Учение И.П. Павлова о двух сигнальных системах действительности

метки: Слово, Система, Полушарие, Сигнальный, Связь, Деятельность, Память, Возбуждение

Библиотека 5баллов.ru Соглашение об использовании Материалы данного файла могут быть использованы без ограничений для написания собственных работ с целью последующей сдачи в учебных заведениях. Во всех остальных случаях полное или частичное воспроизведение, размножение или распространение материалов данного файла допускается только с письменного разрешения администрации проекта www.5ballov.ru. РосБизнесКонсалтинг

Псковский государственный педагогический университет

им. С. М. Кирова

РЕФЕРАТ

по дисциплине: физиология человека

на тему: “ Учение И.П. Павлова о двух сигнальных системах действительности.

Современное состояние проблемы”

Выполнил: Шелудякова Мария

естественно-географический факультет, 4 курс, 1 группа

Преподаватель: Кочеткова М.Т.

Псков, 2оо6 год.

СОДЕРЖАНИЕ:

1. Слово как сигнал сигналов……….……………………………………..…3
2. Речь. Функции речи…………………………..………………………….….5
3. Развитие речи у ребенка…………………………………………………….7
4. Взаимодействие первой и второй сигнальных систем………………………..8
5. Речевые функции полушарий….………………………………………..11

Список использованной литературы………………………………………..16

1. СЛОВО КАК СИГНАЛ СИГНАЛОВ

Закономерности условно рефлекторной деятельности, ус­тановленные для животных, свойственны и человеку. Однако поведение человека настолько сильно отличает­ся от поведения животных, что у него должны сущест­вовать дополнительные нейрофизиологические механиз­мы, которые и определяют особенности его высшей нервной деятельности.

И. П. Павлов считал, что специфика высшей нерв­ной деятельности человека возникла в результате ново­го способа взаимодействия с внешним миром, который стал возможен при трудовой деятельности людей и ко­торый выразился в речи. Речь возникла как средство общения между людьми в процессе труда. Ее развитие привело к возникновению языка. И. П. Павлов писал, что «слово сделало нас людьми…». С возникновением языка у человека появилась новая система раздражите­лей в виде слов, обозначающих различные предметы, явления окружающего мира и их отношения. Таким об­разом, у человека в отличие от животных существуют две системы сигнальных раздражителей: первая сиг­нальная система, состоящая из непосредственных воз­действий внутренней и внешней среды на сенсорные входы, и вторая сигнальная система, состоящая преимущественно из слов, обозначающих эти воздействия.

Сигнальные системы это системы нервных процессов, временных связей и реакций, формирующиеся в головном мозге в результате воздействия внешних и внутренних раздражений и обеспечивающие тонкое приспособление организма к окружающей среде.

Первая сигнальная система, система условнорефлекторных связей, формирующихся в коре головного мозга животных и человека при воздействии на рецепторы раздражений, исходящих из внешней и внутренней среды. Первая сигнальная система — основа непосредственного отражения действительности в форме ощущений и восприятий. Этот термин введён в 1932 И. П. Павловым при исследовании физиологического механизма речи. По Павлову, для животного действительность сигнализируется главным образом раздражениями (и следами их в больших полушариях), которые воспринимаются непосредственно клетками зрительных, слуховых и др. рецепторов организма. «Это то, что и мы имеем в себе как впечатления, ощущения и представления от окружающей внешней среды, как общеприродной, так и от нашей социальной, исключая слово, слышимое и видимое. Это — первая сигнальная система действительности, общая у нас с животными»

Вторая сигнальная система, свойственная только человеку. Это качественно особая форма высшей нервной деятельности — система речевых сигналов (произносимых, слышимых и видимых).

Понятие, выдвинутое И. П. Павловым (1932) для определения принципиальных различий в работе головного мозга животных и человека. Человек обладает помимо того способностью обобщать словом бесчисленные сигналы первой сигнальной системы; при этом слово, по выражению И. П. Павлова, становится сигналом сигналов. Анализ и синтез, осуществляемый корой больших полушарий головного мозга, в связи с наличием второй сигнальной системы касается уже не только отдельных конкретных раздражителей, но и их обобщений, представленных в словах. Вторая сигнальная система возникла в процессе эволюции, в процессе общественного труда. Способность к обобщённому отражению явлений и предметов обеспечила человеку неограниченную возможность ориентации в окружающем мире и позволила ему создать науку. Первая и вторая сигнальные система — различные уровни единой высшей нервной деятельности, но вторая сигнальная система играет ведущую роль. Формирование второй сигнальной системы происходит только под влиянием общения человека с другими людьми, т. е. определяется не только биологическими, но и социальными факторами. Характер взаимодействия первой и второй систем может варьировать в зависимости от условий воспитания (социальный фактор) и особенностей нервной системы (биологический фактор).

