Тактика оппозиционирования

метки: Тактик, Стратегия, Политический, Самозащита, Политик, Вопрос, Оппонент, Качество

Стратегия самопрезентации

В рамках политической борьбы за власть наиболее актуальной проблемой является формирование имиджа политического лидера.

Имидж – это стереотип человека, закрепившийся в массовом сознании. Он призван в концентрированной форме отражать суть человека или партии (Почепцов).

Избиратель фактически воспринимает не самого лидера, а его имидж. Свое решение большинство избирателей принимает, опираясь не на рациональные доводы, а на интуицию, на комплекс впечатлений от кандидатов, на их образ (имидж).

Имидж – это образ-представление, целенаправленно создаваемый, наделяющий впечатление от человека дополнительными ценностями (человеческими, нравственными), что, собственно, и способствует его эмоциональному восприятию.

Имидж политического лидера – это представление о политике, сложившееся у населения в результате длительного на него воздействия, обладающее высокой устойчивостью и сопротивляемостью к изменениям (Цуладзе).

В политической коммуникации имидж является результатом сознательной работы: лидер демонстрирует не свои истинные качества, а создаваемый и культивируемый образ, активно навязываемый избирателям.

С позиций речевой коммуникации, «самопрезентация – это эмоциональная «самоподача» оратора, косвенная демонстрация психических качеств его личности для формирования определенного впечатления о нем самом и его целях» (Быкова).

Самопрезентация может носить как стратегический, так и тактический характер. В речевом поведении политиков, «борющихся за власть», самопрезентация выступает как основная стратегия, а в речевом поведении политиков, «достигших власти» — как сопутствующие тактики.

К тактикам самопрезентации относятся: тактика отождествления, тактика солидаризации, тактика создания «своего круга», тактика дистанцирования, а также тактика эпатирования (Жириновский), тактика насмешки (Явлинский), тактика акцентирования положительной информации (Путин, Миронов).

Тактика отождествления (ТКО)

Суть ТКО в ненарочитой демонстрации символической принадлежности к определенной социальной, статусной или политической группе. Если лидер воспринимается избирателями как «свой» и озвучивает проблемы, кот. близки его потенциальной аудитории, он может рассчитывать на определенную поддержку электората. Политическая идентификация выступает средством объединения по отношению к одним и дистанцирования по отношению к другим.

Выделяют 5 моделей идентификации избирателей с политическим лидером:

Образ вожатого

... и чувств. Нам даже кажется, что первое впечатление о человеке возникает бессознательно, интуитивно. Но если всё-таки разобраться, ... позицию старшего товарища. Не забывайте, что вы уже взрослый человек, просто очень молодой. Попробуем нарисовать портрет вожатого. Какой он? ... вторгаться в жизнь ребенка, в его взаимоотношения с другими людьми, в его внутренний мир. Важнее заслужить это приглашение. ...

1. Готовность голосовать за него как за личность.

2. Ощущение избирателями близости совей политической позиции со взглядами лидера.

3. Ориентация на его статус.

4. Вера в эффективность его действий.

5. Неприятие конкурентов политика (принцип «наименьшего зла»).

3.2. Тактика солидаризации

Близкой тактике отождествления с адресатот является тактика солидаризации с адресатом (я с вами, я по­нимаю / разделяю вашу проблему).

Порой их трудно разграничить. Они реализуют стремление создать впечатление общности взглядов, интере­сов, устремлений, ощущение «психологического созвучия» говорящего и аудитории.

Языковые средства создания такого впечатления разнообразны:

1. Речевые формы установления контакта (обращение по имени или имени и отчеству).

2. Выражение согласия с оценкой проблемы, данной адресатом: В принципе я с вами согласен; действительно, вы правы; абсолютно с вами согласен.

3. Выражение согласия с оценкой кого-либо или чего-либо, пред­положительно имеющейся у адресата (избирателей): Евгений Максимович относится к людям /у которых нет других интересов чем интересы го­сударства // Их конечно можно по-другому понимать / с ним можно по­спорить // Его называют государственник / для которого интересы го­сударства стоят выше общественных // Это опытный человек незави­симо от его служебного положения // [I канал, 7.02.2000]. В.В. Путин солидаризируется с большим количеством граждан нашей страны, поло­жительно оценивающих личность и деятельность Е.М. Примакова.

В наших материалах самый широкий спектр реализаций тактики отождествления с адресатом и тактики солидаризации продемонстриро­вал В.В. Путин. Возможно, это является одним из факторов устойчивой популярности данного политика.

«Эмоционально-экспрессивные формы речи интерпретируются ау­диторией как личное отношение говорящего к тем объектам, явлениям, событиям, о которых идёт речь, и способствуют разрушению барьеров критического восприятия, созданию атмосферы «общения», то есть вы­полняют определённую ориентирующе-регулятивную функцию и повы­шают суггестивность речевого воздействия. Возникающие при этом явле­ния эмпатии, эмоционального заражения и сопереживания формирует оценочный фон восприятия речи слушателями».

Языковые способы формирования такого впечатления у В.В. Путина разнообразны: это и употребление местоимения мы в зна­чении «мы с вами» (Мы с вами должны подумать серьезно), это и разго­ворные вкрапления (Одному из фигурантов [III. Басаеву — О.П.] оттяпа­ли ногу, Это вы в десятку попали; Парламент работает на износ), это и отсылка к собственному опыту в форме нарратива (рассказ о начале во­енной службы, о первой зарплате).

Тактики отождествления с адресатом и солидаризации по-разному действуют в разных жанрах. В интервью они могут быть направлены на журналиста, в «прямой линии» — на участника диалога, и всегда — на ис­тинного адресата (телезрителей — избирателей).

Прямой диалог с истин­ным адресатом — телезрителями (читателями) дает возможность последним не только получать информацию из первых рук, но и составить представление о политическом лидере.

Вербальные и невербальные коммуникации. Характеристики общения. ...

... ОБЩЕНИЯ 1.    Определение общения 2.    Типы и виды общения IV.  Личность как субъект общения 1.    Свойства личности Þ    коммуникативная сторона общения Þ    перцептивная сторона общения Þ    интерактивная сторона общения ... ваш гнев. Агрессивная, обвинительная тактика не приводит к разрешениюконфликта, ...

Тактика оппозиционирования

Обозначение своей принадлежности к определенному социальному слою, присоединение к адресату достигается политиком и через реализацию коммуникативной категории чуждости. Коммуникативная категория чуждости, реализуемая в тактике дис­танцирования, участвует здесь в структурной организации текста. Весь текст строится, развертывается на параллельном противопоставлении «они» (все партии, которые сейчас существуют, все эти партии) и «мы» (Российская партия жизни).

