Методологические основы юридической психологии: предмет, принципы, структура и задачи юридической психологии. Историческое развитие юридической психологии

метки: Психология, Преступление, Человек, Преступник, Право, Юридический, Поведение, Проблема

ЕНИКЕЕВ МАРАТ ИСХАКОВИЧ

СТРУКТУРА И СИСТЕМА

КАТЕГОРИЙ ЮРИДИЧЕСКОЙ

ПСИХОЛОГИИ

МОСКВА 1996

МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ ЮРИДИЧЕСКОЙ ПСИХОЛОГИИ: ПРЕДМЕТ, ПРИНЦИПЫ, СТРУКТУРА И ЗАДАЧИ ЮРИДИЧЕСКОЙ ПСИХОЛОГИИ. ИСТОРИЧЕСКОЕ РАЗВИТИЕ ЮРИДИЧЕСКОЙ ПСИХОЛОГИИ

КРАТКИЙ ОЧЕРК ИСТОРИЧЕСКОГО РАЗВИТИЯ ЮРИДИЧЕСКОЙ ПСИХОЛОГИИ

Развитие зарубежной юридической психологии

РАЗВИТИЕ ЮРИДИЧЕСКОЙ ПСИХОЛОГИИ В РОССИИ

ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ ПРАВОВОЙ ПСИХОЛОГИИ

ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ КРИМИНАЛЬНОЙ ПСИХОЛОГИИ

ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ СЛЕДСТВЕННОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ

ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ СУДЕБНОГО ПРОЦЕССА

(ПО УГОЛОВНЫМ ДЕЛАМ)

ПСИХОЛОГИЯ ИСПРАВИТЕЛЬНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

ОСНОВНЫЕ ПУБЛИКАЦИИ

ПО ЮРИДИЧЕСКОЙ ПСИХОЛОГИИ

Методологические основы юридической психологии: предмет, принципы, структура и задачи юридической психологии. Историческое развитие юридической психологии (2, 5, 17, 18, 19, 26, 27)

Являясь пограничной наукой между психологией и правоведением, юри­дическая психология остается психологической дисциплиной, — ее теорети­ческая основа состоит в закономерностях и особенностях психики человека; специфично лишь приложение, учет и использование этих закономерностей и особенностей человеческого поведения: юридическая психология рассмат­ривает их применительно к сфере правовой регуляции. Однако эта специ­фика настолько значительна, что вся система юридической психологии, ее категориальный (понятийный) аппарат структурируется в зависимости от логики правового регулирования, правовых факторов. Предмет юридиче­ской психологии — юридическая психология исследует и систематизирует психологические основы правотворческой, правовоспитательной, правоприменительной, правоохранительной и пенитенциарной деятельности.

Вышеуказанная двояко обусловленная сущность юридической психоло­гии определяет и ее методологические принципы: они обусловлены и психо­логией, и правоведением.

К принципам юридической психологии мы относим:

1. обусловленность правозначимого поведения личности условиями ее жизнедеятельности;
2. факторы, детермининирующие правозначимое поведение, системны, комплексны; анализ этого поведения носит вероятностный характер;
3. реализация правозначимого поведения определяется генезисом (онто­генетическим формированием) личности; основной способ научного анализа правозначимого поведения — метод функционально-генетиче­ского анализа;
4. психические факторы поведения личности не должны абсолютизиро­ваться: поведение человека определяется единым генетико-психосо­циальным фактором;
5. исследования в области юридической психологии синтетичны — пси­хические закономерности здесь соотносятся с правовыми постулатами, нормами материального и процессуального права;
6. как и любая наука, юридическая психология призвана соответствовать принципу научности: она использует научно апробированные методы и методики, общепризнанные научно-методологической концепции (2, 5, 6, 17, 18).

Исследуя структуру юридической психологии, мы определяем ее состав­ные части, разделы, их взаимосвязь, семантику (смысловое содержание) ка­ждой части, ее соотнесенность со смежными отраслями знаний.

Психологические основы профессионального развития личности

... нами двух моделей профессионального труда: модели адаптивного поведения, в основе которой лежит первый способ существования человека, и модели профессионального развития, основанной на втором способе жизнедеятельности. При адаптивном ...

Так методо­логический раздел юридической психологии соотносится с общей научной методологией, гносеологией, методикой научного исследования. Правовая психология соотносится с проблемами социализации личности, основами правотворчества, правосознанием, с психологическими основами саморегу­ляции поведения. Криминальная психология взаимосвязана с формирова­нием девиантного поведения, психическими и генетическими аномалиями, общей теорией мотивации поведения. Криминалистическая психология свя­зана с теорией эвристики, знаковой теорией, психологией познавательно-поисковой деятельности в проблемных ситуациях, психологией межличност­ного взаимодействия. Аналогичные взаимосвязи характерны и для судебного разбирательства. Пенитенциарная психология связана с теорией ресоциали­зации, исправления личности, с проблемами раскаяния, ценностной пере­ориентацией личности, с методикой формирования социально положитель­ного поведения. Особенно тесно она связана с пенологией — наукой о нака­зании.

Уже краткий анализ структурных единиц юридической психологии сви­детельствует об их относительной самостоятельности — они связаны со своими научными зонами и, наряду с этим, они структурно взаимосвязаны между собой.

Задачей нашего исследования было выявление структурных самодов­леющих образований юридической психологии и определение их семантиче­ского содержания. Схематично эту задачу мы реализуем в следующей таб­лице. (См. Табл. 1 «Структура (система) юридической психологии»).

Далее мы переходим к системе категорий юридической психологии, анализируя их в пределах выше намеченной структуры.

Таблица 1

СТРУКТУРА (СИСТЕМА) ЮРИДИЧЕСКОЙ ПСИХОЛОГИИ

МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ ЮР. ПСИХОЛОГИИ	ПРАВОВАЯ ПСИХОЛОГИЯ	КРИМИНАЛЬНАЯ ПСИХОЛОГИЯ	СУДЕБНАЯ ПСИХОЛОГИЯ	ИСПРАВИТЕЛЬНАЯ ПСИХОЛОГИЯ
Предмет, принципы, задачи и методы, связь со смеж­ными науками; историческое развитие, современное со­стояние и структура юриди­ческой психологии.	Правовая психология как отражение в сознании обще­ства и индивида правозна­чимых явлений; психология правовой социализации лич­ности, правотворчества и правоисполнительного пове­дения; социально-психологи­ческие механизмы правовой регуляции.	Психология личности пре­ступника; типологическая характеристика преступни­ков; психологическая струк­тура преступного деяния; психология образования, структурирования и функ­ционирования преступных групп; психология организо­ванных преступлений. Пси­хология виктимного поведе­ния.	1.ПСИХОЛОГИЯ ПРЕДВАРИТЕЛЬНОГО СЛЕДСТВИЯ Психология участников уго­ловного процесса; психоло­гия следственной деятель­ности; эвристическая дея­тельность следователя в проблемных ситуациях; пси­хология взаимодействия следователя с участниками уголовного процесса; приемы правомерного пси­хического воздействия; пси­хология отдельных следст­венных действий; психология оперативно-розыскной дея­тельности. 2.ПСИХОЛОГИЯСУДЕБ-НОГО РАЗБИРАТЕЛЬСТВА 3.СУДЕБНО-ПСИХОЛОГИ-ЧЕСКАЯ ЭКСПЕРТИЗА	ПЕНИТЕНЦИАРНАЯ ПСИХОЛОГИЯ как наука о самоосуждении провинив­шейся личности; психологи­ческие аспекты пенологии; психология осужденного и ре-социа-лизирующей дея­тельности; социально-психо­логические явления в местах лишения свободы; психоло­гическая коррекция и тре­нинг социально положитель­ного поведения; пенитенци­арная экспертиза; психоло­гические проблемы социаль­ной реадаптации отбывших уголовное наказание.1

Краткий очерк исторического развития юридической психологии Развитие зарубежной юридической психологии

Развитие юридической психологии исторически первоначально осу­ществлялось как развитие правовой психологии — правового мировоззре­ния.

С возникновения права, закона стала развиваться совокупность взгля­дов, идей, выражающих отношение людей к праву, законности, правосу­дию, формировались общечеловеческие представления о справедливости и правомерности.

Развитие правосознания в историческом плане связано с развитием правопонимания, историческими этапами в трактовке сущности права.

Основы теоретического осмысливания сущности права и правосозна­ния были заложены выдающимися древнегреческими философами. Уже тогда эффективность закона связывалась с естественными (психологиче­скими) законами поведения людей.

Глубоко психологичными были уже взгляды Демокрита (460 — 370 гг. до н. э.) о сущности законоисполнительного поведения. Закон, по мне­нию Демокрита, направлен против тех, кто в силу нравственных и умст­венных пороков добровольно не побуждается к добродетели внутренним влечением. «…Тот, кто воздерживается от несправедливости, только под­чиняясь закону, будет, вероятно, грешить в тайне; тот же, кого побуж­дают поступать должным образом его убеждения, вряд ли станет делать что-нибудь неподобающее, все равно тайно или явно».²

Рационалистические идеи о природе человеческого повеления были высказаны Сократом (469-399 гг. до н. э.).

Его идеи о необходимости совпадения справедливого, разумного и законного были развиты Плато­ном и Аристотелем.

Платон (427-347 гг. до н. э.) впервые гениально распознал два психо­логизированные явления, лежащие в основе развития общества, — потреб­ности и способности людей. Закон должен отвечать потребностям обще­ства, а организация общества должна быть осуществлена в соответствии со способностями членов общества. Государственные формы, по Пла­тону, могут ухудшаться как по экономическим, так и по душевным (пси­хологическим) причинам. Законом именуются определения разума, – на этом платоновском постулате зиждется последующее развитие рациона­листического направления в философии права.

В «Государстве» Платон утверждает, что трем особенностям челове­ческой души – разуму, яростности и вожделению – соответствуют три начала государственного устройства – совещательное, защитное и дело­вое,

которое реализуется тремя сословиями – правителями, воинами и производителями (ремесленниками и землевладельцами).

Справедливость, по Платону, состоит в том, чтобы каждое сословие занималось своим де­лом и находилось в иерархической соподчиненности. Постулируемые им пять видов государственного устройства (аристократическое, тимократи­ческое, олигархическое, демократическое и тираническое) он также свя­зывает с пятью разновидностями душевного (психического) склада лю­дей. И каждая форма государства гибнет, по утверждению Платона, из-за недостатков, присущих тому или иному психическому складу людей, стоящих у власти. (Так тиранию губит произвол и насилие, а демократию – «опьянение свободой в неразбавленном виде»).

Все кандидаты на должности правителей должны проходить докимасию – проверку право­мерности их притязаний. В «Законах» Платон подчеркивает, что справед­ливые законы – это не только определения разума, но такие законы, кото­рые обеспечивают общее благо всех граждан. Законы, по Платону, — ос­новное средство совершенствования человека.

Великий ученик и оппонент Платона Аристотель (384-322 до н.э.) счи­тал, что человек – существо политическое и только в политическом об­щении завершается его сущностное формирование.

Право было подразделено Аристотелем на естественное и воле уста­новленное (в последующей терминологии – позитивное).

Естественное право везде и всегда имеет одинаковое значение, – оно обусловлено все­общей природой вещей. Качество закона определяется его соответствием естественному праву. Закон, основанный только на насилии, не является правовым законом. Политическое правление – правление правового за­кона, а не людей; люди подвержены чувствам, закон – уравновешенный разум.

Идеи Сократа, Платона и Аристотеля оказали решающее влияние на дальнейшее развитие правового мировоззрения, на понимание права как мерила справедливости и равенства. Уже у самых своих истоков научное правоведение смыкалось с человековедением.

В раннем средневековье идеи Платона, Аристотеля и других древних мыслителей подверглись клерикализации. Крупнейшим идеологом этого периода был Аврелий Августин (354-430).

В трактате «О свободной воле» он провозгласил: «человек, живущий по человеку, а не по Богу, подобен дьяволу», «всякая неупорядоченная душа сама по себе несет свое наказа­ние».

