Психология безопасности

Фрагмент из книги Шейнова В.П.

МАНИПУЛИРОВАНИЕ ИНФОРМАЦИЕЙ

Способы манипулирования

Все разнообразие производимых над информацией операций с целью скрытого управления адресатом можно сгруппировать по нескольким направлениям: искажение информации; ее утаивание; частное освещение вопроса; способ подачи; психологическая нагрузка.

Искажение информации варьирует от откровенной лжи до частных деформаций, таких как подтасовка фактов или смещение по множеству значений понятия, когда, скажем, борьба за право какого-либо меньшинства подается как борьба против интересов большинства.

Утаивание информации в наиболее полном виде проявляется в умолчании — сокрытии определенных тем.

Гораздо чаще используется метод частичного освещения или избирательной подачи материала.

Иногда «выделяют информацию» так, что на самом деле присутствует лишь видимость передачи информации, а она не передается вовсе. Пример — ответы на вопросы, когда множество произнесенных слов лишь иллюстрируют известный тезис: «Язык дан дипломату, чтобы скрывать свои мысли».

Этот прием иллюстрирует и следующая зарисовка:

— Девушка, а девушка! А телефончик ваш не скажете, а?

— Возьмите телефонный справочник, он там есть.

— Но я же не знаю вашу фамилию!

— Она тоже есть в телефонном справочнике.

Манипулятивные способы подачи информации

Они нередко играю решающую роль в том, чтобы сообщаемое содержание было воспринято (или не воспринято) необходимым его отправителю образом.

• Обилие информации в сыром и (или) несистематизированном виде позволяет заполнить эфир потоками никчемной информации, еще более осложняющей для индивида и без того безнадежные поиски смысла.
• Информация, поданная мелкими порциями, не позволяет эффективно ею воспользоваться. В обоих случаях тем не менее заранее снимается упрек в сокрытии тех или иных сведений.
• Ближе всего к собственно манипулятивному воздействию стоит прием особой компоновки тем человеком, который как бы наводит получателя информации на вполне однозначные выводы. Например, в одном ряду (рубрике или разделе) даются сообщения о курьезах и чьей-либо голодовке протеста.

Или нередко встречающиеся высказывания типа: «У меня двое детей и муж на плечах» (читайте — «когда же я могла успеть?»).

Один из писателей спрашивает другого:

— Чем ты сейчас занят?

— Пишу мемуары.

— Хорошее дело. А ты уже дошел до момента, как я одолжил тебе пятьсот рублей?

• Немалую роль играет момент подачи информации. Самый известный прием — показ в наименее (наиболее) удобное для телезрителей время. Другой способ реализации этого приема: в зависимости от того, в каком порядке ставятся на голосование вопросы или обсуждаются пункты повестки собрания, итоговый исход голосования или обсуждения будет разным. Это происходит в силу влияния результатов предыдущего голосования или обсуждения на последующие. Подобные результаты получены в исследовании повышения уступчивости людей к просьбам после предварительного выполнения пустяковой просьбы экспериментатора. Срабатывает тот же психологический механизм, что и в правиле Сократа (см. далее раздел 8.5).
• Еще один распространенный прием — подпороговая подача информации. Например, смена музыкальной темы в фонограмме в момент, когда в дикторском тексте подается материал, на который необходимо обратить внимание аудитории. Непроизвольная реакция зрителей на смену фона повышает пропускную способность также и смыслового канала. Этот прием применяется и при записи монологов (или диалогов) на радио. Соответствующие краткие музыкальные вторжения в речь имеют специальное название — «отбивка».
• Наличие помехи, даваемой параллельно с посланием, снижает сопротивление.
• Еще одна группа приемов — одновременная подача противоречащих друг другу сообщений. Например, противоречие между словами и интонацией. Адресату приходится выбирать на какое сообщение реагировать. Какая бы реакция ни была, манипулятор всегда может возразить, что имелось в виду иное.

Противоречие может быть также между словами и ситуацией: «Я больше не буду занимать ваше время своей пустой проблемой» — заявление, сделанное после того, как вы втянулись в ее решение, оставляет вас в неловком положении. Если признать проблему никчемной, то таковыми окажутся и собственные труды по ее решению. Если же проблему все равно считать важной, то вместо ее решения приходится заниматься вопросом отношения к ней носителя. В любом случае вы оказываетесь в положении «направо пойдешь — головы не снесешь, налево пойдешь — жизнь потеряешь».

• Домысливание в нужном направлении. Этим приемом пользуются, когда по каким-либо причинам сказать прямо нельзя (цензура, опасность судебного иска за клевету или договоренность о «ненападении»), а сказать хочется. Проиллюстрируем это следующим наблюдением из жизни ученых.

Организуется поддержка одного из математиков (X), баллотирующихся в члены-корреспонденты Академии наук. Руководители соперничающих научных школ договорились о «ненападении» — не поливать грязью конкурентов. На решающем заседании берет слово оппонент математика X:

— Великий Гаусс обладал тремя отличительными особенностями:

1) он был гениальным математиком;

2) он имел несносный характер;

3) у него не было учеников.

При всех своих достоинствах уважаемый X обладает лишь двумя из названных качеств. Кандидатуру X с треском провалили. После заседания представитель X влепил оратору звонкую пощечину.

Отнести X к гениям никто, естественно, не решился, поэтому намек на два его серьезных недостатка был более чем очевиден. И хотя формально выступивший не нападал на X, но компрометирующую информацию до участников заседания донес. За что и поплатился.

Активная защита — нападение

Цели

Многие часто встречающиеся высказывания имеют целью отмахнуться от критики, переложив свою вину и ответственность на других людей или обстоятельства. Приведем примеры соответствующей подачи информации.

Защита от критики

Мы ошибаемся, чтобы не ошибаться впредь.

Наши недостатки — это продолжение наших достоинств.

Никакое правительство не может быть революционным уже потому, что оно правительство.

Бог открывается только тому, кто в него верит. Таким аргументом были сражены все, какие только имелись, еретики и богоотвергатели.

Чтобы понять диалектику, надо родиться философом! Так советские философы нейтрализовывали любые атаки своих противников из тех, кто отрицал наличие пресловутых трех великих законов диалектики.

Перекладывание вины и ответственности

Женщина всегда такая, какой рядом с ней мужчина.

Каждый народ имеет такое правительство, какого он достоин.

Нет плохих учеников (студентов), есть плохие учителя (преподаватели).

Этот коронный ход какого-то анонимного софиста убаюкивает все поколения школьной и вузовской «серой массы».

Нет слабых диссертаций, есть просто мало связей или просто много врагов у диссертанта.

Какое остроумное спасение любой «провальной» ситуации!

И (да простят меня представительницы прекрасного пола) совсем вульгарное: Нет некрасивых женщин, бывает просто мало водки.

Частота употребления этого высказывания говорит сама за себя.