Важным текстообразующим момен­том оказывается система движения от темы к реме, выходящая за пределы одного предложения, рематическая прогрессия: все партии — это партии девятнадцатого — двадцатого века, затем — основаны на каких-то клас­совых принципах, далее — это все идеологемы ушедшие; Российская пар­тия жизни — это партия новой волны, далее — мы должны уйти от этих классовых оценок. Завершается микротекст образным метафорическим противопоставлением: все эти партии — все лежат на плоскости, а «Партия жизни» вертикально вверх, как цветок из-под асфальта.

Итак, мы можем наблюдать целый репертуар тактик в рамках еди­ной стратегии самопрезентации. Анализ нашего материала показывает, что в речевом поведении политической элиты одна и та же тактика может иметь разное речевое воплощение. Это зависит от ситуации общения, особенностей адресата, а также от статуса политика, его индивидуально-психологических характеристик и культурного уровня. Некоторые политики (например, Г.А. Зюганов) приме­няют приёмы построения имиджа трафаретно, штампованно. Другие (Б.Е. Немцов) — не демонстрируют обдуманной стратегии самопрезента­ции. Третьи (Г.А. Явлинский) — оказываются в плену созданного ими об­раза.

Думается, одним из слагаемых успеха на политическом поприще В.В. Путина является умелое использование им основных тактик страте­гии самопрезентации — тактики отождествления (во всех её разновидно­стях) и тактики солидаризации с адресатом в сочетании с максимально большим спектром языковых реализаций этих тактик.

В целом, успех речевого воздействия обеспечивается набором тактик, а эффективное применение тактик зависит от выбора их речевого во­площения.

СТРАТЕГИИ БОРЬБЫ ЗА ВЛАСТЬ

Политический дискурс, как известно, характеризуется, прежде всего, проявлением ожесточенной борьбы за власть. В политической коммуника­ции сталкиваются мнения, идеологические установки, ценности. И законо­мерным является то, что в политическом дискурсе особая роль принадлежит коммуникативной категории чуждости, в которой отражается семиотиче­ский принцип членения мира на «свой» и «чужой». «Коммуникативно орга­низующая роль категории чуждости обнаруживается на разных ступенях ор­ганизации речевого общения. Она проявляется в выборе коммуникативной стратегии, жанров общения, в этикетном оформлении, отборе тематики, ха­рактере использования средств эффективности общения, степени информа­ционной полноты и эксплицитности ее выражения, в количестве коммуни­кативных импликатур, тональности».

4.1. Стратегии дискредитации и нападения

Как уже отмечалось, одной из основных функций политического дискурса является атональная функция. Исследованные материалы пока­зывают, что в речи политиков она реализуется, прежде всего, в стратегии дискредитации, которая является основной в противопоставлений «свои — чужие». Цель стратегии дискредитации — подорвать авторитет дискредити­руемого объекта, унизить его, опорочить, очернить в глазах избирателей.

Следует учитывать, что в политическом дискурсе эта стратегия предполагает публичность речевых действий и рассчитана прежде всего на реакцию наблюдателей (то есть избирателей), хотя в ситуации непо­средственного присутствия политического противника может быть на­правлена и на него (ток-шоу, теледебаты).

В последнем случае, по нашему мнению, мы имеем дело с другой атональной стратегией, с разновидно­стью стратегии дискредитации — стратегией нападения. Помимо уже на­званной цели — опорочить политического оппонента, стратегия нападения может преследовать задачу вывести его из равновесия оскорблениями, ложью, клеветой, задеть его чувства, заставить защищаться и тем самым лишить возможности высказать свою позицию. Нападение — доминирую­щая стратегия речевого поведения В.В. Жириновского. Последователь­ным приверженцем этой стратегии в выборной кампании 2003 года пока­зал себя Д.О. Рогозин. Иногда так действует и Г.А. Явлинский.

По нашим данным, основная тактика дискредитации в речи политиков — обвинение.

4.1.1. Тактика обвинения

Тактика обвинения используется практически всеми политиками. Ее можно отнести к специализированным тактикам стратегий дискредитации и нападения.

Обвинение, как отмечает О.С. Иссерс, отличается от оскорбления тем, что не предполагает намерения унизить, уязвить, выставить в смеш­ном виде [Иссерс 1999: 161]. В речи политических лидеров обвинение оп­понентов или правительства — это, как правило, обличение или разобла­чение, которые не должны оставить сомнений в том, что страна идет к быстрому и неминуемому краху. Например:

Пять человек объявили эту войну / Ельцин / Черномырдин / Грачев / Бурбулис / и Гайдар / потом Степашина привлекли / стали вооружать / потом столкнули лбами / потом развязали эту кровавую / страшную войну (Г.А. Зюганов) [«Россия», «Выборы-2000», 7.03.2000];

У нас в стране введена цензура на тему Чечни // В Чечню не пус­кают журналистов / тема Чечни является запретной для всех государ­ственных телеканалов/хоть в Чечне погибло более пяти тысяч солдат / и офицеров / и десятки тысяч мирных жителей // Нынешняя власть ка­тегорически против того чтобы народ знал правду (Б.Е. Немцов) [НТВ, «Свобода слова», 5.12.2003];

Армия выполняет все то / что ей предписывают политики // От­ветственность за то куда бросили армию / что с ней делают / в первую очередь несут политики // Использование армии для решения внутрен­них вопросов / это преступление <…> Мы считаем возмутительным / что на сегодняшний день отсутствует военная концепция (Г.А. Явлинский) [НТВ, «Свобода слова», 28.11.2003].

На уровне языкового воплощения тактика обвинения реализуется через употребление номинаций с резко отрицательной окраской, оценоч­ных эпитетов с отрицательным компонентом значения: дикая, страшная (война), омерзительный (вой), чудовищное (преступление).

См. также:

…если поставим на место зарвавшихся монополистов из РАО ЕЭС {С.Ю. Глазьев) [ТВЦ, «Выборы 2004», 4.03.2004];

Надутые рейтинги смогут сыграть свою грязную роль (Э.А. Памфилова) [«Россия», «Выборы-2000», 23.03.2000].

Отрицательная оценочность может выражаться разными частями речи:

Путину безразлично все, что думают граждане нашей страны (Г.А. Явлинский) [1 канал, «Мы и времена», 20.02.2000];

Вам тогда мешал Верховный Совет / он вам мешал окончательно разграбить страну // И вы пошли на то чтобы подготовить не только указ тысяча четыреста / но вы еще пошли на то чтобы добиться вели­чайшего позора / когда из танков расстреляли национальный парламент (Д.О. Рогозин) [НТВ, «Свобода слова», 28.11.2003].

