В теории коммуникации в качестве оснований классификации коммуникативных барьеров целесообразно выделить среду (внешние условия) коммуникации, технические средства коммуникации и самого человека как главного действующего лица любого коммуникативного акта.
1.Барьеры, обусловленные факторами среды.К ним относятся характеристики внешней физической среды, создающие дискомфортные условия передачи и восприятия информации:
♦ акустические помехи — шум в помещении или за окном, ремонтные работы, хлопанье двери,
звонки телефона и т.д.;
♦ отвлекающая окружающая обстановка — яркое солнце или, наоборот, тусклый свет, цвет стен в помещении, пейзаж за окном и т.д.;
♦ температурные условия — слишком холодно или слишком жарко в помещении;
♦ погодные условия — дождь, ветер, высокое или низкое давление и т.д.
Данный перечень внешних условий коммуникации можно продолжить. Каждый из перечисленных факторов может сказаться на результативности коммуникации в силу своего влияния на индивидуальные психофизиологические особенности коммуникантов.
2.Технические барьеры.В технической литературе для их обозначения чаще всего используется понятие «шумы», введенное в научный оборот автором математической теории коммуникации К. Шенноном. В современной коммуникативистике это понятие имеет более широкое значение, близкое по смыслу к коммуникативному барьеру, и включает все, что искажает (прерывает) передаваемый сигнал и в результате влияет на сообщение в целом. Также можно выделить такие технические барьеры коммуникации, которые одновременно обусловлены и человеческим фактором: неправильным использованием техники связи (отсутствие навыков работы с соответствующей техникой, ошибка в адресе электронной почты и т.п.); неправильным выбором технического средства для передачи сообщения и др.
3.«Человеческие» барьеры коммуникацииможно разделить на психофизиологические и социокультурные.
Психофизиологические барьеры. Такие барьеры могут возникать вследствие каких-либо физиологических нарушений: нарушения артикуляции, глухота, полная или частичная потеря зрения и т.д. Также на способность людей общаться, передавать и воспринимать информацию сильное влияние оказывают их психологические характеристики. Отечественный психолог Б.Д.Парыгин выделяет барьеры, связанные как с безличными механизмами социально-психологического взаимодействия и взаимовлияния людей друг на друга, так и влиянием личностных индивидуальных особенностей коммуникантов. Примером первых могут служить стереотипы восприятия партнера по общению. Примером вторых являются индивидуальные особенности личности, например, ее интровертированность. Кроме перечисленных, к распространенным формам психологических барьеров относятся нервное напряжение, которое может привести к эмоциональному срыву, некоторые психические состояния (индифферентность, апатия, депрессия) и психические свойства личности (замкнутость, повышенная впечатлительность и др.).
24.Условия труда
п., а также санитарно-бытовое обслуживание на производстве; · психофизиологические, обусловленные конкретным содержанием трудовой деятельности, характером данного вида труда / ... состояния. Ко второй категории тяжести относятся работы, выполняемые в условиях, не превышающих предельно допустимых значений производственных факторов, установленных действующими ...
Психологические барьеры выполняют две функции: 1) функция психологического препятствия; 2) функция психологической защиты, которая способствует автономности, обособляющей личность в общности и обеспечивающей ей относительную независимость и индивидуальность.
Социокультурные барьеры. Люди — не изолированные индивиды, а общественные существа и как таковые являются носителями определенных социальных качеств. Они являются представителями той или иной нации, этноса, класса, социальной группы, религиозной конфессии, профессионального сообщества, демографической группы и т.д. Все это и порождает их социокультурные различия, обусловленные принадлежностью к тому или иному языковому, этническому, культурному, профессиональному и другому сообществу или ряду сообществ одновременно.
Так, в некоторых восточных странах принято снимать обувь перед входом в жилище. В европейских же государствах, наоборот — гостя пропускают в дом в обуви. То же самое относится и к жестам. В связи с этим в новой национальной среде человек может попасть в пикантное положение. Так, для испанца прикосновение собеседника к мочке уха — оскорбление. Для грека таким же оскорблением будет поднятая рука с открытой ладонью в его сторону. Говоря “да”, грек, турок, болгарин будут поворачивать голову вправо и влево, что для большинства европейцев равнозначно “нет”. Африканцы и азиаты считают на пальцах не так, как это делают в Париже и Вашингтоне. Японец начинает с открытой руки, загибает большой палец на счет “один”, указательный — на счет “два”, и так далее. Когда все пальцы загнуты, начинается обратный процесс — отогнутый мизинец — “один”, безымянный палец — “два”… Или другой жест, имеющий различные толкования: большой и указательный пальцы сложены в виде кольца. Для американца — это “о’кей”, для жителей французского Средиземноморья — “ноль” или “ничто”, для тунисца — “я тебя убью”, для токийца— “деньги”. Указательный палец, приложенный к виску, выражает глупость во Франции, ум — в Голландии. С точки зрения итальянца из Флоренции палец у века — проявление доброжелательности, а вот для испанца этот жест означает недоверие; француз же посчитает, что его принимают за лжеца.
Очевидно, что коммуникация возможна только в том случае, если коммуниканты владеют общим
кодом (системой знаков, к которой относится и язык).
Однако общности знаков, в частности языка, недостаточно для адекватной коммуникации: даже носители одного языка зачастую не понимают друг друга.
Практические выводы можно сформулировать
следующим образом:
♦ никогда не следует настаивать на том, что единственно правильными являются только те представления, которые сложились в данной культуре; необходимо знакомить с ними представителей других культур, объясняя причины их возникновения;
♦ важно иметь правильное представление о психологии и культуре людей, с которыми осуществляется общение; именно в недооценке этого кроются причины большинства коммуникативных неудач;
Генштейн) в качестве критерия научной осмысленности высказываний
... выдвинутый логическим позитивизмом (Шлик, Вит- генштейн) в качестве критерия научной осмысленности высказываний. Вариант 2. 1. Основная проблема неопозитивизма: 1. Исследование языка научного познания 2. ... 5) С. Кьеркегор 6) Н.А. Бердяев 7) О. Шпенглер Рациональное - 1) Логически обоснованное, теоретически осознанное, систематизированное универсальное знание предмета. 2) Предмет, явление, действие, ...
♦ необходимо рассматривать сообщения с точки зрения получателей, фокусировать внимание на получателе сообщения, его интересах, чувствах, приоритетах;
♦ нужно использовать различные средства доставки сообщения;
♦ следует добиваться обратной связи и в процессе коммуникации сверять свои действия с ответной реакцией получателя.
МОДАЛЬНАЯ ЛОГИКА
1. ЛОГИЧЕСКИЕ МОДАЛЬНОСТИ
Модальность – это оценка высказывания, данная с той или иной точки зрения. Модальная оценка выражается с помощью понятий «необходимо», «возможно», «доказуемо», «опровержимо», «обязательно», «разрешено» и т.п. Модальные высказывания – это высказывания, содержащие хотя бы одно из таких понятий. Модальные высказывания делятся на типы в зависимости от той точки зрения, на основе которой формулируются выражаемые ими характеристики. Ранее, при обсуждении модальных высказываний, проводилось различие между логическими, физическими, эпистемическими, нормативными и оценочными модальными высказываниями.
Модальная логика слагается из ряда разделов, или направлений, каждое из которых занимается модальными высказываниями определенного типа. Фундаментом модальной логики является логика высказываний: первая есть расширение второй.
Теория логических модальностей изучает связи логических модальных высказываний, т.е. высказываний, включающих логические модальные понятия: «логически необходимо», «логически возможно», «логически случайно» и т.п.
