе общения и взаимодействия с другом.
И дружба и любовь начинаются со встречи, но последняя в гораздо большей степени захватывает мысли человека. О любимом нельзя не думать. Он становится объектом постоянного внимания, сознание влюбленного постоянно держит возлюбленного в своем поле, с его предполагаемыми реакциями соотносятся фактически все производимые действия, все принимаемые решения. Любовь связана с обожествлением партнера, которое во многих случаях ведет к его неадекватному восприятию. Как отмечает Франческо Альберони: «Любовь — это открытие чего-то такого, что оказывается сильнее нас. Мольба, обращенная к любимому,— это крик отчаяния. А друга мы видим таким, каким он есть». Дружба, соответственно, связана с адекватным пониманием того, кто является другом. Она допускает добродушно-ироничное отношение к определенным чертам друга, которые становятся объектом дружеской шутки.
Дружба допускает различные степени и даже формализацию тех обязанностей, которые друзья должны выполнять друг перед другом. Любовь в гораздо меньшей степени знает границы степеней и по принципу своему стимулирует безграничное самопожертвование во имя любимого. Дружба обязательно предполагает взаимность, в то время как любовь может существовать и без взаимности.
Дружба как высшая нравственная ценность.
... добрым товарищем. С другой стороны, любовь предполагает большую степень интимности, чем дружба, она как бы включает в себя дружбу. Дружба взрослых. В юности дружба, как мы видели, занимает привилегированное, ... таком случае понимаем мы под словом "дружба"? Интуитивно оно вызывает у нас представление о чувстве глубоком, честном, предполагающем доверие и откровенность. Эмпирические исследования тоже ...
В дружбе обязательно имеет место форма общения, связанная с взаимным обменом того, что психолог Э. Берн называет трансакциями, или взаимными одобрениями и похвалами. Берн считает, что такой обмен присущ не только дружественным отношениям, но и всем обычным формам профессионального и бытового общения. Он рассматривает эти отношения как своеобразную игру, что само по себе выражает отчужденные стороны бытия человека в обществе. Необихевиористы (Д. Хоманс, Д. Тибо, Г. Келли) также говорили, что условием всякого партнерского взаимодействия является обмен вознаграждениями. Несмотря на элементарность и недостаточность этой модели, следует отметить, что она все же отражает определенную сторону дружеских отношений. И друг, и влюбленный в определенной степени ожидает похвал от своего друга или своей возлюбленной (возлюбленного).
В любви, однако, может и не быть двухстороннего обмена трансакциями. Очень часто там представлены другие отношения, в которых одна сторона выступает как расточающая похвалы, а другая — как их принимающая. Обмена похвалами и комплиментами в любви может и вообще не быть, если она безответна. В дружбе трансакции более заземлены, в сравнении с любовными отношениями, они более объективны, в большей степени связаны с реальными достижениями того и другого. Они также, несомненно, более весомы, по сравнению с иными партнерскими или игровыми формами обмена трансакциями. На взаимном обмене признаниями достижений или похвалами, связанными с подчеркиванием каких-то значимых качеств любимого или друга, держатся многие эмоциональные моменты дружбы и любви. Оценки со стороны друга оказываются важнее, чем со стороны иных обезличенных общественных структур.
Другие исследователи дружбы в дополнение к значимости обмена похвалами отмечают значение стимулов, происходящих из схожести характеров, близости социальных установок (Дж. Клор, Б.Лотт), обращают внимание на реализацию в межличностном общении некоторых базовых потребностей. Американский психолог У. Шутц выделяет потребности в принадлежности, контроле любви как базовые потребности личности, определяющие основу межличностных взаимоотношений. С моей точки зрения, постулирование таких потребностей вне анализа реальной связи эмоциональных состояний с представлениями сознания является, конечно, невероятным упрощением. Когнитивная психология (Т. Ньюк, 3. Рубин), символический интеракционизм (Д. Мак-колл) концентрируются на изучении социальных ролей, культурных символов, составляющих важнейшие стороны личного самосознания. Гуманистическая психология обращает внимание на роль межличностного общения в поиске смысла существования, преодолении отчужденного бытия (В. Франкл, К. Роджерс).
