13
Основные характеристики человеческого бытия.
Проблема человека — одна из основных, если не центральная, во всей мировой философской мысли. Протагор характеризовал человека как меру всех вещей, что стало одним из основных мировоззренческих и методологических принципов науки, философии и политики демократических государств. Д. Дидро считал человека высшей ценностью, единственным создателем всех достижений культуры на Земле, разумным центром Вселенной, тем пунктом, от которого все должно исходить и к которому все должно возвращаться. Фирдоуси писал:
В цепи человек стал последним звеном,
И лучшее все воплощается в нем,
Как тополь, вознесся он гордой главой,
Умом одаренный и речью благой,
Вместилище духа и разума он,
И мир бессловесный ему подчинен.
У. Шекспир устами Гамлета говорит:
«Что за мастерское создание — человек! Как благороден разумом! Как беспределен в своих способностях, обличиях и движениях! Как точен и чудесен в действии! Как он похож на ангела глубоким постижением! Как он похож на некоего Бога! Краса вселенной! Венец всего живущего!»
И. Кант считал, что философия всегда стремится ответить на четыре вопроса: что я могу знать? что я должен делать? на что я могу надеяться? что такое человек? В сущности, полагал он, три первых вопроса можно свести к четвертому, а все науки — к антропологии. Антропология — это фундаментальная философская наука.
Философская антропология — наука о сущности и сущностной структуре человека; его отношении к царству природы (неорганический мир, растения, животные) и к основе всех вещей; его метафизическом сущностном происхождении и его физическом, психическом и духовном появлении в мире; силах и властях, которые движут им и которыми движет он; основных направлениях и законах его биологического, психического, духовно-исторического и социального развития. Антропология должна служить основой для всех наук, которые имеют дело с человеком — медицины, археологии, этнологии, истории и др.
Философское познание человека есть по своей сути самосознание человека, а человек может осознавать себя лишь при том условии, что познающая личность.
Понятие о психике человека. Основные формы психической деятельности
... в данное время относительно устойчивый уровень психической деятельности. Каждый человек ежедневно испытывает различные психические состояния. Выделяют: 1)общее психическое состояние, ... самостоятельной деятельности. Планомерное, специальное, организованное восприятие для разрешения какого-либо вопроса называется наблюдением. Свойства: Предметность – акт объективации, т.е. соотношение сведений ...
Философская антропология становится фундаментальной и центральной философской наукой тогда, когда человек становится проблемой, когда начинают задумываться над вопросами: что такое человек, откуда он пришел в этот мир и чем он отличается от других живых существ.
О многомерности человека
Мы подходим к человеку с четырьмя разными его измерениями: биологическим, психическим, социальным и космическим. Биологическое выражается в анатомофизиологических, генетических явлениях, а также в нервно-мозговых, электрохимических и некоторых других процессах человеческого организма. Под психическим понимается внутренний душевно-духовный мир человека — его сознательные и бессознательные процессы, воля, переживания, память, характер, темперамент и т.д. Но ни одно измерение в отдельности не раскрывает феномен человека в его целостности.
Не претендуя на статус определения, суммируем кратко сущностные черты человека. Человек есть воплощенный дух и одухотворенная телесность, духовно-материальное существо, обладающее разумом. И в то же время это субъект труда, социальных отношений и общения с помощью членораздельной речи. Своим организменным уровнем он включен в природную связь явлений и подчиняется природной необходимости, а своим личностным уровнем он обращен к социальному бытию, к обществу, к истории человечества, к культуре.
Каким же образом в человеке объединяются его биологическое и социальные начала? Человек рождается как биосоциальное единство. Но он появляется на свет с неполностью сформированными анатомофизиологическими системами, которые доформировываются в условиях социума. Механизм наследственности, определяющий биологическую сторону человека, включает в себя и его социальную сущность. Новорожденный — не tabula rasa, на которой среда «рисует» свои причудливые узоры. Наследственность снабжает ребенка не только сугубо биологическими свойствами и инстинктами. Он изначально оказывается обладателем способностей к подражанию и обучению. Таким образом, ребенок появляется на свет именно как человеческое существо. И все-таки в момент рождения ему еще нужно научиться стать человеком. Его вводит в мир людей общение с ними, именно оно формирует его психику, нравственность, культуру, социальное поведение.
Основные характеристики человека
Философы все время сталкивались с невозможностью определения человека, хотя всегда были попытки дать таковое. «Человек разумный» (homo sapiens), «человек делающий» (homo faber), «человек играющий» (homo ludens), Маркс говорил о человеке как о животном, производящем орудия труда, Гегель — как о млекопитающем с мягкой мочкой уха (в шутку, конечно), Ницше считал, что человек — это животное, умеющее обещать и т.д. и т.п.