Логически необходимое высказывание можно определить как высказывание, отрицание которого представляет собой логическое противоречие. Внутренне противоречивы, например, высказывания «Неверно, что, если неон – инертный газ, то неон – инертный газ» и «Неверно, что трава зеленая или она не зеленая». Это означает, что утвердительные высказывания «Если неон – инертный газ, то неон – инертный газ» и «Трава зеленая или она не зеленая» являются логически необходимыми. Понятие логической необходимости связано с понятием логического закона: логически необходимы законы логики и все, что вытекает из них. Логически необходимы, таким образом, все рассматривавшиеся ранее законы логики высказываний.
Истинность логически необходимого высказывания устанавливается независимо от опыта, на чисто логических основаниях. Логическая необходимость является, таким образом, более сильным видом истины, чем фактическая истинность. Например, высказывание «Снег бел» фактически истинно, для подтверждения его истинности требуется эмпирическое наблюдение. Высказывания же «Снег есть снег», «Белое – это белое» и т.п. необходимо истинны: для установления их истинности не нужно обращаться к опыту, достаточно знать значения входящих в них слов. Поскольку данные высказывания логически необходимы, каждое из них можно предварить оборотом «логически необходимо, что…» («Логически необходимо, что снег есть снег» и т.п.).
Термин « Философия» в переводе с древнегреческого означает
... знания, которые были уже доказаны и получили выражение в письменных или устных высказываниях. Возможность ¾ философская категория, выражающая объективные тенденции развития и возникающая на ... является а) разум б) практика в) опыт 24. Согласно диалектике понятия « развитие» означает а) всякое движение б) необратимые изменения в) количественные изменения 25. Общество представляет ...
Логическая возможность – это внутренняя непротиворечивость высказывания.
Высказывание «Коэффициент полезного действия паровой машины равен 100% является, очевидно, ложным, но оно внутренне непротиворечиво и, значит, логически возможно. Но высказывание «К.п.д. такой машины выше 100%» противоречиво и потому логически невозможно.
Логическая возможность может быть определена и через понятие логического закона: логически возможно высказывание, не противоречащее законам логики.
Скажем, высказывание «Микробы – живые организмы» совместимо с законами логики и, следовательно, логически возможно. Высказывание же «Неверно, что если человек – писатель, то он писатель» противоречит логическому закону тождества и потому является логически невозможным.
Случайно то, что может быть, но может и не быть. Случайность не равнозначна возможности, которая не может не быть. Случайность иногда называют «двусторонней возможностью», т.е. равной возможностью и высказывания, и его отрицания.
Высказывание логически случайно, когда и оно само, и его отрицание являются логически возможными.
Логически возможно высказывание, не являющееся внутренне противоречивым. Если не только само высказывание, но и его отрицание не содержат противоречия, высказывание является логически случайным. Случайно, например, высказывание «Все многоклеточные существа смертны»: ни утверждение этого факта, ни его отрицание не содержат внутреннего (логического) противоречия.
Логически невозможное высказывание – это внутренне противоречивое высказывание.
Логически невозможны, например, высказывания: «Растения дышат и растения не дышат» и «Неверно, что, если Вселенная бесконечна, то она бесконечна». Оба они являются отрицаниями логических законов: первое – закона противоречия, второе – закона тождества.
Понятия логической необходимости и возможности можно определить одно через другое:
«А логически необходимо» означает «отрицание А не является логически возможным» (например: «Необходимо, что холод есть холод» означает «Невозможно, чтобы холод не был холодом»);
«А логически возможно» означает «отрицание А не является логически необходимым» («Возможно, что кадмий – металл» означает «Неверно, что необходимо, что кадмий – не металл»).
Логическую случайность можно определить через логическую возможность: «логически случайно А» означает «логически возможно как А, так и не-A«(«Логически случайно, что на Земле есть жизнь» означает «Логически возможно, что на Земле есть жизнь, и логически возможно, что на Земле нет жизни»).
Логически необходимое высказывание является истинным, но не наоборот: не каждая истина логически необходима. Логически необходимое высказывание является также логически возможным, но не наоборот: не все логически возможное логически необходимо.
Из истинности высказывания вытекает его логическая возможность, но не наоборот: логическая возможность слабее истинности.
2. ФИЗИЧЕСКИЕ МОДАЛЬНОСТИ
Физические модальные высказывания формируются с помощью физических модальных понятий (физически необходимо, физически возможно и т.п.), называемых также онтологическими или каузальными. Например: «Физически необходимо, что действие равно противодействию», «Физически случайно, что стекло хрупко», «Физически невозможно, чтобы дождь лил семь дней и семь ночей подряд» и т.п.
Логика развития лагерной смены 2
... анализ проведенных дел подводить детей к созданию творческих дел. Больше времени на природе. Формы работы: КТД различной направленности (интеллектуальные, творческие, спортивные) Отрядные огоньки Тренинги, ...
Логические модальные понятия связаны с «механикой» человеческого мышления и используются для характеристики существенных ее моментов. Физические модальные понятия касаются устройства самого реального мира.
Нечто необходимо, если оно не может быть иным, чем оно есть. В зависимости от того, на какое основание опирается утверждение о необходимости, выделяются два ее вида: логическая необходимость и физическая необходимость. Логическая необходимость связана с логическим законом: логически необходимы законы логики и все, что вытекает из них. Физическая необходимость связана с законами природы: физически необходимо то, отрицание чего нарушает законы природы. Физически необходимы, например, высказывания: «Все планеты вращаются вокруг своей оси» и «Электрон, движущийся по стационарной орбите, не излучает энергию». Отрицания этих высказываний противоречили бы законам физики: отрицание первого высказывания несовместимо с законами небесной механики, отрицание второго – с законами квантовой механики.
Физически возможным является высказывание, не противоречащее законам природы.
Например, высказывание «К.п.д. двигателя внутреннего сгорания равен 100%» противоречит законам термодинамики и, значит, физически невозможно. Высказывание же «К.п.д такого двигателя превышает 30%» не противоречит никаким ограничениям, устанавливаемым законами природы, и является физически возможным.
Высказывание физически случайно, когда и оно само, и его отрицание являются физически возможными.
Случайно, например, что этот дом выкрашен в коричневый цвет: нет законов природы, которые предписывали бы ему быть коричневым или, наоборот, иметь другой цвет.
Физически невозможно высказывание, противоречащее законам природы.
Физически невозможны, например, высказывания: «Действие не равно противодействию» и «Сила не равняется произведению массы на ускорение», являющиеся отрицаниями законов механики.
Физическая необходимость может быть определена через физическую возможность: «высказывание физически необходимо» означает «отрицание этого высказывания не является физически возможным» (например: «физически необходимо, что тела, имеющие массу, притягиваются друг к другу» означает «физически невозможно, чтобы такие тела не притягивались друг к другу»).
Физическая возможность может быть определена через физическую необходимость: «высказывание физически возможно» означает «отрицание этого высказывания не является физически необходимым» (например: «Двигатель внешнего сгорания физически возможен» означает «Отсутствие такого двигателя не является физически необходимым»).
Физическую случайность можно определить через физическую возможность: «высказывание физически случайно» означает «физически возможно как данное высказывание, так и его отрицание» («Физически случайно, что шарик рулетки остановится на красном поле» означает «Физически возможно, что он остановится на красном, точно так же, как физически возможно, что он не остановится на красном»).
Предмет логики
... и Г.В.Ф. Гегель. Абстрагирование от конкретного предмета рассуждений позволило перенести законы логики на решение математических задач, задач программирования, составление алгоритмов электронно-вычислительных ... понятие, суждение, умозаключение; 2) общие законы мышления, или принципы логики, называемые ее основными законами (к ним относятся законы тождества, исключенного третьего, противоположности и ...