Лучшая защита — нападение

Следующие фразы переводят нападающего в положение защищающегося:

Чтобы говорить о чистоте, надо самому быть чистым.

Каждый все понимает в меру своей испорченности.

Известное всем предложение Иисуса Христа:

Пусть бросит в нее камень тот, кто без греха, — из той же серии.

Виды уловок

Содержание данного раздела следует прекрасной статье С. Поварнина (Спор. О теории и практике спора // Вопр. философии. 1990. № 3. С. 57—133).

Уловки в споре манипулятивны по двум основаниям. Во-первых, они позволят получить сиюминутное преимущество над оппонентом и навязать ему свою точку зрения, как проигравшему. Во-вторых, результат спора воздействует на слушателей. Победителя они считают правым. И если победа достигнута не по справедливости, а благодаря всевозможным уловкам, то это манипуляция в чистом виде. В качестве примера достаточно привести спор обвинителей и защитников в суде. Слушатели (судьи, присяжные) решают в пользу победителей спора.

Другой пример — политические дебаты. Избиратели, как правило, голосуют за победившую сторону, хотя победа эта может быть одержана посредством демагогических, манипулятивных способов.

Уловкой называется всякий прием, с помощью которого хотят загнать собеседника в невыгодное для него положение.

Есть также уловки, которыми пользуются для облегчения спора себе самим — они позволительны. Другие уловки непозволительны и часто прямо бесчестны. Перечислить все уловки или хотя бы точно классифицировать их в настоящее время невозможно. Считаем, однако, необходимым описать некоторые из наиболее важных и чаще всего встречающихся, чтобы помочь узнавать их и принимать меры защиты.

Позволительные уловки

«Оттягивание»

Иногда бывает так, что оппонент привел довод, на который мы не можем сразу найти возражение, просто «не приходит в голову». В таких случаях стараются по возможности незаметнее «оттянуть возражение», например задают вопросы в связи с приведенным доводом как бы для выяснения его; начинают ответ издали, с чего-нибудь, имеющего отношение к данному вопросу, но прямо с ним не связанного, и т.д. Тем временем мысль продолжает работать, и желаемое возражение часто находится.

«Напирание»

Вполне позволителен и такой прием, когда мы, видя, что оппонент смутился при каком-нибудь доводе или стал особенно горячиться, или старается ускользнуть от ответа, обращаем особенное внимание на этот довод и начинаем «напирать» на него. Какой бы ни был спор, всегда следует зорко следить за слабыми пунктами в аргументации противника и, найдя такой, «разработать» его до конца, не «выпуская», пока не выяснилась и не обозначилась вся слабость этого пункта. «Выпустить» соперника стоит лишь тогда, когда у него очевидный шок, или из великодушия.

«Аргументы вразброс»

Позволительны также некоторые уловки, которыми отвечают на нечестные уловки противника. Иногда без этого не защитить себя. Например, вам надо доказать какую-нибудь важную мысль. Но соперник почувствовал, что если вы ее докажете, то докажете и тезис, и тогда дело его проиграно. Чтобы не дать вам это сделать, он прибегает к нечестной уловке: какой бы довод вы ни привели, он объявляет его недоказательным. Вы скажете: «Все люди смертны». Он отвечает: «Это еще не доказано». Вы скажете: «Ты-то сам существуешь или нет?». Он отвечает: «Может быть, и существую, а может быть, это и иллюзия». Что с таким человеком делать? При злостном отрицании доводов остается или бросить спор, или, если это неудобно, прибегнуть к защитной уловке. Наиболее характерны две: надо «провести» доводы в пользу доказываемой мысли так, чтобы оппонент не заметил, что они предназначаются для этой цели. Тогда он не станет упорствовать и может их принять. Когда мы проведем все их вразброс, потом остается только соединить их вместе — и мысль доказана. Соперник попался в ловушку.

«Противоречащая мысль»

Заметив, что оппонент злостно отрицает каждый наш аргумент в пользу доказываемой мысли, а нам необходимо провести какой-нибудь довод, мы ставим ловушку. О нашем доводе умалчиваем, а вместо него берем противоречащую ему мысль и делаем вид, что ее-то и хотим употребить как довод. Если противник «заладил» отрицать все наши аргументы, то он может, не вдумавшись хорошенько, наброситься на эту ложь и отвергнуть ее. Тут-то ловушка и захлопнется. Отвергнув то, что противоречит нашему доводу, он тем самым принял наш довод, который мы хотели провести.

Пример: надо провести довод «некоторые люди порочны от природы», а противник мой явно взялся за злостное отрицание и ни за что не пропускает никакого довода. Тогда делаем вид, что хотим выдвинуть как довод противоречащую мысль: «Ведь вы же не станете отрицать, что от природы всякий человек добр и непорочен, а порочность приобретается от воспитания, от среды и т.д.». Если противник не разгадает ловушки, он и здесь применит свою тактику и заявит, что это очевидно ложная мысль. «Несомненно, есть люди порочные от природы» — иногда приведет даже доказательства. Нам же это-то как раз и нужно. Довод проведен, ловушка захлопнулась.

Непозволительные уловки

Манипулятивпый уход от контакта

Укажем четыре самых распространенных способа ухода от контакта, которые манипуляторы используют чрезвычайно часто.

• Прикинуться «случайным» человеком в разговоре: «Не мое дело говорить это вам…», «Я в этом, конечно, ничего не смыслю, но…», «Я не имею права лезть в ваши личные дела, но мне кажется…».
• Поставить под сомнение то, что он только что сказал: «О, забудьте это…», «Вы не уловили главного…», «Не придавайте этим словам значения…».
• Сделать вид, что его слова относятся к другой личности: «Ах, это я не о вас, а так, вообще…», «Я просто подумал вслух, извините…».
• Сделать вид, что он не разобрался в ситуации или в контексте сказанного: «Вы всегда надо мной смеетесь…», «Вы меня переоцениваете…».

Неправильный выход из спора

Непозволительных уловок бесчисленное множество. Есть очень грубые, есть очень тонкие. Примером грубой уловки является неправильный «выход из спора». Иногда приходится «бросить спор», потому что, например, противник переходит на личности, позволяет себе грубые выражения и т.п. Это, конечно, будет правильным «выходом из спора», по серьезным мотивам.

Но бывает и так, что спорщику приходится трудно, потому что оппонент сильнее его вообще или в данном вопросе. Поэтому спорщик чувствует, что одолеть противника ему не по силам, и старается всячески «улизнуть из спора», «притушить спор», «прикончить спор». В средствах тут не стесняются и нередко прибегают к грубейшим уловкам.

Не давать говорить

Это самая грубая уловка. Противник постоянно перебивает, старается перекричать или просто демонстративно показывает, что не желает слушать: зажимает себе уши, напевает, свистит и т.п. Иногда свидетели спора начинают играть такую же роль, видя, что их единомышленнику приходится туго: тут бывают и крики неодобрения, и «захлопывание» выступающего, и демонстративный выход из помещения — все по мере культурности слушателей. Дискутировать в таких условиях, конечно, невозможно. Это называется «сорвать спор».

