Возможности применения ресурсной модели в практике оказания психологической помощи семьям, воспитывающих аномальных детей

метки: Семья, Родитель, Ребенок, Модель, Психотерапия, Помощь, Ресурс, Человек

ОГЛАВЛЕНИЕ

Введение

Глава 1. Использование различных моделей в оказании психологической помощи семье, воспитывающей аномального ребёнка

§1.1 Проблемы оказания психологической помощи семье, имеющей «особого» ребёнка

§1.2 Использование ресурсной модели в психологической работе с семьёй

§1.3 Проблемы оценки эффективности изменений, возникающих на фоне оказания психологической помощи

§1.4 Выводы по первой главе

Глава 2. Возможности применения ресурсной модели в практике оказания психологической помощи семьям, воспитывающим аномальных детей

§2.1 Испытуемые и подходы к изучению моделей взаимодействия специалистов с семьёй

§2.2 Описание возможностей семей, проявившихся в ходе использования ресурсной модели

§2.3 Выводы по второй главе

Заключение

Список литературы

Приложение

ВВЕДЕНИЕ

психологический помощь семья аномальный ребенок

Изучение вопросов помощи семье, воспитывающей аномального ребенка — одна из актуальных проблем психологии. Анализ существующей литературы по данной проблеме (Мастюкова Е.М.,2004, Московкина А.Г.,2004, Шипицина Л.М.,2002 Оршанская М.В.,2005 и др.) показывает, что его традиционное изучение довольно односторонне.

Все склонны изучать проблемы семьи, попавшей в непростую жизненную ситуацию. Участники коррекционного процесса только и стремятся в своей работе узнать, как что-то произошло, что случилось? Специалисты нацелены на изучение нарушений в семье и заболеваний ребенка. Они исходят из того, что все нормализуется, если эти нарушения будут ликвидированы. Родители обращаются к специалистам за тем, чтобы избавиться от тех трудностей, которые привнесла в жизнь семьи болезнь ребенка. Здесь возникает парадокс, с которым трудно справиться всем. Порой никакое лечение, никакое даже самое благое вмешательство не может устранить явление нарушения в развитии аномального ребенка. Между тем все нацелены на устранение того, что и есть данность…

Это напоминает тот вариант человеческого понимания проблем, которая «происходит по принципу кривой девятого порядка: то, что реально есть, остается неупомянутым; вместо этого находит выражение то, чего нет» (Пезешкиан,1996).

В ряде случаев психологическая работа строится на принципах существования дисфункции в семье и становится ориентированной на дефицитарную модель человеческого функционирования, что приводит к селективному вниманию к проблемам семьи и невниманию к сильным и ресурсным сторонам жизни таких семей.

Психологическая адаптация ребенка в условиях детского лагеря

... условия, в которых изначально находятся дети. В этой связи основными социально-психологическими задачами педагога временного детского ... данным, не менее 30% людей, обращающихся за помощью к терапевтам, кардиологам, невропатологам и другим специалистам ... депрессивные состояния); состояния, вызванные невниманием к ребенку в семье (психолого-педагогическая запущенность, разнузданность и ...

В поле семейной терапии постепенно начинают все громче звучать голоса, поддерживающие веру в то, что все семьи обладают способностью развиваться, обучаться и меняться. В связи с этим выбор ресурсной модели в психологической работе, в частности и при работе с родителями особых детей, всё чаще становится приоритетным.

Исходя из этого, целью нашего исследования явилось стремление изучить возможности применения ресурсной модели в практике оказания психологической помощи семьям, воспитывающих аномальных детей.

Гипотезой нашего исследования явилось предположение о том, что наиболее распространенной моделью в работе специалистов с семьёй, воспитывающей «особого» ребёнка, является так называемая дефицитарная модель. Наряду с этим возможно применение другой, так называемой ресурсной модели. В ней имеется ряд аспектов, обращение к которым позволяет психологу строить более гибкие и продуктивные отношения с семьей.

В соответствии с целью и гипотезой в исследовании были поставлены следующие задачи:

1. Изучить существующие взгляды на понимание проблемы психологических ресурсов как составляющей процесса психологической помощи.

2. Выявить и описать подходы к использованию моделей взаимодействия специалистов с семьями, воспитывающими аномальных детей.

3.Выделить ряд аспектов ресурсной модели, позволяющих психологу строить более гибкие и продуктивные отношения с семьей.

Объект: психологические ресурсы семей, воспитывающих аномальных детей

Предмет: выявление внутренних ресурсов семей в процессе получения психологической помощи.

В нашем исследовании, посвященном изучению возможности применения ресурсной модели в практике оказания психологической помощи семьям, воспитывающих аномальных детей, мы обратились к опыту работы психологов из Центра Позитивной Психотерапии (ЦПП) г. Хабаровска. Мы имели возможность наблюдать за процессом оказания психологической помощи семьям, обратившимся за помощью в ЦПП (всего 20 семей) в течение 6 месяцев. Мы присутствовали на консультациях и занятиях с детьми, которые проводил психолог. Обсуждали с ним истории семей, обратившихся к нему за помощью, самостоятельно беседовали с родителями.

Исследования и практика психологической помощи семье, воспитывающей аномального ребенка, указывают на то, что в психологической помощи нуждаются не только дети, но и их родители. Особенно важным это правило является для семей, в которых родители занимаются воспитанием «особого» ребёнка. Но, к сожалению, это далеко не всегда принимается как безусловное правило оказания психологической помощи семьям. В нашем исследовании мы убедительно проиллюстрировали полноправное существование и возможность применения такого правила.

На примере нашего исследования мы смогли показать насколько эффективной становится работа с семьёй при условии оказания помощи всем её членам.

Работа с родителями «особых» детей становится ещё более эффективной, если она основана на ресурсной модели человеческого функционирования, в отличие от более привычных дефицитарных моделей, сфокусированных на патологии индивидуума или семьи.

Проблема ресурсов в современной психологической науке недостаточно изучена.

Наша работа внесла свой вклад в изучение взглядов на понимание проблемы психологических ресурсов как составляющей процесса психологической помощи и послужила веским аргументом в пользу применения ресурсной модели человеческого функционирования в практической работе, в частности в работе специалистов с семьёй, воспитывающей «особого» ребёнка.

Психологическая помощь детям с задержкой психического развития ...

... интеллектуальными нарушениями, а также замедленное развитие интеллектуальных процессов. Клинико-психологическая структура каждого варианта ЗПР отличается своеобразным соотношением интеллектуальных и ... при различных формах проявляются по-разному. Психологические параметры задержки психического развития Формы ЗПР Клинико-психологические проявления Нейропсихологические особенности Психо- физический ...

Методологическими основами исследования послужили труды отечественных и зарубежных учёных по проблемам психологии семейных отношений и семейной психотерапии, практической психологии, психологии личности, психотерапевтического взаимодействия (Варга А.Я., Карабанова О.А., Бурменская Г.В. ,Черников А.В., Пезешкиан Н., Минухин С., Фишман Ч., Роджерс К., Фримен Д., Эриксон Э. и др.).

ГЛАВА 1. ИСПОЛЬЗОВАНИЕ РАЗЛИЧНЫХ МОДЕЛЕЙ В ОКАЗАНИИ ПСИХОЛОГИЧЕСКОЙ ПОМОЩИ СЕМЬЕ, ВОСПИТЫВАЮЩЕЙ АНОМАЛЬНОГО РЕБЁНКА

§1.1 ПРОБЛЕМЫ ОКАЗАНИЯ ПСИХОЛОГИЧЕСКОЙ ПОМОЩИ СЕМЬЕ, ИМЕЮЩЕЙ «ОСОБОГО» РЕБЁНКА

Как показывают исследования, основной проблемой оказания психологической помощи семье, воспитывающей аномального ребенка, является выбор концептуального подхода, который определяет вектор в отношениях семьи со специалистом (Бурменская Г.В., Захарова Е.И., Карабанова О.А, Мастюкова Е.М., Московкина А.Г., Фисун Е.В., Микаэлян Л.Л., Кочюнас Р).

Чаще всего все участники коррекционного процесса ориентированы на изучение функциональных и динамических связей. Они стремятся в своей работе узнать, как что-то произошло, что случилось? И психотерапевты и психологи нацелены на изучение нарушений в семье и различных аспектов заболевания ребенка. Они исходят из того, что здоровье восстановится, если эти нарушения будут исправлены. Родители обращаются к специалистам за тем, чтобы избавиться от тех проблем, которые возникли в семье из-за нарушений в развитии ребёнка [25].

Появление в семье ребенка с нарушениями развития является обстоятельством «непреодолимой силы», которое родители никакими своими усилиями не могут изменить. Что бы они не делали, их ребенок не будет развиваться, как другие дети. Такая ситуация может привести родителей к восприятию себя как жертвы «злого рока» [30], к уплотнению проблемно-насыщенной истории «От нас ничего не зависит». Бывают периоды, в течение которых родители не видят результатов своих трудов. Подобные ситуации могут подталкивать родителей к пассивной роли, к восприятию себя людьми, которым мир не даёт «обратной связи» на их усилия [14].

Подобный взгляд отражает наличие в практике психологической помощи дефицитарной модели, которая предполагает существование определенных, заранее известных норм семейной организации и коммуникации. Отклонение от этих норм считается патологичным. В этом случае терапия фокусируется на том, что «не так» и требует «починки», неизбежно концентрируясь на дисфункциональных паттернах в семейной системе. В этой модели роль специалиста заключается в том, чтобы идентифицировать нарушения в семейной организации, коммуникации и пр. и работать на устранение этих нарушений [7].

Психологическая помощь клиентам, страдающим птср диссоциативными ...

... функциональные расстройства нервной системы у людей, перенесших железнодорожную катастрофу. Эриксон рассматривал психологическую травму лишь как последствие повреждения спинного мозга, т.е. как органическую ... физическое и психическое повреждение нервов как причину невротического расстройства. Впервые собственно психологическую трактовку травматического невроза дал З.Фрейд, идея о фиксации на травме ...