Физически необходимое высказывание является истинным, но не наоборот: не каждая истина является законом природы и тем самым физически необходимой.
Физически необходимое высказывание является также физически возможным, но не наоборот: не все физически возможное физически необходимо, т.е. представляет собой закон природы.
Из истинности высказывания вытекает его физическая возможность, но не наоборот: не каждое физически возможное событие реализуется. Если спутники Марса существуют, то они физически возможны, т.е. их существование не противоречит законам природы. Но если искусственные спутники этой планеты физически возможны, т.е. не противоречат законам природы, это не означает что у нее есть такие спутники.
Нетрудно заметить, что взаимные отношения физической необходимости, физической возможности и истинности строго аналогичны тем отношениям, которые имеют место между логической необходимостью, логической возможностью и истинностью.
Теперь, когда уточнены смыслы логической и физической необходимости, а также логической и физической возможности, можно сопоставить логические и физические модальные понятия между собой.
Логическая необходимость, присущая законам логики, существенно отличается от физической необходимости, характерной для законов природы.
Металлические стержни при нагревании удлиняются – это закон природы. Он действителен в любой точке Вселенной и в любой момент времени. Он, кроме того, действует с необходимостью. Вещи в самой своей сущности, в своем глубинном устройстве таковы, что размеры металлических стержней увеличиваются при нагревании.
Вместе с тем можно представить себе, что наш мир несколько изменился и притом так, что нагреваемые металлические стержни не только не удлиняются, но даже сокращаются. Нельзя, однако, вообразить себе такой мир, в котором стержни и удлинялись бы и вместе с тем не удлинялись, т.е. мир, в котором нарушался бы логический закон противоречия.
Логическая необходимость более непреложна, чем физическая. Первая уже второй: все логически необходимое является также физически необходимым, но не наоборот. Иначе говоря, законы логики есть также и законы природы, но не наоборот. Если, например, планета вращается, то она вращается – это следствие закона логики и вместе с тем необходимая истина физики. Но то, что у планет эллиптические орбиты, – закон физики, ноне логики: логически возможно, что орбиты планет круговые. Физическая необходимость не сводится к логической. Нельзя, скажем, принципы механики свести к законам логики.
Логическая возможность шире физической: возможное физически является возможным и логически, но не наоборот. К примеру, двигатель с к.п.д. 100% возможен логически, но физически невозможен. Круговые орбиты планет возможны логически, но невозможны физически.
С помощью круговых схем отношения между логически необходимым, физически необходимым, физически возможным и логически возможным представляются четырьмя концентрическими кругами. Все логически необходимое необходимо также физически. Все физически необходимое, а значит, и включающееся в него логически необходимое, включается в физически возможное. Самой широкой категорией является логически возможное. Оно включает три другие категории в указанном их порядке.
Интуиция, здравый смысл и логика: роль в исследовании управления
... как важная составляющая часть творческого процесса. 2. Понятие логики и здравого смысла Для того чтобы определить, что такое логика, мы должны предварительно выяснить, в чём заключается ... вывод, сделанный на основе обобщения совокупности наблюдаемых явлений, является интуитивным суждением, поскольку логически недоказуем. Например, утверждение о том, что установленный закон имеет всеобщую значимость, ...
3. ЛОГИЧЕСКОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ ЦЕННОСТЕЙ
Наши рассуждения о добре и долге, как и любые другие, подчиняются принципам логики. В этой области и можно и нужно быть последовательным и доказательным. Моральные вопросы нередко вызывают разногласия и споры. Но это, конечно же, не потому, что мораль стоит за пределами логики и в вопросах морали никого нельзя убедить с помощью логически совершенного рассуждения.
Требования логики распространяются не только на мораль, но и вообще на любые рассуждения о добре и долге. Последовательными и доказательными должны быть и приговор суда, и решение собрания, и рекомендация какой-либо комиссии и т.д. Нельзя давать противоречивых, а значит, невыполнимых советов, не следует требовать невозможного, одновременно и разрешать и запрещать и т.д.
Логическое исследование рассуждений о ценностях и обязанностях началось довольно давно, но только в последние десятилетия оно заметно продвинулось вперед. Постепенно сложились две новые ветви логики: логика оценок и логика норм. Первая исследует разнообразные оценки, формулируемые с помощью абсолютных понятий «хорошо», «плохо», «безразлично» и сравнительных понятий «лучше», «хуже», «равноценно»» вторая изучает логические связи нормативных высказываний, говорящих об обязательном, разрешенном и запрещенном.
И оценочные и нормативные рассуждения подчиняются всем общим принципам логики. Имеются, кроме того, специфические логические законы, учитывающие своеобразие оценок и норм. Выявление и систематизация таких законов – главная задача логики оценок и логики норм.
Вот некоторые примеры законов логики оценок: «Ничто не может быть хорошим и плохим одновременно», «Ничто не может быть сразу и хорошим, и безразличным», «Невозможно быть плохим и безразличным». «Безразличное» здесь понимается как то, что не является ни хорошим, ни плохим.
Особый интерес среди законов логики оценок представляют конкретизации закона непротиворечия на случай оценок. «Два состояния, логически не совместимые друг с другом, не могут быть оба хорошими» и «Эти состояния не могут быть вместе плохими» – так можно передать смысл этих конкретизации. Несовместимыми являются, например, честность и нечестность, здоровье и болезнь, дождливая погода и погода без дождя и т.д. В случае каждой из этих пар исключающих друг друга состояний справедливо, что если быть здоровым хорошо, то неверно, что не быть здоровым тоже хорошо, если быть нечестным плохо, то неправда, что быть честным также плохо, и т.д.
Речь идет, очевидно, об оценке двух противоречащих друг другу состояний с одной и той же точки зрения. У всего есть свои достоинства и свои недостатки. Если, допустим, здоровье и нездоровье рассматривать с разных сторон, то каждое из этих состояний окажется в чем-то хорошим, а в чем-то плохим. И когда говорится, что они не могут быть вместе хорошими или вместе плохими, имеется в виду: в одном и том же отношении. Логика оценок никоим образом не утверждает, что если, к примеру, искренность является хорошей в каком-то отношении, то неискренность не может быть хорошей ни в каком другом отношении. Проявить неискренность у постели смертельно больного – это одно, а быть искренним с его лечащим врачом – это совсем другое. Логика настаивает только на том, что два противоположных состояния не могут быть хорошими в одном и том же отношении, для одного и того же человека.
Спор об объеме логики в Германии первой половины XIX в.: дисциплинарные ...
... случае всякое последовательное теоретизирование может быть отнесено к сфере логики. Логика в интерпретации Фриза оказывается системой законов, согласно которым в сознании существуют представления о внешних сознанию ... Канта. Во введении в «Науку логики» он не соглашается с кантовской оценкой логики Аристотеля. Для Гегеля тот факт, что аристотелевская логика с момента создания не претерпела ...
Принципиально важным является то, что логика устанавливает критерии «разумности» системы оценок. Включение в число таких критериев требования непротиворечивости прямо связано со свойствами человеческого действия. Задача оценочного рассуждения – предоставить разумные основания для деятельности. Противоречивое состояние не может быть реализовано. Соответственно рассуждение, предлагающее выполнить невозможное действие, не может считаться разумным. Противоречивая оценка, выступающая в этом рассуждении и рекомендующая такое действие, также не может считаться разумной.