С больной головы — на здоровую

Если оппонент достаточно нахален, он может, не дав вам сказать ни слова, заявить: «С вами нельзя спорить, потому что вы не даете толкового ответа на вопросы» или даже «Потому что вы не даете возможности говорить». Иногда все это делается тоньше. Вы привели сильный, но сложный довод, против которого противник не может ничего возразить: он тогда говорит с иронией: «Простите, но я не могу спорить с вами больше. Такие доводы — выше моего понимания. Они слишком умны для меня».

После этого иного упрямца никак не заставишь продолжать спор: не держать же его за руку. Иногда можно продолжать дискуссию, заявив что если он не понял довода, то вина — в нашем неумении ясно высказать его, а не в его уме.

Довод к силе

Другая, но уже более «серьезная» уловка с целью положить конец невыгодному определению — призыв или довод «к городовому». Сначала человек спорит честь-честью. Но спор разыгрывается не в его пользу, и он обращается к власть предержащим, указывая на опасность тезиса для государства или общества и т.д. Все равно, какие власти: старого режима или нового, «городовые» или «товарищи», — традиционно такой прием называют одинаково: «призыв к городовому». И суть одна и та же: приходит какая-нибудь «власть» и зажимает противнику рот. Что и требовалось доказать. Спор прекратился; и «победа» за нами. Для того чтобы применить подобную уловку, требуется, конечно, очень невежественная голова или очень темная совесть.

«Палочные доводы»

«Призыв к городовому» имеет целью только прекратить разговор. Многие этим не довольствуются, а применяют подобные же средства, чтобы «убедить» противника, вернее, заставить его по крайней мере на словах согласиться. Тогда подобные доводы получают название «палочных доводов». Конечно, в наше время употребляются «палочные доводы» в буквальном смысле слова. Насилие во всех видах очень часто «убеждает» многих и разрешает споры хотя бы на время. Не случайна ведь распространенность в обществе высказываний типа: «Тот прав, у кого больше прав», «Спорить с начальством — все равно, что плевать против ветра» и т.п.

Это довольно некрасивая уловка, состоящая в том, что приводят такой довод, который противник должен принять из боязни чего-нибудь неприятного, часто опасного или на который он не может правильно ответить по той же причине и должен или молчать, или придумывать какие-нибудь «обходные пути». Это в сущности разбой в споре. Даже, пожалуй, еще хуже. Разбойник открыто предлагает дилемму «кошелек или жизнь». Нечестный же спорщик скрытым образом и с невинным видом ставит перед необходимостью выбора: «принять довод или получить неприятность»; «не возражать или пострадать».

Такие доводы изобилуют во все времена, у всех народов, при всех режимах; в государственной, в общественной, в частной жизни. Стоит понаблюдать их, например, в газетах — в правых или левых, смотря по тому, в чьих руках власть. Конечно, не все СМИ унижаются до этого. Но в виде общего правила можно сказать, что чем газета более «крайняя», тем больше шансов встретить в ней «палочный довод», хотя есть немало его любителей и из противоположного лагеря.

Доводы на все века

Во времена инквизиции были возможны такие споры: вольнодумец заявляет, что «земля вертится около солнца». Противник возражает: «А вот в псалмах написано: Ты поставил землю на твердых основах, не поколеблется она в веки и веки. Как вы думаете, — спрашивает он многозначительно, — может ли Святое Писание ошибаться или нет?» Вольнодумец вспоминает инквизицию и перестает возражать. Он даже для большей безопасности обыкновенно «убеждается», иногда даже трогательно благодарит «за науку». Ибо «сильный», «палочный довод» в виде стоящей за спиной инквизиции для большинства слабых смертных, естественно, неотразим и «убедителен».

Когда на митингах преобладали большевики, «буржуинам» в спорах приходилось несладко. «Это написано в распоряжении Исполнительного Комитета, а вы говорите: это изменническая мысль. Значит, в Комитете изменники?» Слушатели мрачно ждут, что ответит буржуй… Вдали прохаживается милиционер… «Да я ничего не говорю… Да я так, к слову… Оно конечно». — «То-то, конечно» и т.д. Буржуй умолкает и старается незаметно улизнуть.

Начальство иногда очень удачно «убеждает» своих подчиненных. Намеки на предстоящее сокращение штатов действуют несравненно сильнее красноречия Цицерона.

«Чтение в сердце»

К наиболее любимым видоизменениям и усложнениям относятся прежде всего многие «чтения в сердце». Эта уловка состоит в том, что противник не столько разбирает ваши слова, сколько те тайные мотивы, которые заставили вас их высказывать. Иногда даже он только этим и ограничивается. Эта уловка встречается очень часто и употребляется вообще для «зажимания рта» противнику. Например: «Вы это говорите не потому, что сами убеждены в этом, а из упорства, лишь бы поспорить»; «Вы сами теперь думаете то же, только не хотите признать своей ошибки»; «Вы говорите из зависти»; «Из интересов чести мундира»… «Сколько вам заплатили за то, чтобы поддерживать это мнение?», «Вы говорите так из партийной дисциплины» и т.д. Что ответить на такое «чтение в сердце»? Оно многим зажимает рот, потому что обычно опровергнуть подобное обвинение невозможно, так же как и доказать его.

Сражение мысли с дубиной

Но настоящую грозную силу эта уловка приобретает в связи с «палочным доводом». Например, если мы доказываем вредность какого-нибудь правительственного мероприятия, противник пишет: «Причина такого нападения на мероприятие ясна: это стремление подорвать престижность власти. Чем больше разрухи, тем это желательнее для подобных деятелей».

Конечно, подобные обвинения, если они обоснованы, может быть, в данном случае и справедливы, и обвинитель делает очень полезное дело. Иногда это гражданский долг. Но нельзя же называть это спором; и нельзя это примешивать к спору. Спор — это борьба двух мыслей, а не мысли и дубины. Против применения таких приемов во время спора необходимо всячески и всемерно выступать. Не каждая словесная дуэль — спор.

Отыскивание мотива

Иногда «чтение в сердце» принимает другую форму: отыскивают «мотив», по которому человек не говорит чего-нибудь или не пишет. Несомненно, этого он не делает по определенному мотиву (неблаговидному!): «Почему он не выразил патриотического восторга, рассказывая о (таком-то) событии? Явно, он ему не сочувствует». Таким образом, для искусного любителя «читать в сердце» представляется при желании возможность отыскать «крамолу» как в словах противника, так и в его молчании.

Инсинуация

К этим же разрядам уловок нужно отнести и инсинуацию. Человек стремится подорвать в свидетелях спора доверие к своему противнику, а следовательно, и к его доводам и пользуется для этой цели коварными безответственными намеками, бросая тень на его моральные качества либо компетентность.