Видимо, человека нельзя определить однозначно и окончательно, слишком он многогранный, разносторонний в своих мыслях, делах и свершениях и ни одно из его многочисленных свойств не является главным и решающим для его понимания. Определить его можно только отрицательно, через такие качества, которые несут в себе отрицание: несводимость, непредопределенность, незаменимость, неповторимость, невыразимость. Эти пять «не» свидетельствуют не об ограниченности или ущербности человеческой природы, а об ее исключительном характере, особом месте человека среди других предметов или явлений окружающего мира.
016_Человек. Его строение. Тонкий Мир
... стало сознательным. Именно сознанием должен коснуться и касаться человек Высших Миров, ибо бессознательное с ними общение нужных следствий не ... огорчении, злобе, омрачении, страхе, недовольстве, беспокойствах отходят люди, засыпая, в Мир Тонкий. Можно представить себе, какие сферы они ... оболочки, ибо градации Материи всех планов Бытия семеричны. Дело науки будущего осветить эти явления путем научных ...
Несводимость. В случае с человеком можно говорить об абсолютной несводимости. Он никогда не совпадает ни с одной своей телесной или психологической особенностью, ни с профессией, ни с работой, ни с делом. Ни в одной вещи, которую он создает, он не выражает себя полностью, он всегда выше, значительнее любого своего дела и свершения. Если он отождествил себя со своей профессией — он уже не человек в полном смысле слова. Его уже можно называть через дефис: человек-токарь, человек-банкир, человек-депутат.
Сущностью человека является ничто. Он ничто в сравнении со всеми другими видами жизни, окостеневшими в строгих и неизменных формах. Ни крокодил, ни обезьяна не могут быть другими — они уже миллионы лет не меняются, застыли в данной им природой форме и всегда делают одно и то же. Человек всегда меняется, всегда преодолевает свое сегодняшнее состояние. Он ничто, которое не есть что-то (законченное и ограниченное), а есть условие всякого что-то, которое позволяет ему быть кем угодно, не совпадая ни с одной воплотившейся формой. Его ничто — это признак его универсальности, возможность свободы.
Непредопределенность. Человек никогда не бывает абсолютно свободным. Он постоянно зависит от тысячи факторов, обусловливающих его поведение, отношение к окружающим: от наследственности, климата, культуры, государственного строя, зарплаты, семьи и т.д. и т.п. Пересечение этих зависимостей создает такой водоворот случайностей, предугадать которые просто невозможно. Человек может рассчитать движение планет на сотни лет вперед, но не знает, что с ним будет завтра. Мы зависим от многих вещей внешне, но мы не должны ни от чего зависеть внутренне. В философии существует понятие «собранный человек», собранный не в психологическом, а в философском смысле. Собранный человек не имеет «хвостов», т.е. это человек мудрый в житейском смысле. Обычно у человека много выставленных наружу хвостов: богатство — это хвост, ибо у богатого все мысли только о том, как его сохранить или приумножить; высокий пост — это хвост: чем выше, тем дольше падать вниз, тем больше вокруг зависти или ненависти, глупость — это хвост: всегда можно попасть впросак, что-то сделав и при этом не подумав о последствиях. Но у человека мудрого таких хвостов нет. Что бы ни случилось в мире — государственный переворот, финансовый кризис, еще какие-нибудь социальные катаклизмы — это его никак серьезно не коснется, он может этих потрясений даже не заметить. Недаром в древнеиндийском эпосе «Бхагавадгита» говорится: «Кто не собран, не может правильно мыслить, у него нет творческой силы. У кого нет творческой силы — нет мира, а если нет мира, откуда быть счастью?»
Незаменимость и неповторимость. Незаменимость человека прежде всего выражается в том, что он должен найти свое дело, ради которого он пришел в мир. У каждого человека есть такое дело, которое, кроме него, никто не сделает. А если и он не сделает, то во Вселенной так и будет пустое место, дыра, не заполненная чьим-либо трудом, усилием. Вся проблема в том, чтобы найти такое дело, такое место, встав на которое, можно занять свою уникальную, неповторимую позицию. Если человек не пытается найти свое место, значит, он занимает чужое, повторяет уже известные мысли и делает дела, которые могут делать многие. И тогда он не отвечает своему человеческому назначению, потому что человеческое назначение заключается в том, чтобы оставить свой след на земле, свою заклепку в машине Вселенной.
Праздники сегодня и вчера: влияние праздника на личность человека
... культурной инициации и социализации человека, которая именно в этот отрезок времени получает потенциал, открывающийся для неё ещё в период детства, участия, как в организации, ... развития. Столь же вредной оказывается гипертрофия праздничной фазы, искусственно (особенно в жизни эксплуататорских классов) раздутой и потому пустой, поверхностной, декоративно-развлекательной, культурно бесплодной. ...