Из законов, касающихся сравнительных оценок, можно упомянуть такие принципы: «Ничто не может быть лучше или хуже самого себя», «Одно лучше второго только в том случае, когда второе хуже первого», «Равноценны каждые два объекта, которые не лучше и не хуже друг друга». Эти законы являются, конечно, самоочевидными. Они ничего не говорят об оцениваемых объектах или их свойствах, в них не содержится никакого «предметного» содержания. Задача таких законов – раскрыть смысл слов «лучше», «хуже» и «равноценно», указать правила, которым подчиняется их употребление.
Хорошим примером положения логики оценок, вызывающего постоянные споры, является так называемый принцип переходности: «Если первое лучше второго, а второе лучше третьего, то первое лучше третьего», и аналогично для «хуже». Допустим, что человеку был предложен выбор между сокращением рабочего дня и повышением зарплаты и он предпочел первое. Затем ему предложили выбирать между повышением зарплаты и увеличением отпуска, и он избрал повышение зарплаты. Означает ли это, что, сталкиваясь затем с необходимостью выбора между сокращением рабочего дня и увеличением отпуска, этот человек выберет в силу законов логики, так сказать автоматически, сокращение рабочего дня? Будет ли он противоречить себе, если выберет в последнем случае увеличение отпуска?
Ответ здесь не очевиден. На этом основании принцип переходности нередко не относят к законам логики оценок. Однако отказ от него имеет и не совсем приемлемые следствия. Человек, который не соблюдает в своих рассуждениях данный принцип, лишается возможности выбрать наиболее ценную из тех вещей, которые не считаются им равноценными. Допустим, что он предпочитает банан апельсину, апельсин яблоку и вместе с тем предпочитает яблоко банану. В этом случае, какую бы из трех данных вещей он ни избрал, всегда останется вещь, которую предпочитает он сам. Если предположить, что разумный выбор – этот выбор, дающий наиболее ценную вещь, то соблюдение принципа переходности окажется необходимым условием разумности выбора.
В числе законов логики норм – положения, что никакое действие не может быть одновременно и обязательным, и запрещенным, что безразличное не является ни обязательным, ни запрещенным и т.п. Одна из групп законов касается связей между основными нормативными понятиями. Эти законы, в частности, говорят: «Действие обязательно только в том случае, если запрещено воздерживаться от него», «Действие разрешено, когда оно не запрещено», «От запрещенного обязательно воздерживаться» и т.д.
Кун, Логика открытия или психология исследования
... Логики научного исследования": "Ученый, - пишет сэр Карл, - как теоретик, так и экспериментатор, формулирует высказывания или системы высказываний ... ученый должен предполагать действующую теорию, задающую правила игры. Его задача состоит в ... какой бы то ни было нейтральный язык наблюдения; мы оба настаиваем на ... нужно обратить не нате периферийные зоны смысла, в которых выявляются наши второстепенные ...
Очевидность этих положений становится особенно наглядной, когда они переформулируются в терминах конкретных действий. Обязательно, допустим, платить налоги только при условии, что их запрещено не платить; разрешено пропустить ход в игре, если это не запрещено, и т.п.
Невозможно что-то сделать и вместе с тем не сделать, выполнить какое-то действие и одновременно воздержаться от него. Нельзя засмеяться и не засмеяться, закипятить воду и не закипятить ее. Понятно, что требовать от человека выполнения невозможного неразумно: он все равно нарушит это требование. На этом основании в логику норм вводят принцип, согласно которому действие и воздержание от него не могут быть вместе обязательными.
Реальные системы норм – особенно включающие тысячи и десятки тысяч норм – обычно не вполне последовательны. В них тем или иным путем появляются нормы, одна из которых запрещает что-то, а другая разрешает это же самое или одна требует сделать что-то, а другая предписывает воздерживаться от этого.
Существование таких систем с конфликтующими нормами не означает, конечно, что логика не должна требовать непротиворечивости нормативного рассуждения. Реальные научные теории тоже развиваются постепенно, путем постоянного их расширения и перестройки. Новое в этих теориях зачастую оказывается не совместимым со старым. Непоследовательность и прямая противоречивость теорий не считаются основаниями для отказа от логического требования непротиворечивости. Противоречивость многих существующих систем норм также не означает, что от них не следует требовать логической последовательности и непротиворечивости.
Важность изучения законов логики оценок и логики норм несомненна. Они конкретизируют общую идею, утверждающую, что рассуждения, включающие оценки и нормы, не выходят за сферу «логического» и могут успешно анализироваться и описываться с помощью методов логики. Кроме того, эти законы могут использоваться при исследовании различных конкретных рассуждений.
Французский философ Ш.Монтескье пишет о римском императоре Калигуле, который однажды произвел в сенаторы своего коня:
«Калигула показал себя настоящим софистом в своей жестокости… То он говорил, что будет наказывать консулов как в том случае, если они будут праздновать день, установленный в память победы при Акции, так и в том случае, если они не будут праздновать его. Когда умерла Друзилла, которой он велел воздавать божественные почести, то было преступлением плакать по ней, потому что она была богиней, и не плакать, потому что она была сестрой императора».
Очевидно, что распоряжения Калигулы противоречат логике. Одновременно запрещается выполнять определенное действие и воздерживаться от его выполнения. Логически это невозможно, и, как бы ни вели себя те, кому адресованы эти распоряжения, одно из запрещений неизбежно будет нарушено.
О СМЫСЛЕ БЕССМЫСЛЕННОГО
1. ОСМЫСЛЕННОЕ И БЕССМЫСЛЕННОЕ
И в логике, и в обычной жизни о смысле говорится часто и много, о бессмысленном – только изредка и мимоходом. Однако бессмысленное – это только обратная сторона той самой медали, лицевая сторона которой – имеющее смысл. Обратная, и потому остающаяся обычно в тени, сторона.
Нетрудно проверить, насколько густа эта тень – достаточно попробовать сказать какую-нибудь бессмыслицу. Однако сделать это, оказывается, не так просто. Особенно, если есть намерение найти что-то необычное и интересное. Впрочем, даже в пустом наборе звуков, в каком-нибудь «дыр, бул, щыл, убещур», не имеющем подобия смысла, как будто ощущается интимная связь именно с русским языком. На чем основывается это ощущение, если не на смысле?
Может ли одна бессмыслица быть интереснее другой? Если бессмысленное – это не имеющее смысла и ничего не обозначающее, чем могут бессмыслицы отличаться друг от друга? Только разной последовательностью звуков? Но в таком случае все они лежат в одной плоскости и представляют одинаковый интерес.
И тем не менее кажется очевидным, что одна бессмыслица может быть ближе строю некоторого языка, чем другая, и может быть интереснее и даже в каком-то отношении «содержательнее», чем другая.
В обычном отсутствии интереса к бессмысленному нет ничего странного. Наше мышление всегда направлено на содержание, на поиск и выявление смысла. И этот смысл всегда, или почти всегда, удается отыскать. Даже в тех случаях, которые при первом подходе кажутся безнадежными.
Можно провести такой опыт. Предложите нескольким знакомым выявить смысл утверждения, которое кажется вам явно бессмысленным. Скажем, «Владимир Мономах – это первое нечетное число». Если спрашиваемые не почувствуют подвоха и примут вопрос всерьез, можно быть почти уверенным, что большинство из них в конце концов найдет в этом высказывании какой-то скрытый смысл, хотя, естественно, он окажется разным у разных людей.
Смысл обеспечивает связь языка с действительностью, лежащей вне его, и тем самым понимание людьми друг друга. Бессмысленное – это обрыв коммуникации и полное непонимание. Если кто-то говорит, автоматически предполагается, что он намерен что-то сообщить, и даже «темные» места его речи воспринимаются как несущие некоторый смысл. Возможно, неудачно выраженный или же неадекватно понятый, но все-таки смысл.
