Социально — антропологические взгляды на феномен человека. Единство социального, биологического и духовного в человеке

метки: Человек, Социальный, Общество, Человеческий, Развитие, Антропология, Духовный, Свобода

10

					Министерство общего и
					профессионального образования РФ
					Уральский государственный
					профессионально — педагогический
					университет Социальный институт
		КОНТРОЛЬНАЯ РАБОТА
	по курсу «Антропология»
«Социально — антропологические взгляды на феномен человека»
«Единство социального, биологического и духовного в человеке»
					Исполнитель:
					Шубина Ольга Владимировна
					группа ЗСС — 113С
					факультета Социальный работник
					Преподаватель:
					Доцент кафедры социальной работы
					кандидат биологических наук
					Шкиндер Наталья Леонидовна.
				г. Екатеринбург

Цели и задачи.

Цель данной работы — понимание сущности человека в современном человекознании и развитие его в социуме.

Задачей работы является рассмотрение антропологии как науки, изучающей феномен человека; рассмотрение единства и взаимосвязи биологического, социального и духовного в человеке; антропологический взгляд на творчество человека.

Вступление

Антропология как биологическая наука о природе человека была предложена во второй половине XVII в., а первая работа с таким названием была опубликована ещё в 1596 г. протестантским гуманистом О.Гасманном.

В XIX в. во всех развитых странах основываются “Антропологические общества”, спекулирующие на находках черепов, а позднее скелетов так называемых неандертальцев, обнаруживаемых в древних геологических отложениях. Именно на основе этих геологических находок в антропологии была поставлена более широкая задача реконструкции истории человеческой природы, истории гоминидов. Так, наряду с расовыми проблемами учение о происхождении видов составило фундамент естественнонаучной антропологии. Ещё одним источником антропологии была этнология, получившая распространение во Франции и в англосаксонских странах. Первоначально она занималась праисторией, причём не столько в телесном, сколько в культурном аспекте и хотя в сильной степени страдала европоцентризмом, тем не менее способствовала накоплению важных сведений, значение которых в полной мере осваивается сегодня так называемой политической антропологией, обсуждающей среди прочего национально — этнические, культурно — исторические корни политики.

В ХХ в. в это относительно спокойное развитие естественнонаучной антропологии вторглась философия, заявившая свои права на постановку проблемы человека. Она ставит под сомнение уже добытые знания, а, главное, отрицает научно — натуралистический подход и объективистские методы исследования и спрашивает о сущности человека, об уникальности его положения в бытии.

Будучи незавершённым природой, человек осуществляется в культуре, ибо даже для самых простейших культурных актов как охота и земледелие, создание семьи и общества он не имеет готовых инстинктов. Отсюда многообразие форм хозяйства, семьи, общественных систем. Чтобы творить — необходим образ творимого, так человек вынужден спрашивать себя, что он есть. Человек это существо, которое само в себе должно найти ответ на загадку Сфинкса. Поэтому он является таким сущим, которое изменяет само себя, благодаря познанию. Именно это обстоятельство и предопределяет недостаточность чисто объективного подхода к человеку.

Что такое антропология как таковая? Как известно, название “антропология” происходит от двух греческих слов: “антропос”, что значит “человек” и “логос”, что значит “наука”. Антропология, стало быть, есть наука о человеке и занимается она всем, что имеет отношение к человеку — физиологией, традициями и обычаями, языками, искусством и религией, историей цивилизации и т.д. Следовательно, человек — исходный пункт антропологического знания.

Человека изучает много наук, например, анатомия, психология, социология, этика и др. Это означает, что с антропологией тесно переплетено большое число наук.

Основой человеческого бытия является природа. Человек, вобрав в себя всё природное, выступает одновременно составной частью природы, её высшим продуктом. Каково место человека в природе? Чем отличается человек от других животных? Каков процесс эволюции человеческой цивилизации? Ответы на эти и другие вопросы призвана дать антропология.