«Тень на плетень»

Где царят грубые «палочные доводы», где свобода слова стеснена насилием, там часто вырабатывается особая противоположная, тоже довольно некрасивая уловка: человеку нечего сказать в ответ на разумный довод противника. Однако он делает вид, что мог бы сказать многое в ответ, но… «Наш противник отлично знает, почему мы не можем возразить ему на этих страницах. Борьба наша неравная. Небольшая честь противнику в победе над связанным» и т.д. Симпатия читателя к «жертве» и негодование против «негодяя» почти несомненны. Многие пользовались этим приемом, незаслуженно называя себя умным человеком, которому «не дают развернуться». Так всякое насилие над свободой слова развращает людей — и притеснителей, и притесняемых.

Психологические уловки

Софизмы

При нарушении законов правильного развития мысли появляется логическая ошибка. Обычно она возникает непреднамеренно. В таком случае ее называют паралогизмом (от греческого paralogismos — ложное рассуждение).

Но иногда требования логики игнорируются умышленно. Сознательно замаскированная ошибка именуется софизмом (от греческого sophisma — измышление).

Софизм представляет собой хитроумную уловку, с помощью которой ложное суждение выдается за истинное. Это своеобразное интеллектуальное мошенничество. К нему прибегают в том случае, когда ставится задача во что бы то ни стало выиграть спор, одержать победу над соперником.

Подмена тезиса

Некто сформулировал предложение. В споре содержание его незаметно изменяется. Оппоненту приписывается совсем не то, что он имел в виду. И в итоге одерживается «победа» над ним. Технология осуществления подобного подлога несложна. Софисты прежде всего умело пользуются недостаточно точным определением предмета многих споров, расплывчатостью обсуждаемого в них тезиса. Существующие логические бреши они и заполняют нужным им содержанием. Вследствие этого тезис претерпевает таинственные метаморфозы.

Греческий раб Эзоп, вошедший в историю, в частности, своими поучительными историями (баснями), неоднократно выручал своего хозяина, философа Ксанфа. Однажды тот, крепко выпив, хвастливо заявил, что выпьет море, если проиграет некий спор. Спор этот, к ужасу его, он проиграл. Протрезвев, он кинулся к Эзопу: выручай.

У людей, настаивавших на исполнении данного слова,

Эзоп спросил:

— Правда ли, что море непрерывно пополняется сотнями рек?

— Да, это так.

— Значит, выпивая море, нужно одновременно выпить и реки? Но об этом уговора не было. Сделайте так, чтобы реки перестали пополнять море, и мы выполним данное слово — выпить море.

Пришедшим пришлось ретироваться ни с чем.

Блестящий пример применения приема — подмены тезиса!

В спорах чаще всего подмена тезиса осуществляется заменой (втихую) слов, например: «большинство» на «некоторые», «всегда» на «как правило», а затем — на «при определенных условиях» и т.п.

Обоснование тезиса им самим

Софисты допускают это сознательно, но стараются тщательно маскировать.

Так поступил известный персонаж Мольера Сганарель в пьесе «Лекарь поневоле». Он безошибочно установил «диагноз» больной. «Она нема», — заявил он. «Отчего это случилось?» — спросил отец девушки. «Оттого, — ответил Сганарель, — что она утратила дар речи». «Хорошо, — продолжал отец, — но скажите мне, пожалуйста, причину, по которой она его утратила?» «Величайшие ученые, — был ответ, — скажут вам то же самое: оттого, что у нее язык не ворочается». Слова и выражения «нема», «утратила дар речи», «язык не ворочается» содержательно эквивалентны. Поэтому никакого прироста информации в такой беседе не происходит. Мысль топчется на одном месте. Ни подтверждения, ни опровержения она не получает.

Наибольшее число софистических «диверсий» совершается на пути логического следования от аргументов к доказываемому тезису. На этом этапе развития спора делается очень много ошибок. Они часто встречаются и в дедуктивных умозаключениях, и в индуктивных, и в умозаключениях по аналогии. Тот, кто сказал «если А, то В…», берет на себя большую ответственность. Он будет прав лишь тогда, когда тезис с логической необходимостью вытекает из наличных аргументов.

Выведение из равновесия (иезуитские методы)

Всякого уважающего себя человека можно уязвить, проявив к нему пренебрежительное отношение.

Перепутать или не сразу вспомнить его имя: «Александр… ээ… Гаврилович» или «Александр Гаврилович… ээ… Егорович».

Упоминать его фамилию без предваряющих общепринятых званий: «замечание Сидорова» вместо «замечание профессора Сидорова».

Плохо расслышать вопрос собеседника или замечание, заставить повторить несколько раз. Прием особенно подходит, когда у противника плохая дикция, которую всегда можно обыграть, если он попробует съязвить насчет слуха.

Выразительно повторить оговорку или речевой дефект оппонента.

Допустить пренебрежительное высказывание, например: «Не говорите глупостей», «Смешно это слышать» и т.п.

Сделать пренебрежительный жест, относящийся к оппоненту: к жестам придраться труднее, чем к словам.

Обыграть его фамилию, внешность, возраст или другое неотъемлемое качество: «Ваш возраст предполагает более зрелые суждения, чем те, что мы от вас услышали…»

Эти приемы нужно знать, чтобы не поддаться на провокацию, встретить их достойно и хладнокровно.

Пакостный метод

Иной намеренно начинает глумиться над вашим «святая святых». Он не переходит на личности, но взвинтить может до последнего предела.

Если спор очень важный, ответственный, при слушателях, то некоторые прибегают даже к «уловке конкурентов», чтобы «подрезать» своего соперника. Перед его выступлением в конкурсе, соревновании сообщают ему какое-нибудь крайне неприятное известие, чем-нибудь расстраивают его или выводят из себя оскорблением, рассчитывая, что после этого он не будет владеть собой и плохо выступит. Так, по слухам, не гнушались поступать изредка некоторые спорщики перед ответственным спором, Прием этот крайне пакостный, подлый, и нужно против него быть настороже.

Не дать опомниться

Если оппонент — человек «необстрелянный», доверчивый, мыслящий медленно, то некоторые наглые «фокусники спора» стараются ошарашить его в споре, особенно при слушателях. Говорят очень быстро, часто выражают мысли в трудно понимаемой форме, стремительно сменяют одну тему другой. Затем, не дав опомниться, победоносно делают вывод, который им желателен, и бросают спор: они победили.

Наиболее наглые иногда не стесняются приводить мысли порой нелепые, безо всякой связи. И пока медленно мыслящий и честный соперник старается уловить ход мысли, никак не предполагая, что возможно такое нахальство, они уже с торжествующим видом покидают поле битвы. Это делается чаще всего перед такими слушателями, которые ровно ничего не понимают в теме спора, а судят об успехе или поражении по внешним признакам. Блестящий пример такого поведения в споре дан в замечательном рассказе Василия Шукшина «Срезал!». Местный спорщик Глеб Капустин «срамил» (по понятиям малограмотных мужиков) приехавших в село интеллигентов именно с помощью серии подобных нечестных уловок.

