Л.3 гендерная социализация

метки: Женщина, Образ, Мужчина, Гендерный, Социализация, Женский, Образование, Мужественность

ГЕНДЕРНАЯ СОЦИАЛИЗАЦИЯ

Самые прекрасные, как и самые уродливые наклонно­сти человека возникают не из фиксированной, биологи­чески обусловленной человеческой природы, а в результа­те социального процесса формирования личности.

Эрих Фромм

В середине XX столетия (на Западе в 1940-х гг., в нашей стране с 1960-х гг.) в научный оборот активно вошло понятие «социализа­ция», объясняющее направление и содержание процесса социально­го развития и вхождения ребенка в общество.

В отечественной психологии социализация определяется как двусторонний процесс, включающий, с одной стороны, усвоение ин­дивидом социального опыта путем вхождения в социальную среду, в систему социальных связей, с другой стороны, процесс активного воспроизводства этой системы индивидом в его деятельности.

Такое понимание социализации фиксирует не только процесс усвоения социальных нормативов, но и процесс их активного пре­образования и применения в новых социальных ситуациях.

Под социализацией специалисты обычно понимают процесс усвоения социальных ролей и культурных норм. Социализация свойственна только человеку как общественному существу, и она протекает под воздействием экономических, социальных, этниче­ских, религиозных, психологических и других факторов. Сам чело­век в процессе социализации играет активную роль.

ПОНЯТИЕ ГЕНДЕРНОЙ СОЦИАЛИЗАЦИИ

Гендерная социализация является одной из наименее исследо­ванных проблем ввиду ряда причин. Во-первых, сложность изуче­ния процессов тендерной социализации связана с биосоциальной природой тендера и, следовательно, требует междисциплинарного биолого-психолого-социологического подхода. Во-вторых, гендеро-логия как относительно самостоятельная область научного знания появилась только в 1970-х гг. В-третьих, до сих пор не сложилась методология исследования данного феномена.

Под гендерной социализацией понимается процесс усвоения норм, правил поведения, установок в соответствии с социокультурны­ми представлениями о роли, положении и предназначении мужчины и женщины в обществе. В ходе гендерной социализации усваиваются сформировавшиеся в культуре представления о том, как следует ве­сти себя мальчику и девочке, юноше и девушке, какими личностными качествами должны обладать мужчины и женщины. Данный процесс связан с осмыслением личностью своей духовно-нравственной при­надлежности к той или иной группе (мужчины/женщины).

Социальный проект «Навстречу друг другу»

... как основная ячейка общества, выполняет важнейшие социальные функции, играет значительную роль в жизни человека, его защите, обеспечении социализации. Определяющая роль семьи обусловлена ее ... семей). Индивидуальное, семейное и групповое консультирование по психолого-педагогическим, правовым, социальным вопросам, актуальным для принимающих родителей; Школа приемных родителей. Дети Подготовка ...

В резуль­тате личность осознает свою социально-ценностную и эмоциональ­но-психологическую значимость как члена своей группы [64].

Основой гендерной социализации являются гендерные стерео­типы. Они помогают поддерживать существование гендерных ролей, норм, моделей поведения и мышления, принятых в культуре. Поэто­му гендерная социализация — это процесс усвоения индивидом куль­турной системы тендера, своеобразное социокультурное конструи­рование различий между мужчинами и женщинами того общества, в котором он живет. В социальной психологии также существует тер­мин «дифференцированная социализация», который указывает, что в общем процессе социализации мужчины и женщины формируются с различными социально-психологическими характеристиками.

Гендерная социализация включает две взаимосвязанные стороны:

• освоение принятых в данной культуре моделей мужского и жен­ского поведения, отношений, норм, ценностей и гендерных сте­реотипов;
• воздействие общества, социальной среды на индивида с целью привития ему определенных правил и стандартов поведения, со­циально приемлемых для мужчин и женщин.

В процессе гендерной социализации индивид усваивает, прежде всего, коллективные, общезначимые нормы, которые становятся частью его личности и на подсознательном уровне направляют его поведение. Вся информация, касающаяся дифференцированного по­ведения, отражается в сознании человека в виде гендерных схем. Выделяют две формы гендерной социализации: адаптивная социализация и интериоризация.

Смысл адаптивной формы социализации можно выразить сле­дующим образом. Индивид лишь внешне подчиняется тендерным нормам и ожиданиям, в то время как внутренне он может их не раз­делять и не принимать. Он приводит свое поведение в соответствие с ними, чтобы избежать наказания и получить одобрение.

Интериоризация — это внутреннее принятие мужских или жен­ских ролей, гендерных отношений и ценностей и следование им в практике повседневной жизни. Под действием информационного давления, то есть постоянно предоставляемой информации о гендерных нормах и ролях, индивид не только подчиняется этим нор­мам, но и безоговорочно верит в них. Как правило, интериоризиро-ванные стереотипы, нормы и модели поведения в меньшей степени поддаются трансформации, даже при столкновении с опровергаю­щей их информацией.

МЕХАНИЗМЫ ГЕНДЕРНОЙ СОЦИАЛИЗАЦИИ

В 1970 г. исследователь В. Мишель [152] описал два базовых механизма гендерной социализации: дифференциальное усиление и дифференциальное подражание.

Дифференциальное усиление — это процесс социализации, в ходе которого принятое в обществе гендерно-ролевое поведение по­ощряется и одобряется, а несоответствующее наказывается. Возна­граждение чаще всего выступает в форме общественного одобрения, и наоборот, отклонение от требуемой гендерной модели в ряде слу­чаев наказывается социальным неодобрением. Общество, как прави­ло, при формировании гендерной роли и гендерного самосознания ориентируется в воспитании на стереотипы фемининности/маску-линности. Однако оно относится терпимо к маскулинному поведе­нию девочки, но осуждает фемининное поведение мальчика. Так, мальчики, которые выбирают для игр девочек, больше подвергаются насмешкам и менее популярны среди сверстников, чем те, которые ведут себя в соответствии с тендерными стереотипами. Родители и другие взрослые терпимы к проявлению агрессии у мальчиков и не приемлют таковую у девочек, поскольку это не соответствует нормам поведения для девочек.

Глава 1 Социализация как процесс

... собственной сущности посредством выполнения определенной роли в практической деятельности».6 5) Социализация – процесс усвоения индивидом образцов поведения, психологических механизмов, социальных норм и ценностей, ... их социальным ролям»1. Польский социолог академик. Т. Шибутани определяет социализацию как процесс, посредством которого люди научаются эффективно участвовать в социальных группах. ...

Дифференциальное подражание — это процесс социализации, в ходе которого индивид выбирает полоролевые модели в близких ему группах — семье, среди сверстников, в школе и пр. И начинает подражать принятому в них поведению. Дифференциальное подра­жание начинается, когда ребенок достиг трехлетнего возраста и за­вершил процесс гендерной идентификации. В это время он начина­ет обращать пристальное внимание на различия между мужчинами и женщинами и замечает, что они по-разному выглядят, одеваются, выполняют разную работу как дома, так и вне его. Несмотря на то что дети получают информацию от представителей обоих тендеров, они склонны подражать тому поведению, которое соответствует их тендеру. Мальчики стремятся подражать поведению мужчин, девоч­ки — поведению женщин. Родители и другие взрослые — не един­ственные социализирующие фигуры и ролевые модели. Достигнув гендерной константности, дети начинают активно искать социаль­ные контакты, в которых они могут получить больше информации о поведении, которое, как они, считают, соответствует их полу.

Гендерная социализация продолжается в течение всей жизни человека. По мере взросления индивид становится более самосто­ятельным в выборе гендерных ориентиров, моделей, ценностей. В некоторых ситуациях взрослые люди могут переживать тендерную ресоциализацию, то есть разрушение ранее принятых ценностей и моделей и усвоение новых. В образе жизни конкретного общества часто либо преувеличиваются, либо нивелируются различия между мужчинами и женщинами. Конструктивная социализация — это формирование андрогинной личности, вбирающей в себя все луч­шее из обеих гендерных ролей. Андрогиния положительно влияет на социальное и психологическое состояние человека.

ФАКТОРЫ ГЕНДЕРНОЙ СОЦИАЛИЗАЦИИ

Процесс тендерной социализации осуществляется под действи­ем ряда факторов. Как известно, фактор (от лат. &сйг — делающий, производящий) — это причина, движущая сила совершающегося процесса, одно из основных его условий. Среди факторов тендерной социализации выделяют следующие: семья с ее характером исполне­ния ролей матери и отца в воспитании, детские игрушки, учрежде­ния образования, литература, средства массовой информации, язык, работа, клубы по интересам, церковь и др.

Ряд исследователей для описания движущих сил гендерной со­циализации используют термин «агенты», который является синонимом понятию «фактор». Агент (от лат.— действующий) в научной терминологии означает «действующая, производящая причина, вызывающая те или иные явления в природе, организме, человеке, обществе и т. п.». Степень влияния социализирующих фак­торов (агентов) меняется по мере взросления и развития индивида.

СЕМЬЯ И ДОШКОЛЬНОЕ ДЕТСТВО

Родительские практики и отношение к детям орга­нически связаны с общими ориентациями культуры и соб­ственным прошлым опытом родителей. Но и то и другое нельзя изменить по мановению волшебной палочки.

Половая социализация мальчиков и девочек в семье и обществе

... гендерная социализация ребенка начинается буквально с момента рождения, когда, определив анатомический пол младенца, родители и другие взрослые начинают обучать его тому, что значит быть мальчиком или девочкой. ... бессознательно идентифицируется с образом взрослого человека своего пола, чаще всего отца или матери, и затем копирует его поведение. Теория половой/ гендерной типизации Уолтера Мишела ...

Игорь Кон

Семья. Традиционно семья рассматривается как основной ин­ститут социализации индивида вообще и тендерной в частности. Через нее, «с одной стороны, обеспечивается сохранение и преем­ственность гендерных стереотипов и установок на взаимоотноше­ние полов, с другой стороны, семья становится «инициатором» всего нового, что отражается в сознании супругов в виде их ценностных ориентации, потребностей, жизненных планов, взаимоотношений между мужчинами и женщинами. Именно в семье формируются первые представления о месте и роли мужчины и женщины в со­временном мире, половая мораль, трансформируется субкультурная дифференциация полов и полоролевых идентичностей.

Семья влияет на детей в зависимости от пола. Исследователи выделяют наиболее типичные отличия в отношении родителей к до­черям и сыновьям. Различия видны еще до рождения ребенка. Когда речь заходит о рождении первого ребенка, родители в два раза чаще называют предпочтительным появление мальчика, среди отцов эта цифра равна четырем. Даже слово «первенец», которое существует в русском языке для обозначения первого ребенка, — мужского рода. Аналога женского рода не существует. Опрос американских родите­лей, проведенный в 1997 г. институтом Гэллопа, показал, что 41% опрошенных высказались в пользу мальчиков, а 29% предпочли де­вочек. Мужская половина населения одержима идеей иметь наслед­ника, мало того, 47% отцов пожелало, чтобы даже второй ребенок в семье был мальчик, и только 23% не отказались бы от девочки. Среди женщин 36% высказались за второго сына, а 35% хотят дочь. Остальная часть опрошенных не отдала предпочтений никому, они в равной степени готовы и к мальчику, и к девочке. Полученные дан­ные показывают, что дети приходят в мир, где мальчикам отдается явное предпочтение. Один из наиболее часто встречающихся дово­дов в пользу такого предпочтения тот, что сыновья наследуют и про­должают фамилию семьи [79]. Активная гендерная социализация начинается сразу же после рождения. С момента появления на свет малыша родители обраща­ются с дочерьми и сыновьями по-разному. Уже в первые дни жизни очевидны невербальные различия в обращении! с маленькими деть­ми. Матери и отцы чаще прикасаются к новорожденным сыновьям, чем к дочерям. На протяжении первых трех месяцев жизни матери берут на руки, качают, целуют сыновей чаще, чем дочерей. Матери говорят с дочерьми больше, но проявляют большую чувствитель­ность к настроению сыновей. Со временем такое положение вещей может вести к формированию у мальчиков ощущения большей соб­ственной значимости и способности контролировать других.