Дефицитарная модель оказывает сильное влияние благодаря следующим факторам. Типичная ситуация, в которой люди ищут психологической помощи, это когда они считают, что что-то в их жизни идет не так [2]. Они приходят к психологу с ощущением, что несчастны, и очень естественным кажется выяснить, что не так, и попытаться это исправить. Поддерживая разговор о проблемах, психологи «уплотняют» проблемно-насыщенную историю жизни клиентов [40]. По мнению некоторых психологов, видение клиентов формируется на базе неадекватных и асимметричных данных [19]. Специалист встречается с людьми, когда у них что-то неблагополучно, собирает об этом неблагополучии информацию, получает «перекошенные» данные, что приводит к тому, что он начинает воспринимать мир в терминах дисфункции, патологии, дефицита. Это приводит к селективному вниманию к проблемам и невниманию к сильным и ресурсным сторонам жизни клиентов [33].

Дефицитарная модель — это линза, через которую жизнь семей видится как трагедия. Она фокусирует терапевта на том, что было утрачено, и чего так не хватает. Такой взгляд вызывает у терапевта чувство жалости и желание оберегать клиентов, что скорее закрывает, чем открывает для семей новые возможности [43].

Вместе с тем, в исследованиях по психологической помощи семьям, воспитывающим аномальных детей, звучат и другие голоса.

В прежних моделях семьи рассматривалось, как наличие ребёнка с проблемами приводило к семейному кризису. Теория семейного кризиса основана на представлениях, что наличие ребёнка с отклонениями в развитии является единственной проблемой существования такой семьи [23].

Плюралистическая модель семьи изменила отношение к концепции семейного кризиса. Модель плохой адаптации была заменена на модель конфронтации. Плюралистическая модель семьи концентрирует своё внимание на том, как семья должна действовать, каковы должны быть методы, чтобы защитить своих членов и сохранить подобие нормальности. В рамках плюралистической семейной модели влияние особого ребёнка на семью рассматривается лишь как один из элементов, с которым приходится считаться при организации семейной жизни [21].

Когда терапевт взаимодействует с клиентами, его вмешательства производят на них определенный эффект. Даже если действия терапевта носят недирективный характер, важно понимать, что любая коммуникация является интервенцией [10]. Действия терапевта могут поддерживать компетентность клиентов, усиливать их активную позицию по отношению к собственной жизни, а могут неявно подталкивать их к занятию пассивной жизненной позиции. Действия терапевта могут поощрять собственную активность клиента, апеллируя к его индивидуальному опыту, или неявным образом подавлять ее, хотя подавление активности клиента и не было «запланировано» терапевтом. Поэтому важно различать намерения действий и последствия этих действий. Важно организовывать беседу таким образом, чтобы на первом месте оказывалась компетентность клиента, а специальные знания предлагались бы клиенту как возможный способ обогащения его опыта [17].

Позиция терапевта, дающая пространство для активности клиентов, особенно важна при работе с родителями «особых» детей. Терапевт, поддерживая в психотерапевтическом взаимодействии активную позицию клиентов, бросает вызов установке «от нас ничего не зависит» [21].

Родительское собрание "Семья – здоровый образ жизни"

... активен; - доброжелательно относится к окружающим его людям-взрослым и детям; - положительные эмоциональные впечатления преобладают в его жизни, тогда как отрицательные переживания переносятся им стойко ... провоцирует повторение этой вредной привычки детьми. « Лояльное» отношение взрослых в семье к злоупотреблению собственным здоровьем (нарушение режима питания, гиподинамия, создание стрессовых ...

Позитивная семейная психотерапия рассматривает не только области, где есть нарушения, но также и возможности, которые существуют у человека и у семьи. Понятие позитивного в позитивной психотерапии означает, прежде всего, что терапевт ориентирован не на устранение возникших нарушений и расстройств, а старается, в первую очередь, мобилизовать имеющиеся у пациента способности и потенциал самопомощи. Позитивное, в соответствии с исходным «positum», означает «действительное», «ранее данное». Действительным и ранее данным являются не конфликты и расстройства, а способности, которыми обладает каждый человек [26].

Говоря о цели психотерапевтического вмешательства, Н. Пезешкиан отмечает: «Для позитивной семейной психотерапии семья является главным измерением терапевтического процесса. Нам важно мобилизовать потенциал самопомощи, заложенный в каждом человеке, в каждой семье и в каждом межличностном контакте. Мы хотим развить у семьи и её членов компетентность, которую обычно приписывают только небольшой группе психотерапевтов, а именно: компетентность в зрелом и дифференцированном подходе к проблемам и конфликтам» [25, с.74].

Таким образом, исследования и практика психологической помощи семье, воспитывающей аномального ребенка, указывают на то, что в психологической помощи нуждаются не только дети, но и их родители [8; 38].Особенно важным это правило является для семей, в которых родители занимаются воспитанием «особого» ребёнка. Основным содержанием психологического воздействия для подобных семей становится создание концентрированного, эмоционально насыщенного опыта новых социальных отношений между детьми и родителями [18].

Кроме того, большинство авторов отмечают наличие определённых возможностей, потенциала развития, ресурса, которым обладает семья, воспитывающая аномального ребёнка; позиция психотерапевта, дающая пространство для собственной активности клиентов, позволяет семье увидеть и мобилизовать эти способности и потенциал самопомощи.

§1.2 ИСПОЛЬЗОВАНИЕ РЕСУРСНОЙ МОДЕЛИ В ПСИХОЛОГИЧЕСКОЙ РАБОТЕ С СЕМЬЁЙ

В психологии «ресурсный подход» развивался Д. Канеманом и др. в концепции внимания как «умственного усилия», специфического «энергетического» ресурса. Основные постулаты этой концепции, позволяющие строить экспериментально проверяемые модели, состоят в допущении ограниченности ресурса внимания у человека и возможности его распределения по разным задачам, от чего зависит успешность их решения [4].

Имеются различные варианты определения понятия «ресурс», анализ которых позволяет рассматривать его как функциональный (психологический, физиологический, профессиональный и др.) потенциал, обеспечивающий устойчивый уровень реализации активности человека и достижения её заданных параметров на протяжении определённого отрезка времени [5].

Выдвигая идею множественности ресурсов, Д.Навон и Д.Гофер сформулировали ряд постулатов концепции человеческих ресурсов:

1. «человеческая система» в любой момент времени обладает определёнными возможностями по преобразованию информации, которые называют ресурсами;

1/Понятие общения в психологии Значение общения в жизни человека

... страсти к приобретению и накоплению вещей, так называемый «вещизм»: общение по схеме «человек-человек», являющееся наиболее психологически насыщенным и сложным. Поскольку эта форма общения отличается особой ... интересов. Поэтому любые контакты, общение людей редко протекают без трудностей, проблем, конфликтов. Эти проблемы возникают как в малых социальных группах, семье, в трудовых коллективах, так и ...

2. деятельность характеризуется не только количеством использованных ресурсов, но и эффективностью их применения;

3. для конкретного человека в определённый момент времени трудовая задача определяется рядом параметров информации (качество и количество стимулов, кодирование, размещение и т.п.) и человека (личностные особенности, профессиональные способности и подготовленность, субъективная сложность и значимость задач и т.п.), соотношение которых обусловливает ресурсную обеспеченность деятельности;

4. функция деятельности характеризуется соотношением качества рабочей информации (как результата сопоставления условий выполнения задачи и возможностей субъекта) и величины ресурсов [3].

Таким образом, концепция проявления ресурсов основана на том положении, что человек использует все возможности для правильного распределения своих ограниченных ресурсов. Эффективность использования этих ресурсов зависит от параметров, характеризующих как саму задачу (величина нагрузки) или ситуацию (степень угрозы, ответственности и т.д.), так и возможности человека [5].

Б.С.Братусь в докладе, посвященном Б.В.Зейгарник, говорил, что свой способ совладания с трудностями она называла «опорой на несуществующие костыли» — так, как если бы они были. Человек, переживающий или переживший психотравмирующую ситуацию, самостоятельно или в процессе психотерапии опирается на такие психологические «костыли», находит психологические ресурсы совладания с ситуацией. Однако, как показывает пример Б.В.Зейгарник, костыли эти могут быть реальными, а могут быть придуманы самим человеком — его волевым решением. Т.е. ресурсы — система убеждений и диспозиций, смыслов, на которые человек может опереться в процессе саморегуляции или в процессе психотерапии [11].

Одно из немногих объяснений таких «несуществующих костылей» предлагает экзистенциальная психология. Человек, принимающий на себя ответственность за то, что происходит и произойдет в его жизни, приходит к вопросу — «если не я, то кто?». Убеждения и диспозиции — те ресурсы, которых у него нет — рождаются в деятельности, в процессе совладания с трудной ситуацией. Это волевое решение, которое принимает человек, переводит ситуацию стресса, фрустрации или конфликта на более высокий уровень. Человек принимает и трудность, и сложность того мира, в котором он живет и действует. Психологические механизмы этого явления в настоящее время не ясны, и это вопрос для дальнейших исследований, однако важен сам факт того, что мотивационно-смысловая сфера личности может не только являться ресурсом, но и сама формироваться в процессе деятельности человека [28].

Т. Кокс под индивидуальными ресурсами понимает как специфические и приобретённые навыки, связанные с осуществлением деятельности в данной ситуации, так и более общие характеристики человека: личностные качества или устоявшиеся формы поведения [33].

Ресурсы подобны иммунитету, имея которые можно избежать многие «вредности» современной жизни [3].

Учитывая то, что семья является открытой, постоянно изменяющейся системой, имеющей собственные цели и обладающей значительными адаптивными возможностями, Д. Фримен говорил о наличии у семьи значительных внутренних ресурсов, которые позволяют ей удовлетворить потребности её членов и решать возникающие у них проблемы. Одной из целей работы с семьями является раскрытие этих ресурсов с тем, чтобы члены семьи могли сами себе помочь [35]. В связи с этим Д. Фримен, Э. Эйдемиллер, А. Варга, В. Сатир, В. Черников, Н. Пезешкиан и другие подчёркивали важность именно системной семейной терапии.

Проблема многодетной семьи в контакте социальной работы

... особенно острой и всеобщей. Социальные работники помогают всем нуждающимся решать проблемы возникающие в их повседневной жизни и в первую очередь тем кто не защищен в ... В жизни к сожалению случаются несчастья болезни катастрофы которые могут вполне благополучного человека семью социальную группу вытеснить в число неблагополучных нуждающихся во внешней помощи. Семейные проблемы дестабилизирующие ...