Так или иначе, все исследователи дружбы обращают внимание на значение взаимного обмена оценками, в которых признаются общественно значимые качества каждого из участников дружеских отношений, взаимного интереса в обсуждении интересующих друзей проблем. При этом важна схожесть их мнений по поводу хотя бы ряда решений таких проблем, взаимная забота, которую друзья проявляют в отношении друг друга, взаимные услуги, в которых друг от друга ожидается больше, чем от других членов общества.
Проблемы любви и дружбы в юношеском возрасте
... союзу с другим человеком. Страстно влюбленные целиком погружаются друг в друга, приходят в экстаз, когда добиваются любви своего партнера, и ... он фактически является, побуждая не столько выбирать любимого, сколько придумывать его»3. Подлинная интимность отношений в ... работы выступает проявление особенностей юношеского возраста в любви и дружбе. Целью данной курсовой работы является изучение ...
Взаимные услуги, однако, составляют не главный элемент дружбы. Увеличение роли данного элемента может даже уничтожить дружбу, превратить ее в корпоративное партнерство или в отношения односторонней зависимости, если в обмене услугами наблюдается дисбаланс. Как отмечает Ф. Альберони: «Дружба погибает, если мы берем себе за правило беспрерывно пользоваться помощью друга. Она несовместима с высокой степенью потребности в другом. …Такие отношения полностью противоречат независимому характеру дружбы и в конечном итоге разрушают ее».
Тем не менее социологические исследования показывают, что ценность дружбы как элемента образа жизни современного общества сохраняется. Желание иметь друга особенно сильно у молодых людей. Это также подтверждает, что основу дружбы составляют совсем не взаимные услуги, развитие чего более вероятно предположить как раз у людей зрелого возраста, более активно включенных в деловую жизнь.
Любовь в обычном светском понимании содержит познавательный элемент, неотделимый от выявления прагматических характеристик любимого. Но она же пытается преувеличить реальные качества любимого, представить их в приукрашенном, ложном свете. Недостатки при этом либо не замечаются, либо объясняются массой всегда имеющих место причин, позволяющих еще более усилить чувство любви, примешав к нему сострадание и жалость. С представлением о любви как раскрытии невидимой другим сущности другого человека связаны ее многие современные определения. «Ясновидение любви,— отмечает Ю.Б. Рюриков,— как бы чувствование потаенных глубин человека, безотчетное ощущение его скрытых вершин. Это как бы прозрение его неразвернутых достоинств, предощущение непроявленных сил, которые могут вспыхнуть от огня любви — и поднять человека к его внутренним вершинам». Но, как известно, сущность всегда абстрактна. Поэтому ее выделение предполагает момент идеализации, которая может быть доведена до высокой степени и даже обращена в приукрашивание любимого, создание в мысли такого его образа, который в действительности не существует.
Вместе с тем любовь содержит и конкретные моменты. Любят за отдельные черточки, красивые глазки, носики и т. д. Абстрактные и конкретные характеристики любви, вообще говоря, противоречат друг другу. В этом заключается ее трагизм. Дело в том, что в отношениях с любимым мысль, по-видимому, движется так же, как и в обычном процессе познания. Любовь начинается с конкретных моментов, возгорается на основе совпадения каких-то отдельных черт любимого с предварительно сформированным и представленным в сознании или подсознании образом. Это так называемый импринтинг, вызывающий быстрое схватывание нового целостного образа как совершенного, эмоционально притягательного. Затем начинается выделение сущности другого человека, в абстрактном виде неизбежно сопровождающееся идеализацией этого человека. Если этот процесс одновременно сопровождается ответными эмоциональными реакциями, это приводит к усилению чувства и сближению отношений. В дальнейшем, по-видимому, начинается движение от абстрактного к конкретному, мысль как бы начинает примерять сформулированный ей абстрактный образ к действительности. Это самая опасная стадия любви, за которой может последовать разочарование — тем более быстрое и сильное, чем более сильной была степень осуществленной абстракции.