Отвлекающий маневр

Множество уловок имеют целью отвлечение внимания от какой-нибудь мысли, которую хотят провести, спрятав ее от критики. Наиболее характерные уловки имеют такой вид. Мысль, которую хотят провести незамеченной, или не высказывается вовсе, а только проскальзывает между строк, или же формулируется по возможности короче, в самой неприметной форме. Перед нею же высказывают такую мысль, которая поневоле должна своим содержанием или формой привлечь особое внимание собеседника, например чем-нибудь задеть, поразить его. Если это сделано удачно, появляется много шансов, что уловка пройдет с успехом. Соперник проглядит и пропустит без критики незаметную мысль.

Ложный след

Нередко прием принимает форму наведения на ложный след. Перед мыслью, которую хотят провести без критики, выдвигают какую-нибудь такую мысль, которая, по всем соображениям, должна показаться оппоненту явно сомнительной или ошибочной. При этом предполагается, что всякий противник ищет в нашей аргументации слабые места, и большинство атакуют первое попавшееся слабое место, без особого внимания пропуская последующие мысли, если они не бросаются в глаза.

Например, некто покупает дом. Чтобы сбить цену, он хочет провести без критики мысль, что дом стар. Зная, что продавец не останется равнодушным и с негодованием обрушится на всякое обвинение его в нечестности, покупатель говорит: «Я слышал, что хозяин в свое время приобрел этот старый дом с помощью какой-то махинации».

Если противник «набросится» на обвинение, то может пропустить «старый дом» без критики. Тогда остается в пылу схватки несколько раз незаметно повторить эти слова, пряча их в тень, пока «слух к ним не привыкнет», — и мысль проведена.

Приманка

Эта уловка допускает различные видоизменения. Чувствуя, что подставная мысль, под крылом которой хотят незаметно провести довод, сама по себе может и не привлечь критики противника, искусственно стараются показать ему, что сами считают ее своим слабым местом. Например, спорщик при помощи тона, выражения лица, пауз имитирует поведение человека, высказывавшего слабое возражение, боящегося за него и старающегося поскорее провести его незаметно, ускользнув от критики. Недостаточно искушенный противник довольно легко может попасться на эту удочку, если соперник не «переиграет», не слишком неестественно подчеркнет свое «желание ускользнуть».

Нелишне заметить, что в ораторских речах одним из сильнейших средств, отвлекающих внимание от мыслей и их логической связи, является пафос, выражение сильного эмоционального подъема, равно как и избыток удачных тропов, фигур (о них — в главе 9).

Проверено на опыте, что обычно слушатель хуже всего усваивает и запоминает смысл таких разделов речи.

Ставка па ложный стыд

Нередко пользуются обычной для большинства слабостью — казаться лучше, чем есть на самом деле, или же не уронить себя в глазах оппонента или слушателей. Видя, к примеру, что соперник слабоват в науке, проводят недоказательный или даже ложный довод под жим соусом: «Вам, конечно, известно, что наука теперь установила…» или «Давно уже установлено наукой…», или «Общеизвестный факт…», или «Неужели вы до сих пор не знаете о том, что…» и т.д. Если противник побоится уронить себя, признавшись, что ему это неизвестно, — он в ловушке.

Спекуляция на нравственных ценностях

В спорах «для победы» очень употребительно другое видоизменение этой уловки, основанное на той же слабости. Всем известно, что вообще часто одно говорится, другое думается. Тайные желания, убеждения, цели могут быть одни, а слова — совсем другие. Но иной человек ни за что в этом не сознается и не дерзнет опровергать «слова», чтобы «не показаться» недостаточно хорошим человеком. Еще Аристотель отмечал эту черту.

Высокие нравственные положения и принципы на устах у многих, в душе и на делах — у некоторых. Например, не так уж много людей и в настоящее время выполняют на деле приведенную тем же Аристотелем истину: «Лучше разориться, оставаясь честным, чем разбогатеть неправдой». Но на словах редко кто будет ей противоречить.

В каждую эпоху есть и свои «ходовые истины», с которыми люди вынуждены соглашаться из ложного стыда, из боязни, что их назовут отсталыми, бескультурными, консервативными и т.д. И чем слабее духом человек, тем он в этом отношении уязвимее.

Нечестному спорщику на руку и ложный, и праведный стыд. И поэтому он — лицемерный и малодушный — действует наверняка.

Главный герой фильма «Афоня», слесарь-сантехник домоуправления, общаясь с девушкой, постоянно изрекает правильные истины. Тем самым создает у нее впечатление и о собственной «правильности».

«Подмазывание» аргумента

Довольно часто употребляется и другая уловка, основанная на самолюбии человека: «подмазывание аргумента». Довод сам по себе не доказателен, и его легко можно опровергнуть. Тогда выражают этот довод в туманной, запутанной форме и сопровождают таким, например, комплиментом противнику: «Конечно, это довод, который приведешь не всякому, человек, недостаточно образованный, не оценит и не поймет…» или «Вы, как человек умный, не станете отрицать, что…», или «Нам с вами, конечно, совершенно ясно, что…».

Иногда не говорят комплиментов, а лишь тонко дают понять, что к вашему уму относятся с особым уважением… Все это иной раз изумительно убеждает в спорах. Даже в грубой форме иногда такой прием «смягчает» душу оппонента. «Подмазанные» елеем лести врата ума удивительно легко раскрываются для принятия доводов.

Ярлыки на аргументы

Кроме тона и манеры говорить, есть много и других приемов, рассчитанных на внушение. Так может действовать насмешка над словами, что такой-то довод противника — «очевидная ошибка» или «ерунда». Последнего рода приемы употребляются и в письменном споре: «Противник наш договорился до такой нелепости, как» и т.д. Ставится три восклицательных знака, но не сделано даже попытки доказать, что это нелепость. Или же наоборот: «В высшей степени объективны и глубокомысленны следующие слова (такого-то)». В «словах» этих нет ни того, ни другого, но они нужны автору статьи, а последний знает, что читатель не имеет часто даже времени проверить его оценку, не станет сосредоточивать на проверке внимание, а просто примет слова под тем соусом, под каким они ему поданы. Может быть, через час сам будет повторять их. Так, например, происходит под действием пропаганды.

Вдалбливание

К уловкам внушения относится также повторение по нескольку раз одного и того же. Наиболее искусные манипуляторы приводят довод каждый раз в различной форме, но мысль остается одна и та же. Это действует, как механическое «вдалбливание в голову», особенно если изложение украшено цветами красноречия и пафосом. «Что скажут народу трижды, тому верит народ», — говорит один из немецких авторов. Это действительно подтверждается опытом как политической пропаганды, так и рекламы.