Ведь все мысли, все идеи и все дела были когда-то кем-то впервые высказаны, впервые сделаны. И эти, впервые сделавшие или выдумавшие, принимали участие в творении мира, благодаря им мир продолжается. Но если я не буду продолжать его существование своим оригинальным незаменимым делом, своей собственной незаменимой позицией — мир может кончится. Устойчиво только то, что порождено каждым. Или порождено заново. Следовательно, незаменимость, — это фундаментальное качество человеческого существования, на котором и благодаря которому держится весь мир, создаваемый человеком.
Точно так же и неповторимость является фундаментальной характеристикой человека. Каждый человек уникален и неповторим. Это особенно хорошо видно на примере великих людей. Каждый, если он живой человек, а не запрограммированный робот, по-своему любит, по-своему чувствует, по-своему переживает и надеется.Любая жизнь достойна, пусть внешне незаметная и неинтересная, если человек проживает ее как свою жизнь, никого не копирует, ничему не подражает, а просто живет самобытно, живет, как сказал бы М. Хайдеггер, в стихии своей четырехугольности, живет поэтически: сохраняя для себя землю, небо, божественное и смертное. Живущие таким образом развертывают себя четырехкратно — в спасении земли, восприятии неба, провожании смертного и ожидании божественного.
Невыразимость. Объяснить нечто можно лишь через другое — свет через длину волны, звук — через частоту колебаний. Но как объяснить что такое человек? Поскольку он не сводим ни к чему — ни к вещам, ни к теориям, ни к идеям, ни к нервным или физическим процессам, то объяснить, выразить его через другое невозможно. Человека нельзя изучать объективно как некий внешний предмет. Изучить, познать что-либо объективно можно, лишь развернув его в пространстве, вывернув наизнанку. Понятно, что с человеком этого проделать нельзя. Существуют всевозможные тесты, определяющие характер и склонности человека и кажется, что так можно что-нибудь о человеке узнать. Но только при условии, что он будет отвечать на вопросы честно и искренне. А если он будет валять дурака, нарочно говорить в ответ на вопросы всякие глупости, фантазировать?
Человека можно познать и описать только косвенно, прежде всего по продуктам его творчества. Нам очень много известно о человеке благодаря науке, философии, искусству, но он все равно продолжает оставаться для нас непостижимой тайной. Не загадкой, которую мы в конце концов разгадаем, а «явственной тайной», по выражению Гете. Любая самая точная и самая тонкая теория, изучающая человека как вещь, как организм, как функцию, так же соответствует его сущности, как, по словам Гете, «хорошо сколоченный крест соответствует живому телу, на нем распинаемому».
Как человеку вернувшемуся с войны жить дальше
... структуры кинематографа. Идея воспитания и перевоспитания в кино: Путевка в жизнь, Окраина. Образ активного человека труда. Жертва общественному. Маршевые мелодии, четкий и ясны стиль. Положительный ... показать идеал, который намечен и существует в жизни, как реальность. Революция - знак, метафора, плакат. Мария демченко - движение пятисотниц. Человек - продукт социальных отношений. Бытие определяет ...
Познание самих себя, разгадывание этой вечной загадки и составляет основное содержание человеческой истории и культуры.
Проблема Я
Люди в одной стране, одном обществе живут в более или менее одинаковых условиях — в условиях одной культуры, одних нравов и обычаев, одного языка, но люди все равно все разные, непохожие друг на друга. Даже в одной семье дети вырастают разными, хотя воспитываются в одинаковых условиях.
Что делает всех людей разными, неповторимыми и уникальными?
Во-первых, особенности психического склада: темперамент, скорость психических реакций, сообразительность. Все это дается человеку по наследству.
Во-вторых, опыт детства и воспоминания о детстве. У каждого человека свой опыт детства, свои переживания, каждому по-своему открывался мир, каждый по-своему переживал детские страхи, неудачи или радости. Опыт детства накладывает отпечаток на всю дальнейшую жизнь человека. Возможно, все наши таланты и способности заложены в родительской (прежде всего материнской) любви. Ребенок, который с детства чувствует эту любовь, живет в атмосфере любви, всю свою жизнь, словно броней, защищен от невзгод и напастей. У него, как правило, все получается в жизни, он талантлив или обладает многими незаурядными способностями. Наоборот, тот, кто вырос без любви, в холодной и суровой атмосфере равнодушия, всю жизнь чувствует себя одиноким, даже если окружен семьей или родственниками, у него все в жизни складывается трудно и тяжело. Воспоминания детства сопровождают человека до самой смерти, и с годами, что интересно, не только не тускнеют, но становятся ярче. Старые люди с трудом вспоминают, что с ними было вчера, но до мельчайших подробностей помнят свое детство с самых ранних дней.
В-третьих, особенности индивидуальной биографии: каждый проживает свою жизнь, и все, что с ним случается, и то, как он к этому относится, совершенно не похоже на жизнь других людей.