С младенчества мальчиков чаще, чем девочек, побуждают к дви­жению, с ними чаще используют такие забавы, как подымание и под­брасывание над головой, больше стимулируют двигательную актив­ность. Стиль воспитания и отношения к мальчикам в раннем детстве закладывает основу для большей независимости и активности мальчи­ков. Во время игр отцы мальчиков находились от них на большем рас­стоянии, чем отцы девочек. Отцы также подталкивают сыновей к более активному исследовательскому поведению во всех сферах — зритель­ной, тактильной, двигательной, тогда как с дочерьми чаще предпочи­тают разговаривать. Таким образом, уже с раннего детства заклады­вается основа для большей независимости и активности мальчиков.

Современная игрушка как средство социализации ребенка дошкольного возраста

... - педагогической работы. А для этого он должен понимать, какая роль отведена игрушке в процессе социализации детей, какое влияние она оказывает на развитие психики, особенностей личности и поведения ... родителями, так как последние часто стремятся к покупке как можно большего количества готовых игрушек, не подозревая о том, что они тем самым наносят вред умственному развитию ребенка, ...

На отношение и стиль общения с детьми влияют стереотипы и представления, имеющиеся у родителей. Известно, что стереотип­ный образ «идеальной» женщины включает такие черты, как при­ветливость, терпеливость, дружелюбие, такая женщина добра и не сердится. Следуя этому стереотипу, родители больше разговаривают с дочерьми о чувствах, эмоциях, используют больше эмоциональ­ных обозначений, когда рассказывают что-то дочерям. К двум го­дам у девочек, как правило, в речи больше слов для обозначения эмоций. В то же время в соответствии с тендерными представлени­ями родители более склонны принимать проявления недовольства со стороны сыновей, чем дочерей. В одном из исследований мате­рей просили обсудить со своими детьми 2,5-3 лет эмоциональные ситуации, которые возникали в прошлом. Выяснилось, что матери ни разу не обсуждали с дочерьми ситуации, когда те были сердиты, злились, зато это обсуждалось с сыновьями. Такое поведение несет скрытое послание, что для девочки сердиться совсем неподходящая эмоциональная реакция.

И родители, и другие взрослые полагают, что девочки больше нуждаются в помощи. Матери быстрее реагируют на плач девочек — быстрее подходят к ним. Отцы чаще и быстрее приходят на помощь дочерям, нежели сыновьям. Большая готовность взрослых к помощи девочке может усиливать возникающее у нее чувство собственной беспомощности. Как известно, в общем, женщины более склонны просить помощи, чем мужчины. Однако просьбы о помощи могут приводить к снижению уверенности в себе.

Девочек держат ближе к себе на протяжении всех возрастных этапов развития. Мальчики же получают больше возможностей для развития исследовательских навыков, для реализации как двигатель­ной, так и познавательной активности. Им чаще позволяют играть во дворе, на улице, без присмотра взрослых, они могут дальше ухо­дить от дома, заниматься активным изучением окружающего мира. Таким образом, уже в раннем детстве закладывается программа по разделению мест пребывания.

Гендерная социализация в семье мало зависит от взглядов, ко­торых придерживаются родители. Исследованиями доказано, что и родители, которые придерживаются традиционных гендерных взглядов, и те, которые не разделяют их, ведут себя в отношении детей практически одинаково. Например, матери с эгалитарными убеждениями больше стимулируют развитие познавательных про­цессов у сыновей, чем у дочерей. В речи, обращенной к сыновьям, они дают больше прямых указаний, чаще используют глаголы, обо­значающие конкретные действия, задают вопросы.

Эмпирические данные показывают, что роль родителей в ген­дерной социализации не так велика, как принято думать. В боль­шинстве случаев родители не навязывают ребенку ни выбор игр, ни однополых товарищей, они и вмешиваются в детские взаимоот­ношения лишь в тех случаях, когда им кажется, что сын ведет себя не так, как «надо». По заключению Е. Маккоби [145], семейная со­циализация играет лишь небольшую роль в сегрегации полов. Хотя в некоторых аспектах родители действительно по-разному относят­ся к сыновьям и дочерям, дифференцируя в зависимости от этого поощрения и наказания, индивидуальные детские предпочтения в качестве товарищей по играм однополых сверстников от этого не зависят. Характерный стиль взаимодействия в мальчишеских груп­пах, включая проявления агрессии и дистанцирование от взрослых, создается и поддерживается в значительной степени независимо от влияния взрослых. Мальчики становятся теми, кто они есть, не столько в результате прямого научения со стороны взрослых, сколь­ко в результате взаимодействия с себе подобными, в рамках одно­полых мальчиковых групп. И здесь можно наблюдать множество индивидуальных и межгрупповых вариаций [58].

Результат наблюдений за поведением родителей

... ­ляют игрушки, предлагаемые родителями мальчикам и девочкам. Маль­чики получают более разнообразные игрушки, чем девочки, и виды иг­рушек, предлагаемых родителями мальчикам и девочкам, существенно различаются. Игрушки для мальчиков в ... году жизни ребенка его взаимодействия с родителями дифференцированы по половому призна­ку. Родители мальчиков и родители девочек отличаются друг от друга по такому ...

Одежда. Стиль одежды, выбираемый родителями для детей, также полоспецифичен. С первых дней жизни ребенка родители с помощью одежды стремятся дать ясно понять окружающим, какого пола младенец. Розовый цвет, оборочки, кружева, бантики, ткань в цветочек для девочек, голубое или синее, мишки и машинки на одеж­де для мальчиков — это знаки того, как следует общаться с ребенком.

Традиционная одежда, принятая для девочек, ограничивает ее свободу. Предпочтительны светлые, пастельные цвета, платья с оборками, белые гольфы, пышные банты на голове, все это соче­тается с наставлениями быть аккуратной, не мять платье. В резуль­тате девочку с малых лет приучают к мысли о значимости для нее внешней привлекательности и ей уже не до утоления своих позна­вательных потребностей. Так исподволь прививается поведение, со­ответствующее стереотипным представлениям о женщине как более пассивной, озабоченной своей внешностью, менее склонной к иссле­довательскому поведению.

Одежда мальчиков редко является препятствием для их актив­ности. Таким образом, родители с раннего детства через одежду ор­ганизуют окружение ребенка в соответствии с тендерными предпи­саниями. Внешние атрибуты призывают других людей общаться с ребенком соответствующим образом, и результат достигается — ме­няются голос, предмет разговора, характер комментариев для роди­телей и ребенка.

Детские игрушки и игры. В процессе тендерной социализации велико значение игрушек. Игрушки окружают ребенка с первых дней его/ее жизни, они развлекают и также развивают определенные уме­ния, дают возможность «примерять» и осваивать взрослые мужские и женские роли. Если зайти в детский магазин, в отдел игрушек, то можно сразу определить, что одна часть их предназначена только для девочек, другая только для мальчиков. Игрушки для девочек связаны либо с заботой или уходом за ребенком (куклы-малышки), либо с уходом за собой (игрушечная косметика), либо с домашними делами (игрушечная домашняя утварь, посуда).

Упаковка игрушек для девочек выполнена в нежных, пастельных тонах, на коробках изображение девочки. Игрушки для мальчиков упакованы в короб­ки ярких тонов, и это, как правило, конструкторы разных видов, ку­бики, автомобили или оружие (кортики, автоматы и пр.).

Выбор игрушек первоначально делают родители, проявляя свои представления о том, чем заполнить жизненное пространство ребен­ка. В раннем возрасте девочки и мальчики одинаково охотно играют с грузовичками, кубиками, кухонной посудой. В возрасте 1,5-2 лет дети уже отдают предпочтение тем игрушкам, которые традицион­но относятся к мальчишеским или же девчоночьим. Родители стре­мятся контролировать игры, явно одобряя занятия с «правильной» игрушкой, причем их реакции более выражены в случае мальчиков. С помощью игрушек они косвенно сообщают детям о том, что они могут и что им следует делать, в зависимости от их пола. Проблема не в том, что в процессе игры с «соответствующими полу» игрушками ребенок усваивает соответствующие полу роли и тендерные стереотипы. Она в другом: игра с «правильными» игрушками влияет на навыки, которые приобретают мальчики и девочки. Так, игрушки для мальчиков стимулируют двигательную активность, исследова­ние пространства, склонность к риску, изобретательность, для дево­чек — близость с другим человеком и вербальное взаимодействие.

ГЕНДЕРНАЯ СОЦИАЛИЗАЦИЯ В ДЕТСТВЕ

... ребенок в семье был мальчик и только 23% не отказались бы от девочки. Среди женщин 36% высказались за второго ... на самом деле. В действительности оказывается, что гендерная социализация начинается сразу же после рождения. Восприятие младенцев взрослыми. ... с ними. Поведение родителей. Наиболее значимой характеристикой гендерной социализации родителями является то, что она, оказывается, мало зависит ...

Опрос учащихся начальной школы (119 девочек и 115 мальчиков) о любимых игрушках и играх, проведенный Л. В. Поповой [79], выявил большие различия в приобщенности современных де­тей к техническим видам игр, включая компьютерные. Около 6,5% девочек-первоклассниц упомянули компьютер в качестве игрушки, среди мальчиков эта цифра равнялась 31%. В четвертом классе ситуация оказалась более стереотипизированной. Среди перечня особо понравившихся подарков на день рождения у девочек появляются косметика, украшения, энциклопедии для девочек, а у мальчиков преобладают ролики, джойстики, компьютерные игры, игрушки на пульте управления, футболки с символами любимых команд. В общем, в младшем школьном возрасте мальчики опережают де­вочек по приобщенности к компьютерам примерно на 1,5 года. Все это в конечном счете дает мальчикам преимущества в современном мире высоких технологий, закладывает базу для овладения высоко­статусными профессиями в будущем.

Родители — не единственные действующие лица социализации. Сначала больше выбор игрушки определяет пол партнера по игре. Наблюдения показывают, что обычно дети выбирают игрушки, которые не заняты другими детьми. Если они выбирают игрушки, соответствующие их полу, то они чаще находят других детей, кото­рые хотят с ними играть. Не соответствующие полу игры заканчи­ваются скорее, чем те, что подходят по полу. Дети, которые играют в игрушки другого пола, чаще всего остаются одни, никто к ним не присоединяется. Их могут дразнить. Таким образом, сами дети ак­тивно участвуют в процессе тендерной социализации.

Конструирование гендерных компонентов личности идет на протяжении всего дошкольного детства. Мужской пол является предпочтительным в большинстве современных сообществ. Особое давление взрослые оказывают на мальчиков, побуждая их более строго следовать тендерным ролям. Различия в обращении с детьми направлены на формирование независимости, активности у маль­чиков, эмоциональной отзывчивости, заботливости у девочек. Ро­дители не осознают различий в своем обращении с дочерьми и сы­новьями. Окружающие ребенка люди также не замечают, как они поддерживают и конструируют тендерные различия.

В раннем и дошкольном детстве источниками тендерной ти­пизации являются одежда, игрушки, игры. К трем-четырем годам дети приобретают выраженную склонность к игрушкам своего пола, играют в гендерно специфические игры, избегают занятий и игру­шек, типичных для другого пола. Они уже сами высказывают не­которые тендерные стереотипы, такие как: «Мальчики не играют в куклы» или «Девочки не должны играть в паровозики». К пяти го­дам формируются устойчивые предпочтения однополых групп, вза­имодействие в которых различается по стилю.

Образ вожатого

Хороший вожатый — тот, у которого в отряде всегда хорошие дети (такое впечатление, что ему просто везет), мягкий, дружеский климат в коллективе. Его радует каждая предстоящая встреча с ребятами. Хороший вожатый всегда готов: играть с детьми, гулять, петь, выступать со сцены, сочинять, рисовать, шутить.., а главное — чутко реагировать на настроение ребят, на ситуацию в отряде, как шахматист ...

В школьном возрасте сохраняется, а в некоторые возрастные периоды и усиливается асимметрия тендерной социализации.