Впрочем, известно это было давно и соответственно использовалось. Во время длительного противостояния Древнего Рима и Карфагена римский сенатор Катон любую свою речь, какого бы предмета она ни касалась, заканчивал словами: «Но Карфаген должен быть разрушен!»

Аргументы «к невежеству»

В аргументах «к невежеству» используется неосведомленность противника в обсуждаемой теме. Привлекаются вымышленные «факты». Действительные же — искажаются. Делаются ссылки на якобы установленные наукой принципы и законы. Дается ложная интерпретация наблюдаемых явлений.

Аргумент «к невежеству» применил начальник железнодорожной станции в споре с солдатами (см. раздел 2.2), а также древнеегипетские жрецы из романа Б. Пруса «Фараон».

Соединение аргументов

Нередко применяется не один, а целый «букет» приемов и аргументов. Это приводит к значительному усилению воздействия на слушателей. Красочный пример такого влияния совокупности аргументов дает следующий сюжет из рассказа А. П. Чехова «Случай из судебной практики».

Сидор Шельмецов обвиняется в краже со взломом, мошенничестве и проживании по чужому паспорту. Сомнений в его виновности ни у кого нет. Молодой товарищ прокурора убедительно доказал это. И тут с защитительной речью выступает опытный адвокат.

— Мы — люди, господа присяжные заседатели, будем же и судить по-человечески! — сказал, между прочим, защитник. — Прежде чем предстать перед вами, этот человек выстрадал шестимесячное предварительное заключение. В продолжение шести месяцев жена лишена была горячо любимого супруга, глаза детей не высыхали от слез при мысли, что около них нет дорогого отца! О, если бы вы посмотрели на этих детей! Они голодны, потому что их некому кормить, они плачут, потому что они глубоко несчастны. Да поглядите же! Они протягивают к вам свои ручонки, прося вас возвратить им их отца!..

В публике послышались всхлипывания. Заплакала какая-то девушка с большой брошкой на груди. Вслед за ней захныкала соседка ее, старушонка.

Защитник говорил и говорил… Факты он миновал, а напирал больше на психологию.

— Знать его душу — значит знать особый, отдельный мир, полный движений. Я изучил этот мир. Изучая его, я, признаюсь, впервые изучил человека. Я понял человека. Каждое движение его души говорит за то, что в своем клиенте я имею честь видеть идеального человека.

Судебный пристав перестал глядеть угрожающе и полез в карман за платком. Прокурор, этот камень, этот лед, бесчувственнейший из организмов, беспокойно завертелся в кресле, покраснел и стал глядеть под стол. Слезы засверкали сквозь его очки.

— Взгляните на его глаза! — продолжал защитник (подбородок его дрожал, голос дрожал, и сквозь глаза глядела страдающая душа).

— Неужели эти кроткие, нежные глаза могут равнодушно глядеть на преступление? О нет! Они, эти глаза, плачут! Под этими калмыцкими скулами скрываются тонкие нервы! Под этой грубой, уродливой грудью бьется далеко не преступное сердце! И вы, люди, дерзнете сказать, что он виноват?!

Тут не вынес и сам подсудимый. Пришла и его пора заплакать. Он замигал глазами, заплакал и беспокойно задвигался.

— Виноват! — заговорил он, перебивая защитника. — Виноват! Сознаю свою вину! Украл и мошенства строил! Окаянный я человек! Деньги я из сундука взял, а шубу краденую велел свояченице спрятать… Каюсь! Во всем виноват!

Как видим, аргумент «к личности», подкрепленный аргументами «к публике» и «к состраданию», дал поразительный эффект, более сильный, нежели желал и сам защитник.

Аргументы «к состраданию»

Рассчитаны на возбуждение со стороны чувства сострадания, сопереживания. А это может выгодно повлиять на результат спора, беседы. Знакомый нам студент из рассказа «Свидание с Полли» иллюстрирует этот аргумент следующим образом:

— Наш сегодняшний софизм называется Ад Мизерикордиам — Из Сострадания.

Она затрепетала от восторга.

— Слушайте внимательно, — сказал я. — Человек просит работы. Когда хозяин спрашивает, какая у него профессия, человек отвечает, что дома у него жена и шестеро детей, жена беспомощная калека, детям нечего есть, нечего надеть, в доме нет кровати, в кладовой нет угля, а на носу зима.

По розовым щекам Полли покатились слезы.

— О, это ужасно, ужасно, — всхлипнула она.

— Да, это ужасно, — согласился я. — Только это не аргумент. Ведь человек не ответил на вопрос хозяина насчет профессии, а постарался вызвать у него чувство симпатии.

Двойная мораль

Почти все люди склонны к определенной двойственности оценок: одна мерка — для себя и для того, что нам выгодно или приятно, другая — для других, особенно людей нам неприятных, и для того, что нам вредно и не по душе. В этике это выражается в форме «готтентотской морали»: если я сдеру с тебя лишних сто тысяч, это хорошо; если ты с меня — это плохо.

Часто «готтентотская мораль» имеет такие наивные, неосознанные формы, что не знаешь: негодовать или смеяться. Например, когда очень хороший по сути человек бранит другого за то, что тот на него насплетничал, и сам тут же передает об этом другом новую сплетню. Не из мести — нет! Он просто не отдает себе отчета, что это сплетня. Сплетня — когда говорят о нас другие, а когда говорим мы о них — это «передача по дружбе» некоего факта из жизни знакомых.

«Двойная бухгалтерия»

Когда эта склонность к двойственности оценки начинает действовать в области доказательств, то тут получается «двойная бухгалтерия». Один и тот же довод оказывается в одном случае, когда для нас это выгодно, верным, а когда невыгодно, — ошибочным. Когда мы, например, опровергаем кого-нибудь с помощью данного довода, — он истина, когда нас им опровергают, — это ложь.

Фрагмент из статьи Уфаева К.