В роли маркеров чуждости отмечены лексические единицы, выра­жающие недоверие к оппоненту: якобы, так называемые и др. Например:

Приватизация была проведена так называемой группой Чубайса на американские деньги и выражала их интересы (К.А. Титов) [«Россия», «Выборы-2000», 13.03.2000];

Так вот эти, с позволения сказать, партийцы взяли и проголосо­вали против (Г.А. Зюганов) [«Российская газета», 24.11.2002].

Наиболее типичны, по нашим наблюдениям, метафорические модели с негативной оценкой, принижающие политический статус противника:

1. Концепт «криминальный мир»: политические лидеры — бандиты, террористы, преступники:

Главный террорист до недавнего прошлого сидел в Кремле II Глав­ные разрушители до сих пор сидят в правительственных структурах (Г.А. Зюганов) [«Россия», «Выборы-2000», 7.03.2000];

Есть такой бандитский приём / сначала создать людям проблемы / а потом помочь решить // Вот также и с тарифами / сначала поднять их / в три-пять раз / а потом начать снижать / чтобы показать какие мы хорошие / но не в три-пять раз / а на десять-пятнадцать процентов // Так что хватит лгать господа (С.Ю. Глазьев) [НТВ, «Свобода слова», 21.11.2003].

2. Концепт «театр»:

Этот фарс на крови — он просто отвратителен! (об обмене жур­налиста А. Бабицкого на российских военнопленных — О.П.) (Г.А. Явлинский) [НТВ, «Герой дня», 14.02.2000];

Мы же не можем участвовать в этом виде клоунады (о выборах мэра Москвы — О.П.) (Г.А. Явлинский) [«Россия», «Выборы-2003», 10.11.2003];

На сцену вылазиют главные кукловоды (о формировании прави­тельства парламентского большинства — О.П.) (Г.А. Зюганов) [ТВС, «Итоги», 18.05.2002].

3. Концепт «спорт»:

Мы не сторонники олимпийского движения // Если нет кандидата который может победить / то лучше не участвовать в выборах (Б.Е. Немцов) [«Россия», «Выборы-2003», 11.11.2003].

4. Концепт «война»:

Половина нашего населения не имеет планов на будущее // О чём это говорит? В стране на самом деле идёт война // У людей нет планов на будущее / потому что они выживают // выживают каждый день // Эта война сегодня идёт / между властвующими олигархами и всем ос­тальным народом (С.Ю. Глазьев) [НТВ, «Свобода слова», 21.11.2003];

Это вот очень интересно / когда допустим на одном фронте две­надцатая и тринадцатая армии / воюют там с другим так сказать противником // И ещё кроме того они и между собой воюют (о партиях СПС и «Яблоко» — О.П.) (П.П, Бородин) [«Россия», «Выборы-2003», 11.11.2003].

Сила речевого воздействия тактики обвинения увеличивается, когда речевые маркеры этой тактики проявляются не только на лексическом, но также и на синтаксическом и шире — на текстовом уровне. Вот пример из речи Г.А. Зюганова о якобы предполагаемом вступлении России в НАТО:

Это не просто война / это предательство тех кто полег на фрон­тах войны // Это вызов Пекину / Дели / и всему мусульманскому миру / то вызов всем арабским странам // Это не просто глупость / это пре­ступление против нации / против всей нашей истории // Это дорога об­рушивания крупного капитала военными средствами // Это развал окончателъный военно-промышленного комплекса // Это предательство всех наших югославских друзей // Это новые разграничительные линии не только по всей Европе но и по всему миру [«Россия», «Выборы- 2100», 7.03.2000].

Таким образом, в данном тексте ключевые слова выполняют определенную роль в композиционно-синтаксической организации текста. Повтор вариантов лексем негативной окрашенности создает также эмоциональную экспрессивность речевого произведения. Такой прием нанизывания негативных оценок в параллельных синтаксических структурах (не всегда логично и ритмично выдержанный), по нашим наблюдениям, часто встречается у Г.А. Зюганова.

Средства выражения агональности считаются рядом исследователей основной приметой политического дискурса.

4.1.2. Тактика оскорбления

О.С. Иссерс отмечает, что при использовании тактики оскорбления в качестве коммуникативной задачи оскорбляющий видит унижение и осмеяние партнера. По нашим наблюдениям, тактика оскорбления встречается, прежде всего, в речи политиков, представляю­щих конфликтно-агрессивный тип языковой личности (по типологии К.Ф. Седова).

Чаще всего тактика оскорбления используется в рамках стратегии нападения в теледебатах, когда конфликтные агрессоры прибегают к обсуждению личности, намерений оппонента, оценке его по­ступков и действий, даже брани.

Речевое поведение подобных политиков — это, скорее, проявление присущего им типа языковой личности, чем осознанное намерение. Изо­щренные приемы и коммуникативные ходы, о которых пишет О.С. Иссерс, направленные на унижение, и высмеивание политического противника, характерны преимущественно для журналистских текстов СМИ, хотя некоторые представители политической элиты тоже могут продемонстрировать владение широкой палитрой средств дискредитации и нападения, например В.В. Жириновский, Д.О. Рогозин, Г.А. Явлинский.

Анализ языковых средств реализации тактики оскорбления показал, что ими чаще всего являются инвективы. Например:

Поэтому уже сейчас надо гнать большой дубовой палкой Чубайса (Г.А. Зюганов) [«Россия», «Выборы-2000», 7.03.2000].

Уничижительную оценку могут приобретать в контексте политиче­ской речи дейктические знаки эти, они, там и фамилии в нарицательном значении и множественном числе:

У этих правых вообще слабость к энергетике; Кругозор узок, и неведомо всем этим Чубайсам и гайдарам, насколь­ко они смешны (Д.О. Рогозин) [«АиФ. Свободный взгляд», №11,2003].

Прямым оскорблением по отношению к президенту Башкирской республики звучит реплика В.В. Жириновского:

Рахимов в Башкирии на меня обиделся, когда я предложил убрать республики. Он подумал, что я предлагаю убрать национальности. Ну, он по-русски плохо понимает [«Россия», «Выборы-99», 23.11.1999].

В качестве ярлыков тактики оскорбления нами отмечены лексемы, употребляющиеся в пейоративном значении и обозначающие отступления от этических норм:

Хранитель ночного горшка президента (Г.А. Явлинский о А.Б. Чубайсе) [НТВ, «Глас народа», 26.11.1999]; Эта борьба носорога с мамонтом / омерзительном / Между сами­ми демократами / это и есть созидание? (Н.Н. Нарочницкая) [«Россия», «Выборы-99», 23.11.1999]; Это ваш уровень — кухня // Вы сами кухня! (С. Умалатова) [«Рос­сия», «Выборы-99», 23.Н 1999].