Любовь, как смысл человеческого существования
... социальным и нравственным содержанием, становясь образцом отношений между людьми. Только в любви и через любовь человек становится человеком. Без любви он неполноценное существо, лишенное подлинной жизни и глубины и не ...
Опасность разочарования в любви, безусловно, связана и с изменением партнеров. Последнее может быть просто физическим, происходящим в связи с естественным процессом старения, но может быть и духовным. В том случае, если духовное развитие одного из партнеров по каким-то обстоятельствам затормаживается, возникает взаимное непонимание, связанное с различными интеллектуальными запросами. Учитывая данную, на мой взгляд, самую страшную ловушку, которую подготавливает нам любовь, следует обязательно стремиться к взаимному духовному развитию в любви.
На этот момент обращает внимание Вл. Соловьев (1853—1900).
Он признает рациональные, познавательные стороны любви и, в то же время, отмечает сильное эмоциональное воздействие этого чувства, обязательно выводящее человека за пределы единичности. «Истина как живая сила, овладевающая внутренним существом человека и действительно выводящая его из ложного самоутверждения, называется любовью. Любовь как действительное упразднение эгоизма есть действительное оправдание и спасение индивидуальности. Любовь больше чем разумное сознание, но без него она не могла бы действовать как внутренняя спасительная сила, возвышающая, а не упраздняющая индивидуальность»1. Определения любви связываются здесь с некоторым высшим смыслом, предполагающим выход за пределы единичности, но отнюдь не противоречащим развитию индивидуальности. С точки зрения Соловьева, знание не устраняет любовь (не приводит к разочарованию), а, наоборот, должно быть использовано во имя любви для более тонкого изучения друг друга, духовного преображения и творческого развития индивидуальности.
Прагматический и метафизический смысл любви. Прагматический смысл любви, конечно, заключается в наслаждении другим
Прагматический смысл любви, конечно, заключается в наслаждении другим. Но здесь важно подчеркнуть, что такой смысл, как это ни парадоксально, теряется, если исчезают метафизические элементы, связанные с приукрашиванием другого, сосредоточением на нем или даже его обожествлением. Полное устранение метафизического смысла устраняет данный феномен. Если речь идет об отношении полов, это превращает любовь в акт простой целесообразности, сопровождающийся положительным эмоциональным подкреплением. Многие древние общества, как это показали этнографические исследования, не знают феномена любви в упомянутом метафизическом смысле. Люди этих обществ не понимают, как из-за любви можно страдать или тем более жертвовать жизнью.
Напряжение эмоций, наиболее полно характеризующее любовь между полами в современном смысле, развивается в рыцарские времена, когда в романтическом культе любви момент соединения любящих обязательно оттягивался, что приводило к необходимому напряжению эмоций и усиливало страсть.
Но имеется и принципиально противоположная оценка сильных эмоций, сопровождающих любовь. Так, Ибн-Сина классифицировал любовь как болезнь и подробно описывал методы психотерапевтической практики, направленной на ее вытеснение. А. Шопенгауэр утверждал, что любовь — большая помеха в жизни, он говорил, что с ее помощью заполняются тюрьмы и дома умалишенных.
Наиболее последовательно использовать прагматические элементы любви для объяснения деятельности человека в интересах другого человека попытался Фейербах. С его точки зрения, любящий заботится о другом человеке просто из эгоистических соображений, так как без счастья этого человека его собственное счастье будет неполным.
Экзистенция как смысл бытия человека
... аспектом сущего, тогда как понятие «бытие» употребляют также в смысле «всего существующего», «мира как целое». Особое место занимает вопрос существования (экзистенция) человека», [4] . Таким образом, мы видим, ...
Но прагматическая позиция опасна тем, что в ней основания любви оказываются сугубо эгоистичными. Если же эгоизм, личное счастье и, в конечном счете,— наслаждения составляют основу любви, возникает опасность вообще отвергнуть любовь как ненужное чувство, сохранив при этом другого лишь в качестве объекта собственного наслаждения. Эта позиция ведет к оправданию садизма. Она очень последовательно сформулирована маркизом де Садом, от которого и ведет свое начало термин садизм.