В-четвертых, противоречивость жизненных ролей. У каждого в жизни одновременно несколько ролей, которые он «играет». Например, студент, когда разговаривает с преподавателями, и особенно с ректором, — это один человек, внимательный, почтительный, глаза его так и светятся знанием и усердием. Но стоит ему выйти на улицу, где его ждут друзья, он — совершенно другой. Третьим человеком он становится дома, с родителями. Это не значит, что он всякий раз притворяется — у человека много лиц, вернее, много сторон его личности, много ролей. Часто эти роли даже противоречат друг другу и тем не менее образуют единый комплекс его личности, совершенно своеобразный.
Все эти четыре момента делают каждого человека как личность неповторимым и уникальным. И эта уникальность выражается в понятии Я. Я у человека появляется с трех-четырех лет, когда он начинает понимать, что есть Я, а есть другие люди. До этого почти все дети говорят о себе в третьем лице. К 10 — 12 годам складывается образ Я. У каждого человека есть образ самого себя, сумма представлений о самом себе, каким он сам себя видит, и этот образ человек проносит через всю жизнь, немного его исправляя и дополняя. Это, как правило, довольно симпатичный образ — каждый нормальный человек считает себя более или менее интересным, умным, способным, честным, добрым и т.п.
«Бесплатный человек» или обесценивание себя
... ерунда, - я не умею, - я не творческий человек, - мир опасен, человек-человеку враг/конкурент, - мне уже слишком поздно/ еще рано и ... когда, постигая себя и особенности своего внутреннего мира, человек испытывает радость от осознания своей уникальности и неповторимости. ... эти реакции обусловлены боязнью взять ответственность за свою жизнь, принять себя, свои особенности и столкнуться с реалиями ...
Самая страшная трагедия человеческой жизни — распадение образа, когда человек убеждается, соглашается, что он не добрый, не умный, что он, например, дурак или подлец. Как правило, жизнь после этого кажется конченой, в этом случае человек может даже убить себя.
Существуют механизмы защиты Я, которые действуют бессознательно, сохраняя личность от разрушения. Например:
— механизм вытеснения. Человек испытывает большое горе или столкнулся с чем-то настолько страшным, что его психика может не выдержать и разрушиться, срабатывает механизм, и человек либо теряет сознание, либо вдруг забывает о постигшем его несчастье;
— механизм инверсии, переворачивающий импульс на прямо противоположный. Так, у мальчиков в 12 — 13 лет просыпается половое чувство, им начинают нравиться девочки, но ребенок не может это осознать, психика может быть травмирована, и она переворачивает все отношения: мальчики начинают считать девочек своими первыми врагами и воюют с ними — дерутся, толкают, выбивают портфель из рук.
— механизм переориентации. Психика бессознательно переключает эмоции с одного объекта на другой, более доступный. У школьника большие неприятности в классе, и, придя домой расстроенным, он вымещает свое раздражение на младшем брате или на любимой собаке. В некоторых странах по советам психологов в каждом цехе на заводе оборудуют комнату, в которой стоят чучела мастера, начальника цеха: на них можно выместить свое раздражение.
И еще целый рад механизмов имеет психика, защищающая свою целостность и гармоничность, чтобы человек не чувствовал себя в разладе с миром и окружающими.
Можно сказать, что у человека два Я — внешнее и внутреннее. Внешнее Я знакомится с людьми, учится в университете, набирается знаний, делает какие-то дела и совершает поступки. Внешнее Я — это совокупность знаний, правил действия, поведения, приемов мышления.
Внутреннее Я — это интимное, скрытое ядро личности, это все наши мечты и надежды, воспоминания о первой любви и первой весне, все наши страсти, желания, которые мы прячем глубоко в душе. Это то, о чем нельзя рассказать другому, передать в виде слов или знаков. Человек часто сам не знает, что в нем заложено. Р. Декарт говорил, что тот, кто сможет все рассказать о себе, тот опишет всю Вселенную. Но попробуй расскажи. Для простого смертного это вещь невозможная. Для этого нужен талант. Любой роман, любая картина или симфония — это рассказ художника о себе. Внутреннее Я и делает нас личностью, без него мы только мыслящие машины.
Проблема человека в современном гуманитарном знании
... индустриальном обществе. Понятие «социального характера» у К. Хорни. Современный человек «в поисках смысла» в концепции В. Франкла. Специфика социально-психологического изучения личности. ... социального поведения, развитие Я-концепции и идентичности. Исследование процессов построения человеком своей социальной и личностной идентичности, формирование персональной системы ценностей, индивидуальных ...