В жизни часто встречаются люди, которые для достижения своих целей готовы использовать некоторые психологические приемы. Чтобы не оказаться человеком на которого «нажали» надо знать, как это могут сделать. Человеческий фактор Помните, когда Суворов после победы над французами в 1799 году возвращался в Петербург, неожиданно Павел I отменил для него все почести. Казалось бы, — человек заслужил уважение и почет, а получил от императора немилость и даже опалу. Скорее всего, этот эпизод сыграл свою решающую роль в столь скорой кончине полководца. Это сравнительно простой способ надавить на человека, и применяется он гораздо чаще, чем все остальные, порой даже неосознанно. Суть его заключается в том, чтобы задеть статус человека, его личное достоинство. Поэтому если во время важной деловой встречи вам делают замечания относительно одежды или внешнего вида, например, что вы плохо выглядите или что этот костюм вам не к лицу, то стоит задуматься, —  не хотят ли ваши будущие деловые партнеры отвлечь вас от сути дела, переключив ваше внимание на себя самого. Такими «струнами души» может оказаться любой значимый для человека мотив: это и переживание из-за маленького роста, или скажем полноты. Задеть ваш статус могут и, заставив ждать на каком-нибудь приеме, не слушать то, что вы говорите или не встречаться с вами глазами, намеренное сокращение времени для принятия решения, намек на широкие связи. Все это может сделать вас более подверженным чужому воздействию. У вас может появиться неосознанное желание поскорее уйти со встречи, возможно даже в ущерб самому себе Чтобы не поддаваться такому давлению, психологи советуют воспитывать в себе внутреннее чувство самоуважения, и тогда, можно не беспокоиться, что на вас надавят подобным образом. Когда от вас требуется подписание важного документа, и вы пытаетесь сосредоточиться на нем, ваш деловой партнер может внезапно переключить ваше внимание на предметы, не относящиеся к сути дела, при этом неосознанно для вас произвести нужное внушение. Это когда вам, к примеру, говорят: «Какой ручкой вы обычно любите подписывать документы, шариковой или чернильной». «Шариковой», — допустим, ответите вы. Психолог Милтон Эриксон называл это иллюзией выбора или ложным чувством альтернативы. Мало того, что в данном случае ваше внимание переводят на предмет, не имеющий никакого отношения к делу, так еще, если задуматься, вам предлагают выбор без выбора. У некоторых людей, ко всему прочему возникает неосознанное чувство благодарности за проявленный интерес к своей персоне, а, отвечая на вопрос, человек как бы сам соглашается с тем, что подписывать этот документ ему придется своей любимой шариковой ручкой. В гипнозе психологами часто используется такой прием, как «отрицательная команда». Попробуйте войти в какое-нибудь помещение, где есть люди и сказать: «Я очень хочу, чтобы никто сейчас не смотрел на потолок». Как вы думаете, что сделает большинство присутствующих людей? Точно, посмотрят на потолок. На этом собственно построены некоторые рекламные акции. Такой прием могут применить и к вам во время деловой беседы, если в доброжелательно-шутливом тоне, без какого-то тайного подтекста скажут: «Будьте внимательны при ознакомление с этими документами, не расслабляйтесь, не теряйте контроль, вы должны все тщательнейшим образом проверить. А то сейчас многие обманывают». После таких слов вы можете абсолютно проникнуться доверием к своему возможному партнеру и обнаружить, что начали терять контроль, расслабляться и вообще готовы хоть сейчас подписать все, что вас попросят. Если вы чувствуете нечто похожее, то лучше перенести рассмотрение документов на следующий день. Воздействие стрессом Экстремальные ситуации оказывают воздействие на человека по несколько раз в день, и в принципе стрессы нужны человеку, ибо они повышают тонус. Однако если они достигают определенного критического уровня, то действуют не только во вред организму, но и вашей активности. На этом и построено психологическое давление стрессом. Когда в 1812 году отступавшие французы попали в лютые русские морозы, для многих из них подобная экстремальная ситуация оказалась смертельной. И здесь первостепенное значение имело даже не то, что у французов не было зимней одежды, а то, что в результате длительного стресса «поверхностные» резервы организма иссякли, а «глубокие» не успели мобилизоваться. Конечно, в повседневной жизни до этого не доходит, но снизить работоспособность и восприимчивость человека можно запросто. А сделать это можно по-разному. Известно, что у каждого человека существует врожденное чувство опасности. А значит если воздействовать на человека громким звуком, внезапным падением, быстро приближающимся предметом, яркой вспышкой света или даже неожиданным прикосновением, можно нарушить восприятие и уменьшить его чувствительность. Например, при сильном шумовом воздействии (120 децибел и выше) могут появляться головные боли, нарушаться движения, человек будет не способен здраво анализировать ситуацию и принимать решения. В свою очередь мало интенсивные звуки, создаваемые СВЧ-генераторами, могут приводить к куда более серьезным последствиям. Практически не воспринимаемые нашим слухом они могут входить в резонанс с колебаниями внутренних органов человека и даже приводить к серьезным патологическим изменениям в организме. Если же интенсивность инфразвука меньше колебаний человеческого мозга, то возникает панический страх, теряется чувство контроля за ситуацией, исчезает самообладание. Поэтому если вы ощущаете непонятный и не свойственный вам внутренний дискомфорт, договоритесь с вашим партнером, перенести встречу в другое место. Теперь что касается неожиданных прикосновений. Американские психологи утверждают, что у каждого человека есть тысячи автоматических программ. Одной из таких программ поведения является рукопожатие, когда вам человек протягивает руку, вы автоматически протягиваете свою в ответ. Но что произойдет, если вы не поздороваетесь, а, к примеру, возьмете его за запястье. Вы нарушите программу. Человек, чью руку вы взяли, не знает, что делать дальше, у него отсутствует следующий шаг, к которому можно перейти. И вот в это самое время вы даете ему определенную инструкцию, внушение: «Мы сегодня обязательно должны закончить все дела». Если вы просто прервете рукопожатие и ничего больше не сделаете, то человек, с которым вы таким странным образом поздоровались, будет в недоумении от вашей реакции. Поэтому здесь важно словесное внушение. Вообще любая неожиданность может вызвать реакцию «зависания», и во время этого периода могут сделать любое внушение, как во благо вам, так и во зло. В идеале, не худо, конечно, научиться защищаться от «нажимания на кнопки». Но это реально лишь в том случае, когда человека практически невозможно просчитать. При серьезных деловых разговоров нужно следить за тем, чтобы в помещение не было жарко и душно, иначе это может вас настолько расслабить, что понизит мыслительную активность или снизит внимание. Когда в помещение, где вы ведете переговоры шумно или же нет места для конфиденциальной беседы, все это рассчитано на то, что вы сделаете уступки. Угроза физического давления Это еще не само физическое давление, а всего лишь угроза, или возможные опасения, но по своим разрушительным свойствам она порой действеннее, чем все остальное. Известно, что император Павел чрезвычайно сильно опасался за свою жизнь, собственно этот страх на протяжении нескольких лет отравлял его существование. Не вызывает сомнения что человек воспринимающий все угрозы слишком близко к сердцу, фактически лишается возможности воспринимать все краски жизни. Страх и тревога, по существу, делают человека неполноценным. Такие мысли не только обволакивают все сознание, но и подавляют человека, заставляя постоянно думать об этом. Он становится рабом своих мыслей, которые размножаются с невероятной скоростью. Есть такая древняя мудрость, «сходное притягивает сходное», вот и дурные мысли будут притягивать к себе подобные, и получится, что жертва сама себе внушает, что с ней может что-то случится, тем самым, не только отравляя себе жизнь, но и разрушая свое здоровье. Может быть, в этой точке зрения и есть какой-то мистицизм, но определенно можно сказать, что наша внутренняя речь является программой нашего внешнего поведения. А значит вероятность того, что человек с такими мыслями окажет сопротивление сложившийся обстоятельствам практически равна нулю. Поэтому очень важно научиться игнорировать письма, звонки, послания с угрозами, чтобы не поддаваться панике, страху, а здраво рассуждать и находить выход из любой, пусть даже из самой тупиковой ситуации. Словом в ваших руках есть ключик, с помощью которого можно успешно противостоять подобным воздействиям, надо только умело им пользоваться.