УЧРЕЖДЕНИЯ ОБРАЗОВАНИЯ

Системы воспитания и образования — самые инер­ционные и консервативные. Их ведь практически невоз­можно сдвинуть или изменить.

Дмитрий Соколов

Наряду с семьей, система образования традиционно считается ведущим институтом социализации. В этом своем качестве она об­ладает рядом специфических особенностей. Во-первых, отчетливо выраженным целенаправленным воздействием. Причем, как бы ни варьировало конкретное содержание целей, их основной смысл сво­дится к воспроизводству существующей общественной системы, и в этом смысле образование консервативно.

Во-вторых, для любой системы образования характерна ори­ентация на идеальную модель: и учебное, и воспитательное воз­действие предполагает некий идеальный образец, который следует получить «на выходе».

В-третьих, институты образования имеют штат профессио­нальных социализаторов, отношение обучающихся с которыми су­щественно отличается от характера отношений в иных институтах социализации и которые имеют сложившуюся систему ценностей, моделей поведения и взаимодействия (выраженные, прежде всего, в стиле преподавания).

В целом задачи образования могут быть определены следующим образом:

• трансляция традиционного для конкретного исторического мо­мента знания;
• трансляция существующих в культуре общества способов дей­ствия с материальными и символическими объектами;
• обучение ролевым моделям поведения в системе подчинения/ доминирования;
• трансляция ценностных представлений и моделей идентифика­ции.

Весь процесс образования направлен на формирование у обу­чающихся определенной модели социального мира и модели себя в этом мире. По сути, наряду с остальными агентами социализации, учреждения образования существенным образом влияют на форми­рование тендерной идентичности, а в связи с этим и на возможности личного, гражданского и профессионального выбора.

Этот процесс не носит явный или намеренный характер, и тем не менее образовательные учреждения дают влиятельные уроки ген­дерных отношений посредством так называемого «скрытого учебно­го плана».

Понятие «скрытый учебный план» (скрытая повестка дня), скаль­кированное с английского термина, появилось в теории гендерных исследований в 1980-е гг.

Скрытый учебный план представляет собой практический ме­ханизм, а точнее — множественные механизмы, которые действуют

на уровне образовательного учреждения, воспроизводят и поддер­живают тендерный порядок не только в рамках учебного заведения, но и в социуме в целом. Понятие было введено в научный обиход представителями критической педагогики с целью преодолеть нера­венство и несправедливость в системе образования. Оно обознача­ет, во-первых, характер организации самого учреждения, во-вторых, содержание предметов и, в-третьих, стиль преподавания. [124].

Все виды образовательных учреждений воспроизводят тради­ционную иерархичную систему гендерных ролей в обществе через содержание, организацию, формы воспитания и обучения, выбор предметов, половую сегрегацию девочек и мальчиков по определен­ным курсам и предметам, а также через распределение поручений и межличностное общение «учитель—ученик». Эти три измерения скрытого учебного плана не просто отражают тендерные стереотипы в процессе социализации, но поддерживают тендерное неравенство, отдавая преимущество мужскому и доминантному и недооценивая женское и нетипичное.

Взаимисвязь образа отца и полоролевой идентичности подростков из неполных семей

... семей в количестве 20 человек (12 девочек и 12 мальчиков). Структура работы: Работа изложена на страницах. Состоит ... родителях»; тест «Эмоциональная экспрессивность отца», позволяющий изучать образ отца в аспекте его доминирующего эмоционального состояния; опросник ... эмоциональные состояния ребенка, то он может способствовать формированию образа матери как отдельного объекта, отражая их взаимодействие ...

Для наглядности приведем несколько примеров известных ис­следований [15, 25, 69, 124].

1. Особенности социального устройства образовательного уч­реждения. Образовательные учреждения отражают тендерную стра­тификацию общества и культуры в целом, демонстрируя на своем примере неравный статус женщин и мужчин. Как правило, пре­подаватели, секретари и обслуживающий персонал — женщины, а директор школы или ректор университета — мужчина. Педагоги­ческий состав учреждений начального и среднего образования на 90% состоит из женщин, а с повышением статуса образовательного учреждения от детского сада к университету число женщин-педаго­гов уменьшается. Хотя для современной России в целом характерна феминизация высшего образования и науки, все же среди препода­вателей вузов мужчины сегодня представляют две трети кадрового состава, а менее оплачиваемый состав научных лабораторий почти наполовину состоит из женщин. При этом базовый средний оклад преподавателей-мужчин на 35% выше, чем средний оклад препода­вателей-женщин.

Учебные заведения, руководителями которых являются жен­щины, предоставляют чрезвычайно важный источник идентифика­ции. Российскими исследователями было отмечено, что наши сооте­чественники среди школьных предметов важнейшими для мальчиков считают математику, физику, физкультуру, компьютерные знания, а для девочек — литературу и историю, этику, психологию семейной жизни, домоводство [31]. Тем самым программируется и выбор про­фессии в зависимости от пола. Кроме того, в школах на уроках тру­да закрепляются стереотипы женской и мужской домашней работы. Соответственные роли усваиваются будущими учителями не только в их семьях, но и в педагогических вузах.

Л.3 гендерная социализация — Стр 2

2. Содержание предметов. Формально, школа как институт социа­лизации предъявляет к детям обоих полов равные требования к знани­ям и поведению. Однако на практике наблюдаются серьезные различия между внедряемыми образцами поведения для мальчиков и девочек.

Существует выраженное (хотя и негласное) деление дисциплин на «мужские» и «женские». Подобное разделение формирует опре­деленные «ожидания», в соответствии с которыми мальчики и де­вочки выбирают свою будущую профессию: девочки ориентируются на гуманитарный профиль, мальчики — на технические, прикладные специальности.

«Профессиональное» различие предполагается и в домашней сфере, где существует «мужской» и «женский» труд. Стереотипы женской и мужской домашней работы закрепляются, например, на уроках труда: мальчиков учат забивать гвозди, делать полки, чинить бытовую технику, девочек — готовить, шить, вязать.

Исследования структуры и содержания школьных учебников и книг, рекомендованных для чтения учащимся, проводившиеся в разных странах, выявили наличие жестких гендерных стереотипов. Отмечено, что мужчины чисто количественно преобладают в сказ­ках и историях для детей в соотношении 11 к 1, включая животных с половой тождественностью, где соотношение оказалось 95 к 1 (дан­ные по западному детскому чтению).

Анализ американских школьных учебников на предмет наличия в них сексизма, проведенный Д. и М. Сэдкерами, показал следую­щее. Мальчики и мужчины являются на страницах книг главными действующими лицами, демонстрирующими смелость, отвагу, ли­дерство. Девочки и женщины, напротив, встречаются реже и изоб­ражены второстепенными персонажами, нуждающимися в мужской поддержке [162].

Аналогичный анализ отечественных учебников по биологии или математике, осуществленный Г. Д. Дмитриевым, показал, что в них мало представлены или вообще отсутствуют женщины-ученые, писатели, которые внесли не менее весомый вклад в науку и куль­туру страны по сравнению с мужчинами. Такое представление таит в себе опасность закрепления в сознании школьника стереотипа о том, что женщина не способна совершать великие открытия, что существуют чисто мужские и женские занятия. Подобное представ­ление полов в школьных учебниках Дмитриев квалифицирует как «стереотипирование и дискриминацию». Однако при этом подчер­кивает, что авторов учебников не следует обвинять в сознательном расизме, поскольку они «находятся в плену прежних традиционно-консервативных представлений» [41, с. 82].

Исследование российского «Букваря» показало, что единствен­ными героинями женского рода в нем оказались Маша и мама, ко­торые бесконечно мыли раму. Мужчины же читали газету, играли в разные спортивные игры, мастерили, собирали урожай, работали на заводах, строили и т. д. [15].

Скрытый учебный план можно обнаружить и в содержании гу­манитарных предметов. Школьный курс истории показывает исто­рию как последовательность войн и династий, игнорируя при этом повседневные практики, а также те «открытия», которые авторами учебника причисляются к разряду незначительных. В учебниках практически невозможно найти женские имена. История представля­ется как «мужская история». В учебниках иностранного языка можно обнаружить, как тендерные стереотипы внедряются на уровне, каза­лось бы, безобидного лингвистического материала. Так, например, в рамках одного упражнении в учебнике по английскому языку для перевода даются следующие предложения: «Генри Гудзон был от­важным исследователем», «В возрасте 30 лет Джек Лондон был уже известным писателем» и «Она не была влюблена в этого молодого человека», «Ее доклад не был большим событием в нашем институ­те». Стереотипное изображение мужчин как активных и успешных, а женщин как невидимок (их просто нет, они отсутствуют в репрезен­тации), пассивных, маргинальных и зависимых систематически вос­производится в учебных материалах и специализированных источ­никах на уровне среднего специального и высшего образования [69].

Последствия такой асимметричной репрезентации женщин и мужчин в учебных материалах такие.

Во-первых, учащиеся могут незаметно для самих себя прийти к выводу, что именно мужчины являются стандартом и именно они играют наиболее значимую роль в обществе и культуре.

Во-вторых, тем самым ограничиваются знания учащихся о том, какой вклад внесли женщины в культуру, а также о тех сферах нашей жизни, которые по традиции считаются женскими.

В-третьих, на индивидуальном уровне стереотипы, содержащие­ся в образовательных программах, в большей степени поощряют на достижения мужчин, тогда как женщины выучивают модели поведе­ния, в меньшей степени соотносящиеся с лидерством и управлением.

3. Стиль преподавания. Стиль преподавания и формы отношений в учебной аудитории оказывают сильное, хоть и не всегда заметное, влияние на тендерную социализацию учащихся. Коммуникативный аспект в обучении очень важен, и многие исследователи отождест­вляют скрытый учебный план с метакоммуникацией как языком, по­средством которого осуществляется социальный контроль.

Коммуникационные процессы, формы отношений в учебной ау­дитории характеризуются недооценкой женщин, их способа учиться и выражать знания. В 1982 г. в США Р. Холл и Б. Сэндлер [140] провели первое исследование вербальных и невербальных комму­никационных практик в образовании. Это исследование стало клас­сическим образцом подобных проектов, которые проводились в школах и колледжах, на образовательных сессиях для взрослых и в университетах.

Было показано, в частности, что господствующие формы препо­давания опираются на маскулинные способы общения. Среди при­меров таких форм преподавания — экзамены в виде тестов, индиви­дуальные доклады, соревнование за оценки, которые в целом пере­дают ценности патриархата и порождают конкурентные отношения.

Исследованиями также было доказано, что в школе дети встре­чаются с разным отношением учителей: от девочек ждут послуша­ния, примерного поведения, прилежания. Учителя уделяют им мень­ше внимания, чем мальчикам. Уровень подготовки мальчиков, их интересы влияют на поведение учителей на уроке. Так как мальчики чаще нарушают дисциплину, то учителя стремятся в первую очередь держать их под контролем. Проступки мальчиков вызывают иную реакцию учителей, чем провинности девочек. Многочисленные ис­следования отмечают, что выкрики с места, мелкие нарушения дис­циплины, сделанные девочками, вызывают активное неодобрение учителями, тогда как такие же действия мальчиков сходят им с рук.

Со стороны учителей на девочек оказывается сильное давление, с тем чтобы заставить их беспрекословно подчиняться всевозможным нормам, правилам поведения и традициям. К нарушениям дисци­плины, правил поведения, которые допускаются мальчиками, педа­гоги относятся снисходительнее.

Во время урока учителя в первую очередь отвечают на вопросы мальчиков, реагируют на их поднятые руки; ответы с места дево­чек, как правило, не принимаются, их вопросы чаще оставляют без внимания. Учителя дают чуть больше времени на ожидание ответов мальчиков на вопросы. По мнению исследователей [79], подразуме­вается, что девочка должна была все выучить и дать готовый ответ и что сейчас найти ответ она вряд ли сможет, тогда как мальчик, если даже и не учил, то сообразит. Такое неравномерное распреде­ление внимания способствует формированию уверенности в себе и своих силах у мальчиков. У девочек же развивается модель по­ведения, основанная на послушании, ориентация на как можно бо­лее точное воспроизведение; в результате они опасаются совершить ошибку или привлечь к себе внимание. Таким образом, количество и качество внимания, уделяемого учителями девочкам, в скрытой форме дает им понять, что они на вторых ролях в классе.