Но это одна её сторона. Другая — человек становится общественным человеком благодаря своим социальным свойствам и качествам. Характеристика общественного индивида включает в себя множество связей, но прежде всего связь “общество — человек”. Эта связь отражает собой воздействие сложившейся системы общественных отношений, объективной социальной среды на развитие человека. Общество производит человека как человека. При этом данная связь не охватывает индивидуальность личности, которая, обладая присущими только ей возможностями, задатками, потенциями, внутренним миром, сама производит общество.

Вот почему важно понять, как внутренние субъективные качества человека воплощаются (объективизируются, реализуются) во внешние объективные, социальные формы его бытия. Это, по нашему представлению, и составляет содержание социальной антропологии.

Вообще до последнего времени считалось, что антропология — наука, занимающаяся изучением природной обусловленности человека. Долгие годы “целостный” человек выпадал из научного анализа, ему не было места в системе социально — гуманитарных наук.

Но одновременно растёт понимание того, что без осознания места человека в природе и обществе нельзя решить экономические, технико — технологические, социально — организационные проблемы.

Человек должен жить в таком обществе, которое соответствовало бы его интересам, его желаниям, помыслам и целям. Это общество должно воплотить в себе лучшие духовные качества человека, его место и предназначение в этом мире. Социальная антропология направлена на раскрытие таких качеств человека, их поддержку и укрепление. Вместе с тем, она призвана учитывать всю сложность и противоречивость личности, а следовательно, — противоречивость самого процесса объективизации духовных человеческих сил.

Стремление к целостному постижению и описанию человека — задача всего человекознания, включающего в себя широкий спектр гуманитарного и естественнонаучного знания, а также целого ряда вненаучных познавательных форм. К решению этой задачи причастна социальная антропология, основные положения и стороны которой будут рассмотрены далее.

Антропология и ХХ век.

Антропологический поворот в философии, произошедший в 20-х годах ХХ столетия, был вызван не только негативной реакцией на онаучивание натурфилософской антропологии, но и прежде всего внутренними изменениями в самой философии, которые выражают стремление преодолеть сведение человека к абстрактной идее и осознать в качестве его антропологических констант не только разумность, но и другие свойства, которые к этому времени были установлены биологическими, социальными науками, историей, этнологией, языкознанием, самой философией прежде всего в лице феноменологии, философии жизни, философии ценностей, экзистенциальной философии и др. программ. Отсюда, например, М.Шелер писал, что если и есть сегодня задача, которая требует незамедлительного решения, то это создание философской антропологии — науки о сущности человека. Своим “Местом человека в Космосе” Шелер по праву стал основоположником философской антропологии, однако его большое сочинение на эту тему осталось незавершённым.

Напротив, другой ведущий антрополог ХХ в. Х.Плеснер задачу построения философской антропологии решал с другой позиции, а именно включением биологического материала он стремился дополнить гуманитарные науки о духе и в частности философию жизни и феноменологию натурфилософским базисом. Он писал: “Без философии человека — никакой теории человеческого жизненного опыта. Без философии природы — никакой философии человека”.

Несмотря на привлечение биологического, этнографического и археологического материала, в целом философская антропология тяготеет к методам наук о духе. Их предметом выступает мир человека, который на первый взгляд представляется сплетением и сумятицей страстей и интересов, однако при более глубоком изучении в нём открываются прочные структуры переживаний, некоторые виды и типы духовного опыта, мотивы, нормы и ценности, позволяющие понять те или иные человеческие действия. Таким образом антропологический поворот связан с обращением к проблемам души, культуры, жизненного мира, он связан с попыткой углубления знаний о человеке, обобщения и осмысления прежде разрозненного знания, выявления и обоснования условий его возможности и развития.

Ситуация, в которой оказался человек ХХ века, лучше всего схвачена в словах М.Шелера о том, что человек сегодня не знает, что он есть, но он знает и о том, что он этого не знает. Путь человека проблематичен, и в этих условиях уже бессмысленно вопрошать: что есть человек по своей сути и назначению. Необходимо новое определение человека, и это определение, как подчёркивал М.Хайдеггер, равнозначно выбору судьбы бытия.