Одна жизненная установка здесь как бы сталкивается с другой. Позиция Фейербаха предполагает определенную моральность, которая стоит перед его разумным эгоизмом. Последняя заключается в посылке некоторого постоянства. Хотя, с точки зрения Фейербаха, об объекте любви необходимо заботиться по чисто прагматическим соображениям, он, тем не менее, должен быть одним и тем же. Это налагает определенные нравственные обязательства, вытекающие из необходимости учета слабостей друг друга, прощения взаимных недостатков, взаимной поддержки.
Более того, при постоянстве взаимоотношений партнер не может быть неизменным, не оказывающим никакой реакции на отношения с любимым. Это означает, что во взаимоотношениях любящих происходит взаиморазвитие, тем более эмоционально наполненное, чем более оно касается каких-то объективных критериев совершенства, вытекающих из взаимно разделенных нравственных ценностей.
Итак, прагматический момент любви в своих крайних проявлениях выглядит неприглядно. Но опасно и противоположное обезличивающее понимание любви, в котором последняя лишается индивидуальной избирательной направленности. В таком случае любовь превращается в нежизненный абстрактный принцип.
Прагматический смысл любви вполне может содержать и позитивные моменты, если не превращается в доведенную до абсурда идею использования любви в качестве средства для наслаждения. Из него возникает наполнение любви конкретными характеристиками. Однако это происходит только в том случае, если не теряется ее метафизический смысл. Этот смысл заключается не в уравнивании всех перед лицом Бога, а, наоборот, в возвышении каждого человека в его личных достоинствах, за которые его и можно любить. Что же касается определенного минимума нравственности, необходимого для взаимного уважения, независимого от достижений каждого человека, то он, думается, следует не из абстрактного принципа любви, а из той естественно-физиологической реакции сопереживания, которая обусловлена организацией психики.
В христианской же доктрине обезличенная любовь, наоборот, является теоретическим обоснованием необходимости проявления милосердия. Милосердие, сострадание (как минимум нравственности) здесь как бы идет после любви. Это закрывает путь к объединению метафизического смысла любви с прагматическим, то есть с оправданным эгоистическим стремлением к любви как наслаждению.
Противоречия христианской любви достаточно глубоко вскрываются Ф. Ницше. Он возражает против абстрактного видения одного человека, как совершенно равного другому, независимо от его индивидуальных качеств и практических достижений. Это означает противопоставление христианскому тезису любви к ближнему идеи так называемой любви к дальнему, т. е. любви к будущему, во имя которого субъект действует в настоящем, развивая свои продуктивные способности и самореализуется в утверждении новой, не существовавшей до него реальности. Пример такого поведения дает связавшийся с сатаной Фауст. Исходя из подобной установки, любовь в целом трактуется как утверждение своей власти над любимым. «Наша любовь к ближнему— разве она не есть стремление к новой собственности». Ницше следующим образом интерпретирует основные христианские заповеди: «любовь к ближнему» — требование оставить его в покое; «любить врагов своих» — учиться презирать, когда любишь; «любить Бога» — противоречивое требование, так как нельзя любить судью, который знает о тебе все; «быть милосердным» — самоутверждение в наблюдении унижения другого. Страдающий, согласно Ницше, также получает собственное удовлетворение в смысле утверждения своей воли. Он «получает своеобразное удовольствие от того чувства превосходства, которое возбуждает в нем проявление сострадания, его воображение усиливается — он все еще достаточно значителен, чтобы причинять миру страдания».
016_Человек. Его строение. Тонкий Мир
... весьма интересные и поучительные впечатления. Главное существование (человека) – ночью. Обычный человек без сна в обычных условиях может прожить не ... очень трудно и несовместимо с земными условиями. Тело человека – это не человек, а только проводник его духа, футляр, в ... остальные тела и оболочки, ибо градации Материи всех планов Бытия семеричны. Дело науки будущего осветить эти явления путем ...