По-разному объясняют учителя успехи учащихся. Неуспех де­вочек интерпретируется отсутствием способностей, тогда как плохие отметки мальчиков связывают с недостатком усилий по конкретно­му предмету. Эти отличия имеют существенное значение, так как при отсутствии способностей трудолюбие и дополнительные усилия не могут решить проблему. Следовательно, девочек меньше настра­ивают на работу и в скрытой форме их поощряют принять то, что есть, как должное. Для мальчиков справедливо обратное, их настра­ивают работать больше, чтобы добиться успеха.

Подобный стиль воспитания поощряет мальчиков к самовы­ражению и активности, а девочек — к послушанию, прилежанию, опрятному внешнему виду; с мальчиками проводится больше инди­видуальных занятий, им посвящается больше времени, чем девоч­кам. От этого страдают дети обоих полов хотя бы потому, что у тех и у других не развиваются навыки критического мышления, умения задавать вопросы, коллективно обсуждать и решать проблему.

Сексизм отечественных школьных учебников и полоролевые стереотипы учителей, воспроизводящих патриархатные взгляды на жесткое предназначение мужчин и женщин в обществе, порождают внутренние конфликты у одаренных детей, оказывают большое вли­яние на формирование ценностных ориентации учащихся. Принято считать, что феминизация педагогической профессии оборачивается проблемой для мальчиков. В действительности же это проблема де­тей обоего пола, которая затрудняет процессы формирования само­сознания и самореализации.

Исследования мотивации одаренных подростков-девочек, прове­денные Л. В. Поповой, показали, что под влиянием полоролевых сте­реотипов девушки с ярко выраженной одаренностью не выделяют в качестве ценностей, обеспечивающих самореализацию, активную, дея­тельную жизнь, уверенность в себе, высокие притязания и образован­ность. Ориентированность одаренных девочек на обслуживание семьи в» определенной степени предопределяет их будущий заниженный соци­альный статус, недосамореализацию. А это, считает автор, досадная по­теря с точки зрения эффективного развития человеческих ресурсов [79].

Исследования американских и российских студентов дали иден­тичные результаты. Российские студенты лингвистического уни­верситета демонстрировали противоречивость и неустойчивость в отношении к социальным ролям женщины. Наибольшие расхожде­ния были отмечены в блоке отношений к семейным ролям. Ответы демонстрировали сохранение у большинства российских студентов традиционных полоролевых установок и сексизма.

«Скрытый учебный план», таким образом, является метаком-муникацией, то есть языком, посредством которого осуществляется социальный контроль [165].

Существует панкультурная тенденция обучать и обучаться по­ведению, соответствующему тендеру. В разных культурах эти про­цессы схожи до той же степени, до какой схоже разделение труда по половому признаку. Уже в самых ранних исследованиях (1957 г.), включавших изучение 110 культур [128], было обнаружено явное сходство в дифференцированной социализации мальчиков и дево­чек. Выяснилось, что в девочках чаще поощряли трудолюбие, от­ветственность и послушание по сравнению с мальчиками, в которых поддерживали агрессивность, желание полагаться на свои силы, стремление соревноваться и стойкость. В 1981 г. Вэлч и Пейдж [171] провели подобное исследование и сравнили модели тендерной со­циализации в африканских странах и странах других континентов, представленных в выборке 1957 г. Они обнаружили, что африкан­ские общества в этом аспекте подобны неафриканским.

Контрольные вопросы

1. Сформулируйте понятие о гендерной социализации как двустороннем процессе. Опишите ее основные аспекты: присвоение и воспроизведение социального опыта.
2. Проанализируйте социализацию как трансмиссию культуры от поколения к поколению.
3. Опишите психологические механизмы и способы конструирования гендера в процессе социализации.
4. Какова роль гендерных стереотипов в процессе социализации личности?
5. Раскройте смысл асимметрии тендерной социализации в дет­ском возрасте.
6. Опишите институты тендерной социализации в период детства.
7. Каково соотношение биологического и социального факторов в тендерной социализации?
8. Приведите примеры сексизма в образовании. Каковы, по ва­шему мнению, истоки проблемы равных возможностей обучения для мальчиков и девочек в современной школе?
9. Опишите три измерения «скрытого учебного плана» и его влияние на содержание и направленность тендерной социализации.

Вопросы для размышления

1. Случалось ли вам встречаться с фактами тендерного неравен­ства в процессе обучения, в повседневной жизни?
2. Вспомните, какие тендерные нормы (в поведении, интересах, навыках и умениях) вы усвоили в детском и подростковом возрасте?
3. Под чьим влиянием (матери, отца, сестры, брата, подруги, друга, бабушки, дедушки) формировались ваши ценности, сделан выбор профессии, выбрана цель в жизни?
4. Оцените свой жизненный выбор с позиции тендерного под­хода: насколько независимо от вашей тендерной идентичности вы его сделали?

ЯЗЫК КАК ФАКТОР ТЕНДЕРНОЙ СОЦИАЛИЗАЦИИ

Язык есть не только продукт развития общества, но и средство формирования его менталъности.

Бенджамин Уорф

Язык — это система знаков, служащая средством человеческого общения, мыслительной деятельности, способом выражения само­сознания личности, передачи от поколения к поколению и хранения информации, реализующаяся и существующая в речи. Основной эле­мент языка — слово. Слово является средством кодирования чело­веческого опыта (обозначает вещи, выделяет признаки, действия, отношения).

Основная функция слова — аннотаттная (обозначающая).

Эту функцию слова принято обозначать как предметную отнесенность, как функцию представления, замещения предмета. Слово не только указывает на определенный предмет, но и неизбежно вызывает до­полнительные ассоциации. За каждым словом, таким образом, стоит свое «семантическое поле».

Вторая важнейшая функция слова — собственно значение. Зна­чение слова включает анализ предметов, абстрагирование и обоб­щение их признаков. Это означает, что слово является не только средством замещения вещи, представления, но и основой мышления.

При помощи языка осуществляется отвлеченное мышление (выход за пределы непосредственного отражения действительно­сти), происходит накопление и передача опыта, знаний, умений.

В 1930-х гг. в среде западных ученых, работающих в сфере язы­кознания, возникла концепция «лингвистической относительности». В ее основе лежат воззрения В. фон Гумбольдта и его последовате­лей, сформулированные еще в XVIII в. Согласно мнению Гумбольд­та, язык — это некое выражение общественного духа, определенный «промежуточный мир», стоящий между мышлением человека и внеш­ним миром. Язык является той силой, которая превращает собствен­но сам мир в мир идей. Он создает некий образ мира и, что очень важно, оказывает действенное влияние на мысли и поступки людей и на развитие общества в целом. Б. Уорф, автор гипотезы «лингви­стической относительности» утверждает: язык формирует мышление и мировоззрение людей, это способ познания внешнего мира [175]. «Лингвистически детерминированный мыслительный мир не только соотносится с нашими культурными идеалами и установками, но за­хватывает даже наши собственные подсознательные процессы в сфе­ру своего влияния и придает им некоторые типические черты» [8]* Таким образом, автор гипотезы сформулировал языковую концепцию окружающей человека реальности, которую до сих пор не смогли экс­периментально доказать или опровергнуть исследователи.

Итак, окружающая индивида реальность — это своеобразный «лингвистический трюк» его сознания. То, что индивид восприни­мает как реальность, на самом деле социально и лингвистически сконструировано. Текст не отображает существующую реальность, а творит новую, и эти реальности не идентичны друг другу и не зависят друг от друга. Отношение же человека к действительности опосредуется системой языка и принятыми языковыми нормами.

Вслед за Б. Уорфом все направления постмодернистской мыс­ли признают языковую концепцию реальности. Индивид, наследуя языковую систему, воспринимает как реальность социально и линг­вистически сконструированный феномен. Мир познаваем только через языковые формы, следовательно, представления человека о нем не могут отразить реальность, которая существует за пределами языка. Таким образом, доказывается зависимость сознания индиви­да от стереотипов языка. Предполагается, что в сознании каждого запечатлена некоторая совокупность текстов, определяющих от­ношение человека к действительности и его поведение. Вследствие этого языку придается исключительно большое значение в развитии личности.

Человек как представитель общества формируется в языковой среде. Язык является одним из факторов, социализации, в том числе вернее, в первую очередь тендерной социализации.

На основании многочисленных исследований как «культур­ных», так и бесписьменных языков ученые пришли к выводу, что язык фиксирует картину мира с мужской точки зрения, поэтому он не только антропоцентртен, то есть ориентирован на человека, но и андроцентртен, иначе говоря, ориентирован на мужчину. Язык создает картину мира, основанную на мужской точке зрения, от лица мужского субъекта, с точки зрения мужской перспективы, где «жен­ское» предстает главным образом в роли объекта, в роли «другого», «чужого» или вообще игнорируется.

Исследователи выделяют следующие признаки андроцентризма в языке:

1. Отождествление понятий «человек» и «мужчина». Во мно­гих языках они обозначаются одним словом: «тап» в английском; «Ьотте» во французском; «Мапп» в немецком; «чиловик» в укра­инском и др.
2. Имена существительные женского рода являются, как прави­ло, производными от мужских, а не наоборот. Кассир — кассирша, доктор — докторша, поэт — поэтесса, врач — врачиха. Им часто сопутствует негативная оценочность. Применение мужского обо­значения к референту-женщине допустимо и повышает ее статус. Наоборот, номинация мужчины женским обозначением несет в себе негативную оценку [51].

В русском языке пол в названии профессий может быть обо­значен, например: крановщик — крановщица, художник — художница, журналист — журналистка. Некоторые профессии называют и муж­чин, и женщин, но в форме мужского грамматического рода, напри­мер: доктор, врач, профессор и др. Многие из них имеют женский ва­риант в разговорной речи, например: докторша, профессорша. Про­блемой является стилистическая сниженность «женских» вариантов названий профессий по сравнению с «мужскими», которые часто снисходительно или пренебрежительно характеризуют их облада­тельниц. Статус врачихи значительно ниже статуса врача, как статус профессора выше статуса профессорши.

Выступая в таком качестве, формы мужского грамматического рода отодвигают женщину на задний план, исключают ее присут­ствие. Люди, не задумываясь, используют формы мужского грамма­тического рода для обозначения лиц, пола которых не знают: к нам пришел на работу новый специалист, в то время как «новым спе­циалистом» может быть и женщина. Мужской род в данном случае отождествляется с общим.

3. Существительные мужского рода могут употребляться не-специфицированно, то есть для обозначения лиц любого пола {поэт, менеджер). В данном случае действует механизм «включенности» в грамматический мужской род. Язык предпочитает мужские фор­мы для обозначения лиц любого пола или группы лиц разного пола. Так, если имеются в видуучителя мучительницы, достаточно сказать учителя, студенты и студентки — студенты. Таким образом, в мас­се случаев женщины вообще игнорируются языком.

Дискриминацию по признаку пола в языке называют языковым сексизмом. Кто такая генеральша — женщина-генерал или жена ге­нерала? Скорее всего, жена генерала. Тогда возникает другой вопрос: почему не женщина-генерал? И может ли женщина быть генералом? В редких случаях. Социальное пространство поделено таким обра­зом, что мужчина может быть генералом, а женщина может быть только его женой.

Ярким примером языкового сексизма служит практика описы­вать «человека вообще» или обращаться к нему в мужской грамма­тической форме: каждый гражданин имеет право… (из Конституции); каждый обязан любить и уважать свою Родину. Таким образом, «каждая», то есть женщина, не представлена в языковом простран­стве и — тем самым — в сознании вообще. Часто понятие «люди» относится только к мужчинам, а женщины либо не включены в него, либо даже противопоставляются этому понятию [37]. Например, в псевдогуманистических лозунгах «Все люди — братья» или «Каж­дый интеллигентный человек обязан любить и уважать женщину». Вряд ли нужно пояснять, что в этих высказываниях под видом мо­ральных сентенций предлагаются сексистские стереотипы. Это сразу становится очевидным, если в приведенных высказываниях поменять слова. Что можно почувствовать, прочитав или услышав: «Каждый интеллигентный человек обязан любить и уважать мужчину»? Или «Все люди — сестры»? Первый из этих перевертышей отдает скабрез­ностью, а второй воспринимается как воинствующий феминизм.