Вступая в контакт и добиваясь понимания, никто не станет употреблять бессмысленные выражения, не несущие никакого содержания.
Не то, что мните вы, природа,
Не слепок, не бездушный лик.
В ней есть душа, в ней есть свобода
И недоступный нам язык.
Ф.Тютчев
Одухотворение всего и наполнение его смыслом – это, разумеется, крайность, свидетельствующая о том, что элементы мифологического мышления постоянно присутствуют в нашем сознании.
Другой крайностью является постоянное стремление некоторых философов представить бессмысленное как одну из центральных категорий не только философии, но и всей человеческой жизни. В частности, экзистенциалисты много говорят об ощущении бессмысленности человеческого существования, о «самоотчуждении» человека, уходе его от самого себя, от своей собственной сущности. Уходе настолько радикальном, что ставится под сомнение сама эта сущность. С растущим чувством «бессмысленности бытия» связывается мысль о возрастании роли бессмысленного в общении людей, последовательном вырождении коммуникации и все большем замыкании каждого человека в постоянно сужающемся собственном «я». Представители другого течения современной философии – неопозитивисты относят к бессмысленным все утверждения, не сводимые к тому, что дано непосредственно в чувственном опыте. Бессмысленными при таком подходе оказываются не только общие философские утверждения, но и все человеческие суждения о добре, долге и т.п.
Очевидно, что видеть во всем смысл или, напротив, катастрофически сужать его область и ошибочно и опасно.
Эта «презумпция осмысленности», являющаяся важным условием коммуникации, постоянно вытесняет бессмысленное из сферы внимания и заставляет усматривать некий тайный смысл даже там, где его нет.
Бессмысленное не вызывает интереса еще и потому, что кажется не только бессодержательным, но и легко распознаваемым, самоочевидным и не составляющим особой проблемы. Ясно, например, что утверждение «Александр Македонский мало чему научился у своего учителя Аристотеля» является осмысленным, хотя, возможно, и не бесспорным. Над ним можно задуматься, поддержать его или, наоборот, опровергнуть. Отождествление же Владимира Мономаха с первым нечетным числом очевидно бессмысленно. О нем вообще нечего сказать, настолько оно пусто.
Всегда кажется, что имеющихся у нас интуитивных представлений о бессмысленном вполне достаточно для обнаружения и опознания даже самых тонких и завуалированных его разновидностей. Эта уверенность не всегда, однако, оправдана. Грань между осмысленным и бессмысленным иногда настолько зыбкая и неопределенная, что прошлый опыт распознавания бессмысленного оказывается не в состоянии помочь нам.
Еще одно распространенное, но нуждающееся в уточнении мнение о бессмысленном – это то, что оно является чем-то случайным и редким. В языке, да и не только в нем, все кажется пронизанным и наполненным глубоким смыслом и нужно только уметь открыть его. Даже неживая природа представляется иногда как бы одухотворенной и что-то говорящей на своем, непонятном непосвященным языке.
Бессмысленное, конечно, существует, но в своей ограниченной сфере. Помимо непонимания лишь как недопонимания людьми друг друга имеются также случаи абсолютного или близкого к нему непонимания, обусловленные отсутствием смысла как реальной основы понимания. Если бессмысленное истолковать достаточно широко, учесть разнородность и неопределенность его области, простирающейся от обычных «ерунды», «чепухи», «нелепости» и «чуши» до экзотичных «нонсенса» и «абракадабры», задуматься над многообразием тех функций, какие оно способно выполнять в языковом общении людей, то можно даже сказать, что бессмысленное не является такой уж крайней редкостью
Иногда сам смысл рядится в одежду бессмысленного. Козьма Прутков рассказывает, например, о случае, когда некий хитрый человек в ответ на настойчивое требование двух его друзей сказать, кто из них ближе ему, промолвил, посмотрев на стену: «Мне нравятся обои». Скорее всего, он имел в виду не столько обои на стене, сколько «обои» как неправильную форму «оба». Но если даже речь действительно шла об обоях, то и здесь ответ, несмотря на кажущееся отсутствие связи с поставленным вопросом, не был бессмысленным. Спрашиваемый вообще мог сказать что-то вроде: «Крекс, фекс, пекс». И этот уход от ответа был бы хотя и менее дипломатичным, но все-таки ответом, и притом в основе своей почти равнозначным тому, какой был дан.
Подчеркнем еще раз – интерес логики к бессмысленному является только другой стороной исследования ею смысла.
Иногда, правда, говорят, что, подобно тому как физика изучает свет, а не тень, логика – занимается смыслом, а не бессмысленным. Но это внешнее уподобление. К тому же изучение света есть одновременно изучение тени, и наоборот. Никому не удавалось исследовать их порознь и получать отдельно знание о свете и отдельно о тени. Сходным образом исследования смысла определяют представления о бессмысленном, а анализ бессмысленного позволяет понять, так сказать «по контрасту», чем является смысл.
Бессмысленными, так же как и осмысленными, являются только высказывания. Отдельные понятия, такие, как «книга», «самая высокая горная вершина», «круглый квадрат», обладают определенным содержанием, но они не претендуют на то, чтобы ими описывалось или оценивалось что-то. Из них можно составить высказывание, но сами по себе они высказываниями не являются, и о них нельзя сказать, что они осмысленны или бессмысленны.
Выражение «Пушкин жил в Риме» описывает определенную ситуацию и является осмысленным. Правда, мы знаем, что поэт никогда не жил в Риме и данное высказывание ложно. Но вот фраза «Если идет дождь, то трамвай» тоже претендует на то, чтобы быть описанием, но эта претензия явно повисает в воздухе. Ситуаций, с которыми можно было бы сопоставить это выражение, нет ни в реальном, ни в любом, самом изощренном вымышленном мире.
Бессмысленное – это неудачная попытка высказаться о мире. Настолько неудачная, что вообще обрывается всякая связь с ним.
Что-то подобное было бы, если бы прыгун в высоту разбежался и вдруг прыгнул в длину, или если бы штангист толкнул свою штангу на манер ядра. Можно, конечно, прыгать в длину в секторе для прыжков в высоту и толкать штангу вдаль. Физически это осуществимо, но с точки зрения принятых правил состязаний – это явное нарушение. Спортивные судьи не поняли бы такой «игры в другую игру».
Бессмысленное всегда представляет собой конфликт с правилами, выход за рамки установок, регламентирующих общение людей с помощью языка, и тем самым обрыв понимания и коммуникации.
Другой важный момент. Осмысленность не тождественна истинности, а бессмысленность – ложности. Истинными или ложными бывают только осмысленные высказывания. Бессмысленное не истинно и не ложно. Его не с чем сопоставить в действительности, чтобы сказать, соответствует оно ей или нет.
Понимать смысл высказывания – значит знать, в какой ситуации оно будет истинным, а в какой ложным. Смысл задает условия истинности высказывания, и если мы не в состоянии связать высказывание с такими условиями, оно бессмысленно для нас. Так, высказывание «Если идет дождь, то трамвай» бессмысленно, поскольку невозможно вообразить ситуацию, в которой оно оказалось бы истинным или ложным.
Понимание смысла связано только с возможным положением вещей, знания о действительном их положении оно не дает. Всякому понятен смысл высказывания «На Марсе имеется жизнь», т.е. известна возможность, способная подтвердить его, и возможность, способная его опровергнуть. Но знания о том, как деиствительно обстоит дело с жизнью на Марсе, пока ни у кого нет.