В стратегиях дискредитации и нападения далеко не последнюю роль играет метафора. Современные политические лидеры в устных выступлениях не так часто употребляют метафору. Образной, метафорической речью в основ­ном отличаются Д.О. Рогозин и Г.А. Явлинский.

Наиболее типичны, по нашим наблюдениям, следующие метафори­ческие модели, обладающие «оскорбительным» потенциалом:

1. Концепт «негативный мир»: политические лидеры — вредные су­щества:

Хватит зомбировать народ своими идеями которые нигде никак он не реализовал (К.А. Титов о Г.А. Явлинском) [«Россия», «Выборы-99», 13.03.2000]; Сегодня Анатолий Борисович — это трехглавый Змей Горыныч, который и в СПС витийствует, и пытается в РСПП воду мутить… (Д.О. Рогозин) [«АиФ. Свободниый взгляд», № 11,2003].

2. Концепт «животный мир»:

Владимир Вольфа/ хватить макать хвост в Индийский океан (Д.О. Рогозин) [НТВ, «Свобода слова», 21.11.2004]; Приобретаются всякие там «Челси», виллы и проч. А им в затылок дышат новые алчные волки(Д.О. Рогозин) [«Комсомольская правда», 5.12.2003];

3. Концепт «мир вещей»: Заслушаешься Чубайса — скоро с лампочками в подъезде начнешь здороваться. В чем Анатолий Борисович в смутные годы поднаторел — так это в презентациях своих идей (Д.О. Рогозин) [«АиФ», № 46, 2003].

4.2. Манипулятивная стратегия

Опорочивание политического оппонента может достигаться и с по­мощью способов и средств психологической обработки аудитории, с по­мощью манипулятивяых приемов и тактик. Вряд ли возможно четко раз­граничить манипулятивную стратегию и стратегию дискредитации. Да, зачастую цели воздействия этих стратегий совпадают. Но не всегда целью манипулятивного воздействия является подрыв автори­тета дискредитируемого объекта, например, если правительство хочет, используя спекулятивные приемы, оправдать какие-то свои неправомер­ные действия. Как уже было сказано в предыдущем разделе, реализация стратегии дискредитации и стратегии нападения в речи политиков — это одно из проявлений речевой агрессии. Речевое манипулирование и речевая агрессия — это разные, но связанные между собой понятия. «Агрессия как форма ре­чевого поведения <…> нацелена на оскорбление или преднамеренное причинение вреда человеку», хотя «приемы агрессии могут использовать­ся в качестве манипулятивных». К.Ф. Седов считает критерием дифференциации конфликтной манипуляции и речевой агрес­сии скрытый характер побуждения при манипуляции.

Е.И. Доценко проанализировал суще­ствующие определения манипуляции и выделил следующие признаки этого понятия: 1) родовой признак — психологическое воздействие; 2) от­ношение к объектам манипулирования как средству достижения собст­венных целей; 3) стремление получить односторонний выигрыш; 4) скры­тый характер воздействия (как самого факта воздействия, так и его на­правленности); 5) использование (психологической) силы, игра на слабо­стях (использование психологической уязвимости); 7) мастерство и сно­ровка в осуществлении манипулятивных действий. Основываясь на этих критериях, Е.И. Доценко предложил несколько определений манипуля­ции, самое известное из которых звучит так: «Манипуляция — это вид психологического воздействия, искусное исполнение которого ведет к скрытому возбуждению у другого человека намерений, не совпадающих с его актуально существующими желаниями».

Э. Шостром, определяя манипуляцию, подчер­кивает, что манипулятор также является жертвой своей жизненной уста­новки. Он считает, что «манипуляция — это псевдофилософия жизни, на­правленная на то, чтобы эксплуатировать и контролировать как себя, так и других» [Шостром 1992: 28].

К.Ф. Седов противопоставляет конфликтной манипуляции продук­тивную манипуляцию, которую он считает неизбежной в реальной повсе­дневной коммуникации. «Цель продуктивной манипуляции — располо­жить к себе коммуникативного партнера, используя его слабости, но не вызывая у него синдрома фрустрации [Седов 2003а: 23-24]. Добавим, что в обыденной жизни многие из нас выполняют роль невольных манипуля­торов без цели причинить зло. Манипуляции даже могут быть направле­ны, с нашей точки зрения, на благо «жертвы», конечно, не в соответствии с ее желаниями, но, по крайней мере, не во вред. Так, например, мать мо­жет использовать различные ухищрения для того, чтобы дочь не встреча­лась с «неподходящим», по мнению матери, молодым человеком. Мы же будем говорить об осознанной, намеренной, спланированной манипуля­ции, направленной на достижение корыстных целей.

Отдельные исследователи в ряду коммуникативных стратегий вы­деляют и манипулятивную стратегию [Купина 2002; Веретенкина 2001]. М.Ю. Кочкин разграничивает три вида манипулятивных стратегий в по­литическом дискурсе: стратегию игры на ущемленном достоинстве, стра­тегию прививки, стратегию произвольного выбора наименования [Кочкин 1999]. О.В. Гайкова относит к манипулятивным стратегиям предвыборно­го дискурса стратегии самопрезентации и дискредитации [Гайкова 2003].

По нашим наблюде­ниям, в политической коммуникации манипуляция довольно часто может использоваться в качестве стратегии, как специфическая установка на общение (и тогда манипулятивная тактика реализует манипулятивную стратегию), а может использоваться в качестве приема, как ситуативное и косвенное средство воздействия (тогда это манипулятивная тактика при реализации других стратегий).

Для достижения конкретной цели манипу­лятор организует эту тактику, включенную в подготовку и проведение основного воздействия (например, при использовании стратегии самопре­зентации или информационно-интерпретационной стратегии).

Особенность манипулятивной стратегии заключается как раз в спе­цифике тех тактик, которые применяются для достижения той или иной цели. По мнению В.И. Карасика, манипуляции — различного рода уловки в дискурсе, имеющие целью обманным путем убедить адресата встать на позиции отправителя речи, несмотря на несостоятельность фактического или логического обоснования вопроса: «Уловки в дискурсе представляют собой совокупность разнородных приемов социально осуждаемого воз­действия на адресата» [Карасик 2002: 95].

В.И. Карасик в своей работе выделяет три основных вида манипу­ляции: псевдоаргументация, имитация авторитетности и имитация силы [Карасик 2002: 95]. Наиболее изученной является псевдоаргументация: намеренные и ненамеренные ошибки в аргументации (паралогизмы и со­физмы), «позволительные» и «непозволительные» уловки, а также психо­логические уловки, позволяющие добиться победы над оппонентом в споре. Однако нельзя считать манипулятивным приемом любое наруше­ние законов и требований логики (аргумент «к аудитории», аргумент «к выгоде» и т. п.).