Всё это выявляет щекотливость положения, в котором оказалась антропология: её попытка определить, что есть человек, при удачном её завершении оказалась бы концом философской антропологии.

Человек и общество.

Человек есть индивид, общество — упорядоченное множество индивидов. Природа и того и другого биосоциальна, но в первом случае это биология индивида, во втором — сообщества (вида, популяции).

Различия в социальной природе вытекают из различия взаимной роли человека и общества по отношению друг к другу. Человек по отношению к обществу выступает как:

Активный реализатор его объективных тенеденций и проектов;

“ключ” для раскодирования социокультурных программ и смыслов деятельности общества и её результатов (представим себе, что всё созданное обществом сохранилось, но живые люди исчезли, — сюжет достаточно распространённый в научной фантастике);

носитель собственной творческой активности, так или иначе индивидуализирующий социальную жизнь.

Общество по отношению к человеку выступает как:

Необходимое условие его жизни в качестве социального существа (социализации и вытекающего из неё образа жизни);

Совокупность возможностей, способствующих индивидуализации;

Совокупность требований, стандартов социализации, которые могут входить в противоречие с тенденциями индивидуализации.

Индивидуальность есть неповторимая, уникальная реализация общеродовой природы человека в данном конкретном индивидууме. Одна возможна лишь в результате “встречи” одного человека с другим, понимания человеком человека, преодоления одной индивидуальности другой индивидуальностью. Лишь сталкиваясь с другими индивидуальностями, преодолевая их в себе, человек вступает в абсолютно — всеобщечеловеческую общность с другими людьми. Иными словами, человек реализуется как человек только включением его во всеобщечеловеческое (коллективное).

При этом индивидуальность не теряется, а реализуется в процессе понимания человечески индивидуального.

Следует особо выделить значение межчеловеческого общения. Важность его общеизвестна, но в обсуждаемой проблеме мы сталкиваемся с ещё одной важной зависимостью: человек и человеческое может быть сформировано, удержано и сохранено только в условиях непрерывного прямого и опосредованного общения между людьми. Опыт насильственной или вынужденной изоляции говорит нам, что человек может сохранить сознание лишь в том случае, если существует контакт с другими людьми. Сроки психического срыва неодинаковы у разных людей, но изоляция и последующее психическое разрушение оказались жёстко связаны. Из этого можно сделат вполне резонный вывод: то, что мы называем человеком, как особый вариант бытия и связи с миром, в качестве своего основания имеет человечество — людей, объединённых разными формами общения. Это не так просто заметить в мире избыточного и принудительного общения. Только экстремальные условия могут позволить определить подлинный смысл общения как необходимого условия формирования, сохранения и развития человека.

Можно ли говорить о законе развития? В том смысле, в каком это утверждает натуралистический эволюционизм, закона развития не существует. Развитие определяется изнутри, а не извне, из духа, а не из природы, из свободы, а не из необходимости. За развитием, как внешней картиной, мы обнаруживаем творческий процесс, а творческий процесс не закономерен, а подзаконен. И всё же что-то вроде диалектического закона можно приложить ко всякому развитию. Так раскрывается путь, которым совершается всякий прирост в мире, всякое обогащение в жизни мира. Источником обогащающего развития является жизненный опыт, пережитое и испытанное. Основная истина о тайне развития выражена в афоризме Л.Блуа: “Страдание проходит, выстраданное не проходит никогда”. Мир и человек должны пройти через великие испытания.

Развитие в мире неизбежно, неотвратимо происходит, потому что пробуждается творческая свобода человека, потому что опыт человеческий усложняется и расширяется, потому что раскрываются противоречия жизни. Мир не есть замкнутая система, на него действует со всех сторон бесконечность. И бесконечность порождает в нём новый опыт, ставит всё новые противоречия.