2. АБСУРД
В логике под абсурдом обычно понимается внутренне противоречивое выражение. В таком выражении что-то утверждается и, отрицается одновременно, как, скажем, в высказывании «Русалки существуют, и русалок нет».
Абсурдным считается также выражение, которое внешне не является противоречивым, но из которого все-таки может быть выведено противоречие. Например, в высказывании «Иван Грозный был сыном бездетных родителей» есть только утверждение, но нет отрицания и нет соответственно явного противоречия. Но ясно, что из этого высказывания вытекает очевидное противоречие: «Некоторая женщина является матерью, и она же не является матерью».
Абсурдное как внутренне противоречивое не относится, конечно, к бессмысленному. «Разбойник был четвертован на три неравные половины» – это, разумеется, абсурдно, однако не бессмысленно, а ложно, поскольку внутренне противоречиво.
Логический закон противоречия говорит о недопустимости одновременного утверждения и отрицания. Абсурдное высказывание представляет собой прямое нарушение этого закона.
Понимание абсурда как отрицания или нарушения какого-то установленного закона широко распространено в естественных науках.
Согласно физике к абсурдным относятся, например, такие, не согласующиеся с ее принципами утверждения, как «Космонавты долетели с Юпитера до Земли за три минуты» и «Искренняя молитва преодолевает земное притяжение и возносит человека к Богу». Абсурдны с точки зрения биологии высказывания: «Микробы зарождаются из грязи» и «Человек появился на Земле сразу в таком виде, в каком он существует сейчас».
Никакой особой определенности в употреблении слова «абсурд», разумеется, нет. Даже в логике понятия «бессмысленное» и «абсурдное» употребляются как взаимозаменяемые. В обычном языке абсурдным называется и внутреннее противоречивое, и бессмысленное, и вообще все нелепо преувеличенное, окарикатуренное и т.п.
В логике рассматриваются доказательства путем приведения к абсурду: если из некоторого положения выводится противоречие, то это положение является ложным.
Есть также художественный прием – доведение до абсурда, имеющий, впрочем, с данным доказательством только внешнее сходство.
О носе американской актрисы Барбары Стрейзанд один рецензент сказал: «Ее длинный нос начинается от корней волос и кончается у тромбона в оркестре». Это – абсурдное преувеличение, претендующее на комический эффект.
И еще пример – из армейской жизни, интересный не столько сам по себе, сколько комментарием к нему.
Новобранец-артиллерист неглуп, но мало интересуется службой. Офицер отводит его в сторону и говорит: «Ты для нас не годишься. Я дам тебе добрый совет: купи себе пушку и работай самостоятельно».
Обычный комментарий к этому совету таков: «Совет – явная бессмыслица. Купить пушку нельзя, к тому же один человек, даже с пушкой, не воин». Однако за внешней бессмысленностью проглядывает очевидная и осмысленная цель: офицер, дающий артиллеристу бессмысленный совет, прикидывается дураком, чтобы показать, как глупо ведет себя сам артиллерист.
Этот комментарий показывает, что в обычном языке бессмысленным может быть названо и вполне осмысленное высказывание.
3. СИНТАКСИЧЕСКИЕ НАРУШЕНИЯ
Каждый язык имеет определенные правила построения сложных выражений из простых, правила синтаксиса. Как и всякие правила, они могут нарушаться, и это ведет к самому простому и, как кажется, самому прозрачному типу бессмысленного.
Скажем, выражение «Если стол, то стул» бессмысленно, поскольку синтаксис требует, чтобы во фразе с «если…, то…» на местах многоточий стояли некоторые утверждения, а не имена. Предложение «Красное есть цвет» построено в соответствии с правилами. Выражение же «есть цвет», рассматриваемое как полное высказывание синтаксически некорректно и, значит, бессмысленно.
В искусственных языках логики правила синтаксиса формулируются так, что они автоматически исключают бессмысленные последовательности знаков.
В естественных языках дело обстоит сложнее. Их синтаксис также ориентирован на то, чтобы исключать бессмысленное. Правила его определяют круг синтаксически возможного и в большинстве случаев позволяют обнаружить то, что, нарушая правила, выходит из этого круга.
В большинстве случаев, но не всегда. Во всех таких языках правила синтаксиса весьма расплывчаты и неопределенны, и иногда просто невозможно решить, что еще стоит на грани их соблюдения, а что уже перешло за нее.
Допустим, высказывание «Луна сделана из зеленого сыра» физически невозможно и, следовательно, ложно. Но синтаксически оно безупречно. Относительно же высказываний «Роза красная и одновременно голубая» или «Звук тромбона желтый» трудно сказать с определенностью, остаются они в рамках синтаксически возможного или нет.
Кроме того, даже соблюдение правил синтаксиса не всегда гарантирует осмысленность. Предложение «Квадратичность пьет воображение» является, судя по всему, бессмысленным, хотя и не нарушает ни одного правила синтаксиса русского языка.
В обычном общении многое не высказывается явно. Нет необходимости произносить вслух то, что собеседник поймет и без слов. Смысл сказанной фразы уясняется из контекста, в котором она употреблена. Одно и то же неполное выражение в одной ситуации звучит осмысленно, а в другой оказывается лишенным смысла. Услышав, как кто-то сказал: «Больше четырех», далеко не всегда можно быть уверенным, что это какая-то ерунда. Например, в качестве ответа на вопрос: «Который час?» – это выражение вполне осмысленно. И в общем случае оно всегда будет осмысленным, если возможно восстановить недостающие его звенья.
Контекст – это всегда известная неопределенность. Опирающееся на него суждение о синтаксической правильности столь же неопределенно, как и он сам.
Поэт В.Шершеневич считал синтаксические нарушения хорошим средством преодоления застылости, омертвения языка и конструировал высказывания, подобные «Он хожу».
Внешне здесь явное нарушение правил синтаксиса. Но только контекст способен показать, отсутствует ли в этой конструкции смысл и так ли непонятна она собеседнику. Ведь она может быть выражением недовольства стесняющими рамками синтаксиса. Может подчеркивать какую-то необычность или неестественность походки того, кто «хожу», или, напротив, сходство ее с манерой ходить самого говорящего («Он ходит, как я хожу») и т.д. Если отступление от правил не является простой небрежностью, а несет какой-то смысл, улавливаемый слушателем, то даже это, синтаксически заведомо невозможное сочетание, нельзя безоговорочно отнести к бессмысленному.
И потом, нет правил без нарушений. Синтаксические правила важны, без них невозможен язык. Однако общение людей вовсе не демонстрация всемогущества и безусловной полезности этих правил. Мелкие, непроизвольные отступления от них в практике живой речи явление обычное.
Иногда синтаксис нарушается вполне осознанно, с намерением достичь какого-то интересного эффекта.
Вот цитата из сочинения современного французского философа: «Что такое религиозная мифология, как не абсурдная мечта об идеальном обществе? Если всякая апология необузданного желания ведет к репрессии? Если заявления о всеобщей будущей свободе скрывают жажду власти? Если религия – это другое наименование для варварства?» При сугубо формальном подходе здесь неправильный синтаксис. Три раза условное высказывание обрывается на своем основании и остается без следствия. Но в действительности это только риторический прием, использующий для большей выразительности видимость отступления от синтаксических правил.
Известное всем со школьных лет «Путешествие из Петербурга в Москву» А.Радищева написано языком, для современного слуха непривычным: «В одну из ночей, когда сей неустрашимый любовник отправился чрез валы на зрение своей любезной, внезапу восстал ветер, ему противный, будущу ему на среде пути его. Все силы его немощны были на преодоление разъяренных вод».