По мнению Лавровой Н.М. и Лаврова В.В. функциональный потенциал семьи — есть ресурс семьи, который обеспечивает поддержание целостности системы при переходе от одной стадии к другой и восстановление равновесного состояния при выполнении отдельных актов [20].

К. Роджерс отмечал, что ни прямое обучение, ни аналитико-интерпретативный метод не дают эффективных результатов, т.к. родительское отношение характеризуется устойчивостью и сопротивлением изменениям. Необходимо создать условия для самостоятельной, активной и сознательной перестройки отношений самими родителями [29].

Терапевт может пытаться производить воздействия на семью, с целью устранить «неполадки» в ее функционировании. Другой вариант состоит в том, чтобы действовать вместе с клиентами, чтобы помочь им произвести изменения в их жизни [41].

О.Л. Подлиняев обращает на это внимание: «не прямое исправление нежелательных качеств человека и формирование качеств желательных, не модификация его поведения, а создание условий, при которых человек может освободить внутренний механизм самоизменений, ведущих к здоровому личностному росту и реализовать тем самым свой природный потенциал, направленный на самоактуализацию» [27].

Первый подход опирается на профессиональное знание (что мы знаем о человеческом развитии, патологии, семейном функционировании).

Во втором подходе ценится как профессиональное знание психотерапевта, так и уникальное клиентское знание, и знание, которое развивается совместно во взаимодействии терапевта и клиентов [40].

Работа с родителями «особых» детей становится более эффективной, если она основана на ресурсной модели человеческого функционирования [42].

Ресурсная модель семейного функционирования опирается на следующие предположения: семья постоянно генерирует собственные нормы в различных контекстах — историческом, культурном, этническом, политическом, социально-экономическом, межличностном. Терапевт находится в поиске сильных сторон семейной жизни, пытаясь поддерживать собственную уважительную заинтересованность и открытость к различиям. Разнообразие приветствуется. Терапевтический процесс направлен на усиление творческой способности людей решать проблемы, получать новые знания, развиваться сначала вместе с терапевтом, а потом без его помощи [25].

Постепенно в поле семейной терапии начинают все громче звучать голоса, поддерживающие веру в то, что все семьи обладают способностью развиваться, обучаться и меняться. Часто клиенты обладают большей компетентностью, чем может показаться на первый взгляд. Их способности, умения и знания, будучи увиденными и оцененными, могут стать для них полезными. Ресурсная модель не игнорирует патологию и дисфункцию, но делает упор на сильных сторонах людей и семей. Фокус терапии смещается на развитие компетентности клиентов с исправления «неполадок» в семейной системе [35].

С таким подходом согласна и позитивная семейная психотерапия: она рассматривает не только области, где есть нарушения, но также и возможности, которые существуют у человека и семьи. В своём первоначальном значении слово позитивный (латинское positum) относится к фактическому, данному. «Данное» — это не обязательно конфликты и нарушения, это и возможности, которые несёт в себе каждый человек. В семейной терапии важны в первую очередь потенциальная возможность человека помочь самому себе, его способности преодолеть конфликт [25].

Проведение терапии с верой в ресурсность людей имеет ряд преимуществ. Когда работа начинается с сил и ресурсов, с меньшей вероятностью провоцируется сопротивление клиентов. Строительство терапии на основании компетентности служит напоминанием при исследовании трудностей, что у семей есть не только проблемы, но и силы. Обнаружение этих сильных сторон в жизни людей, обратившихся за помощью, фокус внимания на их компетентности является лучшим основанием для нахождения будущих решений, дает место надежде и открывает новые возможности [33].

И, наконец, вера в ресурсность обладает потенциалом для обогащения клинической работы терапевт. Когда обращаются к клиентским ресурсам, они (клиенты) воспринимаются как более интересные люди. Их легче уважать и ценить. Терапевт начинает понимать, что у них есть чему поучиться. Такая работа становится интересней и привлекательней. Кроме того, вера в ресурсность является «противоядием» от «профессионального сгорания» психолога [36].

Такой подход не означает, что жизнь клиентов романтизируется. Вера в ресурсность не предполагает минимизацию трудностей, которые существуют в их жизни. Важно избегать дихотомического взгляда на клиентов, как на только ресурсных, или только дисфункциональных. Важно осознавать и семейные силы, и семейные проблемы. Важный концептуальный сдвиг заключается в том, что психотерапия начинается с признания семейной компетентности как основания для того, чтобы помочь клиентам справиться с проблемами, влияющими на их жизнь [9].

Анализ литературы, посвященной исследованиям семей с «особым» ребенком, помогает в определении сильных и ресурсных сторон жизни клиентов. Потенциальные ресурсы могут находиться в эмоциональной, когнитивно-поведенческой и экзистенциальной сферах их опыта, в области межличностных отношений [18]. В эмоциональной области — это радость и удовлетворение от заботы о ребенке, возможность делить с ребенком свою любовь, чувство исполненного долга [42]. В когнитивно-поведенческой области — это развитие новых навыков, умений, получение новых знаний, связанных с особенностями ребенка [23]. Мамы этих детей часто оказываются «профессионалами широкого профиля» в области дефектологии, коррекционной психологии, логопедии, авторами уникальных программ помощи «особому» ребенку. В экзистенциальном плане ситуация «особого» родительства может давать новое осмысление жизни, прояснять, что в жизни по-настоящему важно, способствовать развитию духовности. «Особый» ребенок дает своим родителям возможность стать лучше — более толерантными, сочувствующими, менее эгоистичными [24]. Супруги могут воспринимать заботу об «особом» ребенке как общее, объединяющее их дело, они становятся партнерами и соратниками по «особому» родительству[25].

Ресурсная модель часто помещает историю клиента в героический контекст, в котором есть признание трагедии их жизни, но акцент делается на смелости и решимости, помогающих противостоять многочисленным трудностям. Героическая история поддерживает принципиально иной тип отношений с клиентами, в котором есть место для уважения клиентов и восхищения ими[33].

Действия терапевта могут поддерживать компетентность клиентов, усиливать их активную позицию по отношению к собственной жизни, а могут неявно подталкивать их к занятию пассивной жизненной позиции. Альтернативой воздействию на клиентов является сотрудничество с ними. Сотрудничество начинается с признания компетентности обеих сторон. Клиенты — лучшие эксперты своего опыта. Когда их компетенция признается, у них больше возможности использовать свои знания и способности. Терапевты являются экспертами в том, чтобы создавать контекст, помогающий клиентам опираться на собственные силы в противостоянии проблемам, закрывающим от них предпочитаемое будущее [34]. М. Уайт, один из основателей нарративного подхода, считает, что клиенты — старшие партнеры в терапевтических отношениях, подчеркивая, что мы работаем в поле их жизни и опыта, где они лучшие эксперты и судьи. Итак, каждый действует в зоне своей компетентности: психотерапевты поддерживают клиентов в их «путешествии» по жизни, а направление они выбирают сами [9].

Если опираться в своей работе на ресурсную модель человеческого функционирования, то может оказаться полезным использовать метафору «стремление к культурному любопытству». Применительно к терапевтическому процессу это стремление реализуется, если рассматривать каждую семью, как уникальную микрокультуру, относиться к ней с любознательностью и уважением. В этом случае терапия начинается с прихода психолога в неизвестную ему феноменологическую реальность семьи, с тем, чтобы лучше понять её опыт [34].

Руководство метафорой культурного любопытства в работе с семьями, в которых растет «особый» ребенок, дает возможность больше узнать о различных аспектах компетентности родителей, об их уникальном опыте, сфокусироваться на ресурсных сторонах семейного функционирования, поддерживать уважительное отношение к клиентам, лучше понять микрокультуру их семьи. Трудность в следовании культурному любопытству возникает, когда терапевт сталкивается с явлениями, противоречащими его ценностям и взглядам [32].

Психотерапевтам, опирающимся в своей работе на ресурсную модель человеческого функционирования, не всегда полезно использовать интернализирующую метафору (проблема находится внутри человека); структурные метафоры (проблема заключается в структуре, организации семьи); функциональные метафоры (проблема «нужна» человеку или семье), поскольку эти метафоры актуализируют проблемно-ориентированное (а не ресурсное) видение терапевтом своих клиентов [26].

Опора в психологической работе на ресурсную модель человеческого функционирования хорошо согласуется с важным концептуальным допущением, сформулированным нарративными психотерапевтами Дэвидом Эпстоном и Саллиан Рот следующим образом: «Люди — это не проблемы. Проблемы — это проблемы. Если идти до конца, то взаимоотношения между человеком и Проблемой — это проблема!» [15]. Проблема, таким образом, воспринимается как внешняя по отношению к человеку сущность, которую клиент под влиянием дискурсов, укорененных в социуме, интернализирует и считает своим свойством, чертой, характеристикой [16]. Другими словами, проблема, ранее воспринимавшаяся, как «внутренняя», приобретает относительный статус; следовательно, человек имеет возможность изменить свои отношения с проблемой в соответствии с собственными предпочтениями [33].

Очевидно, что не все проблемы «относительны», и что не все проблемы могут быть устранены из жизни человека. Например, если у ребенка тяжелое генетическое заболевание, это становится проблемой для его родителей, и терапевт не в силах сделать так, чтобы этого нарушения не было. Но в его силах помочь родителям изменить отношения с заболеванием. Фокусировка на отношениях с синдромом Дауна, аутизмом и другими нарушениями (а не на самих нарушениях) переводит разговор в психологическую область, в «реальность второго порядка» [10]. Эта «реальность» имеет больше «степеней свободы»; в ней возможны изменения; в ней для клиентов есть место выбору.

§1.3 ПРОБЛЕМЫ ОЦЕНКИ ЭФФЕКТИВНОСТИ ИЗМЕНЕНИЙ, ВОЗНИКАЮЩИХ НА ФОНЕ ОКАЗАНИЯ ПСИХОЛОГИЧЕСКОЙ ПОМОЩИ

Оценка эффективности психотерапии представляет весьма сложную и ещё не решённую проблему. Трудность точной оценки эффекта связана с психологической спецификой психотерапии как особой формы психологического воздействия.