В среднем периоде средневековья, в период формирования и расцвета абсолютных монархий сложилось этатическое (от французского «etat» — государство) понимание права, произошло приравнивание его к государ­ственной власти. Считалось, что в условиях местнического самочинства и самоуправства человеку лучше уступить свои права неограниченному монарху, получив от него защиту жизни и имущества. Поведение поддан­ных стало жестко регламентироваться, – возникла цензура над жизнедея­тельностью человека, утвердилась система жестких ограничений его жиз­ненной активности. Государственная регламентация охватила всю граж­данскую жизнедеятельность членов общества. Правом стала именоваться система государственно-нормативных ограничений человеческого пове­дения. В управлении обществом возобладал принцип: «все, что не разре­шено, — запрещено». Правовые нормы стали пониматься, как нормы за­претительные, а задачи правосудия стали трактоваться с обвинительным уклоном.

Репрессивный аппарат монархического деспотизма подавлял не только преступную волю, но и проявление любой свободной воли. В этих условиях люди, опасаясь репрессий, начинают воздерживаться от всякой инициативы, решительных самостоятельных действий. Человек стано­вится замкнутым, пассивным, начинает понимать, «что для него лучше, если должностные лица вовсе не будут знать о его существовании и что безопасность его личности зависит от ее ничтожества».³

Средневековая деформация права породила состояние всеобщей запу­ганности и затравленности. Жизнь общества меркла, распространились нищета и уныние. Прогрессивные мыслители начинали понимать, что оз­доровление общества может произойти лишь на основе освобождения жизнедеятельности людей.

В XVIII в. прогрессивные мыслители и общественные деятели (Кант, Руссо, Вольтер, Дидро, Монтескье и др.) формируют современную кон­цепцию либерализма и правового государства. Возрождается человедче­ская направленность правового мировоззрения. Выдающийся юрист и мыслитель эпохи Просвещения Шарль Луи Монтескье (1689-1755) считал, что «духом законов» является рационалистическая природа человека, что каждый частный закон зависит от другого, более общего закона. К есте­ственным законам человеческой природы Ш. Монтескье относит стрем­ление к миру, желание жить в человеческом обществе и др. Соединение доброй воли отдельных людей образует гражданское состояние обще­ства. Положительным человеческим законом, по Ш. Монтескье, является справедливость. Политические и гражданские законы призваны реализо­вать справедливость. Законы данного общества объективно предопреде­ляются характерами и свойствами людей этого общества. Законы одного народа не могут оказаться пригодными для другого народа. (Эта идея по­служила затем основой для возникновения исторической школы права).

В 1764 году вышла небольшая брошюра итальянского юриста Че­заре Беккариа (1738-1794), последователя Ш. Монтескье «О преступлениях и наказаниях» (которая затем выдержала свыше 60 изданий на многих языках мира, в том числе – и на русском).

Идеи Ч. Беккариа произвели переворот в

практике уголовной юстиции. Беккариа подверг убедитель­ной критике запутанные и переусложненные уголовные законы, тайное уголовное судопроизводство и неоправданную жестокость наказаний (в некоторых странах еще сжигали ведьм и повсюду применялись жестокие пытки).

Беккариа

впервые провозгласил: эффективность наказания зави­сит не от его жестокости, а от неотвратимости и быстроты исполнения, человек должен признаваться невиновным, пока суд не вынесет ему об­винительный приговор. Идеи Беккариа получили широкое распростране­ние. Началась широкая волна реорганизации судопроизводства и тюрем­ной политики на основе гуманистических позиций. В ряде стран стали вводить раздельное содержание заключенных по признакам пола, воз­раста, стали предоставляться некоторые условия для производительности труда.

Просветительная философия права провозгласила: право должно со­держать не столько запреты, сколько признания – дозволения. Каждый член общества должен признаваться как интеллектуально и нравственно полноценное существо. За личностью должны быть признаны ее неотъ­емлемые права. Людям должно быть разрешено думать так, как они хотят, открыто выражать все, что они думают, свободно распоряжаться своими возможностями и своей собственностью. Личность несет определенную ответственность перед государством. Но в равной мере и государство от­ветственно перед личностью. Одним из революционизирующих принци­пов правового мировоззрения нового времени стал принцип гарантий личностного развития, обеспечения автономности ее поведения.

Формировалось новое правовое мировоззрение. Право стало тракто­ваться как осознаваемая обществом мера социальной справедливости, социально допустимой свободы личности.

Формировались фундаментальные идеи современного общества – идеи свободы и социальной справедливости, гражданские основы демо­кратического права.

В 1776 году в Декларации независимости Соединенных Штатов были сформулированы следующие основоположения общечеловеческой идео­логии нового времени:

Все люди сотворены, и все они одарены своим Создателем некото­рыми неотчуждаемыми правами – правом на жизнь, свободу и стремле­ние к счастью. Для обеспечения этих прав учреждены среди людей пра­вительства, заимствующие свою справедливую власть из согласия управ­ляемых. Если же данная форма правительства становится гибельной для этой цели, то народ имеет право изменить или уничтожить ее и учредить новое правительство, основанное на таких принципах и с такой организа­цией власти, какие, по мнению этого народа, более всего будут способст­вовать его безопасности и счастью.

В 1789 году после победы Великой французской революции была принята Декларация прав человека и гражданина. В первой статье этого исторического документа было провозглашено: люди рождаются и оста­ются свободными и равными в правах. В этой Декларации было дано сле­дующее определение свободы: свобода состоит в возможности любой жизнедеятельной активности, не приносящей вреда другому. Границы свободы лимитируются законом. Все, что не запрещено законом, — дозво­лено.

Новые правовые воззрения формировались на основе просветитель­ной, гуманистической философии. Утверждалась новая правомировоз­зренческая парадигма: отношения в обществе могут регулироваться только таким законом, который основан на «природе человека». Разраба­тывая философские аспекты права, Гегель позднее провозгласил: «Чело­век должен найти в праве свой разум».

Новая правовая идеология раскрепощала человеческую активность, поощряла предприимчивость, инициативность. Расширялась массовая правовая компетентность.

Принятый в 1791 году Учредительным собранием Франции Уголов­ный кодекс провозгласил основные принципы современного уголовно-правового мировоззрения: преступны лишь предусмотренные законом деяния, наказание должно быть неотвратимым и соразмерным преступле­нию. Обвинительная форма судопроизводства была заменена состяза­тельной формой, провозглашалась презумпция невиновности, утвержда­лось юридическое равенство участников правоотношения, вводился суд присяжных, отменялась теория формальных доказательств, присяжные и судьи получили право принимать решения на основе внутреннего убеж­дения («искать в чистоте своей совести, какое впечатление оставили на их разуме доказательства, представленные за и против обвинения»).

Обви­няемый получил право на защиту, бремя доказывания возлагалось на об­винителя. Оправдательный приговор стал обязательным при недоказан­ной виновности.

Прогрессивное общественное развитие нового времени обусловило существенные сдвиги и в гражданском судопроизводстве. На передний план выдвинулась идея свободы коммерческих и личных отношений, признавалась свобода договорных отношений. «Согласие не признается, если оно было результатом заблуждения, если оно было исторгнуто си­лой или обманом».

В договорном праве в качестве основания действительности догово­ров признается встречная выгода, встречное удовлетворение. На смену усложненным формальным договорам вводятся простые договоры как средство установления любой формы обязательственных отношений. За­ведомый обман контрагента становится основанием для расторжения до­говора.

Правовое государство, гражданское общество возникало на фунда­менте свободного экономического развития. Все, что препятствует этой свободе, выступает как антиправовой фактор.

Итак, право, – исторически обусловленное социальное и социально-психологическое явление. Его содержание и функционирование опреде­ляется условиями экономической и духовной жизни общества. Право оп­ределяет меру свободы и социальной справедливости, меру допустимого поведения людей в данном обществе. Правотворческая деятельность – это не изобретение произвольных «правил игры», она объективно обу­словлена закономерностями межлюдских отношений, тенденциями их развития. Нормы права мертвы, если они «перескакивают» через сущест­вующие в обществе экономические и нравственно-психологические воз­можности, обречены на неизбежное отмирание и те нормы, которые тор­мозят прогрессивное развитие общества.

В XVIII – XIX вв. на основе новой правовой идеологии зарождается специализированная отрасль психолого-юридических знаний – крими­нальная, а затем и более широко – судебная психология.

В рамках криминальной психологии стал осуществляться эмпириче­ский синтез фактов, касающихся психологии преступного поведения и психологии личности преступника. Начинает осознаваться необходи­мость психологических знаний в судопроизводстве, во всей системе пра­вовой регуляции. Во второй половине XIX в. зарождается антропологи­ческая школа права, повышается интерес юристов к «человеческому фак­тору».

В конце XIX в. в связи с формированием криминалистики и кримино­логии интенсивно формируется судебная, а затем и юридическая психо­логия. Известный французский психолог Э. Клапаред, читавший курс лекций по судебной психологии в Женевском университете, значительно расширил круг судебно-психологических проблем и в начале ХХ в. ввел термин «юридическая психология».⁴

Основоположник криминалистики Ганс Гросс создал фундаменталь­ный труд «Криминальная психология». Г. Гросс рассматривал судебную психологию как прикладную отрасль общей психологии. «Чтобы знать правила, которые руководят психическими процессами в судебной дея­тельности, требуется особая отрасль прикладной психологии. Эта по­следняя занимается всеми психологическими факторами, которые могут идти в расчет при установлении и обсуждении преступления».⁵

Г. Гросс познакомил юристов с современными ему достижениями в экспериментальной психофизиологии (с учением Густава-Теодора Фех­ненра о закономерностях ощущений), с особенностями психомоторных реакций человека, с закономерностями мышления, памяти и др. Получает развитие психология формирования и получения показаний (Марбе, Штерн, Вертгеймер).

Альберт Хельвинг разрабатывает психологию доп­рашиваю-щего (полицейского, судьи, эксперта) и допрашиваемого (обви­няемого, потерпевшего, свидетеля), разрабатывает психологическую тех­нику допроса.

Однако вплоть до возникновения глубинной психологии в первой по­ловине ХХ века судебная психология оставалась в основном эмпириче­ской, описательной наукой. Преступная личность, ее мотивационная сфера описывались такими аморфными понятиями как жестокость, агрес­сивность, месть, корысть, бессовестность, склонность к садизму и т. п. социально- психологические закономерности долгое время оставались в забвении. При массовых обследованиях причин преступлений полагались на мнение самих преступников. На очереди стояла проблема психодиаг­ностики личности преступника, психологический анализ лиц, совершив­ших однородное преступление. Появляется ряд специальных исследова­ний. Так А. Бьерре на большом эмпирическом материале (заключенных центральной стокгольмской тюрьмы) провел исследование «Психология убийства», проанализировал психически «слабые места» этой категории преступников, особенности их социальной дезадаптации, социальной от­чужденности.⁶

Под влиянием психоаналитической теории Зигмунда Фрейда судебные психологи стали предпринимать попытки проникновения в подсознатель­ную сферу преступников, раскрытия глубинных личностных образований (Франц Александер, Гуго Штауб, Альфред Адлер, Вальтер Бромберг и др.)⁷ Заключенные обследовались психодиагностическими тестами и дру­гими психоаналитическими методами (Л. Хаблин – Смит и др.).

Психо­логи и криминологи приходят к выводу, что у большинства преступников не развита психическая сфера личности, именуемая З. Фрейдом как Су­пер-Эго (Сверх-Я), разорвана внутренняя структура социального само­контроля, наличествует дисбаланс во взаимодействии тормозных и воз­будительных процессов. Преступная наклонность формируется, по мне­нию указанных авторов, в результате неудач в стабилизации своего Эго (Я), вследствие ранней психической травматизации.

В первой половине ХХ века судебная (уголовная) психология осо­бенно интенсивно развивалась в Германии. Немецкие криминологи пере­несли центр тяжести в своих исследованиях на изучение личности пре­ступника, среды его обитания (Франц фон Лист, Моритц Липман и др.) Внимание зарубежных юристов к личности преступника резко возросло после опубликования в 1903 году книги Густава Ашаффенбурга «Пре­ступность и борьба с ней» (русский перевод в 1912 году).

В 1904 году Г. Ашаффенбург основал «Ежемесячный журнал по проблемам судебной психологии и реформы уголовного права». Преступность Г. Ашаффен­бург объяснял различными индивидуальными проявлениями социальной непригодности преступников.