Это странное звучание не связано с тем, что перед нами проза отдаленного XVIII в. «Философы и нравоучители, – читаем у жившего в это же время Д. Фонвизина, – исписали многие стопы бумаги о науке жить счастливо; но видно, что они прямого пути к счастию не знали, ибо сами жили почти в бедности, то есть несчастно». Это совсем близко к нашему современному языку. В «Путешествии» же язык нередко нарочито «остранненный» (от слова «странный»), своеобразно пародирующий возвышенный стиль и архаику. И одним из средств этого «остраннения» языка служит свободное обращение с правилами синтаксиса русского языка XVIII в. не особенно, впрочем, отличающимися от нынешних правил. Очевидно, что нарушение синтаксиса не ведет здесь ни к какой неясности смысла.
Особенно часто страдают правила языка при столкновении с юмором, для которого каждый штамп серьезная угроза. «Так это давно случилось, – сожалеет один фельетонист, – что никого как следует и не увиноватишь». «Ученые сцепляются, – констатирует другой, – по проблеме «хищник – жертва». «Все реже встречаемость меховых изделий», «отшибность здесь для молодого», «говорит стыло охотник, углубляясь в точение пилы», «какая извергнется строгость», «охотник, сносив самодеятельность обуток, по скалам и чертолому за охотничьим объектом бежит босиком», «замок на ларьке и текстура: «Закрыто» – все эти выражения, взятые из фельетонов, в конфликте с правилами языка. Но это сознательный, творческий конфликт, призванный заставить фразу звучать свежо и ново. И что важно, правила нарушены, а смысл и опирающееся на него понимание остаются.
4. СЕМАНТИЧЕСКИЕ НАРУШЕНИЯ
Сказанное не означает, конечно, что осмысленность высказывания – чисто синтаксическая характеристика, связанная с построением сложных выражений из простых. ;
Понятие «осмысленность», подобно понятию «смысл», относится к семантике языка, описывающей отношение сказанного к действительности. Бессмысленное как не являющееся осмысленным также представляет собой семантическую характеристику.
Осмысленная последовательность слов всегда означает что-то, описывает или оценивает некоторую ситуацию. Бессмысленные последовательности ничего не означают, они ничего не описывают и не оценивают.
Этот критерий различения осмысленного и бессмысленного успешно применим в большинстве ситуаций. Предложение «Идет дождь» описывает определенное событие, но высказывание «Если идет дождь, то голова» ни к чему в мире не приложимо и является бессмысленным.
Выражение «Хлестаков – человек» указывает на определенный факт, но «Хлестаков – человек является человеком» ни с чем не может быть связано.
Высказывание «Законы логики голубые» также бессмысленно, поскольку претендует на описание, но не является им. Отрицание бессмысленного – «Законы логики не голубые» тоже бессмысленно, так как утверждение и отрицание вместе либо что-то означают, либо ничего не означают.
Осмысленное и бессмысленное могут различаться также по их влиянию на поведение человека.
Осмысленное предложение вызывает определенную реакцию слушателя на объекты, упоминаемые в нем. Скажем, предложение «Наполеон умер» не очень волнует сейчас и вряд ли способно вызвать какие-то действия. Нетрудно, однако, представить, как активно откликнулись на него современники Наполеона. Бессмысленные предложения ни в один момент времени не влекут никакой ответной реакции.
Но этот критерий, будучи иногда небесполезным, далек, конечно, от совершенства. Если бы, допустим, Иван Грозный, человек вспыльчивый и невоздержанный в гневе, спросил о чем-то своего дьяка, а тот ответил бы: «Я – нечетное число», легко вообразить, какой была бы реакция царя, если не на числа, то на это «я».
Ни в одной из существующих грамматик естественных языков – а их столько, сколько самих языков – нет ясного и универсального определения того, какие предложения следует считать осмысленными, а какие нет. Есть разрозненные правила осмысленности, касающиеся предложений отдельных видов. Эти правила не охватывают – да и не пытаются это сделать – всех возможных предложений, всех мыслимых комбинаций слов. Каждое из частных правил сопровождается многочисленными исключениями и предостережениями относительно гибкого, сообразующегося с ситуацией его применения.
Отсутствие определения или серии определений, четко разграничивающих осмысленное и бессмысленное, не результат недобросовестности составителей грамматик. Это объективное отражение в науке фундаментальной особенности естественного языка. В нем самом нет определенности и однозначности в отношении осмысленного и бессмысленного. И если грамматика правильно описывает такой язык, а не какую-то идеальную конструкцию, эта определенность и однозначность не может появиться и в ней.
В логически совершенных языках осмысленные высказывания четко отделяются от бессмысленных. В возможности такого разделения один из важных источников интереса к данным языкам.
С точки зрения обычных представлений о бессмысленности – как, впрочем, и с точки зрения обычной грамматики – в высказывании «Я лгу» не нарушены никакие принципы соединения слов в предложения, и оно должно быть отнесено к осмысленным. Однако оно парадоксально и, по всей вероятности, должно быть исключено из числа осмысленных. Вопреки здравому смыслу и грамматике не являются осмысленными и такие высказывания, как «Законы логики желтые», «Дух зеленый или дух не зеленый», «Клеопатра – человек является человеком» и т.д.
Естественные языки несовершенны в этом отношении, что традиционно считается важным их недостатком. Это действительно недостаток. Бессмысленные высказывания, т.е. высказывания, якобы обозначающие что-то, но на само деле ничего не обозначающие, ведут к парадоксам и в конечном счете к смешению истины и лжи. Теории, содержащие такие высказывания, ущербны и ненадежны.
Однако критика естественного языка за отсутствие синтаксической и семантической жесткости должна учитывать многие обстоятельства и быть в должной мере дифференцированной. Туманная область между осмысленным и бессмысленным многообразно и интересно используется в языковом общении. Социальная жизнь, в которую всегда погружен обычный язык, является во многом текучей, многозначной и неопределенной. Неопределенный, как и сама жизнь, естественный язык нередко оказывается поэтому способным выразить и передать то, что не выразимо и не передаваемо никаким совершенным в своем синтаксисе и в своей семантике искусственным языком. Как это нередко бывает, особенность, представляющаяся слабостью и недостатком в одном отношении, оборачивается несомненным преимуществом в другом.
Хорошей иллюстрацией этого может служить использование синтаксической и семантической неоднозначности естественного языка в художественной литературе.
В «Бесах» Ф. Достоевского об одном из главных героев, Степане Трофимовиче Верховенском, говорится: «Впоследствии, кроме гражданской скорби, он стал впадать и в шампанское», о Юлии Михайловне: «Она принуждена была встать со своего ложа, в негодовании и папильотках».
Предложения, подобные «Мы шли вдвоем: он в пальто, а я в университет», нарушают какие-то правила языка или стоят на грани такого нарушения и вызывают обычно улыбку. Эту особенность отступления от правил как раз и использует Ф. Достоевский, подчеркивая несерьезность «ненастоящность», поверхностность поступков своих героев.
В тех же «Бесах» о Липутине сказано, что он «всю семью держал в страхе божием и взаперти», о Лебядкине рассказывается, что он явился «к своей сестре и с новыми целями». В «Братьях Карамазовых» о покойной жене Федора Павловича Карамазова Аделаиде Ивановне говорится, что она была «дама горячая, смелая, смуглая».
Такие, звучащие довольно странно, характеристики, конечно, не случайны. Использование нарушений норм употребления языка для художественной выразительности – характерный прием Достоевского. С помощью такого приема передаются и особенности поведения, и речи героев, и своеобразие обстановки, и отношение рассказчика к происходящим событиям, и многое другое, что могло бы, пожалуй, ускользнуть при безупречно правильном языке.