Если говорить о семейной психотерапии, то, оценивая меру её эффективности, стоит упомянуть о таких критериях: во-первых, это субъективная оценка самих родителей. С позиций научного подхода субъективный отчёт считается менее точным диагностическим критерием. Вместе с тем нельзя не видеть, что именно субъективный отчёт наиболее релевантен психотерапевтическому процессу как специфическому психологическому эксперименту. Действительно, участники психотерапии обратились за помощью в значительной мере в связи с определёнными мучающими их переживаниями, формами отношений, конфликтами. Если же в финале достигнут устойчивый позитивный эффект, о котором говорят сами участники, если им стало легче жить, если изменились их отношения или же они научились сосуществовать без излишних переживаний с той или иной субъективно трудной ситуацией — эффект психотерапии достигнут. На этом основании субъективному отчёту как специфическому критерию эффективности следует уделять большое внимание. Его необходимо обязательно использовать как наиболее естественный и простой путь оценки эффективности психотерапии [31].

Практика консультирования и психотерапии всё более прочно основывается на научных данных. Научные исследования эмпирически проверяют и демонстрируют воздействие (или отсутствие воздействия) теории и методов терапии, а также отдельных техник на клиентов и пациентов [2].

Научные исследования — это средство проверить точность и значимость наших теорий. Теории консультирования психотерапии представляют собой системы взглядов на мир; теории — это абстракция или описание реальных событий, которое может запутать либо прояснить понимание. Исследование предназначено для проверки этих наблюдений и теорий на предмет их влияния на реальный мир и для того, чтобы проинформировать консультанта, какие действия могут быть наиболее адекватными. Консультирование и психотерапия-это не область деятельности, где исследования постоянно проверяют полезность наших теорий. Исследования помогают избавиться от устаревших и фальшивых идей и позволяют практикующим терапевтам выдвигать новые и более полезные теории и методы для помощи клиентам. В реальной практике консультирования терапевт действует в большей степени как учёный, который следует основным принципам наблюдения, проверки гипотез и пересмотра теорий в зависимости от полученных результатов [19].

Отвечая на вопрос: меняют ли жизнь своих пациентов психотерапевты и консультанты, можно сделать следующие выводы.

1. Свидетельства о действительной эффективности консультирования неоднозначны, но большая часть данных говорит о том, что клиенты извлекают пользу из индивидуальных интервью.

2. По всей видимости, различные теории по-разному действуют на разных клиентов, проблемы которых тоже разные. Главная задача для терапевта будет заключаться в том, чтобы подобрать для данного клиента нужный вариант [1].

Изучение личностных качеств, облегчающих общение, таких, как эмпатия, уважение, доброжелательность, и тому подобное продемонстрировало, что эти качества непосредственно связаны с оценкой эффективности консультирования и психотерапии. Эти качества могут быть более важными в некоторых случаях, чем теоретическая ориентация консультанта, поскольку ясно, что внимательный и доброжелательный консультант любой ориентации предпочтительнее для большинства клиентов, чем холодный специалист, не выказывающий уважения к личности клиента [17].

Роджерс (1975) указывает, что многие терапевты не могут создать условия эмпатии и что терапия и консультирование могут оказать и пользу и вред. Хэдли и Штрупп (1976) проиллюстрировали эту точку зрения и сделали вывод: «Искусство терапии в основном состоит в строго определённом и точном применении определённой техники, в правильном решении, когда нужно быть терпеливым, а когда нужно поторопить клиента, когда нужно быть мягким и доброжелательным, а когда дистанцироваться. Простого применения эмпатических качеств недостаточно, они должны проявляться синхронно с клиентом, с конкретным моментом, со всем процессом интервью» [29].

Консультирование и терапия действуют в более крупных системах так, что именно семья и более широкое окружение определяют конечный эффект усилий специалиста по отношению к клиенту [31].

Гурман и Книскерн (1981) проанализировали последние научные исследования в области семейной терапии и сделали вывод о том, что, исходя из результатов анализа нескольких теорий семейной терапии, можно сказать, что семейная терапия лучше, чем ничего [1].

Подытоживая вышесказанное, можно сделать следующие выводы:

1. Существуют различные способы восприятия эффективности консультирования и психотерапии. В настоящее время принято считать, что консультирование оказывает влияние на жизнь клиентов, но данные по этому вопросу не полны и не всегда ясны. Многие исследователи склонны считать, что психотерапия оказывает положительный эффект и производит перемены.

2. Результаты исследований говорят о том, что когнитивные виды терапии, придающие большое значение переформулированию реальности и помогающие клиенту найти новый взгляд на мир, наиболее эффективны.

3. Краткосрочная терапия и консультирование со специфической задачей — самая эффективная форма помощи. Долгосрочная терапия также может оказаться более эффективной, если определены ясные цели на отдельных стадиях процесса.

4. В основе эффективного интервью лежат некоторые общие качества, такие, как эмпатия. Однако эти качества могут проявляться по-разному у терапевтов, принадлежащих к разным теоретическим группам.

§1.4 ВЫВОДЫ ПО ПЕРВОЙ ГЛАВЕ

Исследования и практика психологической помощи семье, воспитывающей аномального ребенка, указывают на то, что в психологической помощи нуждаются не только дети, но и их родители. Особенно важным это правило является для семей, в которых родители занимаются воспитанием «особого» ребёнка.

Кроме того, большинство авторов отмечают наличие определённых возможностей, потенциала развития, ресурса, которым обладает такая семья; также большинство авторов сходится во мнении, что все семьи обладают способностью развиваться, обучаться и меняться.

Позитивная психотерапия предлагает опираться в процессе оказания психологической помощи семье на ресурсную модель, позволяющую понять, что семья обладает способностью реинтеграции и помощи самой себе. Позитивная семейная психотерапия рассматривает не только области, где есть нарушения, но также и возможности, которые существуют у человека и у семьи.

Терапевт в таком случае ориентирован не на устранение возникших нарушений и расстройств, а старается, в первую очередь, мобилизовать имеющиеся у пациента способности и потенциал самопомощи.

Работа с родителями «особых» детей становится более эффективной, если она основана на ресурсной модели человеческого функционирования, в отличие от более привычных дефицитарных моделей, сфокусированных на патологии индивидуума или семьи.

Задачей психологической работы с родителями «особых» детей является выявление и развитие индивидуальных ресурсов членов этих семей, внутрисемейных ресурсов, ресурсов, лежащих за границами семейной системы, т.е. выявление и развитие сильных, ресурсных зон функционирования таких семей.

Терапевтический процесс направлен на усиление творческой способности людей решать проблемы, получать новые знания, развиваться сначала вместе с терапевтом, а потом и без его помощи.

Вера в ресурсность не предполагает минимизацию трудностей, которые существуют в жизни.

Важно осознавать и семейные силы, и семейные проблемы. Важный концептуальный сдвиг заключается в том, что психотерапия начинается с признания семейной компетентности как основания для того, чтобы помочь клиентам справиться с проблемами, влияющими на их жизнь.

Свидетельства о действительной эффективности консультирования и психотерапии неоднозначны, но большая часть данных говорит о том, что психотерапия оказывает положительный эффект и производит перемены; кроме того, исходя из результатов анализа нескольких теорий семейной терапии, можно сказать, что семейная терапия лучше, чем ничего.

Своё исследование мы посвятили изучению возможности использования ресурсной модели в психологической работе с семьями, воспитывающими аномальных детей, как более эффективной в сравнении с дефицитарной моделью.

ГЛАВА 2. ВОЗМОЖНОСТИ ПРИМЕНЕНИЯ РЕСУРСНОЙ МОДЕЛИ В ПРАКТИКЕ ОКАЗАНИЯ ПСИХОЛОГИЧЕСКОЙ ПОМОЩИ СЕМЬЯМ, ВОСПИТЫВАЮЩИМ АНОМАЛЬНЫХ ДЕТЕЙ

§2.1 ИСПЫТУЕМЫЕ И ПОДХОДЫ К ИЗУЧЕНИЮ МОДЕЛЕЙ ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ СПЕЦИАЛИСТОВ С СЕМЬЁЙ

В нашем исследовании, посвященном изучению возможности применения ресурсной модели в практике оказания психологической помощи семьям, воспитывающих аномальных детей, мы обратились к опыту работы психологов из Центра Позитивной Психотерапии (ЦПП) г. Хабаровска. Мы имели возможность наблюдать за процессом оказания психологической помощи семьям, обратившимся за помощью в ЦПП (всего 20 семей) в течение 6 месяцев. Мы присутствовали на консультациях и занятиях с детьми, которые проводил психолог. Обсуждали с ним истории семей, обратившихся к нему за помощью, самостоятельно беседовали с родителями.

Большая часть обращений родителей была адресована проблемам лечебного воспитания детей, имеющих нарушения в развитии. Родители принимали решение обратиться к психологу после рекомендаций невропатолога, логопеда, психиатра, ранее сопровождавших семью. Все дети из этих семей имели особенности психофизического развития, с рождения наблюдались специалистами, получали постоянное лечение.

Практически все родители имели традиционно долгий опыт получения помощи в медицинских учреждениях.

В таблице 1 представлена картина, отражающая причины обращений родителей за психологической консультацией в ЦПП, клинические диагнозы детей, длительность лечения.

Таблица 1

Картина, отражающая причины обращений родителей за психологической консультацией в ЦПП

Содержание запроса родителей, обратившихся за помощью	Неврологический диагноз, длительность лечения
Даниил Н., 6 лет: сложности контакта, отсутствие произвольности, непонимание сложной инструкции, непонимание ограничений	DS: РЭП, ММД, моторная дисфазия, лечение с рождения
Гриша К., 4 года: плохо говорит, рассеян, невнимателен, ленив в самообслуживании, плаксив либо агрессивен	DS: РЭП, моторная дисфазия, ЗРР, лечение с рождения
Илья М, 4 года: отсутствие речи, отсутствие контакта со сверстниками	DS: РДА
Яна Г., 5 лет: плохо запоминает стихи, не помнит названий цвета, частая плаксивость, страхи (боится маму, темноты, одиночества, муравьев), не играет с детьми в детском саду	DS: РЭП, ММД, моторная дисфазия, лечение с рождения
Игнат К., 5,5 лет Острое переживание даже незначительного неуспеха, затяжные переживания после неудач.	DS: РЭП, СГДВ, лечение с рождения
Миша А., 8 лет Трудности в усвоении шк. Программы (усвоение математики), постоянная утомляемость, появление многоречивости и чрезмерной двигательной активности на фоне утомления, низкая произвольность, невозможность усвоения программы действий	DS: РЭП, субкомпенсированный гипертензионный синдром, астеноцеребральный синдром, лечение с рождения
Антон П.,9 лет Негативизм, вербальные агрессии, отказ от учебной деятельности, трудности в общении со сверстниками	DS: РЭП, атипический аутизм
Саша П.,6 лет Сложности во взаимодействии со сверстниками, обособленность ребёнка, трудности произвольной организации ребёнка.	DS: РЭП, СГДВ, лечение с рождения

Вот данные из анамнеза одной клиентки, Стеллы З., 5.5 лет. Обращаясь за помощью, мама приготовила целый пакет документов, свидетельствующих о том, как долго и старательно она занималась лечением дочери (в нем были представлены ксерокопии на 30 с.).