Другим примером использования слов с сексистской направлен­ностью могут служить следующие фразеологизмы: «слабый пол», «сильная половина человечества», «бабья дорога от печи до порога».

Согласно исследованиям А. П. Нильсен, достаточно часто сло­ва, содержащие признаки мужского рода, имеют статус престижных. Именно поэтому многие из них послужили основой для образования сложных слов и словосочетаний (в переводе с английского данные слова означают: че­ловечество, братство, спортсмен, ирландец) [155]. Существование этих слов долгое время ограничивало когнитивную деятельность женщины, отчуждая ее тем самым от политики, спорта, образова­ния и пр.

Проблема определения сексизма в языке не так проста, как мо­жет показаться, поскольку часто сексистские суждения носят весьма завуалированный характер. Чем более скрыт, завуалирован языко­вой сексизм, тем более изощренным он оказывается и тем сильнее воздействует на сознание и подсознание человека.

РОЛЬ СМИ В ТЕНДЕРНОЙ СОЦИАЛИЗАЦИИ

Иметь только внушенные идеи и считать их само­произвольными — вот иллюзия, свойственная человеку, рассматриваемому как социальная единица.

Габриэль Тард

Сегодня к сильнейшим агентам социального влияния на лич­ность все чаще относят средства массовой информации (печать, ра­дио, телевидение, Интернет).

Современные СМИ занимают важное место в жизни общества, они предоставляют разнообразную инфор­мацию, а также возможности для самообразования и развлечения.

Выделяют четыре основные функции массмедиа. Трансляция информации — первая и основная задача СМИ. Новости внутрен­ней и внешней политики государства, события в деловой, культур­ной и общественной жизни страны составляют основу информаци­онного блока любого медиапродукта (газеты, журнала, радио или телепередачи).

Средства массовой информации.также имеют целью развлекать свою аудиторию.

Третьей функцией СМИ является убеждение, и естественно, пер­венство здесь принадлежит рекламе. Она не столько рассказывает о’ преимуществах товаров и услуг, сколько предлагает определенный стиль поведения и жизни. Таким образом, через прямое и косвен­ное убеждение СМИ формируются ценностные ориентации (в пер­вую очередь молодых людей), создаются образы и модели, которым стремятся соответствовать.

Последняя из выделенных функций СМИ — передача культуры. СМИ и воспроизводят, и создают современные культурные мифы и традиции. Учитывая все перечисленные функции, можно с уверенно­стью утверждать, что сегодня СМИ становятся все более важным аген­том социализации, причем их влияние усиливается с каждым годом.

Рубеж XX и XXI вв. определяют современное общество как ин­формационное, то есть общество, в котором информация становится самостоятельным экономическим и социальным ресурсом, опреде­ляющим процессы материального и духовного производства. Усиле­ние роли информационного влияния объясняется исследователями специфическими особенностями информации — ее интерпретатив-ностью, интерактивностью, экспрессивностью.

Подаваемая в СМИ информация уже прошла надлежащий от­бор и обработку фактов и явлений социальной действительности. Как бы ни убеждали авторы публикаций и репортажей об объектив­ности, потребитель получает в итоге не реальную версию события или социального явления, а их интерпретацию. Ускорение темпов общественного развития, увеличение числа неопределенных ситуа­ций, отсутствие четких образцов и оснований для социальной иден­тификации постоянно ставят перед человеком задачу ориентировки в усложняющемся социальном мире. Решить эти задачи максималь­но «удобным» способом позволяет интерпретативный характер ин­формации в СМИ.

Интерактивность информационных потоков предоставляет большие возможности не только в поиске группы принадлежности, но и в активном участии в этом процессе и конструировании своей _ч идентичности.

Другая характеристика современных СМИ — их экспрессив­ность — «легкость» как в содержании, так и в форме, наглядность и зрелищность медиапродуктов. Экспрессивность способствует по­строению образа социального мира и решению задачи самокатего­ризации. Готовые образы, в большинстве своем визуальные, бук­вально «впечатываются» в сознание, формируя определенные моде­ли социальной категоризации.

Сегодня СМИ являются частью системы социализации подрас­тающего поколения и взрослых; они играют важнейшую роль в фор­мировании общественного мнения, оценок людей и событий и за­дают некие стандарты жизни и сознания, в том числе тендерного.

Социальные психологи высказывают мнение, что ввиду транс­формации традиционной структуры семьи, с одной стороны, и утраты школьной монополии на распространение знаний — с другой, все боль­шую роль в формировании гендерных идентичностей начинают играть нетрадиционные социальные институты. СМИ сегодня являются одним из наиболее активных институтов подобного рода. Они выполняют роль не столько вторичной, так называемой закрепляющей социализации, сколько роль социализации первичной, то есть формирующей началь­ные, исходные идентификационные модели. Принципиальное отличие сегодняшней ситуации в том, что они действуют в условиях отсутствия четко выраженных культурных, социальных, моральных ориентиров.

Начало рыночных реформ (1991-1993) можно считать торже­ ством новой тендерной мифологии в СМИ. Тендерные стереотипы заменили стереотипы идеологические. В связи с этим принципиаль­ но иное значение получают периодические издания вообще, и осо­ бенно выделенные по признаку пола: журналы для мужчин/женщин. Именно 1991-1993 гг. отмечены бурным ростом количества порно­ графических изданий в России. Причем создавались такого рода из­ дания как для мужчин, так и для женщин.

Л.3 гендерная социализация — Стр 3

Женщины и «женская тема» в печатных СМИ. Как пред­ставлены женщины, которые насчитывают 53% населения страны, в российских СМИ? Ассоциация журналисток в 1995-1996 гг. прове­ла анализа презентации женщин в российских СМИ по трем параме­трам: объем информации о женщинах в общем объеме информации; представленность женщин как тендерной группы; образ женщин, транслируемый СМИ [30].

В соответствии с исследованием, ситуация выглядит следующим образом.

Объем информации о женщинах в СМИ. В проанализированной центральной и региональной прессе женщины, Так или иначе, пред­ставлены всего в 1% всех публикаций, и только накануне 8 Марта эта цифра может подняться до 50%.

В солидной газете «Известия» материалы, описывающие жен­щин, составляют не более 1% от общей площади газеты. Если су­дить по их публикациям, то женщины в политике — это пассивная, страдающая часть политического процесса. Основные «женские» публикации в газете описывают суперэлиту — известных женщин культуры, политики, шоу-бизнеса.

В самой массовой газете «Аргументы и факты» женщины пред­ставлены либо как потребители, либо как маргинальная группа (проститутки, деклассированные элементы и т. д.).

Газета «Сегодня» (считавшаяся на момент проведения иссле­дования влиятельным интеллектуальным изданием) представляет женщин достаточно противоречиво — с одной стороны, это экзотич­ные образы принцесс, женщин-президентов, шпионок. С другой — полное отсутствие женского взгляда на мир и его проблемы.

В популярной газете «Московский комсомолец» материалы о женщинах распределились по четырем примерно равным по объему блокам. Во-первых, мимолетные упоминания о женщинах вообще, во-вторых, краткая информация на социальные темы с криминаль­ным сюжетом. Далее следуют культурная информация с упоминани­ем женских имен и, наконец, собственно отражение участия женщин в жизни общества — в основном интервью с актрисами или шуточки на тему женщин в политике [32].

Представленность женщин в СМИ. В целом в обычных СМИ тема женщины малопопулярна. На уровне центральных газет инте­ресы, проблемы, жизнь большей части населения страны реально не представлены. Даже в солидных изданиях более или менее ярко показаны образы только «исключительных» (известных) женщин, а, как известно, любое исключение только подтверждает правило. А это значит, что женщин, работающих везде — от Федерального собрания до родильного дома, творящих, воспитывающих, дума­ющих, — просто нет. Существующую в настоящее время ситуацию с представленностью женщин в СМИ можно квалифицировать по двум основаниями: отсутствие доступа женщин как тендерной группы к СМИ и недостоверная информация в СМИ о женщинах (стереотипное изображение).

Как было показано выше, в общей площади газетных полос женщины занимают чуть более 1%. Публикации распределяются более или менее равномерно по разделам «культура», «обществен­ная жизнь», «социальная жизнь». Большинство материалов носит информационный характер, героями принципиального выступле­ния женщины становятся довольно редко, их мнение в основном приводится как фон («солдатские матери требуют прекратить вой­ну» и т. п.).

Нет женщин на полосах экономики, нет их мнений по вопросам жизни государства. Из тех, что появляются на страницах печати, только элитарная часть, то есть женщины-политики. Таким образом, имеет смысл проследить, какой образ женщины-политика рисуют СМИ.

В качестве примера приведем исследование Ю. Е. Гусевой [39]. Проведя анализ современных российских СМИ, она прошла к выво­ду: журналы, являющиеся отечественными аналогами западных из­даний и борющиеся за эгалитарный тип отношений, культивируют образ женщины-политика как одну из возможных форм самоактуа­лизации женщины в обществе. Однако в нарисованном в них образе женщины-политика полностью смещен акцент с ее политической деятельности на личную жизнь.

Уже заголовки статей — «Дамские думы думских дам» («Cosmopolitan». 1997. № 5), «Хакамада. New age» («Cosmopolitan». 1998. № 2), «Ребенок и/или работа?» («Маriе Сlairе». 1998. № 9) — показывают, с каких позиций представлены образы главных героинь. Претендуя на анализ места женщины в мире политики, авторы статей постоянно скатываются на тему семьи, ее значимости и соотношения семьи и ра­боты. Главное, что пытаются подчеркнуть авторы публикаций, — это то, что женщина даже в политике всего лишь женщина.

Проанализировав тендерные стереотипы в современных масс-медиа с середины 1990-х гг., Н. Ажгихина приводит следующие данные. Женщин крайне редко привлекали в газеты в качестве экс­пертов. Женское движение за рубежом не освещалось, а феминистки -потихоньку начали занимать в системе стереотипов освободившееся место «врага народа» — они были представлены как грязные и недо­вольные жизнью тетки, не умеющие привлечь мужчин [6].

О. А. Воронина, проведя анализ представленности женщин в СМИ, пришла к следующему выводу: «Особенностью российских СМИ в отношении женщин является нормальность», допустимость (то есть приемлемость) демонстрации на страницах ненависти, пре­зрения, резкой агрессии к женщинам вообще, женщинам как тако­вым [32]. Нередко в таких случаях ссылаются или цитируют зна­менитых людей, выбирая тех, кто «покруче» скажет о женщинах. Подтверждают эти выводы следующие примеры. Газета «Взгляд», выпускаемая корпорацией «ВИД» (в свое время достаточно «про­грессивной» и популярной), на лучшем месте первой страницы мар­товского номера цитировала известных своей мизогиниеи еще с прошлого века Ф. Ницше и А. Стриндберга: «Я заклинаю законо­дателей как следует обдумать все возможные последствия, прежде чем подписать закон о гражданских правах для этих полуобезьян, для этих низших животных, для этих больных детей, страдающих от недомогания, впадающих чуть ли не в безумие тринадцать раз в году во время месячных, для этих буйных припадочных в пери­од их беременностей и полностью безответственных существ во все остальные дни их жизни, для всех этих не осознающих себя негод­ниц, инстинктивных преступниц, злобных тварей, не ведающих, что творят!» (А. Стриндберг).

«Женщина… О, что это за опасное, скольз­кое подземное маленькое хищное животное! И столь сладкое при этом!.. Женщина несравненно злее мужчины и умнее его, доброта в женщине есть уже форма вырождения…» (Ф. Ницше).

А чтобы газе­ту не обвинили в предвзятости, эти цитаты «уравновешены» други­ми: «Уважать женщин — это долг, которому всякий честный человек должен повиноваться с рождения» (Л. де Вега) [30].