Проблема «живого» человека
В.Д. Губин
Miscellanea humanitaria philosоphiae. Очерки по философии и культуре. К 60-летию профессора Юрия Никифоровича Солонина. Серия «Мыслители», выпуск 5. СПб.: Санкт-Петербургское философское общество, 2001. С.40-47
[40]
Быть живым значит иметь отношение к бытию, быть самобытным. Однако быть живым совсем не просто. Можно сказать, что быть живым для человека дело почти невозможное. Человек, как правило, бывает или механическим автоматом, что не мешает ему успешно имитировать все функции живого и разумного существа, или спящим. Живым он бывает редко например, когда влюблен, когда прекрасное произведение искусства взволновало его, когда религиозный обряд или молитва вызвали в нем чувство прикосновения к чему-то бесконечному. Живым он бывает в минуты опасности, когда нужно опереться на свой жизненный инстинкт. Но все это — только мгновения в повседневной жизни. В остальное время человек мертвый автомат. Поэтому главная идея религии, искусства, философии сделать человека живым, разбудить его душу, вырвать его из рутинных шаблонов жизни, из идиотского животного автоматизма существования. Быть живым, т. е. жить в мире сплошной актуальности, где все здесь и сейчас, где нет мертвого прошлого, где ничего не повторяется, где каждый раз все творится заново, может только Бог. Для человека — это лишь идея, но он без нее невозможен.
Существование — непостижимый дар, то единственное, что от человека не зависит: он может, конечно, уничтожить его, но создать свое собственное бытие он не в силах. Тем не менее, чувство существования, радость бытия как такового безотносительны к его фактическому наполнению; последнее в значительной степени зависит от самого человека, и им сам человек может распоряжаться по своему усмотрению. «Пессимизм, уныние, отчаяние, — писал В.В. Розанов, — суть симптомы полуперерезанной нити, связующей «я» каждого из нас с «мирами» ли «иными», или точнее — с «древом жизни»; радость (безотчетная) есть симптом укрепления и, так сказать, утолщения этой соединительной нити. Всякая радость на земле («безотчетная», «без видимых поводов») есть предварение той окончательной и насыщающей, вечной радости, коею заключится жизнь человека на земле; это (т. е. в безотчетных случаях) — небесная и райская радость («не знаю чему — но весело») как предвкушение в отношении «зари» к «солнцу» [1].
Если нет чувства существования, то человек и не может сказать себе — существует он или нет. Скорее не существует, в строгом смысле этого слова, если живет так, как живет дерево или животное. Мало что изменилось бы в мире, если бы он никогда не существовал. Он не существует в том смысле, что его существование не вызвано никакой необходимостью — какой смысл повторять те же слова, те же дела, которые до него уже тысячи
Человек и смысл его жизни
... выступает как мифологическое (символическое) выражение сущности, назначения человека, смысла, идеала его земной жизни. Проблема бога в религии – это в итоге проблема человека, а религиозные символы и суждения – отражение ... и развиваются совершенно иными путями, чем внутри- и межвидовая борьба в мире живого. Подобный — с логической точки зрения некорректный — прием вообще довольно широко используется ...
[41]
раз повторялись. Человек, живущий автоматически, уже много раз был в этом мире, и нет никакой нужды ему возникать снова.
Жизнь ощущается только как постоянная новизна, каждое ощущение полно свежести и неповторимости, каждый раз открывающийся перед человеком мир удивителен и не узнаваем. Но поскольку невозможно все время находиться в таком актуальном напряженном состоянии, то любой человек, каким бы он ни был творческим, страстно верующим, или любящим, существует только моментами. Остальное время наполнено сном, автоматизмом, смертью, т. е. совершенно нормальным состоянием, которое, постоянно повторяясь, создает «нормального» человека. Мое существование наполовину искусственно, иногда этот порядок нарушается, и мне удается быть живым на три четверти, в редкие минуты я ощущаю себя полностью живым. Но чаще на все три четверти или даже на 90% искусственным. Живу, как будто исполняю ритуал, смысла которого не понимаю и понимать не хочу. Поэтому жизнь и летит так быстро, и в конце можно воскликнуть: «Жизнь моя! Иль ты приснилась мне?». Конечно, приснилась, поскольку спал или исполнял ритуал почти три четверти жизни. А как же иначе, нельзя же все время быть живым, надо же иногда просто существовать, например, так же просто, как существует животное, иначе никаких сил не хватит и сердце надорвешь.
«Нормальный» человек не в состоянии остановить поток своих мыслей, он не может контролировать свое воображение, эмоции, внимание. Почти за каждым взрослым человеком стоят долгие годы неправедной и безрассудной жизни: потворство всевозможным слабостям, безразличие к собственным ошибкам, стремление закрыть глаза на неприятные истины, постоянная ложь самому себе, самооправдание, порицание других и т. п. Реальный мир скрыт от него стеной его собственного воображения. В этом смысле он живет во сне, спит.