В немецкой судебной психологии и криминологии утвердились пси­хопатологическое и биологическое направления. Основные причины преступлений стали усматриваться в психологических и психопатических фак-

торах: аномалии воли, мышления, неустойчивость настроения и т. п.⁸

Эрнст Зеелинг и Карл Вайндлер сделали одну из первых попыток классификации типов преступников, полагая, что только на этом пути можно выявить подлинные причины преступности. Они выделили восемь типов преступников: профессиональные, имущественные, сексуальные, случайные, примитивно реагирующие, злостные (убежденные), хулиган­ствующие, не желающие работать. Личностные особенности этих пре­ступников должны изучаться, по их мнению, комплексом наук – биоло­гией, психологией и психиатрией ⁹.

В США юридическая психология традиционно тесно связана с крими­налистикой ¹⁰. Эти исследования сосредоточены в университетах, но общее руководство ими осуществляется федеральным министерством юстиции. В пенитенциарно-психологических исследованиях США интенсивно раз­рабатывается методика обучения социально-конформистскому поведе­нию в обществе. Тюремные психологи объединены в Американской ас­социации психологов исправительных заведений.

В Италии судебная психология традиционно ориентирована на клини­ческое направление, во Франции – на социально психологическое и со­циологическое направление. В Бельгии и во Франции функционируют центры изучения подростковой преступности. Исследование преступно­сти в Японии ориентировано в основном на психиатрию.

Среди социально-психологических факторов преступности в совре­менных исследованиях выделяются дефекты социального контроля, раз­рушение социальных связей, условия, содействующие криминальному научению, дефекты социализации.

Одной из основных причин девиантного поведения признается отсут­ствие систематического и целенаправленного обучения социально-кон­формному поведению (в рамках теории контроля эта проблема разрабо­тана Альбертом Рейсом, Айвеном Наем, Мартином Гоулдом и др.)¹¹. Представители этой теории полагают, что даже вульгарное мышление и заниженный уровень самооценки могут быть криминогенными факторами.

Пред­ставители теории стигматизации (клеймения) (Лемерт Э., Сакк Ф., Штей­нерт Г., Шур Э. и др.) считают, что девиантность личности усиливается, если внешне приклеенный ярлык совпадает с внутренней самооценкой личности¹².В криминально-психологической теории интеракции (межлич­ностного взаимодействия на основе принятия роли другого) разрабаты­вается проблема значения общественной реакции на поступки отдельного индивида (Беккер Г., Блумер Г., Христи Н. и др.)¹³.

Общим недостатком вышеуказанных теорий является их фрагментар­ность, отсутствие необходимой системности, комплексного подхода к анализу человеческого поведения. Системных исследований по ком­плексу психолого-юридических проблем сравнительно немного.

Авторами наиболее крупных работ в области зарубежной юридиче­ской психологии являются: Г. Тох (Правовая и криминальная психология. Нью-Йорк, 1961), М. Липманн (Основы психологии для юристов. Лейп­циг, 1914), Д. Абрахамсен (Криминальная психология. Нью-Йорк, 1967), бельгийский криминалист и психиатр Р. Луваж (Психология и преступ­ность. Гамбург, 1956), Н. Джонстон (Психология наказания и исправле­ния, Лондон, 1970), Г. Тосб (Психология преступности и уголовного пра­восудия. Нью-Йорк, 1979) и др. В этих работах широко используются со­циально-психологические и криминологические идеи французских со­циологов Габриэля Тарда (1843-1904)¹⁴ и Эмиля Дюркгейма (1858-1917)¹⁵.

Развитию современной юридической психологии содействуют психо­логически ориентированные криминологические исследования. Отметим среди них исследования В. Фокса «Введение в криминологию», К. Уэды «Преступность и криминология в современной Японии», Б. Холыста «Криминология. Основные проблемы», Г. Кайзера «Криминология. Вве­дение в основы», Г. Шнайдера «Криминология» и др.

Смежной кардинальной проблемой юридической психологии и кри­минологии является социальная и социально-психологическая обуслов­ленность криминального типообразования. Эта проблема выдвинута на передний план в Институте криминологии при Кембриджском универси­тете (см. Британский криминологический журнал) и в канадском между­народном Центре по проблемам сравнительной криминологии при Мон­реальском университете.

Развитие юридической психологии в россии

В России уже в первой половине XIX в. предпринимаются попытки обоснования отдельных уголовно-правовых позиций психологическими знаниями; в 1806-1812 гг. в Московском университете читался курс «Уго­ловной психологии»

Интерес к судебно-психологическим проблемам особенно возрос по­сле судебной реформы 1864 года. В 1874 году в Казани публикуется пер­вая монография по судебной психологии – «Очерки судебной психоло­гии». Ее автор – психиатр А.А. Фрезе – считал, что предмет судебной психологии – «применение к юридическим вопросам наших сведений о нормальном и ненормальном проявлении душевной жизни». В 1877 году юрист Л. Е. Владимиров выступил со статьей «Психологические особен­ности преступников по новейшим исследованиям», в которой отмечал, что социальные причины преступности находят почву в индивидуальных характерах, изучение которых обязательно для юристов.

В конце XIX в. в связи с развитием экспериментальной психологии судебная психология постепенно оформляется в самостоятельную науку. Крупнейший ее представитель Д.А. Дриль указывал, что психология и право имеют дело с одними и теми же явлениями – «законами сознатель­ной жизни человека» (Д.А. Дриль. На что должна быть направлена кара­тельная деятельность? Психологический очерк. СПб, 1881).

В другой ра­боте («Психологические типы в их соотношении с преступностью… Ча­стная психология преступности», 1890) Д.А. Дриль, анализируя общие механизмы преступного повеления, приходит к выводу, что один из этих механизмов – ослабление у преступников способности «властно руково­дствоваться предвидением будущего». Глубокой психологической эруди­цией отличались судебные речи В.Д. Спасовича и Ф.Н. Плевако.

В 80-х годах прошлого века начинается деятельность выдающегося русского юриста А.Ф. Кони, который постоянно уделял большое внима­ние связи уголовного права с психологией¹⁶ . Позднее читал курс лекций «О преступных типах», написал ряд содержательных работ по судебной пси­хологии. Так, в работе «Память и внимание» А.Ф.Кони писал: «…Судебные деятели по предварительному исследованию преступлений и рассмотрению уголовных дел на суде должны иметь твердую почву сознательного отношения к доказательствам, среди которых главнейшее, а в большинстве случаев и исключительное, место занимают показания свидетелей, для чего в

круг преподавания на юридическом факультете должны быть введены психология и психопатология» ¹⁷.

В 80-х годах XIX в. начинается научная деятельность выдающихся русских психиатров и психологов – В.М. Бехтерева, С.С. Корсакова и В.П. Сербского.

В.М. Бехтерев разрабатывал конкретные судебно-психологические проблемы, а С.С. Корсаков и В.П. Сербский выдвинули ряд плодотвор­ных концепций, пограничных между психиатрией и судебной психоло­гией ¹⁸.

В это же время к вопросам криминальной психологии обращаются и профессиональные психологи – Н.Я. Грот, А.В. Завадский, А.Ф. Лазур­ский¹⁹.

На рубеже XIX и ХХ вв. в России остро ставятся проблемы психоло­гического исследования (экспертизы) участников уголовного процесса. В ряде случаев преступность рассматривалась как психопатология²⁰ . Однако идеи Ч. Ломброзо о врожденной преступности не имели широкого рас­пространения в России и были подвергнуты резкой критике передовыми юристами.

В конце XIX и начале ХХ вв. происходят кардинальные изменения в правопонимании и правосознании российского общества.

Реформы 60-х годов дали мощный заряд для дальнейшего развития философско-правовых воззрений, формирования либерально-демократи-ческого мировоззрения. Крупнейшим представителем русского либера­лизма второй половины XIX века был Борис Николаевич Чичерин (1828-1904).

В «Философии Права» и других произведениях Чичерин утверждал, что право определяет свободу в ее четко очерченных границах. Рассмат­ривая разновидности либерализма, он выступал против уличного либера­лизма, расшатывающего власть и порядок.

Русские либералы конца XIX и начала ХХ века вступили в острую по­лемику с утопическими социалистами и русскими марксистами, – разви­вался социологический подход к сущности права (С.А Муромцев, П.И. Новгородцев, М.М. Ковалевский, К.Д. Кавелин, П.А. Сорокин и др.).

Проблема взаимосвязи права, нравственности и религии широко об­суждалась Владимиром Сергеевичем Соловьевым (1853-1900), который выступил крупнейшим пропагандистом правового государства. В.С. Со­ловьев считал, что правило истинного прогресса состоит в том, чтобы государство как можно меньше стесняло внутренний мир человека и как можно шире обеспечивало внешние условия для достойного существова­ния и совершенствования людей. Связывая сущность права с нравствен­ностью, В.С. Соловьев определял право как инструмент «принудитель­ного равновесия двух

нравственных интересов – личной свободы и об­щего блага». Прогрессивные правоведы того времени четко ограничивали право и совокупность правовых норм. «Не закон дает силу праву, а право дает силу закону, и законодатель должен не создавать, а находить право, выработанное в сознании общества» (А.С. Алексеев. Начало верховенства права в современном государстве, 1910).

Социально-психологическую концепцию права выдвинул Н.М. Корку­нов. Следуя учению известного немецкого правоведа Иеринга, Коркунов интерпретировал право как механизм защиты человеческих интересов. Общество Коркунов рассматривал как «психическое единение людей». Право же Коркунов трактовал как инструмент обеспечения определен­ного порядка при возникновении конфликтов в межличностных отноше­ниях («Лекции по общей теории права», 1886).

В формировании русской школы социологии, социальной психологии и криминологии выдающуюся роль сыграл Питирим Александрович Со­рокин (1889-1968).

Родившийся в глухой деревне Турья Костромской гу­бернии, П.А. Сорокин окончил Психоневрологический институт и Петро­градский университет, стал доктором социологии и магистром уголов­ного права, почетным доктором многих американских и европейских университетов. Будучи высланным из советской России в 1922 году, Пи­тирим Сорокин стал деканом факультета социологии Гарвардского уни­верситета и президентом международной социологической ассоциации. Классические работы П.А. Сорокина («Современные социологические теории», «Преступление и кара, подвиг и награда» и др.) широко опубли­кованы в США и во многих европейских странах. Еще в студенческие годы Сорокин сотрудничал с Бехтеревым, Петражицким, Павловым, Ко­валевским, Ростовцевым. В социологию он перешел после крупных ис­следований в области криминологии. Всемирную известность Питириму Сорокину принесла вышедшая в 1914 году его фундаментальная работа «Преступление и кара, подвиг и награда. Социологический этюд об ос­новных формах общественного поведения и морали».

Все правила поведения П. Сорокин классифицирует на три группы: дозволенные, запрещенные и рекомендованные. Динамика стереотипов (шаблонов) поведения зависит от социальной и культурной динамики («Социальная и культурная динамика» в 4-х томах, 1937-1941).

В силу не­одновременности социальной и культурной динамики возникают меж­групповые и внутригрупповые конфликты. Групповое единство либо рас­падается, либо сохраняется принудительно. «Протестанты» приводятся в повиновение посредством положительных санкций – наград и отрица­тельных санкций – кар (наказаний).

Нарушение социального шаблона пре­вращается в преступление, а социальная реакция на него – в наказание. С усложнением социальной структуры социума усложняется взаимодейст­вие индивидов и социальных групп, возрастает конфликтность между ними, уменьшается действенность кар и наград. Догматика уголовного права, отмечает Сорокин, не охватывает всего класса однородных явле­ний, правоведение должно более тесно смыкаться с социологией и соци­альной психологией. Следует учитывать, отмечает Сорокин, что между «официальным законом» и ментальностью общества всегда существует определенное расхождение. И это расхождение тем больше, чем быстрее развиваются социальные процессы.