Фрагмент из статьи Манойло А.В., Петренко А.И.

В настоящее время существует достаточно большое количество различных определений информационного оружия, однако, на наш взгляд, ни одно из них не позволяет четко и однозначно выделить из всего многообразия средств, способов и методов информационного воздействия (используемых в межличностной коммуникации, в экономической конкуренции, в политической борьбе) те из них, которые могли бы встать в один ряд с оружием традиционным, т.е. относиться к «устройствам, конструктивно предназначенным для поражения живых целей» (определение оружия в ФЗ «Об оружии»).

В самом деле, нельзя же рассматривать информационное оружие как совокупность средств, методов и способов, специально созданных для нанесения ущерба информационной сфере, а также процессам и системам, функционирующим на основе информации (проф. Л.В. Воронцова), или как алгоритм, позволяющий осуществлять целенаправленное управление одной информационной системой в интересах другой и реализующий процесс управления системой через поступающие или обрабатываемые ею данные (проф. С.П. Расторгуев), поскольку, в обоих указанных случаях под категорию ИО подпадает практически любой вирус. Настоящее же оружие разрабатывается для того, чтобы убивать, в этом заключается его высокая социальная опасность и необходимость государственного регулирования оборота указанных средств. Мы придерживаемся несколько иной точки зрения: информационное оружие — это комплексные технологии информационно-психологического воздействия, специально предназначенные для поражения центральной нервной системы человека в результате управления его высшей нервной деятельностью. Данное определение можно разбить на три тезиса: Информационное оружие — это комплексные технологии информационно-психологического воздействия, … предназначенные для поражения центральной нервной системы человека … … в результате управления его высшей нервной деятельностью. Попробуем дать пояснение по каждому пункту. 1. Почему информационное оружие — технологии, а не сама информация? Специально подобранная, отфильтрованная, искаженная, способная дезориентировать объект воздействия, побудить его к совершению спонтанных, немотивированных, агрессивных, асоциальных поступков, способная повлиять на процесс принятия личностью решений? Ведь известно, что слово иногда способно убивать. С этим трудно не согласиться, однако, стоит заметить, что для того, чтобы информация стала для психики объекта воздействия действительно опасной, необходимо обработать психику личности таким образом, чтобы снять все (или, по крайней мере, основные) барьеры, защищающие нервную деятельность человека от воздействия агрессивной внешней среды — например, плавно, незаметно и постепенно перевести его в т.н. измененное или «пограничное» состояние. Защитных механизмов у человека, несмотря на его кажущуюся уязвимость, достаточно много — об этом позаботилась сама природа в процессе эволюционного развития. Кроме того, к природным механизмам в процессе взросления и воспитания личности добавляются другие — система ценностей, нормы социального поведения, авторитеты и т.д. Разрушить все эти барьеры, или, хотя бы, изменить их, можно только посредством использования комплексных технологий. 2. Цель любого оружия — поражение живых целей. Если не рассматривать средства, способы и технологии программно-технического воздействия на компьютерные системы противника, то, в наиболее общем случае, целью информационного оружия является поражение живых целей с помощью информации. Информация нематериальна и способна нанести ущерб только психике человека. Поэтому цель информационного оружия — поражение центральной нервной системы человека, способное нанести ущерб его психическому здоровью, разрушить или изменить систему ценностей и ориентиров, подчинить сознание личности и управлять им (явно или скрыто).

3. И, наконец, нанести психологический ущерб личности (поразить живую цель методами информационно-психологического воздействия) можно только управляя его высшей нервной деятельностью — в первую очередь, сознанием, поскольку формирование уязвимости изначально устойчивой психики личности для определенной разновидности внешнего информационно-психологического воздействия требует активного изменения его индивидуального сознания. В качестве примеров использования информационного оружия, на наш взгляд, можно привести следующие. 1. Комплексные организационные технологии информационно-психологического воздействия, которые можно отнести к категории информационного оружия, используют тоталитарные секты для подготовки адептов — послушного живого материала с полностью измененной психикой. 2. К разновидностям информационного оружия, применяемого в внутриполитической борьбе, в сфере экономической конкуренции и, реже, — в сфере межличностной коммуникации, можно отнести ряд технологий т.н. НЛП (нейро-лингвистического программирования), цель которых — принудить противника, союзника или конкурента стать исполнителем воли источника воздействия. Для тех, кто попытается возразить, сказав, что НЛП — всего лишь эффективные методы убеждения оппонентов в процессе любой дискуссии, позволяющие лучше понять собеседника, быстро его изучить (не собирая на него досье) и также быстро уяснить, что ему нужно (для его же пользы), нелишне будет напомнить, что термин «программирование» в условном названии данной категории технологий информационно-психологического воздействия — вовсе не случайная оговорка. 3. К разновидностям информационного оружия можно отнести также технологии создания и управления толпой, которые нередко используются в политической борьбе в целях «демонстрации народного возмущения», инициализации всплесков экстремизма (например, погромов), нагнетания напряженности в обществе и в иных целях. В последнее время в рамках психологии развивается новое направление — психология толпы, изучающая эти процессы, при вовлечении в которые добропорядочные, разумные, образованные и законопослушные граждане способны превратиться в дикую стаю, крушащую все на своем пути. Важно отметить, что толпы практически никогда не возникают сами по себе, стихийно. 4. И, наконец, в качестве примера применения информационного оружия во время операции США в Ираке можно привести применение его разновидности, корректирующей индивидуальное и массовое сознание, — слух об атипичной пневмонии и связанной с ней смертельной опасности. Нетрудно установить, что эпидемия атипичной пневмонии началась в тот самый момент, когда недовольство общественного мнения (в первую очередь, в самом США, а также в вовлеченных в этот конфликт европейских странах) ходом операции в Ираке достигло своего максимума. Данное информационно-психологическое воздействие было направлено не на общественное мнение в целом, а на каждую личность в отдельности, и мгновенно заставило забыть граждан о происходящем в далеком Ираке — естественно, вирус атипичной пневмонии смертелен (вакцины то нет!), а жить всем хочется. Мало кто заметил, что, как только дела американцев в Ираке снова наладились, эпидемия атипичной пневмонии мгновенно куда-то исчезла. Кто теперь боится атипичной пневмонии? Кстати, стоит заметить, что от т.н. атипичной пневмонии умерло порядка 1000 чел., в то время как от обычного гриппа в год примерно погибает 100-150 тыс. жителей земного шара.