Таким образом, существование дано человеку лишь потенциально, как продукту божественного творения, и чтобы его актуализировать, чтобы существовать, т.е. быть причастным к бытию, он должен сам себя творить. Но поскольку мы далеко не всегда находимся в состоянии любви или творчества, мы не всегда стараемся достигнуть преображения, то чаще всего живем в автоматическом режиме.
И в то же время мы видим, что некоторые умершие существуют более реально, чем живущие. Пушкин более живой, чем большинство наших современников, потому что в его жизни нет случайностей, провалов безделья, скуки, злобы. Потому что живы для нас его переживания, его мечты и надежды. Вся его жизнь сейчас — это чистая актуальность, чистая музыка. Сократ поражает нас своей жизненной силой и сейчас служит примером очень живого человека. Может быть по настоящему живым является великий умерший человек? Возможно, как нельзя сказать о человеке — счастлив он или нет, до тех пор, пока он не закончит свой
[42]
жизненный путь, так же нельзя до этого времени сказать, жил ли он, действительно, если он не остался живым в вышеприведенном смысле.
Следовательно, далеко не всякий живущий человек является живым в подлинном смысле этого слова. Жизнь наша чаще всего не является «живой» жизнью, поскольку в ней преобладает нудная монотонная повторяемость серых будничных дней. В ней много случайного, нелепого, не зависящего от человека, которого чаще всего бросает, как щепку по волнам, и никогда неизвестно, к какому берегу прибьет его водоворот не им определяемых событий.
Философия о жизни смерти и смысле жизни
... лишь видимый физический мир, топталась на тех же позициях. Целью жизни объявлялся сам человек, а смыслом жизни вся доступная человеку полнота бытия. Перед этой полнотой бытия смерть, по учению ... материалистов, бессильна, и будто бы побеждена, ибо если человек искал цель и смысл жизни в каждом мгновении своего бытия, то смерть ему, якобы, нипочм, ...
В этом смысле кажется, что только искусство создает живую жизнь, оно не отражает серую монотонность будней, оно их одухотворяет, оно выжимает квинтэссенцию из жизни, она берет ее в чистом виде, а в чистом виде жизнь как таковая, освобожденная от глупых случайностей или просто от скуки — прекрасна. Не только великие люди прошлого, но и герои великих художественных произведений кажутся более живыми, чем многие реально живущие люди. Среди нас по-прежнему живут и Гамлет, и Дон-Жуан, и Плюшкин, мы видим в том или ином человеке черты Смердякова или Базарова. Россию мы до сих пор видим через гоголевских персонажей, и часто вместо образа человека видим чудищ: Чичикова, Ноздрева, Собакевича и т. д., и никакие революционные и духовные преобразования, никакие перестройки нас от этого видения не избавляют, поскольку все эти чудища обладают большой жизненной силой. Русские люди, считал Бердяев, желавшие революции и возлагавшие на нее большие надежды, верили, что чудовищные образы гоголевской России исчезнут, когда революционная гроза очистит нас от всякой скверны. Но в революции раскрылась вся та же старая, вечно-гоголевская Россия, нечеловеческая, полузверинная Россия харь и морд [2].
Любое произведение искусства, например, роман есть заново сотворенное живое бытие, и работа вымысла приводит к созданию живых людей. Истинная реальность в искусстве хотя и может означать нечто выше или глубже жизни, но прежде всего есть жизнь. Художник создает живое, он верит в бытие сотворенного им мира и в жизнь людей, населяющих этот мир. Живые люди, созданные романистом, именно потому и живы, что не вполне от него зависят, не до конца ему подчинены. Те силы, которые в нем творят, — это те же самые силы, исконно участвующие в творении.
Человек, вероятно, должен создавать себя так же, как создается произведение искусства, — отбрасывая от себя все случайное, наносное, избавляясь от автоматизма существования, т.е. становясь живым, ибо только тогда он может придать своей жизни целостность, завершенность, смысл. Сама по себе жизнь, без подобных усилий — только распад. Человек не является живым по факту
[43]
рождения, или, лучше сказать, он живой только биологически. Но сущность его в метафизике, а не биологии, он должен стать тем живым.
Люди, действительно сотворившие свою жизнь, даже кажутся нереальными в обыденном смысле, глядя на их лучащуюся доброту, честность, совестливость, хочется сказать: так не бывает.
Человек, создавая себя, создает и окружающий мир, последний становится живым, и в этом смысле существующим, только будучи одушевленным чьим-то существованием или существованием многих людей. Любые вещи и явления мира когда-то были поняты, оценены, кому-то понравились, кто-то думал о них. На всем лежит печать щедрости человеческого существования.