Ортега совершенно прав, показывая, что уникальное и единственное, “моё Я”, не дано изначально, оно проходит долгий и трудный путь формирования через столкновения и борьбу с другими людьми, т.е. социальные контакты. Для методологии социально — антропологического анализа здесь открывается плодотворный и оригинальный путь: проникая в сущность социальных контактов, исследователь получает ключ к пониманию глубинных свойств конкретного Я, к его характеристикам.

Единство биологического, социального и духовного в человеке.

Не менее очевидно, что биологическая и социальная стороны человеческого бытия являются именно сторонами, неразрывно друг с другом связанными, образующими противоречивое единство.

Но в таком случае должна быть некая сила, способная соединить в человеке природные и социальные его качества, сила, становящаяся системообразующей в его реальном существовании. Такую роль играет самое, пожалуй, замечетельное изобретение человеческого рода — культура.

Человек понимается, таким образом, не как чисто природное существо и не как чисто социальное, и не как биосоциальный “кентавр”, а как существо трёхстороннее — био-социо-культурное.

Если человек является, как явствует из сказанного, трёхстороней системой — био-социо-культурной, то его изучение предполагает:

Познание целостности человеческого бытия в единстве его сущности и существования, в изоморфизме его филогенеза и онтогенеза, в диалектике общего (общечеловеческого), особенного (личностного, уникального); таково назначение философской антропологии; её проблемное поле — целостное бытие человека, его место в мире, его отношение к природе, обществу, культуре, к другому и самому себе, смысл его существования на земле;

Познание каждой из трёх сторон бытия — биологической, социальной, культурной — в её относительной самостоятельности; речь идёт, следовательно, во-первых, об изучении того, как проявляются в жизни человека на всех её уровнях (родовом, групповом и индивидуальном) и во всех аспектах (структурном, функциональном и эволюционном) законы природы — таково проблемное поле биологической (в частности, медицинской) антропологии; речь идёт, во-вторых, об изучении взаимоотношений человека и общества — таково содержание социальной антропологии, проблемное поле которой определяется тем, что общество даёт человеку и что он даёт обществу, как общество создаёт условия совместного существования и коллективной деятельности людей и как они создают и пересоздают своё общественное бытиё; речь идёт, в-третьих, об изучении взаимодействия человека и культуры — таково содержание культурантропологии; её проблематика — принципы сотворения человеком “второй природы” как “мира человека”, “ноосферы”, искусственной среды обитания, и пути сотворения человека культурой.

Разумеется, все три антропологические дисциплины и лежащая в их основе философская антропология в определённых пунктах пересекаются, накладываются друг на друга, но и в тех своих разделах, в которых выявляется теоретическое своеобразие каждой, они обмениваются информацией, соучаствуют в комплексных, междисциплинарных решениях смежных проблем.

в)Третий уровень научного человекознания определяется необходимостью вычленения различных конкретных сторон, свойств, процессов человеческой жизни и деятельности ради их углублённого познания, ибо оно требует специфических методов; таковы конкретные медицинские науки, психология, педагогика, этика и т.д. — нет нужды перечислять все эти отрасли знания, тем более, что развитие научной мысли непрерывно расширяет — и будет расширять в дальнейшем — круг частных отраслей человековедческого знания;

Есть, наконец, ещё одна антропологическая по сути своей наука, которая занимает в этой сфере знания особое место — назову её “антропологией искусства”; правда, как относительно самостоятельная дисциплина она делает лишь первые шаги, оставаясь в большинстве случаев растворённой в искусствознании.

И здесь будет уместно коснуться темы духовности.

Духовность.

В эпоху тоталитарной переоценки ценностей, одна из наиболее актуальных проблем любой общности — это формирование единого духовного пространства.

Одной из характерных особенностей развития духовной жизни нашей эпохи является всевозрастающий интерес к проблеме человека. Эта сложная и многоплановая проблема превратилась в идейную доминанту нашего времени, вышла на первый план в политике и идеологии, в общественных и естественных науках, в искусстве и литературе. “В наше время проблема человека в том или ином аспекте превратилась в общую проблему не только философии, но, по существу, всех естественных, общественных и технических наук, всех сфер художественного осмысления действительности, всей системы культуры”, — считает П.Н.Федосеев.