Конечно, это слишком резкие обвинения христианского подхода к пониманию любви. Она может быть интерпретирована и в другом плане — на основе бескорыстного сострадания, возникающего просто из того, что человек ставит себя на место другого, из того, что в каждом другом он, также как и в себе, видит что-то божественное, бесконечно значимое. Но сложности возникают там, где такая интерпретация касается позитивной программы развития личности. Критикуя аскетическую мораль, Ницше обращает внимание на то, что аскетизм не может быть конечной целью работы личности над самой собой. Он оправдан только в том случае, если определенные чувственные желания отвергаются ради каких-то иных по отношению к самой аскетике целей. Эти же цели оказываются связанными как раз с тем, что может быть названо любовью к дальнему. «Во всякой аскетической морали,— отмечает Ницше,— человек поклоняется части самого себя, как Богу, и для этого он должен признать дьявольской другую свою часть». Любопытно, что в христианстве программа устранения этой дьявольской части фактически действительно оказывается никак не связанной с развитием положительной. Известно, что в христианстве зло считается онтологически несуществующим. Но степень воплощения добра парадоксальным образом представляется связанной с уничтожением зла. Именно на преодоление греха, вытеснение всего того, что неподвластно разуму, что может толкнуть к своеволию, ориентирована практика контроля человеческих эмоций в христианстве. Позитивная же программа деятельности остается как бы в стороне, ей не уделяется должного внимания. В исходных тезисах христианства, наоборот, утверждается: «живите, как птички небесные», не заботясь о хлебе насущном, и уже только в современных интерпретациях христианства этот недостаток начинает преодолеваться. Но если нет позитивной программы увеличения добра, если нет самих критериев добра, кроме неопределенной божественной благодати, если нет стремления к утверждению достоинства, самореализации в преобразовании мира, получается, что как раз зло имеет онтологический статус, а добро онтологически неопределенно и получает свои определения именно через то, что оно не есть зло.
Христианство не отрицает того, что человек любит в себе определенную часть, но считает это возможным, так как рассматривает ее в качестве сотворенной по образу Божьему. Человек, согласно христианской доктрине, может бесконечно совершенствовать собственную природу, все более приближая ее к Богу, делая Богоподобной. Но наиболее значимая для практических взаимоотношений христианская добродетель — добродетель любви, представленная как любовь по долгу, не только не может быть избирательной, но и вообще, по крайней мере в ортодоксальной христианской концепции, не предполагает сильных эмоций позитивного характера. Она, наоборот, сочетается с тихой грустью состраданием к нуждающимся. Сильные же эмоции в любви христианством всегда отрицались, так как полагалось, что они могут легко толкнуть к греху, вывести человека из уравновешенного состояния, в котором все его мотивы находятся под контролем разума.
Философия любви 5
... и принуждает к тому, что разум предписывает в качестве закона». Любовь, как и все фундаментальные выражения бытия человека тайна. Тайна в философском смысле – это не то, что ... потому что любовь есть проявление гармонии бытия и для нее главный враг – распад, смерть. Многие мыслители подчеркивали примат любви над теоретическим научным познанием. Любовь не только конституирует человека как ...
Между тем, любовь всегда представлялась в обыденном сознании человека как сильное чувство, часто близкое состоянию экстаза. Неслучайно, поэтому, мысленное объединение экстатического состояния с высшими проявлениями любви, которая, как полагается, может свидетельствовать о моменте единства индивидуального человеческого сознания с некоторыми высшими ценностями, с абсолютными началами бытия. Такое понимание сочетается с деятельной интерпретацией любви, рассмотрением ее в единстве с процессом познания и преобразования действительности. При этом метафизический, неутилитарный смысл любви допускает и момент ее прагматической интерпретации.
Любовь как творческая сила
Необходимость соединения прагматических и метафизических элементов любви, на мой взгляд, удачно выражена в концепции французского персоналиста Мунье (1905—1950).
Он, в частности, говорит о любви следующее: «Полная любовь есть творец различия, признание и воля другого в качестве другого. Симпатия — это только созвучие природы, любовь же — новая форма бытия. Она обращена к субъекту за пределами его природы, она стремится к его осуществлению как личности, как свободы, каковы бы ни были его дарования или недостатки, которые по существу не имеют значения в ее глазах: любовь слепа, но это слепота ясновидящего».