4 Философия человека Л 4 — Стр 2
Живым является только то, что создано — Богом, разумом, фантазией. Например, в реальных людях — друзьях, знакомых — рано или поздно разочаровываешься, так же как и они в тебе. Друзей нужно создавать, т.е. добавлять к их облику изрядную долю своей фантазии, расцвечивать их и одухотворять. Что мы все наверное постоянно и делаем. В человеке, которого любишь, уже совсем мало от реального человека, от того, какой он есть «на самом деле», но очень много от моего воображения, в нем нет ничего омертвелого, прошлого, нет недостатков, нет изъянов, нет неприятных черт характера. Видимо, словосочетание «на самом деле» здесь не подходит, потому что «на самом деле» есть только то, что открывается через любовь, через поэзию, через искусство.
И в этом смысле можно сказать, что для нас существует только то, что нами сотворено. Бог сотворил мир и дал ему существование, но человек обладает силой творчества, родственной божественной силе, обладает существованием в той мере, в какой он себя сотворил. Все, что ниже человека, обладает меньшей степенью существования, поскольку сознательно не творит.
Все окружающее есть продукт творчества, и в этом смысле продукт искусства. Природа, писал М. Пруст, «как она есть на самом деле», это природа, увиденная поэтически. Поэзия — не добавка к природе, поэтически увидеть — значит увидеть так, как есть на самом деле. Здесь термины «философия» и «поэзия» совпадают [3].
Не только природа, но вообще все, что есть «на самом деле», является искусством, искусством в широком, древнем, античном смысле этого слова: искренность есть не намерение быть искренним, а искусство; добро — не намерение или желание добра, а искусство. Благими намерениями вымощена дорога в ад. Человек хочет быть добрым, а творит зло, потому что не может предусмотреть всех последствий своих поступков, потому что не искушен в науке жизни, потому что судит о других со своей, узко субъективной точки зрения. Неискушенный человек вообще не знает различия между добром и злом, не знает того, насколько они взаимопроникаемы
[44]
и насколько сложно каждый раз, в каждом конкретном случае устанавливать границу между ними.
Не искусство подражает жизни, а жизнь подражает искусству. Жизнь не имеет силы искусства; она получает её только в ослабленном и деградированном виде, и воспроизводит сама себя лишь на самом низком уровне и в минимальной степени. Искусство преуспевает вполне в том, о чем жизнь знает только по черновому наброску [4].
Быть живым — также искусство, оно не дается автоматически по факту рождения. Нужен большой труд, труд творческий, труд артистический. Элемент артистического труда должен рассматривается как элемент нашей жизни, как элемент воспроизводства нами себя как живых. Люди «не живые» — это те, кто находится в устоявшемся мире, он сложился, как им кажется, без их участия, в нем все определяется законами и обстоятельствами, которые не ими порождены и которым можно только подчиняться. Они не вложили ни грамма души в этот мир и им нечего извлекать из этого мира. Им непонятно, что, каковы бы ни были обстоятельства и законы, мое знание о них — это мое знание, никто не может понять за меня, как никто не может за меня умереть. И я сам и мир суть продукт моего артистического труда. Только «мертвые» думают, что есть нечто само по себе высокое, благородное, что сами по себе существует добро, красота, любовь.
Всякий человек, который делает свою жизнь произведением искусства, является мастером своего дела и своей жизни. А подобная жизнь создает свой оригинальный и неповторимый мир, и здесь приобретают реальный смысл слова о том, что человек является микрокосмом, и в нем как в зеркале, как в монаде отражается большой космос. Каждый человек производит свой мир, свою вселенную только в том случае, если он является собственным демиургом, если стремится к своему способу существования, который может быть только оригинальным и индивидуальным.
Каждый человек должен быть своим собственным произведением, в котором нет ничего омертвелого, прошлого, нет недостатков, нет изъянов, нет неприятных черт характера. Конечно, когда я не пытаюсь себя творить, я живу в чужом мире, мире общем для всех, в мире «Оно», как сказал бы М. Бубер, я и сам являюсь таким «Оно», вполне безличным и стандартным. Только минуты или часы жизни, когда мне удается создать самого себя и соответственно мой мир, делают мое существование осмысленным. Но от этих минут свет падает и на остальную жизнь, и она кажется более или менее сносной.
Еще один показатель «живого» творческого бытия — исступленное переживание невозможности и парадоксальности моего существования как человека, постоянная тоска от осознания трудности собственной самореализации, внутренняя неудовлетворенность всеми своими победами
[45]
и достижениями, мыслями, идеями. Кто не «умирает» от тоски быть человеком, полагал Ж. Батай, тот всего лишь человеком и умрет. Тоска — это показатель человечности. Но вместо того, чтобы пройти через пустыню своей тоски и выйти из нее с некоторой толикой мудрости, вместо того, чтобы испить до дна свою чашу, человек ускользает от нее, позорит себя и свое призвание. Тоска была его удачей: он был избран в той мере, в какой находил в себе силы выдержать ее, в той мере, в какой она его закаливала и формировала. А увиливая от тоски, человек превращается в суетливого иезуита. Тоска — это «забвение всего. Бесконечный спуск в ночь существования. Бесконечное казнение неведением, болото тоски. Скользить над бездной в совершенной темноте, испытывая весь ее ужас. Содрогаться, отчаиваться, не отступать перед стужей одиночества, вечной тишиной человека (нелепость всякой фразы, иллюзорность всех на свете фраз, ответ приходит только от бессмысленной тишины ночи).