В этом пакете содержались выписки из медицинских заключений невролога, начиная с рождения девочки. Осмотр неврологом девочки производился в течение пяти лет каждые три месяца. Кроме этого, семья параллельно с консультациями, которые она получала от одного специалиста, также получала многочисленные консультации в том числе и от другого невролога и целого ряда специалистов, обследовавших ребёнка в перинатальном центре г. Хабаровска и Новосибирском Диагностическом Центре (МПКДЦ).

Там исследовался неврологический статус ребёнка, проводилась неоднократная ЭЭГ, ЭХО-ЭС, биохимический анализ крови, УЗИ сердца, R-графия черепа, осмотр окулиста, осмотр психиатра, психотерапевта.

В результате этих многочисленных наблюдений был поставили целый ряд диагнозов: РЭП, синдром гиперактивности с дефицитом внимания, ЗПР, ДЖВП, холестаз, соединительно-тканная дисплазия сердца, открытое овальное окно.

Мама предоставила очень подробные анамнестические сведения, в которых уделено большое внимание сложностям в развитии ребёнка, её дефекту. Вот только часть этих данных: «После реакции ан прививку АКДС (сделана в 1 год и 1 мес.) у ребёнка пропали навыки узнавания родителей, все навыки игры; было ощущение, что ребёнка откинуло в развитии назад. Не всегда адекватно отвечает на вопросы, имеет большой словарный запас, но не связывает слова в предложения; не усидчива, неустойчивое внимание, не умеет засыпать одна, только в присутствии няни или мамы».

Мы проанализировали эти истории и характер причин обращения и пришли к выводу о том, что в них содержатся известные реакции родителей, свидетельствующие о том, что они долгое время были включены в отношения, которые характерны для дефицитарной модели оказания психологической помощи.

Во-первых, во всех обращениях доминирует тема дефекта. Родители обращаются к специалистам за тем, чтобы избавиться от тех проблем, которые возникли в семье из-за нарушений в развитии ребёнка. Появление в семье ребенка с нарушениями развития является обстоятельством «непреодолимой силы», которое родители никакими своими усилиями не могут изменить. Что бы они не делали, их ребенок не развивается, как другие дети. Интересным было такое наблюдение. Очень редко родители первыми обращались к психологу, всегда это была инициатива врача, к которому родители обращались с вопросами о воспитании ребенка. Формулируя запрос к психологу, родители начинали рассказывать о заболевании и дефекте ребенка («У нас синдром гиперактивности», » У нас РЭП» и т.д.).

В субъектном локусе жалобы всегда был ребенок, в объектном — его физическое недомогание, поведение, нарушенное из-за особенностей развития. В самодиагнозе звучали подобные объяснения: «У нас была тяжелая беременность». «Неверно или несвоевременно лечили ребенка». Даже когда психолог просил родителей сказать, что их самих беспокоит, что они ожидают в качестве помощи, содержание обращений, как правило, не менялось. Родители продолжали фиксироваться на проблемах здоровья и дефекта у ребенка.

Во-вторых, мы наблюдали типичную реакцию родителей на поставленный врачом диагноз. Чаще всего это просто неверие в существовавшие болезни. Члены семьи сомневались в компетентности диагноста, поэтому часто искали возможность получить консультации других специалистов в этой области. В основе такого поведения лежит отчаянная надежда на то, что первоначальный диагноз ошибочен. Кроме того, можно было с очевидностью признать, что задержка в признании родителями диагноза, а значит, и данности, связанной с особенностями ребенка, может лишить семью возможности действовать своевременно и конструктивно.

Примером такой реакции может служить история семьи К., воспитывающей девочку, имеющей своеобразие в развитии из-за РДА. Обратившись за помощью, родители рассказали, где, когда и с кем они сотрудничали. В их запросе настойчиво звучал вопрос о том, к кому им лучше пойти, стоит ли им идти к другим специалистам, которых им также рекомендовали? На первой же встрече консультант, прояснив ожидания родителей, посоветовал им определить, кому из специалистов они склонны доверять, с теми и советовал в дальнейшем сотрудничать. Для того, чтобы родителям было проще принять решение, он представил признанные заслуги этих специалистов в работе с такими семьями, где есть дети с РДА. Объяснил, почему диагноз не ставится с полной уверенностью и сразу. Но, как выяснилось позже, эти родители, начав сотрудничать с психологом из центра, продолжали сомневаться. Каждый раз, приходя к нему на консультацию, они снова возвращались к обсуждению проблемы выбора специалиста. Продолжали считать, что «нужно еще постараться», посетить всех специалистов, какие есть, и тем самым еще долго уходить от необходимости принять ответственность на себя и доверять тому, с кем сотрудничаешь.

В-третьих, анализ содержания высказываний родителей, обращавшихся за помощью, показал, что им свойственны чувства гнева, вины, стыда, которые возникли у них в ответ на сообщение врача о дефекте ребенка.

Родители сообщали: «Нам говорили, что это не аутизм, что все еще изменится, стоит только ребенку подрасти. Нас понапрасну обнадеживали! Лучше бы сразу сказали!».

«Конечно, я сама виновата. Я ничего не знала про здоровье детей. Теперь, если решусь на второго ребенка, буду сначала долго лечиться, чтобы быть здоровой».

«Мой муж стыдится нашего ребенка, он считает, что это я виновата во всем, избаловала его. С него нужно побольше требовать, и тогда он заговорит».

Таким образом, мы видим, что модель взаимодействия родителей, имеющих аномальных детей, полностью ориентирована на изучение функциональных и динамических связей. Участники этого процесса нацелены на изучение нарушений в семье и различных аспектов заболевания ребенка. Они исходят из того, что здоровье восстановится, если эти нарушения будут исправлены. Родители обращаются к специалистам за тем, чтобы избавиться от тех проблем, которые возникли в развитии ребенка. Сознание людей в таких случаях делит всех участников на две группы: тех, кто создает проблему, и тех, кто страдает из-за нее. Эта дихотомия понятна и удобна всем. Позиция каждого определена и защищена.

«Медицинский» взгляд «подливает» масла в огонь: он тоже заставляет делить людей на пациентов, и тех, кто сопровождает пациентов в кабинет врача. В нашем понимании — это все признаки принятия дефицитарной модели во взаимодействии всех участников коррекционного процесса.

Долгие «скитания» родителей по специалистам, неудовлетворенность процессом помощи, наличие негативных переживаний, связанных с этим, чувство безысходности, утрата надежды и веры в изменения — вот неполный перечень проблем, который возникает на фоне принятия подобной модели.

Основными аспектами, характеризующими деятельность психолога, опирающегося на ресурсную модель человеческого функционирования при работе с семьями, воспитывающими аномальных детей, является такая позиция психолога, которая позволяет расширить пространство для активности клиентов, т.е. позволяющая семье мобилизовать имеющиеся у неё способности и потенциал самопомощи, а также уйти от фиксированности на болезни и дефекте.

В методе позитивной психотерапии, который в первую очередь используется сотрудниками центра, особое значение придаётся изучению именно ресурса семьи. Позитивная семейная психотерапия рассматривает не только области, где есть нарушения, но также и возможности, которые существуют у человека и семьи. Понятие «позитивного» в позитивной психотерапии означает, прежде всего, что психолог не ориентирован на устранение возникших нарушений и расстройств, а старается, в первую очередь, мобилизовать имеющиеся у пациента способности и потенциальную возможность человека помочь самому себе.

Позитивная психотерапия не является одним из методов среди прочих. Она предлагает инструменты, позволяющие оценить, какие методические подходы, в каких конкретных случаях могут быть применены, и как можно чередовать эти методы. Она своего рода метатеория психотерапии. Именно такой и представляется нам так называемая ресурсная модель в оказании психологической помощи семьям. На примере того, как изучается и используется ресурс семьи в позитивной психотерапии, можно рассмотреть возможности применения ресурсной модели в оказании психологической помощи семьям, имеющим аномальных детей.

§2.2 ОПИСАНИЕ ВОЗМОЖНОСТЕЙ СЕМЕЙ, ПРОЯВИВШИХСЯ В ХОДЕ ИСПОЛЬЗОВАНИЯ РЕСУРСНОЙ МОДЕЛИ

В первую очередь наше внимание было сосредоточено на обозначении тех методов и приемов, которые традиционно используются в позитивной психотерапии для исследования ресурсов семьи.

В первую очередь таким аспектом является особая организация процесса психологической помощи. Речь идет о пятиступенчатой модели, которая помогает структурировать процесс взаимоотношений. Она является «платформой, с которой психотерапевт может наблюдать ход лечения, она является ориентиром, посредством которого он может корректировать свой собственный подход» [25,с.186]. На каждой из этих ступеней человек рассматривается как социальное существо, живущее в сообществе, в котором он развивается, и в котором возникают его конфликты. Поэтапно развиваются его способность помогать самому себе. Процесс помощи протекает на двух уровнях.

На первом уровне любое вмешательство осуществляется профессиональным терапевтом, поскольку требует профессиональной компетентности. Здесь психотерапевт, проявляя сочувствие и понимание, оценивает поведение членов семьи на языке содержания концепций позитивной психотерапии.

На втором уровне действует непосредственно пациент и его семья. Это уровень помощи самим себе. Здесь пациент отказывается от своей роли и учится применять методы позитивной психотерапии, осмысляет полученный опыт и лежащие в его основе концепции, переосмысляет свой жизненный опыт и увеличивает свою способность к эмпатии. Он учится активно и последовательно решать задачи самопомощи.

Организованный таким способом процесс напоминает то, что в свое время Л.С. Выготский обозначил как изучение зоны актуального развития и зоны ближайшего развития, а также то, как происходит процесс присвоения нового опыта путем интериоризации [12].