Близкие взгляды, связанные с трактовкой любви как трансцендентального, направленного на другого чувства можно увидеть у русского мыслителя С.Л. Франка (1877-1950).
Он связывает любовь с осознанием бесконечной неисчерпаемости, подлинной бытийственной глубины чужой души. Любимый человек, любимое «ты» представляется в трансцендентальном чувстве любви бесконечно ценным. «В каждом подлинном отношении любви любимое «ты» представляется нам бесконечно ценным и — так как ценность и бытие в конечном счете совпадают в идее основания, основоположного бытия — тем самым бесконечно полным бытия, бытийственно содержательным». Любовь есть… именно осознание подлинной реальности чужой души и — тем самым — ее бесконечной, неисчерпаемой бытийственной глубины». Отношение к другому как к неисчерпаемой глубине, как к бесконечности, заставляет преодолеть собственную замкнутость, рассматривать свое бытие как ничто, как бытие для другого. В то же время это не означает устранения собственного «Я». Наоборот, «бытие в другом», в «ты» все же остается вместе с тем бытием в форме «я есмь», бытием «я» и даже представляется мне каким-то впервые обретенным истинным бытием «я» — именно бытием, обогащенным через обладание «ты»… В этом и заключается чудо или таинство любви, которое, при всей его непостижимости для «разума», все же самоочевидно непосредственному живому опыту».
Любовь действительно является прорывом к другому человеку через массу препятствий, порожденных условиями отчужденного бытия. В любом случае необходимой посылкой любви является уважение человека как человека, видение в нем уникального духовного существа. Но этого недостаточно для выявления индивидуальных характеристик любви, возникающих при взаимном влечении между полами. Здесь метафизические и прагматические характеристики взаимодействуют в виде равных компонент, одна из которых усиливает другую лавинообразным порядком. Кажется, что чувство любви возрастает постоянно до тех пор, пока сама любовь не разрушается совершенно.
Вера, надежда, любовь как родовые признаки человека
... волю, заставляя подчиняться нашим суждениям, означает непростительное посягательство на права человека. Детям нужна любовь, забота и твёрдое руководство, однако они нуждаются в понимании ... навязывая такую жизнь собственным детям. Именно по этой причине действия любого человека непрерывно определяются отупляющей посредственностью, порожденной социальной обусловленностью. Мы умеем рационально ...
Один из основоположников философской антропологии М. Шелер (1874-1928) создал сложную систему представлений о ценностях, в которых различаются абсолютные ценности и исторические формы их существования. Исторические, относительные формы существования входят в противоречие с абсолютными ценностями. Над человеком, с точки зрения Шелера, довлеют утилитарные формы бытия. Капитализм и социализм он считал разными формами проявления утилитарного существования, в которых человек забывает о высших ценностях. С желанием преодоления этих утилитарных форм оказывается связано обращение к метафизическим феноменам бытия, через которые человек выходит к бесконечному духу. Дух предстает в учении Шелера как носитель высших ценностей. Через него человек обретает смысл своего бытия.
Любовь, согласно М. Шелеру, это акт восхождения, сопровождающийся мгновенным видением ценности объекта. Но любовь может быть направлена лишь на личность как носителя ценности, а не на саму ценность. «В качестве личности человек — это прежде всего «Ordo amoris» (порядок любви), и этот факт, по Шелеру, определяет сущность личности. «Ordo amoris» — структура, весьма характерная для шелеровских построений,— мыслится как сокровенное ядро личности, как ее основная «ценностная формула», в соответствии с которой протекает духовная жизнь человека». Линия чувств, связанная с любовью, согласно взглядам Шелера, является для человека как духовного существа более существенной, чем интеллект и воля. Любовь, связанные с ней отношения симпатии, позволяют раскрыть суть другого человека как уникального духовного существа.