Ясперс считает, что человека, конечно можно исследовать в качестве тела — в физиологии, души — в психологии, общественного существа — в социологии, т.е. исследовать его как продукт природы и истории. Но всё это, по его мнению, “скорлупа”, потому что человек — это всегда нечто большее, чем он о себе знает и может знать.

Прав и М.Бубер, который делает акцент именно на “внешней функции” духа: “Дух не в Я, но между Я и Ты. Он не как кровь, что течёт в тебе, но как воздух, в котором ты дышишь. Человек живёт в духе, когда он может ответить своему Ты”. Дух живёт и в душе, и объемлет наши души. Общение с духом (трансцендентной реальностью) приобщает нас к целостности мира, даёт нам глубинное общение (медитацию, умную молитву, “мудрость молчания”) — особое космическое чувство единения с вечным и бесконечным, то, что в христианской теологии называют благодатью, фаворским светом.

При этом не стоит настаивать на традиционно-религиозной трактовке трансцендентной реальности как Бога, сотворившего мир из ничего. Достаточно охарактеризовать её как “положительное ничто”: положительное, ибо мы знаем об её существовании и испытываем через это знание фундаментальный настрой не на противопоставление себя миру, но на единство с ним; ничто, ибо она не имеет никаких предметных характеристик. И в этом смысле существование человека “поистине поставлено на ничто” (Х.Плеснер).

Глубинное общение с “положительным ничто” (духовной основой мира) выглядит так: “Бывают мгновения безмолвной глубины, когда мировой порядок открывается человеку как полнота Настоящего. Тогда можно расслышать музыку самого его струения… Эти мгновения бессмертны, и они же — самые преходящие из всего существующего: они не оставляют по себе никакого уловимого содержания, но их мощь вливается в человеческое творчество и человеческое знание…” (М.Бубер).

Переживание такого чувства обозначается очень многими авторами, но претензии тех, кто не переживал ничего подобного, кто привык “нормально” крутиться в безблагодатной функциональной цивилизации остаются неизменными: раз вы не можете это чётко описать, значит, этого не существует.

Процесс преобразования собственной природы, и творчество, и общение — всё это требует наличия внутренних способностей, без которых возможность человека не превратится в реальность. Эти способности можно назвать духовной потенцией человека.

Духовность — довольно тонкая материя, и её не так уж просто заматить, т.к. в обществе существуют другие формы подъёма и достижений в гораздо более наглядных и убедительных для многих людей фомах. Но для социальной антропологии пройти мимо этой стороны — значит не понять многое в экономике и политике, искусстве и философии, другими словами — духовность присутствует во всех формах социальной жизни и её изучение обязательно.

Человеческое бытиё.

Человек действует среди вещей как нечто отличное от вещности. Со времён Декарта мы усвоили отличие res extensa (вещей протяжённых) от res cogitas (вещей мыслящих).

Хотя человек и “обладает” протяжённым вещественным телом, но, как представляется, главное в его бытии, в его человечности связано с тем, что он есть вещь мыслящая. Вещи протяжённые, не причастные человечности, лишь бытийствуют. Чувство этого бытийствования дано нам изнутри в переживании своего тела, а также артефактов культуры. Но это бытийствование не есть подлинное бытиё. Это последнее раскрывается только человеку, причём не всякому и не всегда. Но человек по крайней мере так или иначе, явно или неявно знает, что такая возможность подлинного бытия у него есть. (Да, я вещь протяжённая, я материальное тело, но и нечто принципиально иное! Когда Шариков из “Собачьего седца” М.Булгакова после всех своих безобразий и бесчинств, получив жесткую выволочку от создавшего его профессора, смотрится в зеркало, он вдруг понимает, какое бремя для него это так и неузнанное человеческое бытиё. Он не пережил его подлинности, но он точно знает, что эта подлинность есть.)