На примере нескольких историй помощи семьям, мы попытались проследить за тем, какие возможности в изучении ресурса семьи содержит особая организация процесса позитивной психотерапии.

Первая стадия имеет название «наблюдение / дистанцирования». Как мы указывали выше, члены семьи, вовлеченные в тяжелые переживания, возникающие в семье из-за болезни и нарушенного поведения ребенка, утрачивают дистанцию по отношению к этим проблемам. Это напоминает поведение человека, который стоит слишком близко к картине и поэтому может видеть только ее часть. Он не видит связи с сюжетом и ее цветовым решением. Это обстоятельство не позволяет психологу сразу предлагать семье прибегнуть к позитивной интерпретации болезни и дефекта, т.е. к видению других обстоятельств, существующих наряду с болезнью, а также видению того, что дает симптом и болезнь всей семье.

Начиная работу с семьей, психолог давал родителям в качестве домашнего задания ведение дневника наблюдения. Особенное значение это задание имело для семей, имеющих детей с РДА. Родители получали задание заполнить всей семьей анкету, раскрывающую особенности развития ребенка (см. Приложение).

Конечно, в анкете указаны основные направления для наблюдений, но примеры родители должны описывать сами.

Мы наблюдали за тем, как процесс заполнения анкеты помогал семье вспоминать ранее пережитые эпизоды в жизни семьи. Часто более успешными в своих воспоминаниях были отцы, которые хотя и меньше времени проводили с ребенком, но, как оказывалось, были также активно включены в жизненные процессы, происходившие в семье. Подобные обстоятельства нередко удивляли мам, они начинали изменять свое отношение к роли отца в воспитании ребенка. Им становилось проще принимать мысль о том, что не только они так много времени и сил тратят на воспитание непростого ребенка, что отец, по-своему, также активен в этом процессе. Развитие подобного умения доверять своему партнеру привело одну маму к разрешению конфликта справедливости. Она поняла, что была не права, когда считала, что ее муж не представляет, как ей бывает трудно с ребенком.

Умение наблюдать за тем, как развивается ребенок — один из важнейших ресурсов семьи, нацеленной на повышение своей компетенции в воспитании особого ребенка.

Постоянное наблюдение родителей за тем, что происходит в семье, за тем, как развивается ребенок, и обсуждение его результатов с психологом позволяет специалисту на следующих стадиях взаимодействия (стадиях инвентаризации, ситуативного поощрения, вербализации и расширении целей) осуществлять структурирование полученной информации и так называемую дифференциацию, направленную на оценку и обнаружение связи между актуальными способностями членов семьи и влиянием этих способностей на процесс воспитания, образование межличностных отношений.

Приведем несколько примеров того, как на этих стадиях описывались способности и их роль, как все это позволяло семье использовать свой ресурс в реинтерпретации болезни, в развитии компетентности в вопросах воспитания.

Чаще всего речь шла о таких способностях как подражание, время, сомнение, надежда, доверие, терпение и уверенность.

Ниже представлены эпизоды из историй семей, где появлялась возможность обсудить эти способности благодаря процессу наблюдения.

Важной темой для обсуждения со многими родителями стало обсуждение способности к подражанию. Речь идет о случаях, когда действия или манера поведения перенимается у человека, который служит эталоном поведения. Ребенок подражает своим родителям, когда чувствует, что это находит одобрение со стороны родителей.

С семьей Максима Ш., мы встретились на консультации и обследовании ребенка. Мы увидели, как по-разному ведет себя ребенок в присутствии мамы и бабушки и без них. Мальчик просидел 30 минут неподвижно, не шевелясь в первом случае, внимательно прислушиваясь к разговору взрослых о нем, и смог позже хотя и робко, но с удовольствием включиться в игровую деятельность, оставшись наедине с психологом. Позже, мы узнали от психолога, как он, обсуждая с родителями проблемы ребенка, обратил их внимание на эту особенность мальчика и связал ее как раз с тем, какое значение родители уделяют способности ребенка подражать и следовать примеру родителей. Из рассказа родителей о себе можно было понять, что сами они придают большое значение этой способности. В своей жизни они стремятся не обсуждать своих проблем с другими людьми, являются достаточно сдержанными, вежливыми людьми, страдают от собственной невозможности строить и высказывать собственное суждение. Испытывают невероятную скованность в случаях воздействия авторитета, имеют неоправданные ожидания в отношении себя и партнера. Именно эта особенность родителей могла стать примером для мальчика, породить те проблемы в контактах с другими людьми, страхам ребенка, которые всерьез обеспокоили родителей. Дальнейшая работа с семьей показала, что и психосоматический диагноз мальчика мог быть связан с его стремлением старательно подражать родителям в их сдержанности и замкнутости.

Предположение о том, что родители Вероники К., 4, 5 г., DS: РДА, испытывают дефицит таких способностей как сомнение, надежда и доверие, подтвердилось в ходе развития взаимоотношений с семьей.

Под сомнением понимаются неуверенность, колебания, недостаточная вера в способности ребенка. Дефицит этого качества часто приводит к двойственности, частым колебаниям. Это в свою очередь приводит к другой крайности. Чтобы уберечь себя от отчаяния, родители ищут спасение в упорстве, которое и считают заменой уверенности и проявлением твердого характера. Папа девочки на приеме все старательно записывал. Родители рассказывали о том, как много они делают для того, чтобы ребенок развивался. Но поощрение их действительно верных и активных действий со стороны психолога не воспринималось. Мы видели, как папа игнорирует его, повторяя: «Хочется знать, как правильно надо». Мы уже упоминали об этой семье выше, когда рассказывали, о старании семьи найти еще одного «неохваченного» специалиста и обратиться к нему за помощью. Психолог вел разговор о том, что папе и маме пора уже воспользоваться тем знанием и возможностями, которых уже достаточно у семьи, перестать перенимать убеждения других, искать признанные авторитеты. Тогда можно будет избавиться от страха неуверенности и начать признавать без сомнения свои собственные достижения и хорошую динамику в развитии ребенка. В семье есть старшая дочь, которая обладает большей уверенностью по сравнению со своими родителями, она более продуктивна в отношениях со своей больной сестренкой. Ее поведение может служить примером принятия семьей своих возможностей в компетентности.

В разговоре с бабушкой и родителями Виолетты Г., было обнаружено, что центральной проблемой в отношениях с ребенком у взрослых стало неумение принять индивидуальные, только ему присущие особенности. Близкие не считались с этим и поэтому не уделяли достаточно времени этому. Такое поведение родителей говорит о своеобразии в развитии такой актуальной способности как время. Было выявлено, что учитель девочки вполне справляется с тем, чтобы предоставить ей время на уроке, дать ей подумать и сосредоточиться. Родители же, настаивали на том, что «медлительность» девочки — проблема, дефект, с которым «нужно что-то делать». Нельзя все оставлять все так, «не станут же ее все время ждать». Позже бабушка, полковник милиции, откровенно рассказала, что сама точно также же непросто переживает ситуации, где вынуждена быстро, в ситуации дефицита времени принимать решение и действовать. Она согласилась с тем, что все взрослые в семье не хотят дать времени ребенку для ее развития, причем в необходимом количестве и качестве, в сочетании с любовью и вниманием.

Часто мы наблюдали за тем, как у родителей, испытывающих дефицит такого качества как время времени на то, чтобы разочаровываться в ребенке, настаивать на своих планах и темпах — хватает. Обозначение ресурса семьи в данном случае сводилось к тому, чтобы семья научилась использовать свое время на то, чтобы участвовать в формировании его представлений и ощущений времени. Для этого родителей специально обучали использовать такой прием самопомощи как эмоциональный комментарий. Очень простой в использовании, этот прием требовал от родителей развития умения находить вечером время и умело комментировать для ребенка весь прожитый день, выражая при этом отношение ко всему произошедшему, являя собой пример проживания жизни и ее комментария. Мы хорошо знаем, что способность осознавать прошлое, настоящее и будущее в их связи, способность интегрировать время — одна из самых важных характеристик зрелости сознания.

Размышления о подобных формах интеграции были эффективны в определении истинных целей психологической помощи семье. Мы знаем, что каждая семья характеризуется устойчивостью и сопротивлением изменениям. Необходимо создать условия для самостоятельной, активной и сознательной перестройки отношений самими родителями, чтобы это стремление воспринималось как ресурс.

Очень важным аспектом, проявляющимся в описываемой нами модели, является применение психологом обязательного ситуативного поощрения и позитивной интерпретации нежелательного поведения ребенка.

Мы видели, как психолог обращает внимание родителей на то, что у них произошло развитие новых навыков, умений, получение новых знаний, связанных с особенностями ребенка. Раньше, воспитывая детей, не имеющих таких проблем (в семьях часто воспитывают по нескольку детей), мамы не имели подобных возможностей. Теперь они часто оказываются «профессионалами широкого профиля» в области дефектологии, коррекционной психологии, логопедии. Мы видели, как им приятно слышать то, как психолог отмечает проявленное ими старание и усердие в чтении специальной литературы, как поощряется умение таких родителей по-новому оценивать поведение своих детей.

Теперь они демонстрируют умение иначе определять причины и следствия в поведении, не склонны связывать, например, проявления негативизма с капризностью и избалованностью ребенка, а видят в этом следствие своего усердия и страх ребенка, связанного с ним. Вот строчки из электронного письма одной весьма старательной мамы: » Я поняла, как я была не права, когда пыталась ограничивать и наказывать ребенка. Теперь я представляю, как он воспринимает окружающее, что он при этом чувствует!»

Родители соглашались с психологом в том, что ситуация «особого» родительства дала им возможность нового осмысления жизни. Помогла прояснять, что в жизни по-настоящему важно, способствовала развитию духовности. В своих «отчетах» они говорили: «Я стала лучше — более сочувствующей, менее эгоистичной». «Я понял, что за все надо платить. Моя невнимательность к тому, что чувствовал и говорил мне ребенок, привела к тому, что он не хочет и не может говорить со мной». «Я поняла, что мое время и пространство тоже должны оберегаться мною. Я не могу позволять своему ребенку не считаться с этим. Я не должна все свое время тратить только на него, но в то время, что для нас обоих, я должна честно говорить о нем и о себе». » Мы теперь знаем, что бояться наказывать ребенка не стоит. Все дело в нашем недоверии себе. Отсюда неуверенность, как поступать с ребенком, когда он не слушается».