В начале ХХ века в России формируется психологическая школа права, родоначальником которой стал юрист и социолог Л.И. Петражиц­кий, в 1898-1918 гг. руководивший кафедрой истории философии права в Петербургском университете. Леон Петражицкий полагал, что науки о праве и государстве должны базироваться на анализе психических явле­ний. Однако социальную обусловленность права Петражицкий подменил психологической обусловленностью. Петражицкий утверждал, что ре­ально существуют только психические процессы, а социально-историче­ские образования – их внешние проекции. Петражицкий, находясь под влиянием фрейдизма, преувеличивал роль подсознательно-эмоциональ­ной сферы психики в поведении людей, в формировании правовых норм²¹ . Психологическая школа права исходила из полной совместимости права и психологии. Юридическая психология не была осмыслена психологиче­ской школой права как пограничная область между правом и психоло­гией. Однако, несмотря на общую несостоятельность психологической школы права, она привлекла внимание юристов к психологическим аспек­там права. Идеи Петражицкого оказали значительное влияние на развитие судебной психологии в начале ХХ в.

В 1902-1903 гг. выходит двухтомное исследование Г.С. Фельдштейна «Психологические основы учения о виновности». Известный юрист М.Н.Гернет в свой учебник «Уголовное право» (1913 г.) ввел параграфы «Психология преступника» и «Психология заключенного». Однако во всех работах по судебной психологии до начала ХХ в. психологические положения лишь механически применялись к отдельным правовым явле­ниям.

В 1907 году по инициативе В.М. Бехтерева и Д.А. Дриля был создан научно-учебный Психоневрологический институт, в программу которого входила и разработка курса «Судебной психологии». А в 1909 году в рам­ках Психоневрологического института был создан Криминологический институт.

Судебной психологией начали заниматься профессиональные психо­логи, и с этого времени она стала развиваться как самостоятельная при­кладная отрасль психологии.

В судебной психологии наметился круг основных проблем – изучение психики преступников, свидетелей и других участников уголовного про­цесса, диагностика лжи и др.

В разработке судебно-психологических проблем активно участвовал В.М. Бехтерев. Итоги его работы были обобщены им в труде «Объек­тивно-психологический метод в применении к изучению преступности» (СПб, 1912).

В первые годы после революции началось широкое изучение психоло­гии различных групп преступников, психологических предпосылок пре­ступности, психологии отдельных участников судопроизводства, про­блем судебно-психологической экспертизы, психологии исправления правонарушителей.

Судебная (криминальная) психология становится общепризнанной и авторитетной отраслью знаний. Уже в 1923 году на I Всероссийском съезде по психоневрологии работала секция криминальной психологии (под руководством криминалиста С.В. Познышева).

Съезд отметил необ­ходимость подготовки криминалистов-психологов, а также целесообраз­ность открытия кабинетов для криминально-психологических исследова­ний. Вслед за этим во многих городах – Москве, Ленинграде, Киеве, Одессе, Харькове, Минске, Баку и др. – организуются криминально-пси­хологические кабинеты и кабинеты научно-судебной экспертизы, в со­ставе которых были секции криминалистической психологии, которые исследовали психологию преступника и преступления. В работе этих ка­бинетов участвовали ведущие психологи. Их исследования становились достоянием практических работников правоохранения²².

Однако многие судебно-психологические исследования того времени испытывали влияние рефлексологии, антропологизма и социологизма. Во многих случаях гипертрофировалась роль отдельных факторов формиро­вания личности преступника.

Исследователями все более осознавалась необходимость комплекс­ного, всестороннего изучения преступности.

В 1925 году в Москве был создан Государственный институт по изучению преступности и преступника. К работе в биопсихологиче­ской секции института были привлечены крупные психологи. За время существования (до реорганизации в 1929 г.) институт опубликовал около 300 работ, в том числе и по проблемам судебной психологии²³.

Из наиболее значительных работ по судебной психологии 20-х годов следует отметить работы К. Сотони, С.В, Познышева, А.Р. Лурии, А.Е. Брусиловского²⁴ . Были осуществлены массовые психологические обследо­вания различных групп преступников – убийц, хулиганов, сексуальных

правонарушителей и др.²⁵ Исследовались проблемы исправительной психо­логии²⁶ . Экспериментальное исследование свидетельских показаний было включено в план работ Московского института психологии.

В 1930 году состоялся I съезд по изучению поведения человека, на ко­тором работала секция судебной психологии. На секции были заслушаны и обсуждены доклады А.С. Тагера «Об итогах и перспективах изучения судебной психологии» и А.Е. Брусиловского «Основные проблемы пси­хологии подсудимого в уголовном процессе».

В докладе А.С. Тагера были намечены основные разделы судебной психологии: 1) криминальная психология (психологическое изучение по­ведения преступника), 2) процессуальная психология (психологическое исследование организации судопроизводства), 3) пенитенциарная психо­логия (изучение психологии исправительной деятельности).

Однако в то время были допущены и крупные биологизаторские ошибки. Так, С.В. Познышев в работе «Криминальная психология. Пре­ступные типы» подразделял преступников на два типа – экзогенных и эн­догенных (внешне обусловленных и внутренне обусловленных).

Резкая критика этих ошибок в начале 30-х годов, а также последующий правовой волюнтаризм привели к неоправданному прекращению судебно-психологических исследований.

Были нарушены элементарные основы законности. Высшая надзорная инстанция официально санкционировала беззаконие: «Дела, по которым нет достаточно документальных данных для расследования в судах, на­правлять для рассмотрения Особым совещанием при НКВД СССР» (из директивы Прокуратуры СССР 1935 года).

Нарушение элементарных прав личности, законности стало нормой карательного аппарата. Это привело к глубоким деформациям в общест­венном правосознании, аномалиям в системе права. Понятие «революци­онной законности» стало зловещим орудием нарушения прав человека. Произошла социально-ценностная дезориентация общества. Политиче­ская власть стала рассматриваться не как инструмент эффективного об­щесоциального управления, а как средство подавления самопроявления личности. Свобода человека в творчестве, миропонимании, в мышлении стали основными объектами жандармского преследования. Преследова­лась по существу животворящая духовность человека, деформировалась его психика.

В советском правоведении утвердилось понимание сущности права как воли господствующего класса, как орудия регламентации, контроля и наказания отклоняющегося поведения. Между тем забвение социально-правовой и социально-психологической природы законов «неизбежно приводит к их деградации, к атрофии, к девальвации выраженных в них ценностей и регулятивных возможностей, к развалу единого механизма социальной регуляции и постепенному распаду всего соционормативного порядка»²⁷.

До середины 60-х годов проблемы юридической психологии были преданы забвению. Зародившиеся в 60-х годах тенденции к демократиза­ции общества вызвали развитие общественных наук, активизировались исследования и по юридической психологии.

В 1964 году вышло Постановление ЦК КПСС «О мерах по дальней­шему развитию юридической науки и улучшению юридического образо­вания в стране». На основе этого Постановления в 1966 году в юридиче­ских вузах страны было введено преподавание общей и судебной психо­логии.

Появляется ряд исследований по судебной психологии²⁸, психологии допроса²⁹, ис­правительной психологии³⁰ . В коллективном труде «Теория доказательств в советском уголовном процессе» (М., 1966, 1973) в главу «Процесс дока­зывания» был включен параграф «Психологическая характеристика по­знавательной деятельности в процессе доказывания», написанный про­фессором А.Р. Ратиновым.

В 1971 году была проведена первая Всесоюзная конференция по про­блемам судебной психологии. На съездах психологического общества СССР стала функционировать секция «Судебная психология».

В структуре Всесоюзного института по изучению причин и разработке мер предупреждения преступности был создан сектор психологии.

В составе Академии МВД СССР была организована кафедра психоло­гии. Во ВНИИ общей и судебной психиатрии им. Сербского была создана лаборатория психологии. В отдельных юридических вузах начались ис­следования различных проблем судебной психологии. Однако связь пси­хологии и права осуществлялась лишь в сфере уголовного судопроизвод­ства. Приоритетное развитие получили следующие проблемы:

1. Психологические аспекты противоправного поведения (кри­минальная психология) – Антонян Ю.М., Бородин С.В., Гульдан В.В., Дагель П.С., Ениколопов С.Н., Игошев К.Е., Кудрявцев В.Н., Лунеев В.В., Миньковский Г.М., Романов В.В., Столяренко А.М., Тарарухин С.А., Яковлев А.М. и др.
2. Психологические аспекты следственной тактики – Давлетов А.К., Дулов А.В., Еникеев М.И., Кэртэс И., Коновалова В.Е., Рати­нов А.Р., Филонов Л.Б., Шахриманьян И.Н. и др.
3. Психология следователя – Васильев В.Л., Еникеев М.И., Котов Д.П., Шиханцов Г.Н. и др.
4. Судебно-психологическая экспертиза – Гульдан В.В., Костицкий М.В., Коченов М.М., Кудрявцев И.А., Ситковская О.Д. и др.
5. Психология исправительной деятельности – Глоточкин А.Б., Деев В.Г., Ковалев А.Г., Пирожков В.Ф., Пономарев П.Г., Стурова М.П., Туманов Г.А., Хохряков Г.Ф.

В 70-х годах ряд ведущих сотрудников Института государства и права (Кудрявцев В.Н., Нерсесянц В.С., Яковлев А.М. и др.) начали исследова­ние социологических и социально-психологических аспектов права. Уси­лиями этих ученых была осуществлена коренная –переориентация право­ведов в сторону гуманистической сущности права, был преодолен ре­прессивный уклон в его трактовке.

Существенные изменения в правовом мировоззрении, правопонима­нии и правоведческой парадигме, произошедшие в 70-х годах, потребо­вали соответствующих преобразований в подготовке юридических кад­ров. Преподавание юридической психологии в юридических вузах стало одним из основных средств гуманитарной переориентации юристов, рас­ширения их компетентности в области «человеческого фактора».

Однако в то время юридические вузы не были обеспечены необходи­мой научно-методической базой для преподавания юридической психо­логии.

В 1972 году в ВЮЗИ в составе кафедры криминалистики (а затем – кафедры криминологии) был создан сектор юридической психологии, ко­торым до настоящего времени руководит профессор кафедры кримино­логии М.И. Еникеев.

Нами были разработаны первые учебные пособия по курсу общей и судебной психологии. Изданное в 1975 году учебное пособие «Судебная психология» (2 части общим объемом 20 п. л.), несмотря на его традици­онное наименование, уже содержало общепсихологические основы юри­дической психологии; в нем рассматривались вопросы не только собст­венно судебной психологии, но и проблемы правовой и криминальной психологии, судебно-психологической экспертизы.

В 1980 году нами была издана учебная программа по социальной пси­хологии, а затем и учебное пособие «Социальная психология» (1981) для студентов ВЮЗИ. В 1983 году Минвузом СССР была утверждена и издана массовым тиражом наша учебная программа по психологии для юриди­ческих вузов. Эта программа неоднократно переиздавалась и действует до настоящего времени. В соответствии с этой программой были разра­ботаны «Методические указания к изучению курса общей и юридической психологии, которые периодически дорабатывались и к настоящему вре­мени выдержали 12 изданий.

В 1982 году нами были изданы новые, более расширенные учебные пособия: «Основы судебной психологии. Психические процессы и со­стояния», «Основы судебной психологии. Психические свойства лично­сти». Начала издаваться серия учебных пособий по психологии следст­венной деятельности и отдельных следственных действий³¹.

Совместно с профессором В.А. Образцовым мы выступили как ав­торы частно-криминалистической и частно-психологической теории – психология преступника как объект криминалистики³².

Наряду с этим нами широко исследовалась психология взаимодейст­вия следователя с отдельными участниками уголовного процесса – обви­няемым, подозреваемым, потерпевшим и свидетелями, обобщались и систематизировались приемы правомерного психического воздействия на лиц, противодействующих следствию³³.

На основе вышеуказанных исследований мы приступили к созданию стабильного учебника «Общая и юридическая психология», два варианта которого (для дневных и заочных факультетов) были приняты издатель­ствами «Юридическая литература» (в двух книгах общим объемом 60 п. л.) и «Юристъ» (40 п. л.).

Наши научные исследования были обобщены в коллективной монографии «Психология преступника и расследования преступлений» (М., 1996).

Разработанные и изданные нами учебные программы, учебники, учеб­ные пособия и методические разработки позволили нормализовать пре­подавание общей и юридической психологии в юридических вузах, сформировать юридическую психологию как учебную дисциплину.