Человеческое бытиё- это бытиё особого рода, несопоставимое, лежащее принципиально в ином измерении по сравнению с бытийствованием неживых и живых вещей. Между бытиём человека, пусть самого последнего, и бытийствованием даже высшего животного, пусть самого первого, нет ничего общего.

В чём же эта радикальная особенность человеческого бытия? Не только и не столько в мышлении, сколько в свободе.

Проблематика свободы в человеке есть вершина идей Достоевского в антропологии; свобода не есть последняя правда о человеке — эта правда определяется этическим началом в человеке, тем, к добру или злу идёт человек в своей свободе. Человек, конечно, включён в порядок природы, подчинён её законам, но он может и должен быть независим от природы. В “ Записках из подполья” с поразительной силой высказана эта независимость духа человеческого от природы, — и там же провозглашается, что подлинная суть человека — в его свободе и только в ней.

Стержневая тема всего творчества Н. Бердяева тоже тема свободы. Источник свободы находится не в душе человека и тем более не в теле, подчинённом природным закономерностям, а в духе. Душа человека — арена взаимодействия и борьбы духовного и природного, иными словами — свободы и необходимости. Человек самоопределяется изнутри — в меру победы в нём духа над душевно — природными стихиями. Бердяев согласен с гегелевским определением свободы как самоопределения. Но не согласен с определением её как познанной необходимости, ибо тем самым она оказывается подчинённой необходимости. Свободу Бердяев понимает как свободу духа, т.е. как внутреннюю, глубинную, сокровенно — таинственную энергию духа. Но возникает вопрос : откуда же она берётся, чем порождается? Бердяев отвечает : свобода безосновна, коренится в “ничто” . Она напоминает бездонный глубокий колодезь. Эта иррациональная бездна лежит глубже самого бытия.

Человек, по Бердяеву, есть загадка не в качестве организма и социального существа, а имнно как личность. Личность — важнейшая категория его мировоззрения. Это понятие он отличает от понятия “индивид”. Индивид — категория натуралистическая, это — часть рода, общества, космоса, т.е. он связан с материальным миром. Личность же означает независимость от природы и общества, которые дают лишь материю для активной формы личности. Личность нельзя отождествлять с душой, это не биологическая или психологическая категория, а этическая или духовная. Иными словами, личность — это микрокосм, универсум в уникальной — неповторимой форме, соединение универсального и индивидуального. Тайна существования личности — в её абсолютной незаменимости, в её однократности и несравнимости. Личность не есть некое застывшее понятие, готовая данность. Она есть неизменное в изменении, единство в многообразии. Она есть самосозидание.

Человеческое бытиё не есть нечто наличное, но есть нечто возможное. Будучи в основе своей возможностью, человек ведёт себя как такой вид сущего, который, непременно прибывая во времени, не полностью ему подвластен. Дело в том, что человек по способу своего бытия сам есть время, он сам себя временит, он творит своё время, он его простирает, он его длит или сокращает. Поэтому человек обладает онтологической привилегией “быть историей”, в то время как мир сущего, различные надындивидуальные образования всего лишь “имеют историю”. Быть историей значит для человека быть событием, принимая суверенные решения, быть самим собой, состояться, ответственно осуществить своё одно — единственное бытиё.

Творчество.

Человек — единственное существо, сознающее свою смертность, и единственное существо, выработавшее способ достижения бессмертия — творчество. Биологическое выживание, сохранение своего тела бледнеет перед лицом возможного бессмертия, а потому тело становится последней козырной картой, когда решаются творческие дела. Совершение творческого подвига важнее, чем выживание, а потому готовность пойти на жертву становится лакмусовой бумажкой серьёзности и значительности творческого акта. Человек гибнет, а его дело живёт. По легенде, жандармы, расстрелявшие Гарсиа Лорку, свершив своё чёрное дело, напевали про себя его песни. Так идея жертвы включается в социальную антропологию.