Методология Шелера интересна тем, что высшие духовные феномены и само бытие не просто раскрываются через интуицию, отрешение от всего мешающего, как это было, например, в концепции Плотина, они, наоборот, ощущаются в обстоятельствах жизни, возбуждающих интуицию. И эти обстоятельства отнюдь не предполагают самососредоточения, ухода от мира в духе плотиновского созерцания. Наоборот, бытие постигается в реальной жизни, наполненной многообразными смыслами, возникающими из практических взаимодействий людей и их нравственных отношений.
Соединение порыва и духа, наполнение духа энергией, необходимой для его существования, трактуется Шелером через заимствованную у Фрейда идею сублимации. Дух, с его точки зрения, способен управлять волениями человека. Но это происходит только в том случае, если человек, как духовное существо, находится в процессе постоянного становления, устремляется к высшим ценностям бытия. Любовь в данной концепции оказывается условием общего бытия людей, разделяющих одни и те же ценности. Но, в отличие от христианской концепции, само это со-разделенное бытие не предполагает ухода от реальности, никак не связано с метафизической концепцией перехода в некоторый лучший мир после смерти. Это — отрицание наличной действительности во имя устремления духа к более глубинным основаниям бытия. Аскеза, преодоление определенных желаний, оказывается необходимой духу только для того, чтобы сублимировать, приобрести от низших форм бытия энергию, необходимую для преодоления слабости, согласно Шелеру, изначально заключенной в духе. Лишь в личной самоотдаче открывается возможность знать о бытии через себя как сущего. Поэтому духовное развитие, по существу, оказывается совместным кооперативным духовным творчеством.
Тема 10. СОЦИАЛЬНОЕ БЫТИЕ ЧЕЛОВЕКА
... Эта потребность должна соотноситься с реальными возможностями человека («Я могу»). Человек может реализовать только имеющиеся у него способности. ... нужен». Другими словами, общество и конкретная социальная среда, окружающая человека, должны нуждаться в реализации соответствующих способностей. Эту общественную потребность ... как о субъекте, как о конкретном бытии – значит признавать, что я не могу ни о
Идеи любви как основания со-бытия оказали значительное влияние на последующее развитие западной философии, в частности, на концепцию диалогики отношений «Я» и «Ты» Бубера, идеи любви антропологов Г. Хенгстенберга и В. Эрлиха, концепцию Э. Мунье, сформулировавшего тезис: люблю, следовательно, существую. Мысль о любви как со-бытии, бытии в настоящем можно также найти у М.М. Пришвина: «У меня есть друг, я люблю — значит, я существую».
Для Бубера принципиальным является разграничение личностного отношения Я — Ты и безличного отношения Я — Оно. Это разграничение отражает реальность иного порядка, чем та, которая отражается в категориях субъект — объект. Только взаимодействуя с Ты, человек, с точки зрения Бубера, живет в настоящем.
Как видно из приведенных положений, жизнь в настоящем, чувство сопричастности жизни другого человека, стремление к творчеству, а иногда и самопожертвованию ради другого отмечаются многими философами, исследующими феномен любви. Начиная с Платона, философы обращали внимание на то, что любовь зовет к прекрасному и заставляет человека становиться лучше. Состояние влюбленности захватывает человека, способствует напряжению его эмоций и в целом повышает его продуктивные способности. Совсем не случайно то, что характерное для состояния влюбленности чувство сопричастности вечности возникает также в процессе любой интенсивной творческой деятельности человека. Несомненно, что сознание значимости, ценности собственного бытия через бытие для другого характеризует такое состояние человеческого духа, которое выходит за пределы любви в смысле утилитарного отношения, любви как наслаждения. Поэтому неудивительно, что эмоции, характерные для высокого чувства любви, проявляются и в других видах нравственных отношений, во всяком случае — в любой деятельности героического характера. Это позволяет использовать аналогии между чувствами любви и дружбы, возникающими в процессе межличностного общения и чувствами, проявляемыми человеком в отношении более общих социальных субъектов.
Понятия дружбы и любви в определенной степени действительно можно отнести не только к уровню непосредственно межличностных взаимоотношений, но и к характеристике условия взаимодействия человека с социально-историческими общностями людей, с некоторыми общественными институтами. Так, говорят о дружественных взаимоотношениях между государствами или о любви к родине, городу, учебному заведению и т. д.