В настоящее время отечественная юридическая психология благодаря усилиям многих исследователей приобрела статус развернутой научной дисциплины. Однако многие ее направления, разделы разработаны еще не достаточно. К их числу относятся психология гражданского судопроиз­водства, психология частного и предпринимательского права, психология судьи, адвоката, прокурора, принятых судебных решений, индивидуали­зации наказания и др. Более глубокого изучения требуют социально-пси­хологические проблемы правотворчества, правовой социализации лично­сти и ресоциализации осужденных. В связи с социальной реформацией общества возникает острая необходимость исследования формирования новых социопсихотипов, механизмов формирования демократического правосознания и стереотипов правоисполнительного поведения в усло­виях формирующегося правового государства, а также исследование криминогенных факторов в новых социально-экономических условиях.

Теоретические проблемы правовой психологии

В рамках этого структурного раздела юридической психологии нами были исследованы следующие вопросы: право как фактор социальной ре­гуляции поведения; социальная адаптация и социализация личности; пра­вовая социализация личности; правосознание и правоисполнительное по­ведение личности (3,6,16,18,19,27,31,33,35,36).

1. Право как фактор социальной регуляции поведения.

Жизнедеятельность человека в обществе регулируется социально-нормативными механизмами – социальными нормами и социальным кон­тролем. В этом механизме одно из центральных мест занимает право, пра­вовое регулирование – упорядочение общественных отношений путем обязательного подчинения поведения субъектов этих отношений госу­дарственно санкционированным правовым нормам. Отражение в созна­нии людей правозначимых сторон действительности и психическую регуляцию человеком своего правозначимого поведения мы име­нуем правовой психологией.

Правовой психологией называется и раздел юридической психологии, который изучает психологические аспекты правопонимания, правотвор­чества, формирования индивидуального, группового и общественного правового сознания, правовой социализации личности и ее правоиспол­нительного поведения.

Право, правовая культура – историческое достижение цивилизации в области социо-нормативной регуляции жизнедеятельности общества. Ак­сиоматические постулаты права формировались в глубокой древности. С развитием общечеловеческой культуры социальные ценности все более интегрировались в праве. В цивилизованном обществе само право стало базовой социальной ценностью. Развитое право демократично. Оно огра­ничивает власть государства в пользу граждан. Но и гражданин в право­вом государстве становится способным к высокой гражданской саморе­гуляции своего поведения – оно становится правоприменительным. Такое поведение требует развитого правосознания, правового воспитания. Ус­тановка общественного и индивидуального сознания на правовые ценно­сти – основа правореализации. Для этого необходимо понимание и ин­тернализация права как основной базовой социальной ценности.

Право в цивилизованном обществе обеспечивает свободу личности от произвольных установлений, ее возможность самостоятельно проявлять свою социальную ответственность, не зависеть от диктата власти в про­явлении своей человеческой сущности. От правопонимания – трактовки сущности права, отношения общества к праву – зависит состояние закон­ности и правопорядка в данном обществе.

Право – это общеобязательный, общечеловеческий масштаб поведе­ния. Нормативным выражением права является правовой закон. В право­вом государстве верховенство принадлежит не закону вообще, а право­вому закону, закону, несущему в себе социальное благо. Для определения этого качества закона необходимо соотнести его содержание с общеми­ровой практикой законотворчества, учитывать мировые демократические стандарты. Каждая принимаемая законодателем норма должна подвер­гаться социальной экспертизе, оцениваться с позиции ее соответствия ак­туальным потребностям общества, социально-психологическим механиз­мам взаимодействия людей, возможностям массового поведения. Закон должен адекватно отражать то явление общественной жизни, которое он призван урегулировать.

В правовой регуляции существенную роль играют средства воздейст­вия на массовое правосознание, научно обоснованный прогноз поведения человека при различных правовых ситуациях. Законодатель должен адек­ватно отражать актуальные потребности социального развития общества, учитывать социально-психологические особенности функционирования личности. Престиж права зависит от соответствия законодательства как интересам общества, так и отдельной личности. Однако и сама личность должна быть подготовлена к правоусвоению и правореализации, обладать необходимой общей и правовой социализацией.

В ряде опубликованных работ мы рассматриваем проблемы общесо­циальной и правовой адаптации личности (2,4,5,17,18,19).

Социальная адаптация – активное социально положительное приспо­собление индивида к условиям социальной среды.

Приспособление к социальной среде имеет свои разновидности, оно может быть и социально не адаптированным. Приспособленным к усло­виям жизни может быть и ловкий карьерист, и изворотливый политиче­ский деятель, и практически смышленый делец.

Социальная адаптированность трактуется нами как социально поло­жительное поведение: все проявления асоциальности и тем более – анти­социальность – проявления социальной дезадаптации.

В «подвале» человеческой психофизиологии лежат могучие «ангель­ские» и «сатанинские» резервы. Поведение человека зависит от того, ка­кие выводы этим резервам будут предуготовлены социальной средой. От того, сумеет ли эта среда блокировать потенциально опасные для нее проявления человеческих страстей, желаний и влечений зависит вся жиз­недеятельность общества. Обществу необходима сублимация (от лат. sub­limare – возносить), вознесение инстинктивных форм психики на соци­ально приемлемый уровень. Такова одна из основных задач социализации индивида.

В результате наших исследований мы приходим к выводу: социализа­ция – овладение личностью механизма социальной саморегуляции, само­подчинение личности социальным требованиям, ее переход от внешней детерминации (команд, приказов, инструкций) к внутренней социально ориентированной самодетерминации.

При низком уровне нравственного и интеллектуального развития ин­дивида в его поведении преобладают спонтанно возникающие влечения. Психические структуры такого индивида не достаточно интегрированы, его низшие эмоции преобладают над высшими чувствами. Его социально обусловленные чувства не столь глубоки и интенсивны, чтобы обеспечи­вать устойчивый поведенческий самоконтроль.

Каждый человек обладает своим набором «значений для себя», своим индивидуальным классификационно-оценочным механизмом – личност­ным конструктом. Базовые личности конструкты определяют допускае­мую индивидом меру отклонения от нормы в различных типовых ситуа­циях.

В острых конфликтных ситуациях, в обстановке конфликта норм воз­можна регрессия поведения индивида – переход его на предшествующие уровни развития. Регрессия может распространяться на отдельные регу­ляционные компоненты – потребностно-мотивационные, смысловые, це­левые или операционные. Все это свидетельствует о том, что поведение человека не регулируется каким-то неизменным, стабильным механизмом правосознания. Оно имеет глубинные основания и в подсознании инди­вида.

В сложных социальных ситуациях, в условиях социально-идеологиче­ской и экономической трансформации к социальной адаптации личности предъявляются повышенные требования. Кардинальные социальные преобразования порождают новые социальные функции и соответственно – социальные роли, изменяют статус социальных групп, обостряются различия в интересах, ценностных ориентациях, нормах поведения. Жизнедеятельность человека в этих условиях сопряжена с усложнением его психической саморегуляции. Общесоциальная стратегия жизнедеятельности индивида часто предопределяется корпоративными стратегиями, обостряется межгрупповая конкуренция, усиливается агрессивность низкостатусных групп, обостряется межэтническая враждебность. Поведение многих людей при этом дестабилизируется тем, что они включаются в несовместимые социальные группы – в группы с пртиворечивыми социальными ценностями, нормами. Возникающие социально-ролевые конфликты обусловливают внутриличностную конфликтность, – возникает раздвоение сознания личности, ее психическая дезинтеграция. Социально-экономический кризис усугубляется кризисом в социально- психологической сфере. Социально отклоняющееся поведение приобретает угрожающе широкое распространение.

Для формирования самодисциплины членов общества необходимо утверждение базовых ценностных ориентиров, предоставление личности возможности ее жизнеобеспечения новыми правомерными способами, повышенный социальный контроль, неотвратимость санкций за любое правонарушение, направленность общества на правовую социализацию личности.

Правовую социализацию личности мы трактуем как формирование у личности потребности правоисполнительного поведения.

Для того, чтобы человек вел себя правомерно, он должен принять (интернализировать) правоохраняемые социальные ценности, усвоить стереотипы правоисполнительного поведения.

Правовые представления, оценки и установки образуют правосознание личности. Правосознание – сфера сознания человека, связанная с правозначимыми явлениями. Оно подразделяется на общественное, групповое и индивидуальное. В исследовании анализируются особенности этих форм правосознания, механизмы их формирования.

Правосознание – сфера сознания человека, связанная с отражением правозначимых явлений и правосоотнесенной регуляцией поведения. Правосознание мы не рассматриваем как некое обособленное психическое образование. Правосознание человека определяется его общей ценностной ориентацией, общей направленностью личности в отношении социальных ценностей, охраняемых правом.

Индивидуальное правосознание проявляется в мотивах правозначимых поведенческих актов, в особом структурно-личностном образовании – солидарности личности с правом на основе ее убеждения в необходимости соблюдения правовых норм или в правовом негативизме – в отрицании правовых ценностей. Солидарность личности с правом означает, что правоисполнительное поведение само по себе становится личностно принятой ценностью, самодовлеющим интересом личности.

Реализация правовых норм в реальном поведении человека – сложный психологический процесс. Однако не психологические процессы, взятые изолированно, деформируют человеческое поведение. Сознание регулирует поведение человека, но и само оно формируется теми условиями, в которых осуществляется жизнедеятельность индивида. (По вопросу о роли и сущности правосознания в психической саморегуляции индивида нами была инициирована дискуссия в научной печати) (25).

В результате исследования проблемы правосознания и правоисполнительного поведения мы приходим к следующим выводам:

1. Первопричиной противоправного поведения являются не «дефекты» правосознания, а те реальные жизненные условия, которые эти дефекты порождают.
2. Правоисполнительное поведение можно подразделить на три уровня:

• (объективно правоисполнительное поведение (потребности личности, цели и средства их достижения совпадают с общественными требованиями);
• (конформно-исполнительное поведение (цели и средства их достижения совпадают с общественными требованиями не в силу внутреннего убеждения личности, а в силу ее конформности);
• (вынужденное законопослушное поведение (потребности, желания, интересы личности) не совпадают с общественными требованиями, но личность в силу боязни наказания подчиняется требованиям закона).

3. Объективно-правоисполнительное поведение формируется в результате правовой социализации личности. Правовая социализация личности – это включение в ценностно-нормативную систему личности тех ценностей, которые охраняются правом, это овладение личностью правомерными способами поведения.
4. Дефектность правовой социализации личности может проявляться и в недооценке ценности права (правовой негативизм), и в безответном, легкомысленном отношении к требованиям закона (правовой инфальтилизм) и в активном неприятии норм права (правовой нигилизм).
5. Высшим уровнем правовой социализации является поведение личности на основе правосолидарных установок – (привычное правопослушное поведение как устойчивая особенность личности).

При этом нормы права соблюдаются не из страха наказания и даже не из чувства солидарности с правом, а по настоятельной нравственной потребности совершать только правомерные действия – жить достойно.

6. Правосознание личности в правовом обществе в значительной мере обусловлено господствующими в обществе идеями прав личности, правовым статусом личности, уровнем правореализации в данном обществе.
7. В условиях тоталитарных режимов происходит массовая деформация правосознания, коррекция которого в новых условиях значительно затруднена.

Теоретические проблемы криминальной психологии

Криминальная психология – отрасль юридической психологии, изучающая психологию преступников, психологические механизмы совершения преступлений отдельными лицами и преступными группами, психологические аспекты вины и юридической ответственности.

В этом разделе мы рассматриваем следующие вопросы:

• взаимосвязь социальных, психологических и биологических факторов в детерминации преступного поведения личности;
• содержание понятия «личность преступника»;
• психологическая характеристика преступников различных категорий;
• психология индивидуального преступного деяния, групповой и организованной преступной деятельности;
• психологические аспекты вины и юридической ответственности. Основное внимание мы уделяем психологии криминального поведения личности (3,4,16,19,27,29,31,33,35,36).

Поведение человека – сложное многофакторное явление. Сущность каждого поведенческого акта определяется его местом в общей структуре поведения личности. В процессе индивидуального развития поведенческие системы трансформируются в сложный комплекс индивидуальной поведенческой стратегии, образуют поведенческий тип личности.

Криминальное поведение – явление многофакторное, системное – оно является следствием одной или даже нескольких причин.