Супруги соглашались с тем, что забота об «особом» ребенке воспринимается ими как общее, объединяющее их дело, они стали партнерами и соратниками по «особому» родительству. Мы, действительно, не могли не согласиться с тем фактом, что в этих семьях присутствует небывалая сплоченность, теплые отношения между супругами. Разговор об этом всегда с благодарностью воспринимался родителями, вносил новые доверительные оттенки во взаимоотношения с ними.

Ресурсная модель часто помещает историю клиента в героический контекст, в котором есть признание трагедии их жизни, но акцент делается на смелости и решимости, помогающих противостоять многочисленным трудностям. Героическая история поддерживает принципиально иной тип отношений с клиентами, в котором есть место для уважения клиентов и восхищения ими.

Выявленные и описанные нами аспекты, направленные на изучение ресурсов семьи, показывают, что отношения родителей с психологом могут развиваться более успешно и конструктивно, нежели при включении в отношения, характерные для дефицитарной модели.

§2.3 ВЫВОДЫ ПО ВТОРОЙ ГЛАВЕ

Возможность наблюдать за процессом оказания психологической помощи семьям, обратившимся за помощью к психологу, присутствие на консультациях и занятиях с детьми, которые проводил психолог, обсуждение с ним истории семей, обратившихся к нему за помощью, самостоятельные беседы с родителями позволили нам заметить, что в ряде случаев психологическая работа строится на принципах существования дисфункции в семье и становится ориентированной на дефицитарную модель человеческого функционирования.

Проанализировав эти истории и характер причин обращения, мы пришли к выводу о том, что в них содержатся реакции родителей, свидетельствующие о том, что они долгое время были включены в отношения, которые характерны именно для вышеупомянутой дефицитарной модели оказания психологической помощи.

Во-первых, во всех обращениях доминирует тема дефекта. Родители обращаются к специалистам за тем, чтобы избавиться от тех проблем, которые возникли в семье из-за нарушений в развитии ребёнка. Формулируя запрос к психологу, родители начинали рассказывать о заболевании и дефекте ребенка.

Во-вторых, мы наблюдали типичную реакцию родителей на поставленный врачом диагноз. Чаще всего это просто неверие в существовавшие болезни.

В-третьих, анализ содержания высказываний родителей, обращавшихся за помощью, показал, что им свойственны чувства гнева, вины, стыда, которые возникли у них в ответ на сообщение врача о дефекте ребенка.

Таким образом, мы видим, что модель взаимодействия родителей, имеющих аномальных детей, полностью нацелена на изучение нарушений в семье и различных аспектов заболевания ребенка. Они исходят из того, что здоровье восстановится, если эти нарушения будут исправлены. В нашем понимании — это все признаки принятия дефицитарной модели во взаимодействии всех участников коррекционного процесса.

Но наряду с этим возможно применение ресурсной модели. В ней имеется ряд аспектов, обращение к которым позволяет психологу строить более гибкие и продуктивные отношения с семьей.

Мы решили рассмотреть возможности применения ресурсной модели в оказании психологической помощи семьям, имеющим аномальных детей, на примере того, как изучается и используется ресурс семьи в позитивной психотерапии.

Основными аспектами, характеризующими деятельность психолога, опирающегося на ресурсную модель человеческого функционирования при работе с семьями, воспитывающими аномальных детей, является такая позиция психолога, которая позволяет расширить пространство для активности клиентов, т.е. позволяющая семье мобилизовать имеющиеся у неё способности и потенциал самопомощи, а также уйти от фиксированности на болезни и дефекте.

Важным аспектом является и особая организация процесса психологической помощи. Речь идет о пятиступенчатой модели (она включает стадии наблюдение / дистанцирования, инвентаризации, ситуативного поощрения, вербализации и расширении целей), которая помогает структурировать процесс взаимоотношений.

Также такой важный аспект, как обращение участников процесса оказания психологической помощи к позитивной интерпретации нежелательного поведения ребенка и ситуативному поощрению, позволяет семье использовать свой ресурс в реинтерпретации болезни, в развитии компетентности в вопросах воспитания.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Работа, в которой интересы клиентов обладают безусловным приоритетом, предполагает, что сам процесс оказания психологической помощи должен производиться таким образом, чтобы это было полезно в первую очередь клиентам, а не удовлетворяло только «внешние», исследовательские интересы психолога. На протяжении всех встреч психолога с семьями мы имели возможность наблюдать, как специалист фокусируется на достижениях родителей, делает акцент на их активном вкладе в изменения в различных областях их жизни. Такой подход к пониманию и описанию психологической работы гармонично сочетается с нашим пониманием целей этой работы, которые, как говорилось ранее, заключаются в стремлении изучить возможности применения ресурсной модели в практике оказания психологической помощи семьям, воспитывающих аномальных детей.

Чтобы проверить верность нашей гипотезы, которая представляет собой предположение о том, что наиболее распространенной моделью в работе специалистов с семьёй, воспитывающей «особого» ребёнка, является так называемая дефицитарная модель; наряду с этим возможно применение другой, так называемой ресурсной модели, в ней имеется ряд аспектов, обращение к которым позволяет психологу строить более гибкие и продуктивные отношения с семьей, прежде всего мы решили обратиться к подробному рассмотрению различных моделей в оказании психологической помощи семье, воспитывающей аномального ребёнка.

Мы убедились, что наличие в практике психологической помощи дефицитарной модели, которая предполагает существование определенных, заранее известных норм семейной организации и коммуникации, действительно встречается повсеместно. Отклонение от этих норм считается патологичным. В этом случае терапия фокусируется на том, что «не так» и требует «починки», неизбежно концентрируясь на дисфункциональных паттернах в семейной системе. В этой модели роль специалиста заключается в том, чтобы идентифицировать нарушения в семейной организации, коммуникации и пр. и работать на устранение этих нарушений. Видение клиентов при использовании такой модели формируется на базе неадекватных и асимметричных данных. Специалист встречается с людьми, когда у них что-то неблагополучно, собирает об этом неблагополучии информацию, получает «перекошенные» данные, что приводит к тому, что он начинает воспринимать мир в терминах дисфункции, патологии, дефицита. Это приводит к селективному вниманию к проблемам и невниманию к сильным и ресурсным сторонам жизни клиентов.

Чтобы обозначить наличие ресурсной модели человеческого функционирования и увидеть её преимущества, мы поставили перед собой следующую задачу: изучить существующие взгляды на понимание проблемы психологических ресурсов как составляющей процесса психологической помощи. Имеются различные варианты определения понятия «психологический ресурс», анализ которых позволяет рассматривать его как систему убеждений и диспозиций, смыслов, на которые человек может опереться в процессе саморегуляции или в процессе психотерапии.

Ресурсная модель семейного функционирования опирается на следующие предположения: семья постоянно генерирует собственные нормы в различных контекстах — историческом, культурном, этническом, политическом, социально-экономическом, межличностном. Терапевт находится в поиске сильных сторон семейной жизни, пытаясь поддерживать собственную уважительную заинтересованность и открытость к различиям. Разнообразие приветствуется. Терапевтический процесс направлен на усиление творческой способности людей решать проблемы, получать новые знания, развиваться сначала вместе с терапевтом, а потом без его помощи. Все семьи обладают способностью развиваться, обучаться и меняться. Часто клиенты обладают большей компетентностью, чем может показаться на первый взгляд. Их способности, умения и знания, будучи увиденными и оцененными, могут стать для них полезными. Ресурсная модель не игнорирует патологию и дисфункцию, но делает упор на сильных сторонах людей и семей. Т.е. в сравнении с дефицитарной моделью, фокус терапии смещается на развитие компетентности клиентов с исправления «неполадок» в семейной системе; важный концептуальный сдвиг заключается в том, что психотерапия начинается с признания семейной компетентности как основания для того, чтобы помочь клиентам справиться с проблемами, влияющими на их жизнь.

Т.о., изучая существующие взгляды на понимание проблемы психологических ресурсов, мы удостоверились в том, что психологическая помощь с использованием ресурсов как важной составляющей этого процесса имеет право на существование.

Чтобы выявить и описать подходы к использованию моделей в практике оказания психологической помощи семьям, воспитывающих аномальных детей, мы обратились к опыту работы психологов из Центра Позитивной Психотерапии (ЦПП) г.Хабаровска. Мы имели возможность наблюдать за процессом оказания психологической помощи семьям, обратившимся за помощью в ЦПП, присутствовали на консультациях и занятиях с детьми, которые проводил психолог. Обсуждали с ним истории семей, обратившихся к нему за помощью, самостоятельно беседовали с родителями. Благодаря этой возможности мы смогли на наглядном примере убедиться, что в ряде случаев психологическая работа строится на принципах существования дисфункции в семье и становится ориентированной на дефицитарную модель человеческого функционирования, но и одновременно убедились в том, что работа с родителями «особых» детей становится более эффективной, если она основана на ресурсной модели человеческого функционирования.

Мы проанализировали предложенные истории и характер причин обращения и пришли к выводу о том, что в них содержатся известные реакции родителей, свидетельствующие о том, что они долгое время были включены в отношения, которые характерны для дефицитарной модели оказания психологической помощи: во-первых, во всех обращениях доминирует тема дефекта; во-вторых, мы наблюдали типичную реакцию родителей на поставленный врачом диагноз (чаще всего — неверие в существовавшие болезни); в-третьих, анализ содержания высказываний родителей, обращавшихся за помощью, показал, что им свойственны чувства гнева, вины, стыда, которые возникли у них в ответ на сообщение врача о дефекте ребенка. В нашем понимании — это все признаки принятия дефицитарной модели во взаимодействии всех участников коррекционного процесса.

Но наряду с этим возможно применение ресурсной модели. Убедиться в том, что работа с родителями «особых» детей становится более эффективной, если она основана на ресурсной модели человеческого функционирования, мы сумели на примере того, как изучается и используется ресурс семьи в методе позитивной психотерапии, который в первую очередь используется сотрудниками центра. Чтобы выделить ряд аспектов ресурсной модели, позволяющих психологу строить более гибкие и продуктивные отношения с семьей, мы решили описать возможности семей, проявившиеся в ходе получения ими психологической помощи в ЦПП.