Политическая речь не может обойтись без средств вну­шения. Обращение к эмоциям адресата — закономерный, естественный элемент речевого воздействия в политической коммуникации. Спекуля­тивный характер имеют не сами приемы, а их употребление в речи недоб­росовестными политиками.

Политическая коммуникация вообще относится к тем сферам жиз­ни, где особенно часто практикуется манипулирование. Политическая ма­нипуляция, в отличие от межличностной, предполагает воздействие на широкие массы и осуществляется с целью сделать их ведомыми, отвести им роль пассивных исполнителей воли правящих групп. Воля меньшинст­ва в завуалированной форме навязывается большинству.

В ряде современных исследований содержатся классификация и ана­лиз приемов, с помощью которых достигается желаемый прагматический эффект и осуществляется целенаправленное речевое воздействие на массо­вую аудиторию в текстах СМИ.

Е.И. Шейгал разграничивает виды манипуляции в политическом дискурсе в зависимости от характера информационных преобразований. Референциальное манипулирование — фактологическое (ложь, подтасовка фактов, преувеличение, недоговорки) и фокусировочное (сдвиг прагмати­ческого фокуса) — связано с искажением образа денотата/референта в процессе обозначения действительности. Аргументативное манипулиро­вание связано с нарушением постулатов общения: это нарушение логики развертывания текста или цельности текста (уход от ответа, переключе­ние темы), уклонение от обязанности доказывания, маскировка логиче­ских ходов (ложные аргументы, возражение под видом согласия и т. д.).

4.2.1. Демагогические приемы

Вопрос о соотно­шении понятий «манипуляция» и «демагогия». В словарях иностранных слов «демагогия» представлена как использование и лживых обещаний, и преднамеренного извращения фактов, и лести для достижения той или иной цели, например, для привлечения масс на свою сторону, для созда­ния популярности. Таким образом, в понимании слова «демагогия» со­единились признаки и демагогии, и манипуляции. Дифференцируя эти понятия, скажем, что основными признаками демагогии, на наш взгляд, являются высоко­парные рассуждения, использование пустых обещаний (явно невыполни­мых, но все же даваемых), недоказанных фактов, а также гиперболизация своих достоинств и всего положительного с точки зрения адресата.

Демагогия и манипуляция могут существовать отдельно друг от друга: встречаются люди, использующие демагогические приемы лишь для самоутверждения, без стремления заставить адресата сделать что-то в своих интересах. Однако в политической коммуникации эти понятия пересекаются. Так, в речи Г.А. Зюганова встречаются и демагогические, и манипулятивные приемы. Но в первую очередь он демагог: Я единственный реальный кандидат который может противосто­ять партии власти / и это мы доказали на протяжении всех последних лет // Я народный кандидат, у которого есть реальная / конкретная про­грамма вывода страны из кризиса / есть мощная команда / которая в со­стоянии решить эту проблему // Мы завтра можем сформировать пра­вительство народного доверия / ограничить самовластие президента / восстановить обновленную Советскую власть / и решить проблемы ко­торые волнуют каждого жителя нашей страны [«Россия», «Выборы- 2000», 7.03.2000].

Приведение «страшных», но ни на чем не основанных цифр — лю­бимый демагогический прием Г.А. Зюганова (впрочем, как и В.В. Жириновского):

Тот курс который располовинил страну / обескровил ее / восемьде­сят с лишним миллионов человек оставил без еды / без тепла / без ра­боты / без уверенности в завтрашнем дне / превратил в беженцев; Девяносто восемь процентов россиян согласны что последние 10 лет страной управляли преступники / которые разрушили и обобрали до нитки (Г.А. Зюганов) [«Россия», «Выборы-2000», 7.03.2000];

Пятьсот офицеров кончают жизнь самоубийством каждый день! Пятьдесят человек расстреливают каждый день! Туберкулезом харка­ют полстраны! (В.В. Жириновский) [НТВ, «Свобода слова», 23.05.2003].

Из демагогических приемов, используемых политиками, наиболее часто встречаются необоснованные оценки — подмена объективной оцен­ки субъективным опорочиванием:

Я вообще не уверен, что СПС пройдет в Думу и продолжит оказы­вать свое тлетворное влияние на национальную политику и экономику (Д.О. Рогозин) [«АиФ. Свободный взгляд», № 11,2003].

В таких случаях сложное общественное событие однозначно и со­вершенно бездоказательно оценивается таким образом, как это хочет представить говорящий:

Угроза России сохранится до тех пор / пока олигархи и их поли­тические адвокаты / например СПС и Борис Немцов будут у власти /у нас не будет здорового государства / здорового общества / здоровой ар­мии (Д.О. Рогозин) [НТВ, «Свобода слова», 28.11.2003];

Никакого плана у Григория Алексеевича нету // Его план / как и план Запада / отторжение всякого национального региона / сегодня Чечня /завтра…//Плана никакого нет /план один / план ЦРУ /дальше ввести нас в национальный конфликт / ввести в войну чтобы разрушить страну / разрушить Российскую Федерацию / этого допускать не надо (В.В.Жириновский) [«Россия», «Выборы-2000», 21.03.2000]. Однако факт сотрудничества Г.А. Явлинского с ЦРУ должен быть доказан от­дельно, чего В.В. Жириновский не делает.

4.2.2. Манипулятивные тактики

Но если демагогические приемы просты в применении и доступны каждому, даже начинающему политику, то использование средств мани­пуляции требует некоторой тонкости, даже мастерства. Большой диапазон манипулятивных средств воздействия продемонстрировали Г.А. Явлинский, В.В. Жириновский и Д.О. Рогозин. Средством морально­го уничтожения политического оппонента у них является, например, тактика гиперболизации, утрирования, которая у Г.А. Явлинского сочета­ется с присущей лидеру «Яблока» иронией: А уж когда он [В.В. Путин] победит / а победит он непременно / если уж альтернативы нет / тогда можно и военную подготовку с дет­ского сада / и призыв / и контртеррористическую операцию продолжить в других регионах страны / для укрепления единства России [1 канал, «Мы и времена», 20.02.2000].