Одни люди отличаются относительной слабостью первой сигнальной системы — их непосредственные ощущения бледны и слабы (мыслительный тип), другие, наоборот, воспринимают сигналы первой системы ярко и сильно (художественный тип).

Для полноценного развития личности необходимо своевременное и правильное развитие обеих сигнальных систем.

Слово, обозначающее предмет, не является резуль­татом простой ассоциации по типу «слово — предмет». Связи слова с предметом качественно отличаются от первосигнальных связей. Слово хотя и является реаль­ным физическим раздражителем (слуховым, зритель­ным, кинестетическим), оно принципиально отличается тем, что в нем отражаются не конкретные, а наиболее существенные, основные свойства и отношения предме­тов и явлений. Оно обеспечивает возможность обобщен­ного и отвлеченного отражения действительности. Эта функция слова со всей очевидностью обнаруживает се­бя при исследовании глухонемоты. По данным А. Р. Лурии, глухонемой, который не обучен речи, не способен абстрагировать качество или действие от реального предмета. Он не может формировать отвлеченные поня­тия и систематизировать явления внешнего мира по от­влеченным признакам.

Интегративная деятельность нервной системы чело­века осуществляется не только на основе непосредствен­ных ощущений и впечатлений, но и путем оперирования словами. При этом слово выступает не только как сред­ство выражения мысли. Слово перестраивает мышление и интеллектуальные функции человека, так как сама мысль совершается и формируется с помощью слова.

Суть мышления в выполнении некоторых внутрен­них операций с образами во внутренней картине мира. Эти операции позволяют строить и достраивать меняю­щуюся модель мира. Благодаря слову картина мира становится более совершенной, с одной стороны, более обобщенной, с другой, более дифференцированной. При­соединяясь к непосредственному образу предмета, сло­во выделяет его существенные признаки, вносит в него формы анализа и синтеза, которые непосредственно не­доступны субъекту, слово переводит субъективный смысл образа в систему значений, что делает его более понятным как субъекту, так и любому слушателю.

Речь. Функции речи

Исследователи выделяют три основные функции речи: коммуникативную, регулирующую и программирующую. Коммуникативная функция — осуществление общения между людьми с помощью языка. В коммуникативной функции выделяют функцию сообщения и функцию по­буждения, к действию. При сообщении человек указы­вает на какой-либо предмет или высказывает свои суж­дения по какому-либо вопросу. Побудительная сила ре­чи зависит от ее эмоциональной выразительности.

Через слово человек получает знания о предметах и явлениях окружающего мира без непосредственного контакта с ними. Система словесных символов расши­ряет возможности приспособления человека к окружа­ющей среде, возможности «его» ориентации в природном и социальном мире. Через знания, накопленные челове­чеством и зафиксированные в устной и письменной речи, человек связан с прошлым и будущим.

Способность человека к общению с помощью слов-символов имеет свои истоки в коммуникативных спо­собностях высших обезьян.

Л. А. Фирсов с сотрудниками предлагает делить языки на первичные и вторичные. К первичному языку они относят само поведение животного и человека, различ­ные реакции: изменение формы, величины и цвета опре­деленных частей тела, изменения перьевого и шерстно­го покровов, а также врожденные коммуникативные (голосовые, мимические, позные, жестикуляторные и др.) сигналы. Таким образом, первичному языку соот­ветствует допонятийный уровень отражения действи­тельности в форме ощущений, восприятий и представле­ний. Вторичный язык представляет понятийный уровень отражения. В нем различают стадию А, общую для че­ловека и животного (довербальные понятия).

Сложные формы обобщения, которые обнаруживают антропоиды и некоторые низшие обезьяны, соответствуют стадии А. На стадии Б вторичного языка (вербальные понятия) используется речевой аппарат. Таким образом, первич­ный язык соответствует первой сигнальной системе, по И. П. Павлову, а стадия Б вторичного языка — второй сигнальной системе. Согласно Л. А. Орбели, эволюци­онная преемственность нервной регуляции поведения выражается в «промежуточных этапах» процесса раз­вития первой сигнальной системы во вторую. Им со­ответствует стадия А вторичного языка.

Язык представляет собой определенную систему зна­ков и правил их образования. Человек осваивает язык при жизни в результате обучения. Какой язык он усво­ит как родной, зависит от среды, в которой он живет, и условий воспитания. Существует критический период для освоения языка. После 10 лет способность к развитию нейронных сетей, необходимых для построения центра речи, утрачивается.