В «Подростке» о Марье Ивановне сказано, что она «была и сама нашпигована романами с детства и читала их день и ночь, несмотря на прекрасный характер». Почему, собственно, прекрасный характер мог бы помешать ей читать романы день и ночь? «Возможно, – высказывает предположение Д. Лихачев, – что азартное чтение романов – признак душевной неуравновешенности».
Еще примеры из «Подростка»: «старый князь был конфискован в Царское Село», «побывать к нему», «побывать к ней». «Бесы»: «она у графа К. через Nicolas заискивала». «Братья Карамазовы»: «обаяние его на нее», «себя подозревал… перед нею».
Часто глаголы «слушать», «подслушивать», «прислушиваться» употребляются в сочетаниях, необычных для русского языка: «слушать на лестницу», «прислушиваться на лестницу» в «Бесах»» «подслушивал к нему» в «Братьях Карамазовых»» «ужасно умела слушать» в «Подростке»» «сильно слушал» в «Вечном муже».
Нарушения норм языка из «Подростка»: «мне было как-то удивительно на него», «я видел и сильно думал», «я слишком сумел бы спрятать мои деньги», «а все-таки меньше любил Васина, даже очень меньше любил».
Эти отступления от норм идеоматики русского языка стоят на грани неправильности речи, а иногда и переступают эту грань, как «двое единственных свидетелей брака» в «Бесах».
Д.Лихачев, которому принадлежат эти наблюдения над языком Достоевского, замечает, что все это вполне вписывается в общую систему его экспрессивного языка, стремящегося к связности, цельности речевого потока, к неопределенности, размытости характеристик ситуаций и действующих лиц.
Язык на грани правил является хорошим средством придания комического оттенка описываемым событиям.
«В парках показались молодые листочки и закупщики из западных и южных штатов… Воздух и судебные приговоры становились мягче; везде играли шарманки, фонтаны и картежники» – это из О.Генри.
А вот этот же прием, но уже на современном материале: «Приметы времени неотвратимы. Увяли газоны в парках и помидоры в торговой сети. Зачастили дожди и жалобы на дырявые крыши. Реже появляются погожие дни и поезда электрички»; «После первого же удара он утратил два зуба и последние иллюзии».
Здесь вместе связываются («нанизываются на один глагол») понятия, взятые из далеких друг от друга областей. Необычность соединения создает обязательный для юмора элемент внезапности и подчеркивает несерьезность описываемой ситуации.
«Остраннение» языка путем «сведения» далеких элементов, стоящих на границе разных семантических категорий, – обычное явление в поэзии. Умение сводить в стихах «несовместимое» нередко считается одной из важных особенностей взгляда на мир, свойственного хорошему поэту.
Е.Евтушенко однажды естественно соединил в одной фразе вращение Земли и семейное положение своего героя:
…Ученый, сверстник Галилея,
Был Галилея не глупее.
Он знал, что вертится Земля,
Но у него была семья…
Вспоминая свою молодость и предостерегая против самоцельного остраннения языка, Б.Пастернак писал:
«Слух у меня тогда был испорчен выкрутасами и ломкой всего привычного, царившего кругом… Все нормально сказанное отскакивало от меня».
Достаточно, однако, примеров того, как «несовершенства» естественного языка служат литературе. Говоря о них, следует помнить, что в мире безупречных искусственных языков нет ни экспрессии, ни связности и цельности речевого потока, ни определенности и размытости описаний ситуаций и лиц. В этом мире нет также ни юмора, ни поэзии.
5. КРАЙНИЕ СЛУЧАИ БЕССМЫСЛЕННОГО
«Джабберуоки» – так называется самый известный нонсенс английского детского писателя и логика Льюиса Кэрролла, приведенный им в сказке «Алиса в Зазеркалье».
Этот нонсенс вызвал целый поток публикаций.
М.Гарднер, комментировавший эту сказку, писал: «Мало кто станет оспаривать тот факт, что «Джабберуоки» является величайшим стихотворным нонсенсом на английском языке… Странные слова в этом стихотворении не имеют точного смысла, однако они будят в душе читателя тончайшие отзвуки… С тех пор были и другие попытки создать более серьезные образцы этой поэзии (стихотворения дадаистов, итальянских футуристов и Гертруды Стайн, например), однако, когда к ней относятся слишком серьезно, результаты кажутся скучными… «Джабберуоки» обладает непринужденной звучностью и совершенством, не имеющим себе равных».
Вот это знаменитое стихотворение:
БАРМАГЛОТ
Варкалось. Хливкие шорьки
Пырялись по наве,
И хрюкотали зелюки,
Как мюмзики в мове.
О бойся Бармаглота, сын!
Он так свирлеп и дик.
А в глуше рымит исполин –
Злопастный Брандашмыг!
Но взял он меч, и взял он щит,
Высоких полон дум.
В трущобу путь его лежит
Под дерево Тумтум.
Он стал под дерево и ждет,
И вдруг граахнул гром –
Летит ужасный Бармаглот
И пылкает огнем!
Раз-два, раз-два! Горит трава,
Взы-взы – стрижает меч,
Ува! Ува! И голова
Барабардает с плеч!..
О светозарный мальчик мой!
Ты победил в бою!
О храброславленный герой,
Хвалу тебе пою!
Варкалось. Хливкие шорьки
Пырялись по наве,
И хрюкотали зелюки,
Как мюмзики в мове.
О чем здесь говорится? Сама Алиса заключила: «Очень милые стишки, но понять их не так-то легко… Наводят на всякие мысли – хоть я и не знаю, на какие… Одно ясно: кто-то кого-то здесь убил… А, впрочем, может, и нет…»
И в самом деле, сказать что-то более определенное о событиях, описанных в этом стихотворении, и той ситуации, в которой они происходят, вряд ли возможно. «Действующие лица» крайне неопределенные: летящий (но не обязательно летающий), свирепый (?) и дикий «Бармаглот» и некий «сын», ожидающий его под деревом со щитом и мечом. Само «действие» – сражение и победа «сына». Скорее всего «Бармаглот» был убит, но может быть, и нет. Не ясно, что случилось с его головой. Нет уверенности даже в том, что именно его голова «барабарднула» с плеч. И сколько у него было этих голов?
Все это наводит на какие-то мысли, но на какие именно?
Особенно мало смысла в первом четверостишии. Можно даже не колеблясь сказать, что оно совершенно бессмысленно: ни «место действия», ни «действующие лица»здесь вообще никак не определены. И только контекст стихотворения в целом и контекст синтаксиса и семантики русского языка позволяют как-то связать с этими «шорьками», «зелюками» и «мюмзиками» какие-то зыбкие ассоциации. Но первый контекст сам до крайности неопределенный, второй же слишком широк и абстрактен, чтобы говорить о чем-то, кроме структуры предложений. Поэтому отдаленные ассоциации, если они и возникают, оказываются неустойчивыми и меняющимися от человека к человеку.
И тем не менее даже это четверостишие не является совершенно бессодержательным. Оно несет некоторое знание, дает определенную, хотя и весьма общую информацию.
Чтобы понять, в чем она заключается, сопоставим два разных, но одинаково правомерных его «истолкования» или «прояснения».
Первое: «Смеркалось. Быстрые зверьки шныряли по траве, и стрекотали цикады, как будильники в рассветный час». И второе:
«Мечталось. Разрозненные мысли проносились по смутному фону, и наплывали образы, как тучи в ненастный день». Можно было бы считать, что это два разных подстрочных перевода одного и того же текста, если бы и само четверостишие, и эти его переводы не были написаны на одном и том же – русском – языке.