Вообще политики очень любят указывать на чрезвычайные события и критические ситуации, якобы грозящие народу. Любое неблагополучие в стране квалифицируется как важная проблема и раздувается. Избирате­лей запугивают катастрофическими последствиями, неутешительными прогнозами развития страны (хаос, гражданская война, возврат прошлого, распад России и т. д.), которые могут возникнуть в случае победы поли­тических противников:

Если она [эпоха Ельцина] в ближайшие шесть месяцев не прекра­тится /уже летом будет финансовый обвал / обесценятся деньги /люди месяцами не увидят зарплаты / подскочат цены // Этого краха Россия в целом уже не переживет (Г.А. Зюганов) [«Россия», «Выборы-2000», 7.03.2000]. Это прием прогнозирования негативных последствий, который на речевом уровне выражается в оперировании пропозициями с отрица­тельной модальностью и лексемами негативной оценки: обвал, обесце­нятся, подскочат, не переживет.

Используется политиками и тактика компрометации: Повышать цены на водку / это вещь которую нельзя делать // Это перпендикулярно жизни народа // Вспомните восемьдесят седьмой год! Это не так делается // Что думал Путин когда увидел, что цены на водку повышаются? ( Г.А. Явлинский) [1 канал, «Мы и времена», 20.02.2000]. Мысль адресата направляется на формирование отрицатель­но-оценочного суждения о политическом лидере за счет упоминания его имени в контексте печально знаменитой антиалкогольной кампании, с ко­торой обычное рыночное подорожание водки ничего общего не имеет. Здесь используется прием ложной аналогии.

Вообще, у политика, ориентированного на победу любой ценой, до­вольно большой арсенал приемов, методов психологической обработки аудитории, к которым относятся такие как отвлечение внимания от ос­новной проблемы, ложь, подтасовка фактов и пр. Определяющую роль при манипуляции играют способы подбора и интерпретации фактов, ко­торые диктуются определенной целью автора. В современном обществе информация является частью повседневной жизни и инструментом в ру­ках политиков. «Манипуляции немыслимы без преднамеренного искаже­ния реального положения вещей путем замалчивания одних фактов и вы­пячивания других, публикации ложных сообщений, пробуждения у ауди­тории негативных эмоций с помощью визуальных средств или словесных образов» [Цуладзе]

В сравнительно небольшом интервью с Г.А. Явлинским можно ви­деть обширный набор средств внушения, употребленных опытным поли­тиком Г.А. Явлинским в спекулятивной форме.

В.В. Познер: Как вы объясните популярность Путина?

Г.А. Явлинский: А я постараюсь обсудить это с другой стороны // А давайте посмотрим что за эти шесть месяцев происходило у нас в стране // Вот у нас взрывались дома // У нас началась антитеррори­стическая операция и превратилась в широкомасштабную войну с непо­нятным исходом // Потом прошли самые грязные за всю историю Рос­сийской Федерации выборы / ну самые грязные по стилистике / когда творилось на экранах в том числе первого канала / все то что люди с трудом могли принять // Потом произошла совершенно непонятная вещь особенно для тех кто например голосовал за «Единство» как за Путина // Произошло соединение коммунистов и жириновцев в такой противоес­тественный блок / такой КоЖиЕд появился // Потом вдруг обменяли журналиста на военных/гражданского / на военных //Потом снова ста­ли взрываться дома в Хабаровске // Потом опять пошло предупреждение о том что все опять может взрываться // Скажите/вы действительно считаете что всему этому нет альтернативы?

В.В. Познер: Нет-нет/ведь я вам задал другой вопрос/как объяс­нить популярность Путина?

Г.А. Явлинский: А кто вам сказал что Путин популярен?

В первую очередь обращает на себя внимание прием подтасовки фактов. Несколько синтаксических конструкций параллельной структуры с анафорическим наречием потом в качестве средства связи содержат напоминание о террористических актах, «грязных» выборах и других не­гативных событиях, которые произошли во время пребывания Путина у власти и за которые он может нести ответственность. Предложение с детерминантом снова оказывается в одном ряду с этими напоминания­ми. Таким образом, бытовое событие (утечка газа в жилом доме в Хаба­ровске) за неимением подходящего «свежего» факта, подтверждающего якобы бездарное руководство страной исполняющего обязанности прези­дента Путина, умело внедряется в ряд катастроф, за которые тот должен ответить. Тем самым достигается цель дискредитации политического про­тивника перед началом предвыборной кампании.

В приведенном выше отрывке находим и уклонение Г.А. Явлинского от ответа в форме контрвопросов с переходом к новой теме, более выигрышной (потому что обвинять легче, чем объяснять) и потому более желательной для говорящего, и риторический вопрос как навязывание своей точки зрения. Отметим, что контрвопрос — вполне до­пустимый прием полемики с оппонентом. Но здесь не дебаты, а интервью, инициатива в диалоге принадлежит ведущему, и задача интервьюируемо­го — в ответ на вопрос журналиста изложить свою позицию, свое мнение. Таким образом, политик нарушает и жанровые нормы.

Риторический во­прос – это вопрос-предположение, требующий однозначного ответа. В вопросе содержится версия ответа, но вопросительная форма снимает модальность категорич­ности. Намерение Явлинского в этом случае — направить мыслительные действия слушающих по предложенной им версии. Заметим, что употреб­ление разных видов вопросительных высказываний — одна из примеча­тельных особенностей идиостиля лидера «Яблока».

Часто политики используют такие манипулятивные приемы, когда идеи, суждения, оценки внедряются в сознание адресата скрыто. В рече­вом плане это выражается в построении высказываний с намеренно до­пущенными смысловыми лакунами, провоцирующими адресата на «за­полнение» этих лакун не высказанными автором, но выводимыми на ос­нове законов речевого общения суждениями. Приведем пример подобной речевой импликатуры из анализируемого диалога Г.А. Явлинского и В.В. Познера. Политик опять не отвечает на вопрос журналиста о при­чинах популярности своего соперника в борьбе за президентское кресло прямо, а сам задает ведущему серию вопросов, которые должны подвести слушателей к выводу о недостоверности данных рейтинга:

Г.А. Явлинский: Скажите/кто был самым популярным в апреле? В.В.Познер: Лужков// Г.А. Явлинский: А в июле? В.В. Познер: Примаков // Г.А.Явлинский: А в августе? / Степашин//А потом? / Уже Пу­тин // Сколько времени прошло между этими «безальтернативными» кандидатами? //А у нас еще кампания не началась.

Из числа классических софизмов политиками широко используется такой прием, как «ложное» («поспешное») обобщение. Он состоит в не­правильном наделении всего ряда явлений качествами, которые отмеча­ются в одном или нескольких случаях: Сегодня его [журналиста А. Бабицкого] обменяли / завтра обменя­ют любого (Г.А. Явлинский) [1 канал, «Мы и времена», 20.02.2000]; Все [политики] прибегают в Кремль и спрашивают / «Чего изволи­те?»’,У нас политик либо клоун над которым все смеются /либо от него ничего не зависит (Б. Е. Немцов) [НТВ, «Свобода слова», 23.05.2003].