Другие примеры находим в исследовании современных масс-медиа Н. Ажгихиной. Известный режиссер в интервью женщине-корреспонденту женского журнала говорит буквально следующее: «По натуре я азиат и считаю, что женщина — существо низшее». А известный политик пишет: «Мы пишем конституцию не для жен­щин и детей, но для серьезных людей, для нас». Далее автор конста­тирует, что эти и подобные им высказывания не вызывают никакого возмущения общественности. Как должное принимаются публика­ции, обыгрывающие тему глупости, неловкости женщин, в то время как успехам российских женщин или просто описанию их будней в прессе уделяется несравненно меньше внимания [6].

Образ женщин, транслируемый СМИ. До перестройки маги­стральным был образ женщины-работницы, депутатки и комму­нистки. В конце 1980-х гг. (начало перестройки) о женщинах писали гораздо больше, чем в настоящее время, правда в критическо-разо-блачительном пафосе, свойственном той эпохе. Критический пафос был направлен против женщин, их обвиняли в забвении своего «природного предназначения». Поэтому центральное место в пери­одике занял образ женщины домашней. Идея «естественного пред­назначения женщины», прежде всего как жены и матери, присут­ствовала практически во всех демократических изданиях. Идеалом женщины в прессе стала именно домохозяйка, подруга мужчины-де­ятеля (позднее — «нового русского», характерна фраза из рекламы «Женщина — друг бизнесмена»), деловая же женщина была пред­ставлена в негативном плане — как неудачница в личной жизни, ли­шенная всего человеческого «деловуха» или просто монстр, вроде Бабы Яги [7].

Исследования центральной и региональной прессы в 1991— 1993 гг. обнаружили, что женщины в публикациях показывали че­рез стереотипы «женского предназначения» (семья, дети, кухня), человеческой второсортности, аморальности и сексуальности. В ин­тервью с мужчинами-политиками газеты делают акцент на их про­фессиональных качествах, а рассказывая о женщинах-политиках, не­пременно интересуются их нарядами, способностями готовить, вести хозяйство, а профессиональные достоинства уходят на задний план.

В редких интервью с женщиной-директором акцент также де­лался на особенностях ее макияжа, кулинарных рецептах, дома, а ее деловые успехи и деньги предстают некой случайностью и подарком судьбы. Насмешки над глупостью, неловкостью женщин стали обыч­ным делом, в то время как об успехах российских женщин или про­сто об их буднях пресса молчала [30].

Обедняя содержание женских тем, СМИ тем самым закрепляют в сознании своих читателей традиционные стереотипы в отношении социального предназначения женщины. Можно сказать, что пресса имеет «мужское лицо», потребителю предлагается общепринятая версия социального мира и взаимоотношений в нем.

ОБРАЗЫ МУЖЧИН И ЖЕНЩИН В ГЕНДЕРНО-ОРИЕНТИРОВАННЫХ ЖУРНАЛАХ

В последние годы появилось большое количество гендерно-ори-ентированных иллюстрированных журналов, которые стали транс­ляторами тендерной культуры общества. Они презентуют символы и образы «истинной» мужественности и «истинной» женственно­сти, стратегии поведения и модели взаимоотношений между полами и внутри одного пола, являются создателями «новых» образов совре­менных мужчин и женщин. Одна из функций этих изданий заклю­чается в формировании идентификационной системы, посредством которой тот или иной индивид может представить себя как привер­женца определенного («мужского»/«женского») стиля жизни, норма­тивного типа мужественности/ женственности определенной среды. Иными словами, цель мужских и женских журналов — форми­рование гендерных стереотипов, характерных для данного социума; создание и тиражирование предписаний относительно того, что зна­чит быть «мужчиной» и/или «женщиной» в том или ином обществе.

Женщина и женский мир в гендерно-ориентированных журналах

И вот тут возникает занятный вопрос: на чем игра­ют, чем искушают эти самые журналы? Ведь понятно, что женщину они не уважают, в грош не ставят — в прямом и переносном смысле. В женских журналах сильнее, чем где-либо еще, женщина утверждается как особый зоологический вид, своего рода колония парази­тов, которые хоть и способны двигаться сами по себе, но не могут далеко уйти и всякий раз возвращаются к привычной опоре. Екатерина Михайлова

Количество женских журналов в России резко возросло в конце 1980 — начале 1990-х гг. В советский период для женщин издавалось Два журнала — «Крестьянка» и «Работница». Начиная с 1980-х гг. на территории бывшего Союза стали появляться русскоязычные версии западных глянцевых женских журналов. «Глянцевый жур­нал» — буквальный перевод английского словосочетания «§1о5$у ша^агте» — журнал с блестящей обложкой, напечатанный на глян­цевой бумаге. Главная его родовая характеристика — равноправное сосуществование словесного и изобразительного (цветного фото­графического) рядов.

Очень быстро рынок оказался перенасыщен образцами за­падного женского «глянца» (Соsmopolitan, Еlle, Shаре и др.).

По­явилось огромное количество российских журналов («ОНА(SНЕ)»,

«Домовой», «Караван историй», «Gаla (Гала)», «Красота и здо­ровье», «Женское здоровье», «Домашний очаг», «Женский клуб», «Лиза» и др.), в том числе и «тонких», «массовых», дешевых (это в первую очередь журналы издательского дома «Бурда», такие как «Лиза», Burdа, Vеrеnа и др.).

Велико также число теле- и радиопро­грамм и интернет-ресурсов, посвященных женским проблемам и вы­полняющих аналогичные женским журналам функции.

Стереотипизация женщин в женских журналах многократно усиливается по сравнению с гендерно-нейтральными изданиями. Женщина в них предстает либо как деталь интерьера кухни и дет­ской, либо как сексуальный объект. В сущности, все эти журналы посвящены тому, как научить женщину быть красивой, ухоженной и сексуальной куклой, цель жизни которой — быть забавой для муж­чины и уметь доставить ему удовольствие. «Женскими проблемами» в этих журналах считаются умение накладывать макияж и сделать свое тело красивым, хорошо заниматься сексом и хорошо готовить, снимать психологическое напряжение мужчины, правильно стирать его рубашки и т. д. В качестве культурного дополнения предлагаются астрология, рукоделие, рассказы о жизни артистов. Социальные или моральные проблемы, сообщения о реальной жизни реальных жен­щин отсутствуют. В этих журналах зачастую нет места даже для пе­дагогических советов — то есть не только профессия, но и роль ма­тери (которая может отвлечь внимание женщины от обслуживания мужчины) оказывается вторичной. В этом смысле можно сказать, что большинство «женских» журналов — это сплошной стереотип. Зарубежные «Voguе», «Еllе», «Соsmopolitan» в целом весьма схожи с российскими журналами, хотя там иногда и появляются публикации на социальные темы. Содержание журналов для девочек-подростков типа «Соо1» или «Соо1 girl» характеризуется попсовостью и пропа­гандой «раскрепощенности»; читательниц учат быть сексуально рас­кованными кривляками [32].

Материалы в женских журналах практически не содержат в себе информации, рассчитанной на активное, рефлексивное переосмыс­ление. Они построены на принципах монтажа тем, сюжетов, яркого коллажа визуальных и вербальных картинок, работающих на опреде­ленный стереотип, который заключает в себе пассивность. Читатель­ницам предлагаются уже сформулированные, адаптированные моде­ли поведения и реализации себя. Для достижения «идеала» остается только приложить к себе те или иные клише, методики, рекомендации.

Другая сторона пассивности в том, что содержание журналов представляет собой не средство вовлечения в активное действие, а средство ухода от действительности. Вербальный и визуальный ряды женских журналов (картинки, фотографии, слова, сюжеты, образы) способствуют материализации мечты, внушают иллюзию достижения без каких-либо усилий со стороны читательниц. Дости­гается этот эффект простыми приемами — наличием двух простран­ственных планов. Первый — привычный, обыденный, — бытовая, рутинная действительность, лишенная новизны, а потому вызываю­щая дискомфорт. Другой — внебудничный: морские побережья, яр­кие краски, переживания, скандалы, любовь кумиров и пр. Наличие журнально-идеализированного пространства позволяет погрузиться в иллюзорный мир фантазий.

Оформление журнала, содержащаяся в нем информации и об­разы не столько отражают, сколько транслируют культурные стерео­типы поведения и пространства, в котором женщина может реализовывать себя. Такое пространство включает салоны красоты, доро­гую косметику, модную одежду, модернизированный быт, обретение собственного стиля, достойного и любящего мужчину. Конструируе­мый таким образом женский мир создает иллюзию получения каж­дой читательницей гарантированного пропуска в этот мир и право свободы всех ее действий и желаний, но свободы иллюзорной.

Интеллектуальная информация журналов включает рубрики: видео; книжные и музыкальные обзоры; психологические консуль­тации; публикации на психосексуальные темы; сообщения о тре­нингах. В первой группе рубрик журнал рекомендует специфически женскую литературу, любовные романы российских или зарубежных авторов, сопровождая их краткими аннотациями. Анонсы высоко­художественной и классической литературы на страницах женских романов не имеют четкой периодичности. Есть журналы, в которых рубрики «книги», видео», «музыка» отсутствуют вообще.

Большой интерес представляет психосексуальный блок, он за­нимает не менее 70% женских журналов. Согласно исследованию, в «Соsmopolitan» за октябрь 1996 г. из общего числа статей и за­меток (50): 14 посвящено взаимоотношениям мужчины и женщины, сексу и жизни в браке, 6 — здоровью и красоте, 6 — модным тен­денциям, 5 — деловым качествам женщины, трудностям, связанным с устройством на работу, и разным «хитростям» по их преодолению, о правах женщин, о сексуальных домогательствах на рабочем месте; 5 публикаций освещают модные тенденции, 4 — домашний очаг, ре­цепты, дизайн и т. д. [66].

Тематика психологических консультаций охватывает все воз­можные ситуации, касающиеся взаимоотношений с мужчинами, начиная от чувств первой любви, терзаний ревности, соблазне­ния мужчин, подозрения в неверности до конфликтов, связанных с сексом, разделением ролей в семье, любовных связей на стороне и т. д. Список вопросов, с которыми читательницы якобы обраща­ются в редакцию (общеизвестно, что письма в редакцию пишутся в ней. самой), составленный психологом Е. Михайловой, говорит сам за себя:

1. Может ли женщина сама проявить инициативу и познакомиться с понравившимся мужчиной или нужно ждать, когда он обратит внимание?
2. На какие темы можно (нельзя) говорить при первой встрече; на­пример, может ли женщина говорить, что у нее — «серьезные на­мерения» или выспрашивать про его личную жизнь?
3. Что делать, если он говорит, что любит, а жениться не хочет? Можно ли говорить о себе, своих интересах или лучше спрашивать его? [68].

За этими вопросами философия жизни, того представления о женщине и ее жизни, в которой она лишена права говорить, а значит, быть естественной, искать и находить. В этой философии нет места идее о том, что женщина, ее тело, душа, разум имеют собственные и разные потребности, а не только те, что приписывают ей стерео­типы, — быть приятной мужчине.

Представление о женщине, которое исходит от глянцевых стра­ниц гендерно-ориентированных журналов, просто пугает. Женщина в них:

• зависима — от мужчины, мнений окружающих, моды, чего и кого угодно;
• не уверена в себе настолько, что постоянно нуждается в поглажи­ваниях, поддержке, заботе;
• озабочена не своим развитием, а постоянным «ремонтом фасада»;
• не способна к элементарному анализу фактов, причем даже фак­тов собственной жизни;
• живет в страхе совершить ошибку, причем этот страх пронизы­вает ее отношения с мужчиной, которому она вынуждена сдавать экзамен на право находиться рядом;
• ревнива, завистлива, склонна к манипуляциям;
• в мужчинах, прежде всего, видит не людей, а некое средство до­стижения своих целей.

В результате представляется образ женщины, у которой нет ни биографии, ни своих желаний, целей, ни возраста, ни самоценности. Некая «надувная игрушка, причем не обязательно из ассортимента секс-шопа, — может быть реквизитом и в гостиной, и на кухне, и в офисе» [68, с. 41].