Человек может овладеть разными языками. Это оз­начает, что он использует возможность обозначать один и тот же предмет разными символами, как в устной, так и в письменной форме. При изучении второго и по­следующих языков используются те же нервные сети, которые ранее были сформированы при овладении родным языком. В настоящее время известно более 2500 живых развивающихся языков.

Языковые знания не передаются по наследству. Однако у человека имеются генетические предпосылки к общению с помощью речи и усвоению языка. Они за­ложены в особенностях, как центральной нервной систе­мы, так и речедвигательного аппарата, гортани.

Регулирующая функция речи реализует себя в выс­ших психических функциях — сознательных формах пси­хической деятельности. Понятие высшей психической функции введено Л. С. Выготским и развито А. Р. Лурией и другими советскими психологами. Отличитель­ной особенностью высших психических функций являет­ся их произвольный характер.

Первоначально высшая психическая функция как бы разделена между двумя людьми. Один человек регули­рует поведение другого человека с помощью специаль­ных раздражителей («знаков»), среди которых наиболь­шее значение имеет речь. Научаясь применять по от­ношению к собственному поведению стимулы, которые первоначально использовались для регуляции поведения других людей, человек приходит к овладению собственным поведением. В результате процесса интериоризации внутренняя речь становится тем механизмом, с помо­щью которого человек овладевает собственными произ­вольными действиями.

В работах А. Р. Лурии, Е. Д. Хомской показана связь регулирующей функции речи с передними отдела­ми полушарий. Ими установлена важная роль конвекситальных отделов префронтальной коры в регуляции произвольных движений и действий, конструктивной деятельности, различных интеллектуальных процессов. Больной с патологией в этих отделах не может выпол­нять соответствующие действия, следуя инструкции. Показано решающее участие медиобазальных отделов лобных долей в регуляции избирательных локальных форм активации, необходимых для осуществления про­извольных действий. У больных с поражениями в этих отделах мозга угашение сосудистого компонента ориен­тировочного рефлекса на индифферентный раздражитель не нарушается. Однако восстановления ориентировочно­го рефлекса под влиянием речевой инструкции, придаю­щей стимулам сигнальное значение, не происходит. У них же не может удерживаться в качестве компонента произвольного внимания тонический ориентировочный рефлекс в виде длительной ЭЭГ- активации, хотя тони­ческий ориентировочный рефлекс продолжает возникать на непосредственный раздражитель, т. е. высшие формы управления фазическим и тоническим ориентировочным рефлексом связаны с регулирующей функцией речи.

Программирующая функция речи выражается в построении смысловых схем речевого высказывания грамматических структур предложений, в переходе от замысла к внешнему развернутому высказыванию. В основе этого процесса — внутреннее программирование, осуще­ствляемое с помощью внутренней речи. Как показыва­ют клинические данные, оно необходимо не только для речевого высказывания, но и для построения самых различных движений и действий. Программирующая функция речи страдает при поражениях в передних от­делах речевых зон — заднелобных и премоторных отде­лов левого полушария.

Развитие речи у ребенка

У ребенка слово становится сигналом сигналов не сразу. Это качество приобретается постепенно, по мере созревания мозга и формирования новых и все более сложных временных связей. У грудного младенца пер­вые условные рефлексы неустойчивы и появляются со второго, иногда третьего месяца жизни. Ранее всего формируются условные пищевые рефлексы на вкусовые и запаховые раздражители, затем на вестибулярные (покачивание) и позже на звуковые и зрительные. Для грудного ребенка характерна слабость процессов воз­буждения и торможения. У него легко развивается ох­ранительное торможение. На это указывает почти не­прерывный сон новорожденного (около 20 ч).

Условные рефлексы на словесные раздражители появляются лишь во второй половине года жизни. При общении взрослых с ребенком слово обычно сочетается с другими непосредственными раздражителями. В ре­зультате оно становится одним из компонентов ком­плекса. Например, на слова «Где мама?» ребенок реаги­рует поворотом головы в сторону матери только в комплексе с другими раздражителями: кинестетически­ми (от положения тела), зрительными (привычная об­становка, лицо человека, задающего вопрос), звуковыми (голос, интонация).

Стоит изменить один из компо­нентов комплекса, и реакция на слово исчезает. Посте­пенно слово начинает приобретать ведущее значение, вытесняя другие компоненты комплекса. Сначала выпа­дает кинестетический компонент, затем теряют свое значение зрительные и звуковые раздражители. И уже одно слово вызывает реакцию.