…Человек — это казнение, война, тоска, безумие» [5].
Таким образом, внутренний опыт — это разоблачение покоя, это бытие без отсрочки. Мысль откладывает тоску, наши проекты постоянно оформляют будущий горизонт предстоящих действий, мы никогда не живем настоящим, никогда не испытываем горечь этого настоящего как горечь тоски, никогда не чувствуем, следовательно, живой пульсации бытия, никогда не стоим на краю существования, когда это существование оказывается не мыслительной конструкцией, а переполняющим нас чувством жизни. «Поскольку в общей человеческой массе существование и тоска теряют друг друга в проекте, жизнь откладывается на потом» [6].
Тоска, считал Н. Бердяев, это не переживание опасности, оно вовсе не обязательно связано с какой-нибудь заботой, оно превосходит любую озабоченность. Тоска устремлена вверх и обличает высшую природу человека, поскольку человек в тоске переживает покинутость, одиночество и чуждость мира. «Личность переживает себя как трансцендентное, чуждое миру, и переживает бездну, отделяющую ее от высшего мира, от иного мира, который должен быть ей родным. Острая тоска возможна в самые счастливые минуты жизни. Человеку глубоко присуща тоска по божественной жизни, по чистоте, по раю. И никакое счастливое мгновение этой жизни не соответствует этой тоске» [7].
[46]
Живой человек никогда не променяет свое существование, каким бы тяжелым, напряженным и не гарантированным от бед и несчастий оно ни было, на счастье в мирском понимании, на комфорт, на безопасность, которые отнимают при этом его внутренние мучения, его постоянную неудовлетворенность и поиски смысла своего бытия. Его можно, полагал Достоевский, утопить в счастье с головой, дать ему такое экономическое довольство, чтобы ему совсем уже больше ничего не оставалось делать, кроме как спать, кушать пряники, но человек рискнет даже пряниками и нарочно пожелает самого пагубного вздора, самой неэкономической бессмысленности, единственно для того, чтобы ко всему этому положительному благоразумию примешать свой пагубный фантастический элемент. «Именно свои фантастические мечты, свою пошлейшую глупость пожелает удержать за собой единственно для того, чтоб самому себе подтвердить (точно это как уж очень необходимо), что люди все еще люди, а не фортепьянные клавиши, на которых хоть и играют сами законы природы собственноручно, но грозят до того доиграться, что уж мимо календаря и захотеть ничего нельзя будет» [8]..
Нужно осмеливаться жить, осмеливаться реализовать свою жизнь и тем самым найти свое незаместимое место в этом мире, реализовать свое собственное предназначение. М. Хайдеггер говорил о том, что бытие — это событие открытости мира. Мир может открыться только мне, каждый из миров открывается только кому-нибудь, только человеку, осмеливающемуся жить, только живой, в вышеприведенном смысле, личности.
«Открыть» мир — задача невероятно трудная, поскольку для нормального человека мир всегда закрыт, в определенном смысле всегда «мертв». Так, читая какой-либо текст, мы имеем дело с мертвыми буквами и словами до тех пор, пока на него не откликнулась наша душа, не вспыхнул огонь понимания, пока мы не почувствовали всплывшее со дна души собственное переживание. Можно десять, двадцать раз читать один и тот же текст, но ничего не чувствовать, так же как можно много лет подряд встречать одного и того же человека, равнодушно скользя по нему взглядом, но однажды, если повезет, происходит чудо откровения и мы замечаем необычность выражения, глубину взгляда, удивительную улыбку, осветившую вдруг это лицо, удивляемся ему и застываем пораженные. Человек открылся нам, или текст вдруг ожил и наполнил нас трепетом волнения, ибо мы прикоснулись к душе автора.
Если мы пытаемся быть живыми, то наша задача оживлять и одушевлять все окружающее. «Единственная ценность, которую мы ищем во всех проявлениях себя и окружающего — это живое… Реальная человеческая психология строится на оживлении того, что мертво. Мы оживляем мертвые слова, мертвые жесты, мертвые конвенции. Единственное наше трепетное, то есть волнующее нас отношение ко всему этому в действительности сводится к тому, что за всеми симуляторами и привидениями, за вещами — мы ищем жизнь. И себя как живущего. Ибо ощущать себя живым совсем не просто»