Основным аспектом является такая позиция психолога, которая позволяет расширить пространство для активности клиентов, т.е. позволяющая семье мобилизовать имеющиеся у неё способности и потенциал самопомощи, а также уйти от фиксированности на болезни и дефекте.

Важным аспектом является и особая организация процесса психологической помощи. Речь идет о пятиступенчатой модели (она включает стадии наблюдение / дистанцирования, инвентаризации, ситуативного поощрения, вербализации и расширении целей), которая помогает структурировать процесс взаимоотношений.

Также такой важный аспект, как обращение участников процесса оказания психологической помощи к позитивной интерпретации нежелательного поведения ребенка и ситуативному поощрению, позволяет семье использовать свой ресурс в реинтерпретации болезни, в развитии компетентности в вопросах воспитания.

На примере историй помощи семьям, мы проследили за тем, какие возможности в изучении ресурса семьи содержит обращение к этим аспектам: обращение к особой организации процесса позитивной психотерапии; к умению наблюдать за тем, как развивается ребенок, как к одному из важнейших ресурсов семьи, нацеленной на повышение своей компетенции в воспитании особого ребенка; к развитию способностей, наличие которых необходимо для нормального функционирования всей семьи; к позитивной реинтерпретации болезни; к потенциалу самопомощи. В работе мы уделили больше внимания ресурсным сторонам жизни клиентов, и меньше говорили о проблемах, которые родители «предъявляли» психологам.

Все эти примеры дали нам возможность убедиться в том, что работа с родителями «особых» детей эффективна, если она основана на ресурсной модели человеческого функционирования.

Таким образом, можно с уверенностью утверждать, что предположение о том, что наиболее распространенной моделью в работе специалистов с семьёй, воспитывающей «особого» ребёнка, является так называемая дефицитарная модель, оправдалось. Но наряду с этим действительно возможно применение другой, так называемой ресурсной модели. В ней действительно имеется ряд аспектов, обращение к которым позволяет психологу строить более гибкие и продуктивные отношения с семьей.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Айви А.Е. Психологическое консультирование и психотерапия. Методы, теории и техники: практическое руководство/ А.Е. Айви, М.Б. Айви, Л. Саймэк. — М.: 1999. — 487с.

2. Алёшина Ю.Е. Индивидуальное и семейное психологическое консультирование/ Ю.Е. Алёшина. — М.: Независимая фирма «Класс», 1999. — 208с.

3. Бабич О.И. Канд. диссертация. Личностные ресурсы преодоления синдрома профессионального выгорания педагогов. — Хабаровск, 2007. — 170с.

4. Беспалов Б.И. Деятельностная концепция «психических и личностных ресурсов» субъекта труда/ В сб.: Материалы Международной научно-практической конференции «Личностный ресурс субъекта труда в изменяющейся России»/ Б.И. Беспалов. — Ставрополь-Москва: СевКафГТУ, 2006.

5. Бодров В.А. Страницы будущей книги. Проблема преодоления стресса/ В.А. Бодров//Психологический журнал. — 2006. — Т.27,№ 1-2.

6. Браун Дж., Кристенсен Д. Структурная семейная психотерапия/ Дж. Браун, Д.Кристенсен//Журнал практической психологии и психоанализа. — 2007. — №1.

7. Будинайте Г.Л. Постклассический системный подход. Проблема и ее решение в системе терапевтического взаимодействия/ Г.Л. Будинайте. — Сайт Общества семейных консультантов и психотерапевтов. http://www.supporter.ru/lib.phtml?idr=51&id=167

8. Бурменская Г.В. Возрастно-психологический подход в консультировании детей и подростков: Учеб. пособие для студ. высш. учеб. заведений/ Г.В. Бурменская, Е.И. Захарова, О.А. Карабанова — М.: Издательский центр «Академия», 2002. — 416с.

9. Варга А.Я. Системная семейная психотерапия/ А.Я.Варга// Журнал практической психологии и психоанализа. — 2000.-№2.

10. Вацлавик П.Д. Прагматика человеческих коммуникаций./ П.Д. Вацлавик, Д. Бивин, Д. Джексон — М.: Эксмо-Пресс, 2000. — 256с.

11. Власова О.Г. Психический ресурс человека как субъекта труда: системный подход./ О.Г. Власова — Сборник научных трудов Северо-Кавказского государственного технического университета. Серия «Гуманитарные науки». — 2005. — №2 (14).

12. Выготский Л.С. Мышление и речь. Психологические исследования./ Л.С. Выготский — М.: Лабиринт, 1996. — 416с.

13. Григори Н. Связующая нить. Программа коррекции детско-родительских отношений/ Н.Григори//Школьный психолог. — 2001. — №9.

14. Грэндин Т. Отворяя двери надежды. Мой опыт преодоления/ Т. Грэндин — М.: Центр лечебной педагогики, 1999. — 228с.

15. Жорняк Е.С. Нарративная психотерапия/ Е.С. Жорняк// Системная семейная терапия: Классика и современность. Составитель — А.В.Черников. — М: Независимая фирма «Класс», 2005. — 207с.

16. Жорняк Е.С. Нарративная терапия: от дебатов к диалогу/ Е.С. Жорняк//Журнал практической психологии и психоанализа.-2001.-№4.

17. Карабанова О.А. Психология семейных отношений и основы семейного консультирования: учебное пособие/ О.А. Карабанова. — М.: Гардарики, 2007.-320с.

18. Киреева Л.А. Психолого-педагогическая помощь семье/ Л.А. Киреева, И.И. Мамайчук. — Ленинград: 1986. — 280с.

19. Кочюнас Р. Основы психологического консультирования/ Р. Кочюнас. — М.: Академический проект, 1999. — 240с.

20. Лаврова Н.М., Лавров В.В. Функциональный ресурс семьи/ Н.М.Лаврова, В.В.Лавров//Психотерапия.-2007.-№1.

21. Мастюкова Е.М., Московкина А.Г. Семейное воспитание детей с отклонениями в развитии: Учеб. пособие для студ. высш. учебн. заведений/ Под ред. В.И. Селивёрстова. — М.: Гуманитар. изд. центр ВЛАДОС, 2004. — с.408.

22. Минухин С. Техники семейной терапии/ С. Минухин, Ч. Фишман. — М.: Независимая фирма «Класс», 1998. — 165с.

23. Овчарова Р.В. Родительство как психологический феномен: учебное пособие/ Р.В. Овчарова. — М.: Московский психолого-социальный институт,2006. — 496с.

24. Оршанская М.В. Опыт психотерапии аутичных детей (дошкольников и младших школьников с нормальным интеллектом и задержкой психического развития)/ М.В.Оршанская//Психотерапия. — 2005.- № 10.

25. Пезешкиан Н. Позитивная семейная психотерапия: семья как терапевт/ Н. Пезешкиан. — М.: Март,1996. — 336с.

26. Пезешкиан Н. Тренинг разрешения конфликтов. Психотерапия повседневной жизни/ Н. Пезешкиан. — М.: Институт позитивной психотерапии,2006. — 296с.

27. Подлиняев О.Л. Становление личности. Актуальные концепции/ О.Л. Подлиняев.- Иркутск: Изд-во иркут. гос. пед. ун-та, 2000.-128с

28. Рассказова Е.И. Личность в экстремальных условиях. Материалы международной научно-практической конференции. Часть 1/ Е.И. Рассказова. — Петропавловск-Камчатский: Изд-во КамГУ, 2005.

29. Роджерс К. Взгляд на психотерапию. Становление человека/ К. Роджерс. — М.: Изд. группа «Прогресс», «Универс»,1994. — 480с.

30. Семаго М.М. Особенности коррекционной работы с семьей в процессе консультирования ребенка с отклоняющимся развитием/ М.М.Семаго//Школа здоровья.-1996. — № 3.

31. Спиваковская А.С. Психотерапия: игра, детство, семья. Том 2/ А.С. Спиваковская. — М.: ООО Апрель-Пресс, ЗАО Изд-во ЭКСМО-Пресс, 1999. — 464с. (Серия «Психология-ХХ век»).

32. Удова О.В. Канд. диссертация. Особенности и коррекция взаимоотношений в ситуации принятия-непринятия ребёнка родителями. — Иркутск, 2005. — 180с.

33. Фисун Е.В., Микаэлян Л.Л. Использование ресурсной модели в психологической работе с родителями «особых» детей/ Е.В.Фисун, Л.Л.Микаэлян// Журнал практической психологии и психоанализа. — 2006. — №2.

34. Фридман Д. Конструирование иных реальностей: Истории и рассказы как терапия/ Д. Фридман, Д. Комбс. — М: Независимая фирма «Класс», 2001. — 190с.

35. Фримен Д. Техники семейной психотерапии/ Д. Фримен. — СПб.: Питер, 2001. — 384с.

36. Хамитова И.Ю. Этапы профессионального развития // Системная семейная терапия: Классика и современность. Составитель — Черников А.В. М: Независимая фирма «Класс», 2005. — 280с.

37. Хейли Дж. Терапия испытанием/ Дж. Хейли. — М.: Независимая фирма «Класс»,1998. — 240с.

38. Хорн Г. Как работать с родителями детей при проведении курса психотерапии. Особенности беседы с врачом, учителем, воспитателем, социальным работником/ Г.Хорн// Психотерпаия. — 2006. — № 11.

39. Черников А. В. Интегративная модель системной семейной психотерапевтической диагностики/ А.В. Черников// Тематическое приложение к журналу «Семейная психология и семейная терапия». — М.: 1997.

40. Черников А.В. Системная семейная терапия: Классика и современность/ Черников А.В. — М.: Независимая фирма «Класс», 2005. — 280с.

41. Черников А.В. Семейная психотерапия: информация для пользователя/ А.В.Черников// Журнал практической психологии и психоанализа. — 2001. — №1-2.

42. Шипицина Л.М. «Необучаемый» ребёнок в семье и обществе. Социализация детей с нарушением интеллекта/ Л.М. Шипицина. — СПб.: Изд-во «Дидактика Плюс», 2002-с.496

43. Эйдемиллер Э.Г. Семейная психотерапия / Э.Г. Эйдемиллер, В.В. Юстицкий — Л.: Медицина, 1989 — 192 с.: ил.

44. Эриксон Э. Жизненный цикл: эпигенез идентичности//Психология личности. Т.1. Хрестоматия: Ред.-сост. Райгородский Д.Я.-Самара, 1999.-348с.

Размещено на