Предъявление определенного предмета при одновре­менном его назывании приводит к тому, что слово на­чинает заменять обозначаемый им предмет. Эта способ­ность появляется у ребенка к концу первого года жизни или началу второго. Однако слово сначала замещает лишь конкретный предмет, например данную куклу, а не куклу вообще. Т. е. слово выступает на этом этапе развития как интегратор первого порядка.

Превращение слова в интегратор второго порядка или в «сигнал сигналов» происходит в конце второго года жизни. Для этого необходимо, чтобы на него было выработано не менее 15 различных условных связей (пучок связей).

Ребенок должен научиться оперировать с различными предметами, обозначаемыми одним сло­вом. Если число выработанных условных связей мень­ше, то слово остается символом, который замещает лишь конкретный предмет.

Между 3 и 4 годами жизни появляются слова — ин­теграторы третьего порядка. Ребенок начинает пони­мать такие слова, как «игрушка», «цветы», «животные». К пятому году жизни у ребенка возникают более слож­ные понятия. Так, слово «вещь» он относит и к игруш­кам, и к посуде, и к мебели, и т. д.

Развитие второй сигнальной системы протекает в тесной связи с первой. В процессе онтогенеза выделяют несколько фаз развития совместной деятельности двух сигнальных систем.

Первоначально условные рефлексы ребенка осуще­ствляются на уровне первой сигнальной системы. Т. е. непосредственный раздражитель вступает в связь с не­посредственными вегетативными и соматическими реакциями. По терминологии А. Г. Иванова — Смоленского, это связи типа Н—Н («непосредственный раздражи­тель — непосредственная реакция»).

Во второй полови­не года ребенок начинает реагировать на словесные раздражители непосредственными вегетативными и со­матическими реакциями. Таким образом, добавляются условные связи типа С—Н («словесный раздражитель — непосредственная реакция»).

К концу первого года жиз­ни (после 8 месяцев) ребенок начинает подражать ре­чи взрослого так, как это делают приматы, при помо­щи отдельных звуков, обозначающих что-либо вовне или какое-либо собственное состояние. Затем ребенок начинает произносить слова. Сначала они также не свя­заны с какими-либо событиями во внешнем мире. При этом в возрасте от 1,5—2 лет часто одним словом обо­значается не только какой-либо предмет, но и дейст­вия, переживания, связанные с ним. Позже происходит дифференциация слов, обозначающих предметы, дей­ствия, чувства. Таким образом, прибавляется новый тип связей Н—С («непосредственный раздражитель — словесная реакция»).

На втором году жизни словар­ный запас ребенка увеличивается до 200 и более слов. Он начинает объединять слова в простейшие речевые цепи, а затем строить предложения. К концу третьего года словарный запас достигает 500—700 слов. Словес­ные реакции вызываются не только непосредственными раздражителями, но и словами. Ребенок научается го­ворить. Таким образом, возникает новый тип связей С—С («словесный раздражитель — словесная реак­ция»).

С развитием речи и формированием обобщающего действия слова у ребенка в возрасте 2—3 лет усложня­ется интегративная деятельность мозга: возникают ус­ловные рефлексы на отношения величин, веса, расстоя­ния, окраски предметов. У детей в возрасте 3—4 лет вырабатываются различные двигательные стереотипы.

Однако среди условных рефлексов преобладают прямые временные связи. Обратные связи возникают позже и силовые отношения между ними выравниваются к 5— 6 годам жизни.

Взаимодействие первой и второй сигнальных систем

Взаимодействие двух сигнальных систем выражается в явле­нии элективной (избирательной) иррадиации нервных процессов между двумя системами. Оно обусловлено наличием связей между струк­турами, воспринимающими стимулы и обозначающими их слова­ми. Элективная иррадиация процесса возбуждения из первой сигнальной системы во вторую впервые была получена О.П. Капуст­ник в лаборатории И.П. Павлова в 1927 г. У детей при пищевом подкреплении вырабатывали условный двигательный рефлекс на звонок. Затем условный раздражитель заменяли словами. Оказа­лось, что произнесение слов «звонок», «звонит», а также показ карточки со словом «звонок» вызывали у ребенка условную дви­гательную реакцию, выработанную на реальный звонок. Электив­ная иррадиация возбуждения была отмечена, и после выработки условного сосудистого рефлекса на оборонительном подкрепле­нии. Замена звонка — условного раздражителя — на фразу «даю звонок» вызывала такую же сосудистую оборонительную реакцию (сужение сосудов руки и головы), как и сам звонок. Замена на другие слова была неэффективной. У детей переход возбуждения из первой сигнальной системы во вторую выражен лучше, чем у взрослых. По вегетативным реакциям ее выявить легче, чем по двигательным. Избирательная иррадиация возбуждения происхо­дит и в обратном направлении: из второй сигнальной системы в первую.