Очевидно из сказанного, что социальная антропология рассматривает творчество шире чем просто решение интеллектуальных задач. Творческий акт — это не только и не столько мысль, сколько действие, сама жизнь, человеческая жизнь. Творчество обязательно включает в себя волю к действию. Люди не потому творят, что могут это делать. Они потому творят, что не могут иначе.

Возникает некий просвет, проблеск — человек оказывается в ином мире, в ином измерении, в иной реальности, не профанной, а сакральной:

“Но лишь божественный глагол

До слуха чуткого коснётся,

Душа поэта встрепенётся,

Как пробудившийся орёл”.

Если какие-то обстоятельства мешают человеку в обнаружении его творческой активности, хотя в остальном он вполне благополучен, то возникает тенденция к немотивированной агрессии (в частности, направленной на самого себя — суицид), к другим формам аномального поведения.

Творчество человека — это продолжение божественного творения. Творчество как возникновение нового, как превращение единичного во всеобщее способно в принципе преодолеть (и реально, каждодневно преодолевает) засилье цивилизационных артефактов, — давление отчуждённой от человека техносферы. Нынешний кризис техногенной цивилизации наглядно демонстрирует нам, что если техника и способна “удовлетворять человеческие потребности”, то по существу только те, которые сама и порождает. В.В.Розанов писал: “Техника, присоединившись к душе, дала ей всемогущество. Но она же её и раздавила. Появилась “техническая душа” — contradictio in adjecto. И вдохновение умерло”.

Творчество демонстрирует тот непреложный факт, что человек при всей своей вселенской хрупкости и незначительности, человек как единичное, частное, приватное обретает возможность стать значительным в рамках своей страны, человечества, в масштабе Вселенной, наконец. Это даёт возможность и основание к самоосуществлению. Собственно, само стремление к самоосуществлению есть внутренне преобразованный творческий порыв.

Заключение.

Человек рождается как биологическое существо. Основная функция любой биосистемы (её специфическое отношение к окружающей среде) — это адаптация, приспособление к изменяющимся условиям существования. На этом уровне человек есть биологический индивид, представитель вида homo sapiens. Без его соответствия биологической норме этого вида невозможна успешная социализация ни в филогенезе, ни в онтогенезе.

Второе рождение человека — в качестве нормального члена общества, способного к выполнению социальных ролей — есть результат социализации. Основная функция любой социальной системы (её специфический способ отношения к миру) — это преобразование мира на основе собственного выбора. На этом — социологическом — уровне человек выступает как личность в узком социологическом смысле этого слова, т.е. как индивид, интериоризировавший общественные отношения, данные на “входе” и приобретший способность к выполнению социальных ролей “на выходе”.

В индивидуальности, действительно, есть своя неповторимость, характеризующая особый внутренний мир человека, складывающийся в результате взаимодействия его биологических задатков и воздействия социальных условий жизни. Но каков собственный способ существования этой внутренней духовной жизни? Можно ли считать, что наша психология есть только функция социального и биологического, а её собственная функция сводится к выработке адекватных программ биологического и социального поведения? Генетически это так. Но “третье рождение” происходит тогда, когда внутренняя психическая жизнь из средства перерастает в самоценность, и человек творит, мечтает, переживает, вспоминает, медитирует и т.д. не просто потому, что это поможет ему стать более здоровым и успешно преобразующим мир, но потому, что всё это становится высшей потребностью человека. Без этого нет никакой духовности. На психологическом уровне функция человека — самоценная внутренняя духовная жизнь.

Итак, целостный человек есть здоровый биологический индивид, ответственный и надёжный член социума и индивидуальность, устремлённая к самоценной духовности.

Природа человеческой целостности не унитарна, а многокачественна и многоуровнева. Отсюда и многообразие подходов и методов к её изучению. Вместе с тем, именно здесь заключена самая большая трудность в её постижении.