Такое освещение женщин и «женской темы» в современных СМИ неслучайно. Оно есть прямое отражение системы гендерных отношений современного общества, где женщинам отводится место второстепенной группы, сфера жизни и деятельности которых огра­ничена лишь личными и семейными интересами. Естественно, что нарисованная СМИ картина не только отражает структуру гендерных стереотипов, но и оказывает влияние на социализацию предста­вителей обоих полов, утверждая одних в идее своего превосходства и широких возможностей и ограничивая других.

Образы «настоящего» мужчины на страницах мужских журналов

Дискуссии о сущности мужественности сменяются дискуссиями о характере мужских «доспехов», а трак­таты о воспитании чувств — справочниками по осно­вам этикета, в том числе и полового.

Сергей Ушакин

Современные российские тендерные исследования как само­стоятельная область социального знания часто отождествляются с «женскими исследованиями». Маскулинность как категория тендер­ного анализа достаточно редко по сравнению с фемининностью яв­ляется предметом специального изучения. Процессы формирования и трансляции моделей мужественности, в том числе и с помощью СМИ, пока еще остаются за пределами внимания исследователей. В то время как их изучение позволило бы более полно осмыслить специфику формирования тендерной культуры молодых людей, на­ходящихся в активной фазе социализации. Наиболее благодатный материал для подобного рода исследований дают журналы, адресо­ванные мужчинам.

«Мужские» издания представляют собой иллюстрированные журналы, материалы которых затрагивают практически все сферы мужской жизни: профессиональная карьера, сексуальные взаимоот­ношения, мода, хобби, путешествия и пр. Эти журналы формируют и презентуют своим читателям образцы мужественности, формы и способы ее представления, систему знаков, посредством которой возможна самопрезентация в качестве «настоящего» мужчины. Ген­дерная направленность журналов находит свое выражение уже в названиях изданий, например, «Андрей». «Первый русский журнал для мужчин», «Товарищ», «Журнал мужских развлечений», «Мед­ведь» и др.

Мужские образы, транслируемые мужскими журналами, хорошо прослежены Ж. В. Черновой, которая проанализировала содержание мужских глянцевых журналов «Медведь», «ХХL», «Мужской клуб» и др. [109]. В России Чернова является практически единственным исследователем, плодотворно работающей в данной сфере. Проведен­ный ею анализ показал следующее. Презентация нормативной модели мужественности в текстах изданий для мужчин включает два основ­ных компонента: 1) идеологический, или ценностный, и 2) этикет и материально-вещная атрибутика.

Идеологический компонент предписаний содержит систему цен­ностей и мировоззренческие установки, которые должен разделять «настоящий» мужчина. В своей основе он имеет концепцию геге-монной маскулинности, которая представляет собой образ, включа­ющий набор идеализированных черт «настоящего мужчины»: хозя­ина, воина, защитника, руководителя, причем образ этот достаточно противоречив. Разумеется, этот образ не является чем-то реально достижимым. Однако, будучи возведен в ранг культурного мифа, он оказывает влияние на сознание и поведение современных мужчин, вынуждая их стремиться соответствовать ему. Поддерживает (от­теняет) этот канон набор образов и качеств, которые составляют другие типы мужественности — «ненастоящие», «неистинные». Их цель — очертить культурно-символические границы «истинной» му­жественности.

Сфера профессиональной занятости является базовой и опре­деляет не только образ гегемонной маскулинности, но и типы ис­ключенной, «ненастоящей», мужественности, к которым относятся:

• советский мужчина, который «все еще тянет вахту на нефтяной платформе»;

• перекупщик, который «продает собранные американскими ков­боями «кадиллаки»;
• наемник, который «умирает в чужом бою»;
• партноменклатурщик, ставший финансистом, который «отра­щивает свое пузо в комбанке».

В сфере сексуальных отношений нормативным типом является гетеросексуальный мужчина. Гомосексуалы, бисексуалы и трансве­ститы в материалах мужских изданий маргинализируется и катете­ризируется как «ненастоящие» мужчины.

Мужские журналы, которые позиционируют себя как «русские», открыто пропагандируют принцип мужской исключительности, с выраженной националистической доминантой. Поэтому в качестве еще одного оппонента в этих изданиях позиционируется западный мужчина, в, силу приписываемых ему социальной некомпетентности и чрезмерной зависимости от комфортных условий городской жиз­ни, и он «вымрет, когда отключат горячую воду» [109].

Итак, базовыми идеями современной мужественности, трансли­руемыми мужскими журналами, являются: исключительность, эли­тарность, независимость, влиятельность, сила, высокий социальный и профессиональный статус, гетеросексуальность.

Этикет и материально-вещная атрибутика включают рецепты того, как стать, вернее будет сказать, как выглядеть более сильны­ми, успешными, современными, чтобы соответствовать нормам ис­тинной мужественности. Причем акцент в таких рецептах делается не на традициях, а именно на современность. Подтверждением тому служит увеличение доли журнальных материалов, прямо или опо­средованно посвященных вопросам потребления.

По мнению авторов журнальных материалов, для «настоящего» мужчины умение одеваться, пользоваться «правильными» вещами, выглядеть и вести себя в обществе является фактором, способным оказать значительное влияние на его карьерные перспективы, ха­рактер межличностных отношений, способы представления «успеш­ной маскулинности» [119].

В связи с этим презентация эталонных образцов мужествен­ности на страницах мужских журналов осуществляется с помощью следующих приемов: 1) репертуар образов «мужчины потребляю­щего», 2) перечень вещей и товаров («доспехов»), соответствующих образу «настоящего» мужчины. Первый прием демонстрирования гегемонной мужественности состоит из набора мужских образов.

Ж. Чернова в своей работе приводит их список: «путешественник», «игрок», «гурман», «охотник», «коллекционер» и др.

С помощью второго приема — перечисления элементов потреб­ления и обозначения их как атрибутов мужественности — создается «корпоративный стандарт» мужественности. Корпоративный стан­дарт (термин, предложен Черновой) — единый перечень вещей-атрибутов маскулинности и предписаний, регламентирующих «пра­вила» их потребления. На страницах мужских изданий происходит не только представление модных новинок сезона (одежды, обуви, аксессуаров и проч.), но и определение их в качестве «оснастки» «настоящего» мужчины. Особенностью рекомендуемого стиля по­требления является ориентация на демонстративность, нарочитую показательность социальной, тендерной привилегированности. Главные черты предметов, определяющих нормативную маскулин­ность, — престижная марка и высокая цена.

К основным компонентам «корпоративного стандарта» геге-монной маскулинности относятся автомобиль, часы, очки, зажигал­ка, ноутбук, причем все только известных и дорогих брендов. Все перечисленные предметы не ограничиваются чистой функциональ­ностью вещи. Они обладают в первую очередь символическим зна­чением, которое призвано «усилить», а вернее, продемонстрировать мужественность их владельцев.

Так, владение автомобилем превращает «настоящего» мужчину в «хозяина пространства», делает его мобильным, реактивным, не­зависимым, является подтверждением не только его материальной состоятельности, но и автономии. Часы представлены как символ организации жизни, упорядоченности деятельности, точности и де­ловой корректности владельца. Обладание парой и более «хоро­ших» (дорогих) часов превращает мужчину в «настоящего хозяина» времени, не только своего, но и чужого. Зажигалка — это эмблема, демонстрирующая статус владельца-мужчины, она маркирует его элитарность, исключительность, принадлежность к особой «насто­ящей породе» мужчин. Функциональное назначение очков уходит в фон, фигурой на нем выступает новая, символическая функция по преображению мужчины, превращению его из ординарного в супер­мужчину: секретного агента, «романтика с большой дороги» и т. д. Ноутбуки представляются как «электронные оруженосцы», верно служащие своим хозяевам — странствующим «войнам», к которым можно отнести бизнесменов, менеджеров, журналистов.

Л.3 гендерная социализация — Стр 4

К «мужским доспехам» в текстах журналов также причисляются портсигар, мобильный телефон, авторучка, зонт и пр. Объединение этих вещей в единый «корпоративный стандарт» призвано создать фантом гегемонной маскулинности, однозначно интерпретируемый как олицетворение социального престижа, успеха, могущества, вла­сти, тендерной нормы [109].

• Итак, место иллюстрированных мужских журналов в тендерной социализации заключается в том, что они претендуют на формиро­вание стиля жизни своего читателя. В отличие от специализирован­ных журналов, посвященных одной теме, например компьютерам, автомобилям и пр., эти издания охватывают все сферы жизни со­временного мужчины. Даже беглый взгляд на материалы этих из­даний позволяет увидеть новые тенденции в презентациях муже­ственности. В них мужественность понимается и транслируется не как результат самовоспитания и внутреннего развития, а как демон­страция (самопрезентация) себя окружению с помощью внешних, вещных атрибутов («мужских доспехов»).

Читателям предлагаются рецепты присвоения «истинной» мужественности. Смысл этих ре­цептов — стремление подменить бытие (мужчиной) на видимость мужественности.

РЕКЛАМА КАК ТРАНСЛЯТОР ГЕНДЕРНЫХ СТЕРЕОТИПОВ

Реклама уже перестала быть только экономическим явлением и становится элементом массовой культуры. Она передает не только информацию о товарах, издели­ях, услугах, рынках и т. п., но и об общественных, поли­тических и других типах отношений в обществе, в том числе и о взаимоотношениях мужчин и женщин.

О. Супрун

Среди СМИ телевизионная реклама, как и телевидение, являют­ся сегодня наиболее важным институтом гендерно-ролевой социа­лизации и вполне могут соперничать с семьей и школой. Специфика телевидения, отличающая его от других информационных каналов, состоит в том, что оно способно многократно преувеличивать суще­ствующие социальные тенденции, и при этом они воспринимаются как реальные. Создаваемые телерекламой образы мужчин и женщин стереотипны, гендерно-типичны и в силу своей зрелищности, кра­сочности легко достигают сознания и подсознания зрителя, опреде­ляя их выборы и предпочтения.

К тому моменту, когда в России начал готовиться и был принят федеральный закон «О рекламе», на Западе, где рекламный бизнес имеет солидную историю, уже было проведено много исследований этого феномена. Были выявлены некоторые негативные, с социаль­ной точки зрения, механизмы функционирования рекламы, в част­ности стереотипные и сексистские образы мужчины и женщины.

Реклама работает, используя вербальные и/или зрительные об­разы, выстраивая некий» ассоциативный ряд, и таким образом воз­действует на бессознательное человека. Являясь системой представ­ления объектов, она программирует потребителя на приобретение того или иного товара, то или иное поведение. Реклама стала свое­образным идеологическим конструктом, выстраивающим систему символических ценностей: социальных, моральных, семейных, гендерных. Реклама «продает» потребителю общепринятую версию со-циально-гендерного мира и взаимоотношений в нем. Она «подска­зывает» зрителю, чего ждут от него окружающие в более или менее типичных ситуациях, каковы должны быть его действия. Большин­ство людей, особенно молодых, верят, что рекомендуемые правила поведения, тендерные идеалы, схематизированные рекламой, есть истинные образцы поведения и предназначения мужчин и женщин. А различные социальные институты — литература, искусство, СМИ и т. д. — «впечатывают» эту веру в сознание людей, способствуя формированию и распространению тендерной стереотипизации.

Почему реклама сосредоточивает свое внимание чаще на вос­произведении именно образцов «мужественности» и «женственно­сти»? По мнению И. В. Трошева [38], тому есть несколько причин. Во-первых, наиболее глубокой чертой человека является его при­надлежность к определенному полу. А женственность и мужествен­ность в определенном смысле есть изначальные способы выражения сущности человека, того, что можно передать в любой социальной ситуации и, таким образом, наиболее четко характеризовать челове­ка. Во-вторых, пол и его культурные конструкты (мужественность/ женственность) дают наиболее глубокое по сравнению с принад­лежностью к определенному классу понимание того, какой должна быть первичная природа человека, в каких ситуациях она должна быть продемонстрирована. В-третьих, исследования показывают, что рекламе целесообразнее делать акцент на «поэзии», фантазии, тендерном «капризе» отношений между мужчинами и женщинами. В-четвертых, существуют три темы, апеллирующие к бессознатель­ному: секс, насилие и успех. Следовательно, тендерные образы попа­дают в разряд тем, которые вызывают интерес потребителя рекламы.