Между двумя сигнальными системами существует также ирра­диация торможения. Выработка дифференцировки к первосигнальному стимулу может быть воспроизведена и при замене дифференцировочного раздражителя его словесным обозначением. Обычно элективная иррадиация между двумя сигнальными системами — это кратковременное явление, наблюдаемое после выработки ус­ловного рефлекса.

А.Г. Иванов — Смоленский, ученик И.П. Павлова, исследовал индивидуальные различия в зависимости от особенностей переда­чи процессов возбуждения и торможения из одной сигнальной системы в другую. По этому параметру им выделено четыре типа взаимоотношений первой и второй сигнальных систем. Первый тип характеризуется легкостью передачи нервных процессов из первой во вторую, и наоборот; второй тип отличает затрудненная переда­ча в обоих направлениях; для третьего типа характерна затрудненность передачи процессов только из первой во вторую; у четвертого типа затруднения передачи возникают при переходе из второй сигнальной системы в первую.

Избирательную иррадиацию возбуждения и торможения мож­но наблюдать и в пределах одной сигнальной системы. В первой сигнальной системе она проявляется генерализацией условного реф­лекса, когда стимулы, похожие на условный, с места, без обуче­ния начинают вызывать условный рефлекс. Во второй сигнальной системе это явление выражается в селективном возбуждении сис­темы связей между семантически близкими словами.

Удобным объектом для изучения семантических связей является выработка условного оборонительного рефлекса при подкреплении словесного раздражителя болевым. Регистрация сосудистых реакций головы и руки позволяет отдифференцировать оборонительный рефлекс от ориентировочного. После формирования условного оборонительного рефлекса предъявление разных слов вместо условного показывает, что центр безусловного оборонитель­ного рефлекса образует не одну, а множество связей с целым набором близких по смыслу слов. Вклад каждого слова в оборони­тельную реакцию тем больше, чем ближе оно по смыслу слову, использованному в качестве условного стимула. Слова, близкие условному стимулу, образуют ядро смысловых связей, и вызывал оборонительную реакцию (сужение сосудов головы и руки).

Слова, отличные по смыслу, но все же лежащие на границе семанти­ческой близости к условному, вызывают стойкий ориентировоч­ный рефлекс (сужение сосудов руки и расширение их на голове),

Семантические связи могут быть изучены также с помощью ориентировочного рефлекса. Словесный раздражитель включает две компонента: сенсорный (акустический, зрительный) и смысло­вой, или семантический, через который он связан со словами близкими ему по значению. Сначала угашают ориентировочный рефлекс, как на сенсорный, так и на смысловой компонент, предъявляя слова, входящие в одну смысловую группу (например, названия деревьев или минералов), но отличающиеся друг от дру­га по акустическим характеристикам. После такой процедуры предъявляют слово, близкое по звучанию к ранее угашенному, не сильно отличающееся от него по смыслу (т.е. из другой семанти­ческой группы).

Появление ориентировочной реакции на это слово указывает, что оно относится к другой семантической группе, Тот набор словесных стимулов, на который распространился эф­фект угасания, представляет единую семантическую структуру. Как показали исследования, отключение словесных стимулов от ори­ентировочной реакции осуществляется группами в соответствии с теми связями, которыми они объединены у данного человека. Сход­ным образом, т.е. группами, происходит и подключение словес­ных раздражителей к реакциям.

Если к словесным раздражителям применить процедуру выра­ботки дифференцировки, то можно добиться сужения семанти­ческого поля. Подкрепляя током одно слово, и не подкрепляя дру­гие, близкие ему слова, можно проследить, как часть условных оборонительных реакций будет вытесняться ориентировочными. Кольцо ориентировочных реакций как бы сжимает центр семан­тического поля. Связь двух сигнальных систем, которую можно обозначить как «словесный раздражитель — непосредственная реакция», имеет самое широкое распространение. Все случаи управления поведением, движением с помощью слова относятся к этому типу связи. Речевая регуляция осуществляется не только с помощью внешней, но и через внутреннюю речь. Другая важная форма взаимоот­ношений двух сигнальных систем может быть обозначена как «непосредственный раздражитель — словесная реакция», она состав­ляет основу функции называния. Словесные реакции на непосредственные раздражители в рамках теории концептуальной рефлекторной дуги Е.Н. Соколова могут быть представлены как реакции командных нейронов, имеющих связи со всеми нейрона­ми-детекторами. Командные нейроны, ответственные за речевые реакции, обладают потенциально обширными рецептивными по­лями. Связи этих нейронов с детекторами пластичны, и их конк­ретный вид зависит от формирования речи в онтогенезе.