Однако многофакторная обусловленность отдельного индивидуального преступления не означает принципиальной невозможности его изучения. Здесь преимущественное значение приобретает выявление типичных для отдельных категорий преступников индивидуально-психологических особенностей, образующих тип преступного поведения. Социальные и биологические факторы становятся детерминантами криминального поведения не сами по себе, а интегрируясь в личностно-психологических качествах преступника, преломляясь в обобщенных способах поведения.

Криминальное поведение отличается от социального положительного поведения как по содержанию направленности, так и по психорегуляционным особенностям.

Для поведения большинства преступников характерны социально-ценностная дезадаптация и дефекты саморегуляции. При низких регуляционных возможностях индивида асоциальные и антисоциальные установки и привычки не только не контролируются, но сами становятся целеобразующими механизмами поведения.

Преступное поведение осуществляется на основе снятия индивидом своей социальной ответственности посредством механизма защитной (самооправдывающей) мотивации, обесценивания общепринятых ценностей и социальных норм.

В регуляции поведения человека непрерывно взаимодействуют осознаваемые и неосознаваемые, рациональные и эмоциональные компоненты. В генезисе преступного поведения следует различать факторы, предопределяющие направленность личности и ее эмоционально-волевые регуляционные особенности.

Поведение является взаимодействием личностных и ситуативных факторов, в него включены опыт личности и ее экстраполяционные механизмы – субъективное предвидение развития событий, его последствий, проявляется отношение индивида к этим возможным последствиям. Предвидя будущее событие, его последствия, мы, тем самым, «вводим будущее в детерминацию нашего поведения» (С.Л. Рубинштейн).

В ряде случаев, в силу дефектов саморегуляции человек может принимать решения без анализа предпочтительности различных вариантов действия, без обоснованного их планирования.

Принимая решения, выбирая варианты своего поведения, правонарушитель может и сознательно пренебрегать правонарушающими последствиями своего поведения, но он может и не предвидеть последствий своего поведения или не придавать им значения. Существующие в праве две формы вины связаны по существу с особенностями психической саморегуляции поведения.

Все умышленные преступления по их регуляционным особенностям мы подразделяем на три вида:

1. преступления целевые, 2) преступления – самоцели, 3) преступления – средства для достижения других целей.

К первой группе преступлений относятся преступления, имеющие целью реализацию определенных личностных интересов (материальная выгода, карьеризм, месть, импульсивное удовлетворение сексуальных влечений и т.д.).

Преступления второй разновидности отличаются тем, что сам процесс их совершения доставляет удовлетворение преступнику (хулиганство, халатность, преступное бездействие).

Эти две категории преступлений всегда связаны с крайним индивидуализмом и эгоизмом личности преступника.

Третья групп преступлений совершается не ради эгоистических устремлений, а благодаря неправильно понятым интересам общества. Так, ущемление прав граждан отдельными должностными лицами осуществляется ради «экономии», «пользы для групповых интересов» и т.п.

Антисоциальное поведение обусловлено не только рассудочным отношением к действительности, но и таким механизмом, как поведенческие стереотипы.

Антиобщественные привычки и навыки – это социально опасные полуавтоматизированные действия без актуального осознания их антисоциального значения. Эти действия импульсивны, они осуществляются по механизму установки. Антисоциальные установки – это психические субдоминанты, латентные тенденции к противоправному действию при определенных ситуативных обстоятельствах.

Привычки и навыки в поведении человека занимают большое место. Но это не означает, что человек «раб» своих привычек. Как сознательное существо, человек может господствовать над своими привычками. Но степень этого господства у разных людей различна.

При низком регуляционном уровне поведения привычки не только контролируются, но становятся целеобразующими механизмами поведения. При этом резко снижается роль интеллектуально-волевого компонента регуляции, возникает «бездумное» поведение.

Многие преступления связываются отдельными юристами с так называемой криминогенной ситуацией, когда обстоятельства якобы сами по себе провоцируют преступление. Мы выступаем против такой позиции. Преступления совершаются не благодаря ситуативным обстоятельствам, а благодаря определенным устойчивым личностным качествам человека. Для честного человека, солидарного с правом и обладающего высоким уровнем саморегуляции, нет и не может быть «преступных» ситуаций. Ситуация может быть лишь подходящей для реализации соответствующих позиций и установок данной личности. Любая ситуация актуализирует характерный для личности способ поведения. У каждого человека существует концептуальная схема поведения в типовых ситуациях. Но чем ниже уровень психической регуляции поведения человека, тем большее значение приобретают ситуативные обстоятельства в его поведении, тем меньше учитываются обстоятельства, находящиеся за пределами данной ситуации (полезависимое поведение).

Для устойчивых преступников свойственна ситуативная обусловленность их поведения, выступающая как характерологическая особенность личности этих преступников. (Большинство насильственных преступлений совершается крайне примитивными, однотипными, повторяющимися способами. Это свидетельствует о личностной установке на определенный способ поведения в определенной ситуации).

В связи с этим мы выдвигаем тезис о личностной валентности ситуации – о личностно значимой ситуации, побуждающей индивида к совершению типичных для его действий в таких ситуациях. Различные ситуации актуализируют соответствующую схему поведения данной личности.

В ряде случаев жизненные трудности объективно разрешимы правомерными способами. Но эти способы в критической ситуации часто не актуализируются, им либо не придается должного значения, либо они вообще отсутствуют в поведенческом фонде данной личности.

Чем менее социально адаптирована личность и чем более субъективно сложна конфликтная ситуация, тем больше вероятность правонарушающего поведения.

В процессе расследования при установлении мотивов, целей, способов преступного деяния, личностной ответственности субъекта преступления необходимо исходить из комплекса психологических основоположений:

1. Поведение человека реализуется в форме простых и сложных действий, имеющих различную структурную организацию; развернутая осознанная мотивация присуща лишь сложным действиям; только заранее продуманные сложные действия регулируются мотивами – понятийно осознанным обоснованием личностного смысла данного действия; вербальное выражение мотива, как правило свернуто; мотивировка (последующее осмысление поведения) может быть не адекватной, а в ряде случаев она приобретает личностно-защитный характер; простые волевые действия, как правило, имеют установочный характер.
2. Мотивация – побуждения к конкретному действию имеют сложную системную организацию; в свете современной психологической концепции поведение человека регулируется целостной психической системой личности; в детерминации поведенческого акта участвует вся личность действующего субъекта, а не только его сознание; личность выступает при этом как интеграция сознательной и подсознательной сферы индивида.
3. Человеческое поведение обычно не бывает прямым следствием непосредственно действующих факторов. В поведении человека система внешних обстоятельств преломляется через систему внутренних условий. Поэтому нельзя абсолютизировать ни объективные, ни субъективные факторы человеческой жизнедеятельности. Ни одно внешнее обстоятельство и ни одно внутреннее обстоятельство сами по себе не порождают поведенческого акта. Сводить преступление к определенному «набору» причин методологически неверно, ибо в этом случае пришлось бы признать и вытекающий отсюда тезис – при определенной совокупности причин преступление неизбежно.

Преступное поведение обусловлено типом личности преступника. В ряде работ нами исследуются психологические особенности отдельных типов преступников, дается их психологическая типологизация (3,6,16,18).

Исследуя криминальное поведение лиц с психическими аномалиями, мы осуществляем классификацию пограничных психических состояний. Эти разработки предназначаются для использования при криминалистической характеристике отдельных видов преступлений и при криминологической характеристике личности преступника.

Нами внесен ряд научно-практических предложений по производству судебно-психологической экспертизы (29,31).

На основе нашего материала мы выступили в центральной юридической печати с предложением уточнения юридической категории вины и вменяемости (31).

Существующая трактовка субъективной стороны состава преступления требует, на наш взгляд, коррекции, приведения ее в соответствие с современными научно-психологическими концепциями. Так вина в правовой доктрине определяется как психическое отношение лица к своему противоправному поведению (действию или бездействию) и его последствиям, «означает осознание (понимание) лицом недопустимости (противоправности) своего поведения и связанных с ним результатов» (Юридический энциклопедический словарь. М., 1984. С. 39).

Недостаточность такого определения состоит, на наш взгляд, в том, что оно основано на устаревшей психологической концепции интеллектуализма (сознание, интеллект «управляет» поведением).

Известно, что многие противоправные действия совершаются импульсивно, на установочном (подсознательном) уровне. В этих случаях люди, как правило, не предвидят возможные общественно опасные результаты своих действий. Дезорганизация сознания происходит в состоянии экстаза, глубокого алкогольного опьянения, стресса, физиологического аффекта; импульсивной реактивностью отличается поведение людей в условиях эмоционального заражения, группового аффекта – паники. Вышеприведенное определение вины не раскрывает и антисоциального содержания преступного поведения – оно не связывает вину с нарушением личностью тех социальных ценностей, которые охраняются правом данного общества, с нанесением социального вреда. Вместо принятого в настоящее время термина «мотив преступного деяния», включенного в перечень субъективной стороны преступления и имплицитно связанного с понятием «сознание» (бессознательных мотивов не бывает), мы предлагаем использовать понятие «мотивация» (побуждение), которое позволяет констатировать наличие вины и при отсутствии в структуре деяния осознанных мотивов. Это освобождает следователей и судей от бесплодных поисков мотивов в тех импульсивных деяниях, которые сами по себе не содержат осознанных мотивов. Эти преступления совершаются на личностно-установочном уровне.

Психологические основы следственной деятельности (2,3,5,6,7,8,9,10,11,12,13,14,15,16,17,18,29,30,31,32,34,35)

В данной части исследования мы ставили задачу системно-структурного анализа следственно-поисковой деятельности.

Рассматривая, прежде всего, информационную базу расследования, мы исходим из того, что ключевые криминалистически значимые особенности личности преступника неизбежно отражаются в следах преступления.

Уделяя значительное внимание способу совершения преступления как основному информационному источнику расследования, мы трактуем его как системную соотнесенность личностных качеств правонарушителя с конкретными условиями среды. Если в криминалистике акцентируются материальные средства совершения преступления (орудия преступления), то мы наряду с этим вводим понятие «индивидуализированные операциональные средства» – навыки и умения как комплексы индивидуализированных операций. Способ преступления – индивидуальный образ действий преступника, комплексная реализация психических и психофизиологических особенностей (возможностей) индивида в определенных условиях целедостижения, система индивидуально стереотипизированных действий и операций, избирательно актуализируемая в зависимости от личностной валентности ситуации.

К способу деяния следует относить и специфические действия по его подготовке к совершению, и дополнительные квазидействия – действия по уклонению от ответственности, которые могут образовать и особый этап послепреступного поведения.

Для каждого вида преступлений существует свой системный «набор» комплексов действий. Это и составляет основу его психолого-криминали-стической характеристики. Комплексы действий, составляющие вид преступления, связаны со специфическим подключением к ним средств действия, – каждый преступник имеет свой «почерк» в их использовании.

Типизация способов преступления — это типизация регуляционно-опе-рациональных механизмов человеческого поведения. Персеверация способов, их «навязанность» субъекту и позволяет использовать способ совершения преступления для поиска и идентификации личности преступника.

Исследование способа совершения преступления как типологического образа действий индивида в определенных условиях среды – основное ядро расследования.

В результате исследования мы приходим к выводу, что в криминалистике должно быть сформулировано понятие «поведенческого комплекса личности преступника».

Рассмотрение личности преступника как системообразующего фактора преступного деяния требует выявления:

личностной детерминации данного преступного деяния;

отражательно-познавательных особенностей данной личности;

ее общерегуляционных, эмоционально-волевых особенностей.

Система поведенческих признаков преступления объективно распределена в следующих сферах (и соответственно зонах следственного поиска):

• в предметах обстановки совершения преступления, вовлеченных в сферу действий преступника и потерпевших, в динамике их изменений;
• орудиях и средствах совершения преступления, их качественном своеобразии, способах и их использования;
• обстановке, предшествующей преступлению, подготовке условий для совершения преступлений, действиях с объектами, свидетельствующих о направленности формирующегося преступного умысла и своеобразии личностной направленности преступника;
• обстановке, возникшей после совершения преступления, типичных способах маскирующих изменений в этой обстановке с целью сокрытия преступления;
• особенностях межличностных отношений между обвиняемым (подозреваемым) и потерпевшим;
• содержании письменных и устных высказываний и заявлений обвиняемого (подозреваемого), потерпевшего и свидетелей.