Презентируемый рекламой «театр» гендерных моделей поведе­ния и отношений носит, прежде всего, эротический характер, сводя все к технике заигрывания. Женщине отводится роль объекта муж­ского внимания и вожделения, а мужчине — роль неуемного сек­суального охотника, а сами эти отношения превращаются в товар. В действительности же аспект гендерных отношений более широк, глубок и сложен.

Силами рекламы главным, желаемым и соблазнительным сим­волом потребления стала женщина, ее образ, ее тело, которое в ре­кламе является одновременно и инструментом, и средством. Большая часть рекламируемой продукции демонстрируется именно на фоне красивых женщин, частей тела или в целом женских тел. Женское тело в рекламе имеет множество «применений». Его используют как «дверную ручку», как «штопор», «стойку для торшера», «щипцы для орехов». Женское тело продает автомобили, инструменты, технику, лосьоны для бритья, сигареты («Мягкие сигареты для твердых муж­чин»).

Оно продает рецепты для похудания, бриллианты. Женское тело не только продает, но и продается, ненавязчиво напоминая о себе в артикулах товарного ассортимента, будь то пачка сигарет, на ощупь шелковистая как девичья кожа, или соблазнительно-округлые формы автомобиля или упаковки кофе [38]. Вместе с тем невозмож­но встретить изображения обнаженного мужского тела в рекламных материалах тех же стройматериалов, инструментов или автомобилей. Привлекательный мужчина с легким налетом сексапильности может встретиться только в рекламе мужского белья — но он обяза­тельно будет в трусах и майке, а то и вовсе в костюме, под которым у него и спрятано белье рекламируемой фирмы.

Мужчины в рекламном пространстве не столь глобально ассо­циированы с проявлением пола. Поведение мужчин в рекламе ско­рее выражает их индивидуальность, социальный и профессиональ­ный статус. Тем самым создается образ мужчины как компетентного, знающего, уверенного, сильного, доминирующего. Распространен­ным примером такого рода презентации мужчин являются сюжеты, в которых мужчины выступают как эксперты, они консультируют и обучают женщин использовать стиральные порошки, моющие средства, бытовую технику.

Женщины в рекламных сюжетах представлены в основном че­рез половую принадлежность. Их поведение меньше указывает на их социальный статус, в первую очередь оно интерпретируется с уче­том сексуального восприятия. Женщина в рекламе отождествляется только с ее телом, которое используется как призыв к тому, что дол­жен с ним делать зритель (мужчина): купить и обладать. Женское тело в рекламе всегда нежное, стройное, миниатюрное, лишенное волос, со слабыми мускулами, округлыми формами, мягкой и глад­кой кожей. Оно обязательно привлекательное и тем самым дающее представление о женской красоте вкупе с рекламируемым товаром. Используемый принцип изображения женского тела как бы разру­шает женское самосознание и по ассоциации воссоздает образ самой женщины — лишенной силы, самостоятельности, властных полно­мочий. Таким образом, через рекламу в сознание впечатывается отношение к женщине — как к товару, объекту, с соответствующей ценностью, вещной, а не человеческой.

Многие исследования подтверждают, что для рекламной ин­формации характерно стереотипное изображение гендерных ролей и особенно женщин. Только женщины выполняют в рекламе быто­вые роли, хотя при использовании современной бытовой техники вовсе не требуется каких-либо специальных «женских» качеств. В связи со спецификой российского рынка, предлагающего в ос­новном еду, одежду, средства гигиены или лекарства, реклама об­ращается именно к женщине как человеку, организующему семейное потребление. Из общего объема телерекламы, адресованной жен­щинам, 39% приходится на объявления, предлагающие ей средства ухода за собой (косметика, парфюмерия, лекарства), а остальные 61% рекламы предлагают женщине средства ухода за домом, деть­ми, мужем. Среди рекламы, предлагающей женщине товары ухода за домом и семьей, 23% товаров ориентированы на женщину-маму и 38% — на женщину-прачку и уборщицу [32].

Большая часть тиражируемых российской рекламой женских образов унизительны. Они представляют ее туповатой, не способ­ной освоить современную технику и даже выбрать хорошую шубу или платье без мужского совета. В рекламе стиральных порошков и чистящих средств женщину изображают как очень ограниченную. Женщины в рекламе чистят, стирают, убирают, готовят, меняют и обучают женщин использовать стиральные порошки, моющие средства, бытовую технику.

Женщины в рекламных сюжетах представлены в основном че­рез половую принадлежность. Их поведение меньше указывает на их социальный статус, в первую очередь оно интерпретируется с уче­том сексуального восприятия. Женщина в рекламе отождествляется только с ее телом, которое используется как призыв к тому, что дол­жен с ним делать зритель (мужчина): купить и обладать. Женское тело в рекламе всегда нежное, стройное, миниатюрное, лишенное волос, со слабыми мускулами, округлыми формами, мягкой и глад­кой кожей. Оно обязательно привлекательное и тем самым дающее представление о женской красоте вкупе с рекламируемым товаром. Используемый принцип изображения женского тела как бы разру­шает женское самосознание и по ассоциации воссоздает образ самой женщины — лишенной силы, самостоятельности, властных полно­мочий. Таким образом, через рекламу в сознание впечатывается отношение к женщине — как к товару, объекту, с соответствующей ценностью, вещной, а не человеческой.

Многие исследования подтверждают, что для рекламной ин­формации характерно стереотипное изображение гендерных ролей и особенно женщин. Только женщины выполняют в рекламе быто­вые роли, хотя при использовании современной бытовой техники вовсе не требуется каких-либо специальных «женских» качеств. В связи со спецификой российского рынка, предлагающего в ос­новном еду, одежду, средства гигиены или лекарства, реклама об­ращается именно к женщине как человеку, организующему семейное потребление. Из общего объема телерекламы, адресованной жен­щинам, 39% приходится на объявления, предлагающие ей средства ухода за собой (косметика, парфюмерия, лекарства), а остальные 61% рекламы предлагают женщине средства ухода за домом, деть­ми, мужем. Среди рекламы, предлагающей женщине товары ухода за домом и семьей, 23% товаров ориентированы на женщину-маму и 38% — на женщину-прачку и уборщицу [32].

Большая часть тиражируемых российской рекламой женских образов унизительны. Они представляют ее туповатой, не способ­ной освоить современную технику и даже выбрать хорошую шубу или платье без мужского совета. В рекламе стиральных порошков и чистящих средств женщину изображают как очень ограниченную. Женщины в рекламе чистят, стирают, убирают, готовят, меняют подгузники детям, а также ухаживают за собой, чтобы избавиться от дурных запахов, перхоти, желтизны зубов, запоров и т. д. Реклама бульонных кубиков или майонезов изображает женщин как просту­шек, которые с восторгом в глазах рассказывают о тайнах семейного счастья, что помимо всех гендерных претензий просто дико и оскор­бительно.

Любое стереотипное изображение женщин, основанное на при­знаке пола, определяется в ооновской «Конвенции о ликвидации всех форм дискриминации в отношении женщин» как дискримина­ция по признаку пола. А это значит, что реклама, содержащая сте­реотипное изображение женщин и мужчин и/или использующая сексуальный образ женщин и их тела, нарушает законодательную норму равноправия.

В частности, в Норвегии реклама, противоречащая принципам равноправия полов, запрещена статьей 1 Закона о маркетинге: «Ре­кламодатель и рекламопроизводители должны убедиться, что рекла­ма не нарушает принципов равноправия полов и не подразумевает унизительных для какого-либо пола утверждений или описаний женщин или мужчин в унижающей достоинство форме». Как пишет норвежский исследователь С. Врлланд, эта статья не вызывает про­блем у ежедневной прессы. Кроме того, уполномоченные по делам потребителей наблюдают за рынком рекламы и могут запретить ве­дение деловых операций, нарушающих закон.

В США создан специальный орган саморегулирования — «На­циональный совет по наблюдению за рекламной деятельностью». Разработанные этим советом рекомендации касаются вопросов дис­криминации женщин в рекламе и негативного и стереотипного их изображения. Рекламопроизводителям предлагается задуматься: не изображает ли данная реклама женщин более глупыми, чем муж­чин? использует ли реклама принижающие выражения типа «жен­ская болтовня» — но «мужская беседа»? представляют ли объявле­ния женщин в роли обслуживающих мужчин? Рекламные фирмы прислушиваются к рекомендациям этого совета.

В Испании с 1994 г. действует правительственная программа, цель которой — изменить стереотип изображения женщин в СМИ и рекламе, прекратить использование женского тела как сексуальной приманки. С этой целью создан специальный наблюдательный орган за рекламной деятельностью: он уполномочен вести переговоры об изменении рекламных образов или снимать ненадлежащую рекламу.

В апреле 1996 г. Европейский Союз принял резолюцию «Об об­разе женщины в рекламе и средствах массовой информации». ЕС призвал Европейскую Комиссию и страны-члены ЕС содействовать созданию более разноплановых и реалистичных портретов женщин и мужчин, а также принять соответствующие меры для введения запрета на дискриминацию по признаку пола. Стереотипы, связан­ные с полом, нередко используемые массмедиа, могут негативно сказаться на взаимоотношениях женщин и мужчин, особенно среди молодежи.

В российском законе «О рекламе» нет ни одной статьи, ни од­ной нормы, направленной на недопустимость нарушения принципа равноправия, воспроизведения гендерных стереотипов или сексуа-лизацию рекламы вообще и в СМИ в частности [30].

Если раньше СМИ рассматривались в качестве одного из агентов социализации наряду с семьей и группами сверстников, то в рамках современного информационного общества они уже рассматривают­ся как факторы влияния и механизмы конструирования идентич-ностей. Именно массмедиа поставляют нормативные тендерные об­разцы, которые затем получают распространение и воспроизводятся индивидами в повседневной жизни.

Создаваемые в российских СМИ образы мужчин и женщин, ,с одной стороны, конструируют тендерные модели поведения, с другой — оживляя застывшие в бессознательном символические построения доминирования/подчинения, осуществляют экспансию этого опыта в сферу социальных отношений. Другими словами, ген­дерная идеология, транслируемая массмедиа, служит еще большему включению мужчин и женщин (особенно молодых) во властные от­ношения, а не пересмотру этих отношений.

Наиболее остро ощущают на себе воздействие СМИ молодые люди, поскольку в этот период личностного становления они не склонны противопоставлять себя окружению. Способности к лич­ностному самоопределению и некоторой независимости суждений формируются в лучшем случае к концу обучения в вузе. К сожале­нию, юноши и девушки, испытав на себе все «прелести» достаточно жесткой гендерно-ориентированной образовательной системы и ин­формационного давления СМИ, к окончанию университетов стано­вятся более податливыми к восприятию тендерной идеологии, про­являя самостоятельность суждений лишь по нейтрально-научным проблемам.

Контрольные вопросы

1. Как бы вы определили место и роль языка в тендерной соци­ализации? Проиллюстрируйте свой ответ конкретными примерами.
2. Как, по вашему мнению, сложившиеся языковые практики влияют на самоотношение человека и отношения мужчин и женщин?
3. Почему в настоящее время усилилась роль СМИ в тендерной социализации?

1. Какие образы женщин представлены в СМИ?

4. Как бы вы описали явный и скрытый сексизм в телевизион­ной рекламе?

Вопросы для размышления

1. Проанализируйте содержание текстов молодежных песен с позиции тендерного подхода. Сделайте выводы о том, каковы об­разы современного юноши и современной девушки в молодежной песне.
2. Социальная ситуация развития современных девочек: каковы основные ориентиры в процессе их воспитания.
3. Социальная ситуация развития современных мальчиков: ка­ковы основные ориентиры в процессе их воспитания.
4. Как бы вы могли определить важнейший круг проблем соци­ализации российских девочек и мальчиков?
5. Каковы, по вашему мнению, последствия патриархатной со­циализации в детстве для современных мужчин и женщин?