Основываясь на данных об изоморфизме цветовых перцептив­ных, мнемических и семантических пространств, Е.Н. Соколов предлагает следующую модель цветовой семантики, которая может быть распространена и на другие категории явлений. Существуют три основных экрана, обеспечивающих обработку информации о цвете. Первый — перцептивный экран — образован селективными нейронами-детекторами цвета. Второй — экран долговременной (дек­ларативной) памяти — образован нейронами долговременной па­мяти, хранящими информацию о перцептивном экране. Третий — семантический экран — представлен цветовыми символами в зри­тельной, слуховой или артикуляционной форме, которые связаны как с командными нейронами речевых реакций, так и с элемента­ми экрана долговременной памяти. Связь с командными нейрона­ми речевых реакций обеспечивает операцию называния цвета. Связь с элементами долговременной памяти обеспечивает понимание, которое достигается проекцией символа на экран долговременной памяти. При сравнении любого цветового термина с другими так­же используется проекция семантического экрана на экран долго­временной цветовой памяти. При предъявлении одного цветового термина происходит возбуждение определенного набора элемен­тов долговременной цветовой памяти, чему соответствует вектор возбуждения, определяющий положение цветового термина на гиперсфере цветовой памяти. При предъявлении другого цветово­го термина возникает другой вектор возбуждения на карте цвето­вой памяти. Сравнение этих векторов возбуждения происходит в вычитающих нейронах, которые вычисляют различие между ними подобно тому, как это происходит при цветовом восприятии. Модуль векторной разности является мерой семантического различия. Если два разных цветовых названия вызывают совпадающие по составу векторы возбуждения на карте долговременной цветовой памяти, они воспринимаются как синонимы.

Речевые функции полушарий

Понимание словесных раздражителей и осуществление словесных реакций связано с функцией доминирующего, речевого полушария. Клинические данные, полученные при изучении поражений мозга, а также результаты электрической стимуляции структур мозга во время операций на мозге позволили выявить те критические структуры коры, которые важны для способности гово­рить и понимать речь. Методика, позволяющая карти­ровать области мозга, связанные с речью, с помощью прямого электрического раздражения мозга была раз­работана в 30-х гг. У. Пенфильдом в Монреале в Ин­ституте неврологии по поводу хирургического удаления участков мозга с очагами эпилепсии. Во время проце­дуры, которая проводилась без наркоза, больной дол­жен был называть показываемые ему картинки. Рече­вые центры выявлялись по афазической остановке (по потере способности говорить), когда раздражение то­ком попадало на них.

Наиболее важные данные об организации речевых процессов получены в нейропсихологии при изучении локальных поражений мозга. Согласно взглядам А. Р. Лурии, выделяются две группы структур мозга с различными функциями в отношении речевой деятель­ности. Их поражение вызывает две категории афазий: синтагматические и парадигматические. Первые связа­ны с трудностями динамической организации речевого высказывания и наблюдаются при поражении передних отделов левого полушария. Вторые возникают при по­ражении задних отделов левого полушария и связаны с нарушением кодов речи (фонематического, артикуляци­онного, семантического и т. д.).

К передним отделам речевых зон коры относится и центр Брока. Он расположен в нижних отделах третьей лобной извилины, у большей части людей в левом полушарии. Эта зона контролирует осуществление ре­чевых реакций. Ее поражение вызывает эфферентную моторную афазию, при которой нарушается собственная речь больного, а понимание чужой речи в основном со­храняется. При эфферентной моторной афазии нару­шается кинетическая мелодия слов за счет невозможно­сти плавного переключения с одного элемента высказы­вания на другой. Больные с афазией Брока большую часть своих ошибок осознают. Говорят они с большим трудом и мало.

Поражение другой части передних речевых зон (в нижних отделах премоторной коры) сопровождается так называемой динамической афазией, когда больной те­ряет способность формулировать высказывания, перево­дить свои мысли в развернутую речь (нарушение про­граммирующей функции речи).

Протекает она на фоне относительной сохранности повторной и автоматизиро­ванной речи, чтения и письма под диктовку.

Центр Вернике относится к задним отделам речевых зон коры. Он расположен в височной доле и обеспечивает понимание речи. При его поражении возникают нарушения фонематического слуха, появляются затруд­нения в понимании устной речи, в письме под диктов­ку (сенсорная афазия).