В речевом плане это выражается синтаксической структурой неоп­ределенно-личного предложения, определительными местоимениями все, весь, любой, каждый с обобщающим значением или в виде дефиниции.

При использовании политиками стратегии нападения приемы язы­ковой манипуляции направляются не только на избирателей, но и на не­посредственного адресата — оппонента, присутствующего в телестудии. «Принципиально важным является вопрос о разграничении двух типов адресатов в манипулятивном дискурсе: адресата-оппонента и адресата- публики» [Карасик 2002: 97]. Для этих целей в речи политиков, по нашим наблюдениям, нередко используется провокационный вопрос. Например: Скажите / не считаете ли вы свою политику финансовую / по отноше­нию к армии / действительно предательством? (Г.А. Явлинский — А.Б.Чубайсу) [НТВ, «Глас народа», 26.11.1999]. Этот вопрос действи­тельно можно назвать провокационным, так как он не преследует никакой иной задачи, кроме цели поставить противника в тупик, и заставляет оп­понента оправдываться.

В полемике с А.Б. Чубайсом Г.А. Явлинский применяет и другой манипулятивный прием — голословные, бездоказательные обвинения (ин­синуации): Самое большое количество самоубийств среди наших офице­ров случилось именно оттого / что вы лично / перестали платить им зарплату; Вы / лично вы / в течение девяносто шестого / девяносто седьмого / девяносто восьмого годов / пока вас не убрали из правитель­ства / передавали деньги в Чечню якобы на экономическое восстановле­ние / а на самом деле на вооружение бандитов. Такие приемы в сочета­нии с другими: навешиванием ярлыков и оскорблениями — в расчете на эмоциональную неустойчивость противника составляют тактику выведе­ния оппонента из себя.

В целом можно отметить, что в речи политиков манипулирование достигается в языковом плане преимущественно оперированием пропози­циями на текстовом уровне (в рамках фрагмента текста или отдельного предложения).

Это отличает приемы манипулирования, используемые по­литиками, от манипуляций в языке СМИ, где, по данным исследователей, используются единицы и лексиче­ского, и синтаксического уровней, их семантико-стилистические сочета­ния [Быкова 2000а: 50].

4.3. Стратегия самозащиты

Легко предположить, что в условиях ожесточенной борьбы тa власть политик, являющийся объектом дискредитации или прямого на­падения, делает ответный ход, используя при этом аналогичную, «насту­пательную» или же другую — «оборонительную» стратегию. Выбор одного из двух вариантов определяется типом языковой личности политиче­ского лидера, его установкой на кооперативное или же конфликтное об­щение, а также самой ситуацией общения.

При этом «оборона» в конкретной ситуации может выступать в качестве самостоятельной стратегии речевого поведения политика — стратегии самозащиты, а может сочетаться с атональными средствами воздействия, то есть переходить в «наступление». Так, в речи Д.Б. Чубайса во время его известного поединка с Г.А. Явлинским [НТВ, «Глас народа», 26.11.1999] встречаются и средства защиты, и средства нападения. Это объясняется, возможно, тем, что инициатива в этих деба­тах принадлежала лидеру «Яблока», а А.Б. Чубайс вынужден был менять приемы в ответ на очередной ход своего оппонента.

В другом нашем примере Г.Н. Селезнев в интервью журналисту Н.K. Сванидзе [«Россия», «Зеркало», 13.04.2002] использует преимущест­венно стратегию самозащиты, чтобы отвести нападки товарищей по пар­тии, обвинивших его в предательстве интересов КПРФ в Государственной Думе и потребовавших его ухода с поста председателя. Цель Г.Н. Селез­нева — убедить в первую очередь избирателей в необоснованности этих обвинений, в том, что «не виноват он». Его задача также показать, что невыполнение им решения руководства партии не свидетельствует об от­казе от коммунистических убеждений. Г.Н. Селезнев стремится сохранить за собой голоса избирателей, что весьма актуально в преддверии создания им отколовшейся от КПРФ собственной партии.

Рассмотрим тактики стратегии самозащиты на данных примерах.

4.3.1. Тактика оправдания

Специализированной тактикой стратегии самозащиты является так­тика оправдания. Наблюдения показывают, что заключающаяся в самом названии тактики сема «правда» так или иначе проявляется в тексте вы­ступления политика. Если в речи Г.Н. Селезнева это ключевые слова «правильно», «неправильно» (Я поступаю правильно, потому что…), то в речи А.Б. Чубайса в качестве речевого маркера тактики оправдания вы­ступает слово правда:

Но правда состоит в том / что ни я / ни мои коллеги / те кто ра­ботал все эти восемь лет / вовсе не считаем что мы самые умные / что мы не ошибались // Но ведь чистая правда и то что вы-то / Григо­рий Алексеевич / за все восемь лет пребывания в элите российской поли­тики не ударили палец о палец.

В этом фрагменте обращает на себя внимание не только экспрес­сивный повтор правда, чистая правда, но и оппозиция дейктических зна­ков я, мы — вы, выражающая противопоставительные смысловые отноше­ния между высказываниями в структуре текста.

Прием противопоставления выступает в качестве текстообразующего стержня и в речи Г.Н. Селезнева:

Иногда мне говорят / некоторые наши товарищи говорят / что это неправильно / я говорю что постановка вопроса такой быть не должна/.

Г.Н. Селезнев, сопоставляя свою точку зрения с точкой зрения то­варищей по партии, ставит целью доказать свою правоту. На языковом уровне это выражается через ключевые слова правильно, неправильно и оппозицию текстовых коннекторов: некоторые — я, мне — они, всем — я.

Вообще оправдание носит характер объяснения поступка говоряще­го и представляет собой жанр убеждающей речи. Не случайно поэтому в наших материалах речевым средством репрезентации тактики оправдания оказываются сложноподчиненные предложения с придаточными причины в качестве аргументов:

Я поступаю [то есть отказываюсь покинуть пост спикера Госдумы — О.П.] абсолютно правильно / поскольку, я занимаю один из важнейших по­стов в России (Г.Н. Селезнев).

4.3.2. Тактика оспоривания

Тактика оправдания часто выступает вместе с тактикой оспорива­ния. Задача тактики оспоривания — не только не согласиться с предъяв­ляемым обвинением, но и опровергнуть негативную оценку, обозначить свою позицию. Рассмотрим реализацию этой тактики на примере фраг­мента интервью с Г.Н. Селезневым.