Анализируя структуру следственной деятельности, мы приходим к следующим выводам.

1. следственная деятельность, несмотря на ее внешнее разнообразие, объективно структурирована.
2. Психологическая структура расследования объективно предопределена типом конкретной проблемно-поисковой криминальной ситуации.
3. По своей гносеологической природе следственно-познавательные ситуации могут быть алгоритмическими, требующими заранее определенных способов расследования, и проблемными, требующими поисковой, эвристической деятельности следователя в ситуации неопределенности.
4. Тип следственной ситуации требует определенной следственной стратегии. Различные криминальные ситуации объективно предопределяют комплекс следственных действий.

Установление типа следственной ситуации позволяет наметить первоочередные следственные действия, назначить ряд необходимых судебных экспертиз.

Оптимальная следственная стратегия – адекватный подход к решению познавательно-поисковых задач в зависимости от их типа.

Мы производим эту типологию по трем основаниям: 1) по содержательной специфике исходной информации, 2) по уровню дефицита исходной информации в отношении различных обстоятельств, подлежащих выяснению, 3) по тактическим особенностям, обусловленным позицией обвиняемого, подозреваемого.

Первоочередной познавательной задачей следователя при анализе информационно-исходной ситуации являются:

1. выявление всех наличных признаков преступления определенного вида и подвида (группы);
2. определение разрывов в цепи этих признаков на основе общего эталона, модели совокупности признаков преступления.

Сложность или простота следственной ситуации – это мера ее информационной определенности, мера представленности в среде признаков преступления.

Мера информационной определенности ситуации зависит от объективной сложности исследуемого явления, неоднозначности сведений о нем и его элементах. При этом существенна и осведомленность следователя о сущности явлений данного класса.

Все сложные следственные ситуации – проблемные. (Познавательный поиск и возникает только в проблемной ситуации).

Неизвестное при этом должно быть объективизировано – перед субъектом должен возникнуть четко сформулированный познавательный вопрос, который и является проблемой.

Если проблемная ситуация позволяет наметить искомое, которое можно найти путем некоторого преобразования исходных условий, — возникают задачи расследования. Элементы задачи – условия и искомое — находятся в определенной зависимости, связях. На основе этих объективных зависимостей и осуществляется процесс определения и поиска неизвестных элементов.

Процесс расследования – это процесс отражения следователем системно-структурных связей элементов расследуемого события.

Деятельность следователя не сводится к «собиранию и фиксации доказательств». При встрече с криминальной ситуацией первоначально возникает необходимость опознать признаки преступления. Сама возможность появления доказательств зависит от продуктивности предварительного следственного анализа криминальной ситуации. Первично анализируются информационные сигналы, а не доказательства. Исходная криминалистическая информация, как правило, закодирована. И только ее декодирование порождает доказательства, выявляют связь исследуемых объектов с предметом доказывания.

Для этого следователю необходимо: 1) обнаружить, 2) распознать, 3) интерпретировать, 4) оценить криминалистически значимые информационные сигналы и объединить их в информационную систему. В ее пределах устанавливаются новые потенциально возможные источники криминалистически значимой информации (6,7,8,9,10,11,12,13,14,15,16).

В ситуациях с острым дефицитом исходной информации поисковая деятельность следователя приобретает эвристический характер. В этих случаях следователь решает нестандартные задачи. Методы решения этих задач также нестандартны, они называются эвристическими (от греч. heurisko – нахожу) (10,18,32).

Общим способом решения познавательных проблем является информационное моделирование.

Информационная модель – специально создаваемая, мысленно представляемая система, отображающая элементы проблемной ситуации и позволяющая осуществить преобразование этих элементов с целью нахождения новой информации для решения задач данного класса.

В процессе расследования объектами моделирования могут быть событие преступления, место и время его совершения, мотивы и способы совершения деяния, личность виновного, потерпевшего и все другие объекты и процессы, связанные с совершением преступления. При этом выясняется: 1) при каких условиях то или иное явление могло произойти, 2) что следует узнать, 3) где и какие сведения искать. Модели могут быть материальными и мысленными. Материальные модели (подразделяемые на два вида – пространственно-подобные и физически-подобные) используются в рамках отдельных следственных действий. Мысленные же модели являются основным средством всей следственно-поисковой деятельности.

Криминалистическое моделирование позволяет сосредоточить сознание следователя на связях и отношениях объектов, дающих высоковероятностное объяснение фактам, причины которых первоначально неизвестны, организует выдвижение первоочередных задач расследования.

Осуществляя мысленное моделирование события, следователь избавляется от необходимости действовать методом «проб и ошибок», его поисковая деятельность приобретает необходимую целеустремленность, объекты исследования систематизируются и раскрываются в существенных взаимосвязях. Рассматривая вероятностно-информационное моделирование, мы формулируем ряд психологически обоснованных требований к выдвижению и проверке следственных версий (10,15,18,19,32).

В ряде опубликованных работ мы анализируем условия эффективной реализации отдельных следственных действий – допроса, предъявления для опознания, осмотра места происшествия, обыска, очной ставки, проверки показаний на месте и следственного эксперимента. Исследуются психология взаимодействия следователя с другими участниками уголовного процесса, – как в ситуации сотрудничества, так и в ситуации противоборства сторон, проблема установления психологического (коммуникативного) контакта, критерии и система приемов психического воздействия на лиц, противодействующих расследованию.

Подробно рассматривается система следственных действий, обусловленная типом проблемно-поисковой ситуации (6 — 19).

В заключение отметим, что распространенное в криминалистике фрагментарное описание отдельных сторон следственной деятельности не образует даже в своей совокупности криминалистической теории. Для этого необходим концептуальный охват структуры следственной деятельности, ее системный анализ, обеспечивающий ее эффективность. Необходима всесторонняя разработка ее эвристической сущности, ее охват общепсихологической теорией деятельности. Необходим системный анализ объекта следственной деятельности – поведения преступника. При этом следует различать общую модель преступного поведения, частно-криминалистиче-скую модель (модель отдельных видов преступления) и информационную модель конкретного преступления, которая формируется на основе «психологического профиля преступника». С этой целью нами исследовано проявление криминалистически значимых особенностей личности преступника в материальной среде (6,7,8,16,17,18,32).

Психологические основы судебного процесса (по уголовным делам)

В данном комплексе проблем юридической психологии мы рассматриваем психологические особенности судебной деятельности и отдельных участников судебного разбирательства – психологию судьи, прокурора, защитника, свидетелей, подсудимого, судебной аудитории. Значительное внимание уделяется психологическим особенностям исследования материалов предварительного следствия и планированию судебного разбирательства. Анализируются психологические аспекты организации судебного следствия, психология допроса и других процессуальных действий в судебном следствии, психология судебных прений, психологические особенности деятельности и речи прокурора, адвоката (защитника), психология поведения подсудимого. Рассматривается психология оценки судом имеющихся доказательств, выявления им информационных пробелов, психологические аспекты справедливости и законности уголовно-правового наказания, вопросы индивидуализации наказания, психология постановления приговора, психология поведения судебных заседателей. Исследуется психология судебных ошибок (17,18,19).

Психология исправительной деятельности

В данной группе психолого-юридических проблем нами анализируются предмет и задачи исправительной психологии, психологические аспекты проблемы наказания, исправления и перевоспитания осужденных, раскрывается психологическое содержание этих понятий. Понятие «пенитенциарная психология№ мы не сводим к понятию исправительной психологии. Мы подчеркиваем, что сущность пенитенциарной деятельности состоит в такой организации тюремного режима, которая в сочетании с актами милосердия приводит к раскаянию осужденного – глубокому личностному самоосуждению, кардинальной ценностной переориентации личности, самоочищению – катарсису. В связи с этим анализируется психология личности, лишенной свободы, социально-психологические явления в местах лишения свободы. Рассматривается практика ре-социализирующей деятельности ИТУ, отмечаются существенные недостатки этой деятельности – нарушение механизмов целеполагания осужденных, нарушение их социально-психологических связей, отсутствие необходимой индивидуализации исполнения уголовного наказания и психологической коррекции в отношении лиц с психическими аномалиями.

Цель уголовного наказания состоит в том, чтобы воспрепятствовать виновному вновь нанести вред обществу. И это препятствие должно быть тем сильнее, чем ценнее нарушенные социальные блага и чем интенсивнее побуждение индивида к совершению преступлений. Соразмерность между преступлением и наказанием состоит в том, чтобы наказание было действенным для данной личности, чтобы оно производило наибольшее влияние на психику и было бы не столь мучительным для его тела. Уповая же на воспитательное воздействие лишь карательных мер, на причинение физических страданий виновному, переоценивая значение жестокости режима, исправительная система не достигает цели.

Лишая человека свободы, его подвергают таким страданиям и лишениям, которые юридически не вытекают из данного вида наказания. В силу низкой правовой культуры, отсутствия демократических традиций забвения прав личности, лишение человека свободы (а только к этому приговаривает суд) практически налагает на осужденного такие тяжкие страдания, которые не предусматриваются приговором суда: угнетение невыносимыми «жилищными условиями», крайне скудным питанием, ограничением социального общения, криминализированной микросредой, обнаженностью интимной стороны жизни, враждебным отношением персонала ИТУ. При этом столь важные в структуре ресоциализации осужденного чувство стыда, совести, личностного достоинства не только не культивируются, но и окончательно атрофируются. Декларируемый в уголовно-исполнительном праве и правовой доктрине принцип индивидуализации наказания не находит пока еще своего воплощения в практике ИТУ. Более того, даже теоретически этот принцип не осмыслен как необходимая дифференциация в обращении с осужденными в соответствии с особенностями их поведенческой девиации. Требуется широкое внедрение в пенитенциарную систему средств и методов научно обоснованной индивидуальной и групповой психотерапии.

В диссертации обсуждается проблема психодиагностики личности осужденного и ставится вопрос о необходимости учреждения пенитенциарной экспертизы. Рассматривается проблема профилактики криминального заражения в системе ИТУ. Обращается внимание на необходимость учета тех психических деформаций, которые присущи преступникам различных категорий. При отсутствии индивидуальной психо- и психопатологической диагностики не может быть разработана система индивидуальных исправительно-воспитательных воздействий, формирования у осужденного утраченных им стереотипов социально положительного поведения.

Личностно угрожающая среда в большинстве ИТУ резко усиливает уровень тревожности большинства заключенных; тогда как по мнению некоторых исследователей (Ю.М. Антонян и др.), эта личностная особенность и является одной из основных причин кримнального поведения. Основными средствами ресоциализации осужденных является труд, образование, досуг, организация социально положительного внутригруппового межличностного взаимодействия. Эти средства ресоциализации и образуют ядро воспитательного режима. Однако не сами эти средства, а их воспитательно-исправительная организация приносят успех в ресоциализации осужденных. Труд, являющийся тяжелой обязанностью, не может сам по себе положительно воздействовать на личность. Современный механизированный и автоматизированный труд призван обеспечивать самореализацию личности. Труд в ИТУ – средство социальной интеграции и средство социального контроля, средство самоактуализации личности. Трудовая квалификация осужденного должна быть органически связана с формированием у него соответствующей образовательной потребности. Исследования зарубежных ученых (Даниэль Глейзер и др.) показывают, что повышение личностного статуса заключенного посредством повышения его трудовой квалификации и уровня образования содействуют резкому сокращению рецидива. Недопустимо использование труда в качестве карательного воздействия.

Свободное время, досуг осужденных – криминогенно опасное время в жизнедеятельности осужденных. Здесь необходима наибольшая активность воспитательных воздействий. Эффективно организованный досуг осужденных призван разрушить однообразие, монотонность тюремной жизни, снимать чувство тоски и одиночества и в конечном итоге – социальную отчужденность личности. Ограничения в сфере целеполагания, личностной активности (столь опасные для ресоциализации осужденных спутники казенного тюремного режима) в сфере досуга должны быть сведены к минимуму. Досуг, насыщенный интересными делами и полезными развлечениями – мощное средство физического восстановления и психического самообновления личности. Загнать людей в барак как в стойло и лишить их элементарных возможностей человеческой жизнедеятельности, значит обречь их на неминуемую деградацию. Только тоталитарные режимы уповают на такое средство «воспитательного» воздействия. Блокирование любых контактов с внешним миром – еще одна ошибочная позиция в ре-социализирующей деятельности ИТУ. Утраченные социальные связи могут быть восстановлены лишь при условии их активного функционирования.