Речь такого больного достаточ­но беглая, но обычно бессмысленна, так как больной не замечает своих дефектов. С поражением задних отде­лов речевых зон коры связывают также акустико-мнестическую, оптико-мнестическую афазии, в основе которых лежит нарушение памяти, и семантическую афа­зию — нарушение понимания логико-грамматических; конструкций, отражающих пространственные отношения предметов.

Новые данные о речевых функциях полушарий были получены в опытах Р. Сперри на больных «с расщеп­ленным мозгом». После рассечения комиссуральных связей двух полушарий у таких больных каждое полу­шарие функционирует самостоятельно, получая инфор­мацию только справа или слева.

Если больному «с расщепленным мозгом» в правую половину зрительного поля предъявить какой-либо предмет, то он может его назвать и отобрать правой рукой. То же самое со словом: он может его прочесть или написать, а также отобрать соответствующий пред­мет правой рукой; т. е. если используется левое полу­шарие, то такой больной не отличается от нормального человека. Дефект проявляется, когда стимулы возника­ют на левой стороне тела или в левой половине зри­тельного поля. Предмет, изображение которого проеци­руется в правое полушарие, больной назвать не может. Однако он правильно выбирает его среди других, хотя и после этого назвать его по-прежнему не может. Т. е. правое полушарие не может обеспечить функцию на­зывания предмета, но оно способно его узнавать.

Хотя с лингвистическими способностями связано ле­вое полушарие, тем не менее, правое полушарие также обладает некоторыми языковыми функциями. Так, если предъявить название предмета, то больной не испыты­вает затруднений в нахождении левой рукой соответст­вующего предмета среди нескольких других, скрытых от зрения. Т. е. правое полушарие может понимать письменную речь.

В опытах Дж. ЛеДу и М. Газзанига на больном С. П., перенесшем комиссуротомию, у которого пра­вое полушарие обладало значительно большими, чем обычно, лингвистическими способностями, было показа­но, что правое полушарие может не только читать во­просы, но и отвечать на них с помощью левой руки, составляя слова из букв, нанесенных на карточки. Та­ким же способом больной С. П. мог называть предме­ты, предъявляемые ему зрительно в правое полушарие, а точнее «писать» с помощью правого полушария.

В норме оба полушария работают в тесном взаимо­действии, дополняя друг друга. Различие между левым и правым полушариями можно изучать и у здоровых людей, не прибегая к хирургическому вмешательству — рассечению комиссур, связывающих оба полушария. Для этого может быть использован метод Джун Вада — метод «наркоза полушарий». Он был создан в клинике для выявления речевого полушария. По этому методу в сонную артерию на одной стороне шеи вводят тонкую трубку для последующего введения раствора барбиту­ратов (амитал-натрия).

Так как каждая сонная артерия снабжает кровью лишь одно полушарие, то введенное в Нее снотворное попадает в одно полушарие и оказывает на него наркотическое действие. Во время теста больной лежит на спине с поднятыми руками и считает от 100 в обратном порядке. Через несколько секунд после вве­дения наркотика можно видеть, как бессильно падает одна рука пациента, та, которая противоположна сто­роне инъекции. Затем наблюдается нарушение в счете. Если вещество попадает в речевое полушарие, то оста­новка счета в зависимости от введенной дозы длится 2—5 мин. Если в другое полушарие, то задержка всего несколько секунд. Таким образом, этот метод позволял на время выключать — любое полушарие и исследовать изолированную работу оставшегося.

Использование методик, которые позволяют избира­тельно подавать информацию только в одно полуша­рие, дало возможность исследователям продемонстриро­вать значительные различия в способностях двух полушарий. Было обнаружено, что левое полуша­рие участвует в основном в аналитических процессах, оно — база для логического мышления. Левое полуша­рие обеспечивает речевую деятельность: ее понимание построение, работу со словесными символами. Обра­ботка входных сигналов осуществляется в нем, по-види­мому, последовательным образом. Правое полушарие обеспечивает конкретно-образное мышление, имеет де­ло с невербальным материалом, отвечает за определен­ные навыки в обращении с пространственными сигнала­ми, за структурно-пространственные преобразования, способность к зрительному и тактильному распознаванию предметов. Поступающая к нему информация об­рабатывается одномоментно и целостным способом. С правым полушарием связаны музыкальные способ­ности.

В последние годы усиленно отстаивается точка зре­ния, что в функциях различных полушарий отражаются различные способы познания. Функции левого полуша­рия отождествляются с аналитическим мышлением. Функция правого полушария — интуитивное мышление. По мнению Р. Орнстейна, принятая система образова­ния строится исключительно на развитии способностей левого полушария, т. е. языкового и логического мыш­ления, а функции правого полушария специально не развиваются. Невербальному интеллекту не уделяется должного внимания.