Н.К. Сванидзе: Зюганов сказал / что будет присматриваться к Вам //

Г.Н. Селезнев: Ну что значит присматриваться?! Я в своих пози­циях уже не мальчик / пятьдесят пять / поэтому присматриваться как я буду пересматривать свои взгляды… //Видиморечь будет идти о том как будут проходить решения в Государственной Думе //Второе //Яуже говорил / Куваев один из тех кто машет шашкой / снимает головы / ис­ключает из партии // Я думаю что если так поступят по отношению ко мне / то они совершат просто политическую ошибку // Но я не думаю что московские коммунисты просто оставят все это / если он возбудит дело.

Риторический вопрос в начале ответной реплики Г.Н. Селезнева и интонация обиды, возмущения передают не только эмоциональное со­стояние политика, но и — косвенно — возражение против решения руково­дства партии. Далее идет микротема, в которой приводятся основания, не дающие адресанту возможности согласиться с оппонентами — Зюгановым и Куваевым: Я в своих позициях уже не мальчик…Следующая микротема содержит указание на слабые стороны позиции оппонентов — оценку дея­тельности Куваева и отрицательный прогноз последствий такой деятель­ности: …если так поступят по отношению ко мне, то они совершат просто политическую ошибку. Как видим, тактика оспоривания манифе­стируется на текстовом уровне.

4.3.3. Тактика критики

Близка к тактике оспоривания тактика критики позиции оппонента. Обе тактики являются не специализированными, а общими для несколь­ких стратегий. Тем не менее тактика критики часто встречается в страте­гии самозащиты. По нашим наблюдениям критика выражается в основ­ном через эмоциональные аргументы и средства негативной оценки. Вот как Чубайс парирует обвинение со стороны Г.А. Явлинского:

Такой набор убедительных аргументов / лжец / подлец / Григорий Алексеевич/Юпитер ты сердишься /значит ты не прав;

… Какая замечательная / блестящая / прекрасная / ничем не проби­ваемая позиция /я не отвечаю /я все эти годы стоял в стороне и смот­рел / я все эти годы указывал / это неправильно / а тут всё провалено//Знаете / такой образ чистой / непорочной / неподкупной невесты / с од­ной проблемой // невесте шестой десяток.

Критика Г.А. Явлинского А.Б. Чубайсом представлена на речевом уровне обращением к прецедентному тексту, развернутой метафорой, иронией. В речи Г.Н. Селезнева негативная оценка представлена преиму­щественно метафорами:

Куваев/ один из тех, кто машет шашкой / снимает головы;

Мне кажется должно пройти время / чтобы остыли горячие головы;

То что происходит раскол в мозгах / это налицо.

Косвенные формы выражения негативной оценки, дискурсивные слова (вводные мне кажется, видимо, прагматическая частица вряд ли) — средства, которые снижают категоричность критики Г.Н. Селезневым ре­шения товарищей по партии. Ведь его оппонентами являются не враги, а люди «своего круга», члены той же партии, в которую входит и он сам. Кроме того, здесь проявляются индивидуальные черты неконфликтной языковой личности этого политика — стремление к кооперативному стилю общения, «психологическому балансу общения» [Матвеева 2003: 155]. В целом, этот политик обнаруживает риторическую грамотность: исполь­зуемая им тактика выполняет свою роль — она выражается достаточно эмоционально, но не оскорбительно для оппонентов. Он не использует при самозащите атональных тактик, а только дистанцируется от некото­рых членов своей партии. Вот пример тактики дистанцирования в речи Г.Н. Селезнева:

Что считать жесткой оппозиционностью? // Ну вот когда я слы­шу некоторых наших людей которые переводят всю жесткость на язык / вот заборным языком / как ты его ни назови /жестким /грубым / лично я и много людей нашей партии никогда не хотят говорить с властью // Умным языком / умными идеями / умными программами / вот чем можно говорить //Эти программы могут быть жесткими /эти программы могут полностью отличаться от того что видит прави­тельство России / но они должны быть приемлемыми // Они должны быть технологически расписаны так / что придя к власти вы можете ее быстро реализовать / и общество вас поддержит //что вы /не делая ре­волюцию / не делая государственного переворота / укрепляете Россию / Федерацию / даете нормально жить регионам // Это хорошая жест­кость.

В рамках стратегии самозащиты встречаются и другие неспециали­зированные тактики, в частности тактики упрека и угрозы. Они нередко представлены косвенными формами репрезентации содержания, импли­кационными структурами. См., например, скрытый упрек Г.Н. Селезнева своим товарищам:

Поэтому то ли аргументов не хватило / то ли времени подумать не хватило / но по крайней мере решение состоялось такое / чтобы я по­кинул пост Председателя Государственной Думы.

Тактика угрозы на когнитивном уровне часто представляет собой указание на следствие, предполагаемый негативный результат соверше­ния оппонентом определенных действий:

Я волнуюсь за другое / за организационный раскол // Я не хотел бы того // Говорят он реален / это говорит пресса // Я / не хотел бы // Скоро ведь выборы // Важно насколько программа будет отвечать ин­тересам населения // Партия это часть общества / и она в одиночку много сделать не сможет.

Этот фрагмент текста выступления Г.Н. Селезнева можно интер­претировать как скрытую угрозу руководству КПРФ в случае исключения из партии увести за собой часть товарищей и заодно голоса избирателей.

Как видим, стратегия самозащиты имеет несколько иное речевое воплощение, чем стратегия дискредитации. Тактики стратегии самозащи­ты реализуются в основном на синтаксическом и текстовом уровнях.

Итак, проведенный анализ позволяет сделать следующие выводы.

1. Характерная для политического дискурса атональная функция реализуется в речи представителей политической элиты через стратегии дискредитации, нападения, самозащиты и манипулятивную стратегию. Стратегии дискредитации, нападения, самозащиты и манипулятивная стратегия имеют разные задачи: дискредитация, нападение и манипуля­ция находятся в арсенале агрессивно нападающих адресантов (полити­ков), самозащита появляется в силу необходимости ответить на выпады оппонента (обвинения, оскорбления), но все они характеризуют полити­ческие силы в ситуации борьбы за власть.

2. Каждая стратегия борьбы за власть реализуется как через специа­лизированные тактики, так и через общие для всех стратегий тактики и приемы, например тактику критики и тактику дистанцирования

3. Несколько тактик могут выступать в сочетании друг с другом, усиливая таким образом речевое воздействие каждой из них.

Выбор политиком той или другой тактики зависит не только от особенностей ситуации, но и от типа языковой личности говорящего. Так, Д.О. Рогозин и В.В. Жириновский явно проявляют склонность к ис­пользованию тактики оскорбления, манипулятивных тактик и демагоги­ческих приёмов, Г.А. Зюганов — к использованию тактики обвинения, а Г.Н. Селезнев — тактики критики и тактики оспоривания.