Исполнение уголовного наказания – не превращение осужденного в объект насилия, а процесс возвращения социально деформированной личности к социально адаптированной жизнедеятельности. Весь режим ИТУ должен быть насыщен элементами социально адаптивного тренинга. Решение этой задачи требует объединения усилий юристов, социологов, психологов, педагогов, психотерапевтов и психиатров. Вышеозначенные проблемы пенитенциарной психологии нами широко обсуждаются в ряде работ (4,16,18,25,28,35).

Наряду с критическим анализом мы освещаем и положительный опыт отдельных исправительно-трудовых учреждений.

Заключение

В результате многолетнего исследования комплекса проблем юридической психологии – определены ее предмет, принципы и структура, раскрыто содержание ее основных разделов. Создан первый стабильный учебник, утвержденный Государственным комитетом РФ по высшему образованию, доля высших юридических учебных заведений – «Общая и юридическая психология» в 2-х частях (общий объем 60 п. л.).

Разработана действующая в настоящее время учебная программа по данному курсу и методические указания к его изучению. Совокупность наших работ по юридической психологии позволяет организовать учебный процесс в юридических вузах в полном соответствии с этой программой.

В отдельных монографиях и научных статьях обсуждены актуальные проблемы юридической психологии, ее современного состояния и перспектив развития. В ряде работ раскрыта психолого-юридическая сущность базовых правовых категорий (таких как понятие вины, вменяемости и др.).

Впервые разработана методика проведения отдельно судебно-психологиче-ских экспертиз. Произведена классификация психических аномалий личности, что является необходимой теоретической предпосылкой для разработки проблем судебно-психологической экспертизы.

В качестве общетеоретических основ юридической психологии разработан систематический курс общей и социальной психологии, адаптированный к запросам юридической теории и практики. Особое внимание при этом уделено особенностям экстремальных психических состояний личности – стрессу, фрустрации, аффекту, состоянию когнитивного диссонанса, механизмам психической саморегуляции личности в сложных жизненных ситуациях. Сделаны необходимые предложения по правовой оценке преступлений, совершенных в экстремальных психических состояниях, а так же в тех ситуациях, адекватная реакция на которые превышает психофизиологические возможности человека.

Ссылки на наши исследования в фундаментальных работах Антоняна Ю.М., Гульдана В.В., Котова Д.П., Зорина Г.А. и др., а также в докторских диссертациях Вилькеева Д.В., Махмутова М.И., Половниковой Н.А., Ситковской О.Д., Шамовой Т.И., Эминова В.Е. и др. свидетельствуют о том, что основные положения наших исследований введены в научный оборот.

Мы надеемся, что осуществленные нами исследования послужат определенной основой для дальнейшего развития юридической психологии, будут содействовать гуманизации правового мировоззрения, расширению компетентности юристов в механизмах человеческого поведения.

Основные публикации по юридической психологии

1. Еникеев. Теория и практика активизации познавательного процесса. Казань, 1963. 7 п. л.
2. Еникеев. Судебная психология. Часть 1. М., изд-во ВЮЗИ, 1975. 7 п. л.
3. Еникеев. Судебная психология. Часть 2. М., изд-во ВЮЗИ, 1976. 12 п. л.
4. Еникеев. Социальная психология. М.,1981. 4 п. л.
5. Еникеев. Основы судебной психологии. Часть 1. М., 1982. 8п.л.
6. Еникеев. Основы судебной психологии. Часть 2. М., 1982. 12п.л.
7. Еникеев. Психология обыска и выемки. Н., 1986. 5 п. л. (в соавт.).
8. Еникеев. Психология осмотра места происшествия. М., 1987. 6 п. л. (в соавт.).
9. Еникеев. Психология допроса М.,1990. 9 п. л. (в соавт.).
10. Еникеев. Психология следователя. М., 1990. 10 п. л. (в соавт.).
11. Еникеев. Психология обыска и выемки. М., 1994. 5 п. л. (в соавт.)
12. Еникеев. Психология осмотра места происшествия. М., 1994. 6п.л. (в соавт.).
13. Еникеев. Психология допроса. М., 1994. 9 п. л. (в соавт.).
14. Еникеев. Психология следователя. М., 1994. 10 п. л. (в соавт.).
15. Еникеев. Психология преступника и расследования преступлений. М., 1996. 25 п. л. (в соавт.).
16. Еникеев. Основы общей и юридической психологии. М., «Юрист», 1996. 40 п. л.
17. Еникеев. Общая и юридическая психология. Часть 1. М., «Юридическая литература». Учебник, утвержденный Комитетом по высшему образованию РФ. 30 п. л. (в печати).
18. Еникеев. Общая и юридическая психология. Часть 2. М., «Юридическая литература». Учебник, утвержденный Комитетом по высшему образованию РФ. 30 п. л. (в печати).
19. Еникеев. Словарь терминов общей и юридической психологии. М., «Юрист». 10 п. л. (в печати).
20. О современном состоянии юридической психологии и перспективах ее развития. //Психологический журнал. Том 3. № 3. 1982. 1 п. л.
21. Учебная программа курса «Общая и юридическая психология» для высших учебных заведений, утвержденная Минвузом СССР. М., изд-во ВЮЗИ. 1983, 1986. 2 п. л.
22. Методические указания к изучению курса «Общая и юридическая психология». М., изд-во ВЮЗИ, «Юристъ», 1973, 1975, 1979, 1981, 1983, 1985, 1987, 1989, 1991, 1993, 1995. 24 п. л.
23. Учебная программа курса «Общая и социальная психология». М., изд-во ВЮЗИ. 1981. 1 п. л.
24. Психологическая экспертиза при расследовании авиационных происшествий. В кн.: Актуальные проблемы раскрытия преступлений. М., 1985. 1 п. л. (в соавт.).
25. Психология общения следователя с обвиняемым, подозреваемым и свидетелем. В кн.: Современные проблемы расследования и предупреждения преступлений. М., 1987. 135 п. л.
26. Психолого-юридическая сущность вины и вменяемости. //Советское государство и право. № 12, 1989. 1 п. л.
27. Психология преступления и следственно-поисковой деятельности. В кн.: Теория криминалистики и методика расследования преступлений. М., 1990. 3 п. л.
28. Проблемы юридической психологии. Выступление на «Круглом столе». //Психологический журнал. Том 7, № 1, 1986. 0,3 п. л.
29. Криминалистическое учение о поведении преступника как теоретическая основа деятельности по раскрытию преступлений (совместно с Образцовым В.А.).

    В кн.: Теория криминалистики и методика расследования преступлений. М., 1990. 1 п. л.

30. Словарь психологических терминов в учебнике «Криминология» под ред. Кудрявцева В.Н. и Эминова В.Е. М., 1995. 1 п. л.
31. Психолого-криминологические аспекты здоровья нации и общественной безопасности (в соавторстве).

    //Здоровье нации и национальной безопасности. М., 1996. 0,5 п. л.

1 Одним из структурных разделов юридической психологии является психология гражданского судопроизводства.

2 Цит. По Лурье С. Я. Демокрит. Л., 1970. С. 361.

3 Монтескье Ш. О духе законов. М., 1955. С. 233.

4 Claparede E. La psychologie jrudiciare. Anee psychologue. 1906. XII.

5 Gross G. Kriminalpsychologic. Jarz, 1898. P. 3.

6 Bjerre, Andreas: Zur Psychologiedes Mordes. Heidelberg. 1925.

7 Adler, Alfred: Selbstmord. Internationale Zeitschrift fur Individualpsychologie. 15 (1937), 49-52.

Alexander, Franz / Hugo Staub: Der Verbrecher und seine Richter (1929).

Alexander Mitscherlich (Hrsg.): Psychoanalyse und Justis. Frankfurt / M 1971 203-382 Bromberg, Walter: Crime and Mind (1948) Nach-druck: Westport / Conn. 1972.

8 Birnbaum, Karl: Die psychopathischen Verbrecher. 2. Aufl., Leipzig, 1926. Kriminalpsychopathologie und psychobiologische erbrecherkunde. 2. Aufl., Berlin 1931. Chneider, Kurt: Die psychopathischen Personlichkeiten. 1. Bis 9. Aufl., Wien 1923-1950.

9 Seeling, Ernst / Karl Weindler: Die Typen der Kriminellen. Berlin – Munchen, 1949

10 Ault R. & Ress J. A psychological assessment of crime profilling. FBI Law Enforcement Bulletin, 1980 # 49 (3):22-25.

Geberth V. Practical homicide investigation. Tactics, Procedures and Forensis Techniques.New York: Elsevier 1983.

11 Reiss,Albert J.: Publicaperceptions and Recollections about Crime,Law Enforcement,and Criminal Justice. Washington D.C. 1967.

Nye, F. Ivan: Family Relationships and Delinquent Behavior. NY 1958.

Gold, Martin: Status Forces in Delinquent Boys. Ann Arbor 1963

12 Lemert, Edwin M / Forrest Dill: Offenders in the Community. Lexington – Toronto 1978.

Sack, Fritz / Heinz Steinert: Protest und Reaktion. Analysen zum Terrorismus. Opladen 1984

Schur Edwin M.; Labeling Deviant Behavior. NY – Evanston – SanFrancisco – London 1971.

13 Becker Howard S.: Outsiders. NY – London 1963.

Blummer Herbert: Symbolic Interaction: Perspective and Method. Englewood Cliffs / NY 1969

Christie, Nils: The Delinquent Stereotype and Stigmatisation. Belgrad 1973.

14 Тард Г. Законы подражания. СПб, 1890; Личность и толпа. СПб, 1903; Преступник и преступление. М., 1906; Сравнительная преступность. М., 1907.

15 Дюркгейм Э. Самоубийство. Социологический этюд. СПб, 1912. Социология преступности. М., 1966.

16 См.: Кони А.Ф. Свидетели на суде //Проблемы психологии. 1909. №1.

17 Кони А.Ф. Память и внимание. Петроград, 1922. С. 30

18 Сербский В.П. Судебная психопатология. СПб, 1922. С. 30.

19 См., например, Завадский А.В. Обзор работ по психологии свидетельских показаний //Право. 1904. №2

20 Владимиров Л.В. Психологические исследования в уголовном суде. М., 1901.

21 Петражицкий Л.И. Теория права и государства в связи с теорией нравственности. Т. 1. СПб, 1909

22 См.: Бехтерев Ю.Ю. Изучение личности заключенного. М., 1928; Лурия А.Р. Психология в определении следов преступления //Научное слово. 1928. №3.

23 Проблемы преступности. Вып. I-II. М., 1926-1929.

24 Сотони К. Очерки криминальной психологии. Казань, 1925; Познышев С.В. Криминальная психология. Преступные типы. М., 1925; Лурия А.Р. Экспериментальная психология в судебно-следственном деле //Советское право. 1928. №2; Брусиловский А.Е. Судебно-психологическая экспертиза. Харьков, 1929.

25 Преступный мир. М., 1924

26 Гернет М.Н. В тюрьме. Очерки тюремной психологии. М., 1930

27 Нерсесянц В.С. Право и закон //Вопросы философии. 1988. №5. С. 23

28 Ратинов А.Р. Судебная психология для следователей. М., 1967.

29 Кэртес И. Тактика и психологические основы допроса на предварительном следствии. М., 1965.

30 Глоточкин А.В., Пирожков В.Ф. Психология состояния человека, лишенного свободы. М., 1968; Ковалев А.Г. Психологические основы исправления правонарушителя. Л., 1968.

31 Психология обыска и выемки. М., 1986, 1994; Психология осмотра места происшествия, М., 1997, 1994; Психология допроса. М., 1990, 1994; Психология осмотра места происшествия. М., 1987, 1994; Психология следователя. 1988, 1994.

32 Еникеев М.И., Образцов В.А. Криминалистическое учение о поведении преступника как теоретическая основа деятельности по раскрытию преступлений //Теория криминалистики и методика расследования преступлений. М., 1990

33 Еникеев М.И. Психология общения следователя с обвиняемым, подозреваемым и свидетелями. //Проблемы расследования преступлений. М., 1987.