Исследование функциональной асимметрии мозга у детей показало, что первоначально обработка речевых сигналов осуществляется обоими полушариями и доми­нантность левого формируется позже. Если у ребенка, научившегося говорить, возникает поражение речевой области левого полушария, то у него развивается афа­зия. Однако примерно через год речь восстанавливает­ся. При этом центр речи перемещается в зону правого полушария. Такая передача речевой функции от левого полушария правому возможна лишь до 10 лет. Специа­лизация правого полушария в функции ориентации в пространстве возникает также не сразу: у мальчиков в возрасте от 6 лет, а у девочек — после 13 лет.

Данные о лингвистических способностях правого по­лушария, а также сходство функций обоих полушарий на ранних этапах онтогенеза скорее свидетельствуют о том, что в процессе эволюции оба полушария, обладая первоначально сходными, симметричными функциями, постепенно специализировались, что и привело к появ­лению доминантного и субдоминантного полушарий.

Еще очень мало известно о причинах, которые при­вели к специализации полушарий. Наиболее интерес­ным и обоснованным является объяснение этого про­цесса Дорин Кимурой и ее коллегами. Исходя из того, что речевая функция левого полушария связа­на с движениями ведущей правой руки, она предпола­гает, что специализация левого полушария для речи яв­ляется следствием не столько асимметричного развития символических функций, сколько развития определен­ных двигательных навыков, которые помогают в обще­нии. Язык появился потому, что левое полушарие ока­залось приспособленным для некоторых видов двига­тельной активности.

Связь левого полушария с определенными типами движения хорошо известна в клинике. Рука, соответст­вующая полушарию с речевым центром (чаще правая), обнаруживает большие способности к тонким движени­ям, чем рука, связанная с недоминантным полушарием. Больные с повреждением в левом полушарии и без пра­востороннего паралича, тем не менее, испытывают за­труднения в воспроизведении сложной последовательно­сти движений рук и сложных позиций пальцев. У глухо­немых поражение левого полушария сопровождается распадом языка жестов, что сходно с распадом речи у нормально говорящих людей.

Д. Кимура полагает, что в эволюционном плане именно развитие руки как органа языка жестов, ее манипулятивных способностей и привело к развитию лево­го полушария. Позже данная функция у руки была пе­редана голосовой мускулатуре.

Левое полушарие превосходит правое также и в спо­собности понимать речь, хотя эти различия менее вы­ражены. Согласно моторной теории восприятия глав­ным компонентом распознавания речевых звуков явля­ются кинестезические сигналы, возникающие от мышц речевого аппарата при восприятии речевых сигналов. В этом особая роль принадлежит моторным системам левого полушария.

Речевые функции у правшей преимущественно лока­лизованы в левом полушарии. И лишь у 5% лиц речевые центры в правом полушарии. У 70% леворуких центр речи, так же как и у праворуких, в левом полушарии. У 15% леворуких центр речи в правом полушарии.

Функциональная асимметрия мозга обнаружена не у всех людей. Примерно у одной трети она не выражена, т. е. полушария не имеют четкой функциональной специализации. Между специализированными полушариями существуют отношения взаимного торможения. Это видно по усилению соответствующих функций у од­нополушарного человека по сравнению с нормальным.

Соотношение активности двух полушарий может быть очень различным. На этом основании И. П. Павловым были выделены специфически человеческие типы выс­шей нервной деятельности: художественный, мыслитель­ный и средний.

Художественный тип характеризуется преобладанием активности первой сигнальной системы над второй. Лю­ди художественного типа имеют преимущественно «правополушарное» образное мышление. Они охватывают действительность целиком, не разделяя ее на части.

Для мыслительного типа характерно преобладание второй сигнальной системы над первой, т. е. «левополушарного» абстрактного мышления. Средний тип ха­рактеризуется уравновешенностью функционирования двух сигнальных систем. Большинство людей относится к этому типу.

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ:

1. Данилова Н.Н., Крылова А.Л. Физиология высшей нервной деятельности: Учебник. – М.: Изд-во МГУ, 1989.
2. Данилова Н.Н. Психофизиология: Учебник для вузов. – М.: Аспект Пресс, 1998.
3. Ноздрачев А.Д., Баженов Ю.И., Баранникова И.А., Батуев А.С. и др. Начала физиологии: Учебник для вузов/ Под ред. Акад. А.Д. Ноздрачева. – СПб.: Издательство «Лань», 2004.
4. Фундаментальная и клиническая физиология: Учебник для студентов высших учебных заведений/ Под ред. А.Г. Камкина и А.А. Каменского. – М.: Издательский центр «Академия», 2004.