Многие мыслители прошлого и настоящего отмечали, что человек есть микрокосм, т.е. в нём как бы сосредоточена Вселенная, макрокосм. При этом далеко не все задумывались над вытекающими отсюда теоретическими и практическими следствиями. На мой взгляд, следует согласиться с утверждением Н.А.Бердяева о том, что “человек предшествует философии, человек — предпосылка всякого философского познания”, что “источником философского познания могут быть лишь космические, универсальные состояния человека, а не психологические, индивидуальные его состояния”. Именно в силу универсальности своей природы — “Мера всех вещей — человек” (Протагор).

Если “человек есть мера всех вещей”, то нельзя ли сказать, что мерой самого Человека как целого являются все вещи в совокупности, т.е. макрокосм. Такое заключение мы находим у А.В.Лебедева: “Аналогия между микрокосмосом и макрокосмосом амбивалентна”. Иными словами, целостное и исчерпывающее знание о человеке как микрокосмосе принципиально не может дать ни одна отрасль знания, взятая сама по себе, подобно тому, как такое знание не может быть представлено ни одной отраслью знания о макрокосмосе.

Социальная антропология таким образом оказывается связанной с широким кругом естественных, общественных, технических наук, медициной и здравоохранением.

Изложенные выше соображения подводят к заключению, что социальная антропология сможет выполнить свою основную задачу — исследовать человека в единстве многообразных сторон его сущности, если она поднимется над отдельными частными науками о человеке, создаст такой обобщённый язык (концептуальный аппарат), который будет одинаково приемлем как в естественно — научном, так и в социогуманитарном знании. Аналогией здесь может служить кибернетика, которая введя понятие “обратной связи”, сигнала, информации и другие создала тем самым общий язык, приемлемый для далеко разошедшихся областей научного знания.

Сказанное, конечно, не означает, что социальная антропология не будет пользоваться понятийным аппаратом других наук и научных дисциплин, но её выход на путь самостоятельного развития предполагает появление новых понятий, общих для различных наук и связующих их воедино при решении определённых проблем.

К числу такого рода понятий, на мой взгляд, относятся прежде всего понятия “естественное” и “искусственное”, “природное” и “социальное”, “спонтанное” и “целенаправленное” и ряд других постольку, поскольку они связаны не просто с человеком, но с деятельным человеком, активно творящим себя и свою среду и стремящимся сохранить себя как особый род живых существ, придав своему существованию устойчивое развитие.

Социальная антропология, будучи одной из составляющих целого куста антропологических дисциплин, свой непосредственный предмет видит как проблему объективации продуктов духовного мира человека, их опредмечивания в социальных отношениях, институтах, учреждениях.

ЛИТЕРАТУРА

Н.А. Бердяев “Философия свободного духа”, М., “Республика” 1994 г.

В.В.Розанов “Уединённое”, М., Издательство политической литературы, 1990 г.

Н.Н.Воронцов, Л.Н.Сухорукова “Эволюция органического мира”, М., Просвещение, 1991 г.

“Очерки социальной антропологии”, С-Петербург ТОО ТК “Петрополис”, 1995 г.

М.Шелер “Положение человека в космосе//Проблема человека в западной философии”, М., 1988 г.

Х.Плеснер “Ступени органического и человек//Проблема человека в западной философии”, М., 1988 г.

М.Бубер “Я и Ты”, М., 1993 г.

Г.С.Батищев “Неисчерпаемые возможности и границы применимости категории деятельности//Деятельность: теории, методология, проблемы”, М., 1990 г.

Д.Андреев “Роза мира”, М., 1993 г.

Х.Ортега-и-Гассет “Дегуманизация искусства”, М., Радуга, 1991 г.

П.Н. Федосеев “Философское понимание человека//Человек в системе наук”, М., 1989 г.

Н.А.Бердяев “Философия свободы. Смысл творчества”, М., 1989 г.

А.В.Лебедев “Микрокосмос и макрокосмос//Философский энциклопедический словарь”, М., 1983 г.

В.Шаповалов “Человеческая внерациональность и свобода личности//Свободная мысль”, 1994 г.