Исследование структуры нарушений мышления при шизофрении с позиций концептуальной модели психики Л.М. Веккера

метки: Фактор, Нарушение, Суждение, Мышление, Искажение, Например, Отношение, Графический

 

Т. В. Чередникова

Целью исследования были систематизация и анализ патологических феноменов мышления при шизофрении для изучения структурных механизмов их нарушений и классификации в рамках теоретической модели мышления Л.М. Веккера. В исследовании приняли участие 125 человек с различными расстройствами шизофренического спектра. Было использовано 19 диагностических методик, среди них 4 вербальных и 3 невербальных теста мышления. Факторный анализ полученных результатов выделил 7 независимых факторов структурных расстройств мышления, предсказанных тестируемой теоретической моделью.

Введение

Нарушения мышления (НМ) как наиболее характерные признаки шизофрении традиционно рассматривались наряду с различными психопатологическими симптомами [27]. Современная патофеноменология мышления значительно расширилась благодаря известным исследованиям в области психиатрии, психологии и лингвистики [1, 4, 7, 13, 15-17, 21, 22, 25]. Но в последние десятилетия исследовательский интерес в мировой науке резко сместился из области изучения патопсихологии «шизофренического» мышления [6, 9, 18, 21, 24] в область изучения нейропеи- хологических [2, 19], нейрокогнитивных [17], психо- и нейролингвистических [15, 25] и других аспектов шизофрении [20]. В рамках этих областей науки предлагаются новые перспективные методы, основанные на высоких информационных и медицинских технологиях , обещающих большую объективность и надежность исследований НМ. Но парадокс состоит в том, что никакие данные в области нейропсихологии, нейрогенетики или нейробиологии не могут объяснить нарушений мышления, которые до сих пор даже не описаны единообразно и полностью не систематизированы [21, 22, 24], строго не определены, не имеют унифицированных методов диагностики, количественной оценки и номинации [4, 8, 9]. Кроме того, недостаточность системных обоснований сведения всего многообразия НМ к узкому кругу его отдельно регистрируемых расстройств снижает шансы исследователей понять природу.

При этом попытки объяснять причины НМ только патологией других психических процессов, например рабочей или семантической памяти, внимания, исполнительских, сенсорных или эмоциональных процессов [19] нивелируют специфику самого мышления, имеющего собственное когнитивное содержание и структуру, и следовательно, вероятность установления внутренних причин формирования этой патологии. Строгость, точность и объективность феноменологического изучения НМ должны соответствовать принятым стандартам нейрокогнитивных исследований, иначе установление адекватных нейропсихологиче- ских связей здесь представляется просто невозможным [17]. По утверждению известных специалистов в этой области, отрыв от изучения патофеноменологии в психиатрии всегда угрожал регрессом к умозрительной схоластике для всей психопатологии как науки [11, 23]. Представляется, что этот вывод в полной мере является актуальным и при изучении патопсихологии мышления.

Теоретическая и практическая значимость исследования 2

... количество определяется глубиной исследования.      Теоретическая значимость исследования заключается: в выявлении сущностных и ... ранее; выявление взаимосвязи неких явлений; изучение развития явлений; описание нового явления; обобщение, ... обусловленность, всеобщая закономерная связь природы, общества, мышления, закономерная и необходимая зависимость психических явлений ...

Теоретическое обоснование исследования

В настоящем исследовании для решения части указанных вопросов была использована модель строения мышления, разработанная в информационной теории психики Л.М. Векке- ра [3]. Л.М. Веккер представляет человеческое мышление как познавательный процесс, имеющий свою специфику. Во-первых, это способность выделять отношения между объектами в чистом виде (в отрыве от самих объектов этих отношений) с помощью операндов — символов. Такими операндами могут быть как слова, так и символы любого рода (язык жестов, движений, музыки, цвета, графических или математических знаков и т. д.).

Во- вторых, в мышлении выделение отношений между объектами осуществляется в процессе их взаимно-обратимого перевода с языка образов на язык символов (слов).

Такое понимание структуры мышления позволяет включить в исследование его расстройств не только речевые, но и образные патофеномены. Кроме того, теория Л.М. Веккера предполагает наличие двух типов или направлений связей между структурными элементами мышления: горизонтальных — линейных, последовательных, до-понятийных отношений между объектами (временных, причинно-следственных, функциональных, количественных и любых других смысловых отношений) и вертикальных — обобщающих и понятийных (родовидовых) отношений. Выбранная теоретическая модель, таким образом, указывает пункты возможных повреждений в структуре самого мышления. Это могут быть нарушения:

структурных элементов двуязычной мысли — образов (1) и слов (2);

структурных связей между ними — горизонтальных (3) и вертикальных (4) внутри каждого из двух языков отдельно (5, 6);

адекватного обратимого межъязыкового перевода этих отношений, формирующего семантические поля мышления: перевода словесно-образного (7) и образно-словесного (8).

С учетом трехкомпонентной (два элемента и отношение между ними) и двуязычной (образы и символы) природы человеческого мышления, эта модель теоретически предсказывает возможность существования, по крайней мере, 8 основных его структурных расстройств. Такая концепция НМ была исследована в предлагаемом к обсуждению квази- экспериментальном исследовании.

Материалы и методы исследования

Выборку исследования составили 125 пациентов районного психоневрологического диспансера Санкт-Петербурга с клиническими диагнозами психических расстройств шизофренического спектра: параноидная шизофрения (41 человек), простая шизофрения (32), шизоаффективный психоз (27), шизотипиче- ское расстройство личности (25).

Всего было использовано 19 психодиагностических методик, направленных на исследование: мышления (8 методик), памяти (5), внимания (3), регуляции (2), эмоций (2), личности (1).

Мышление и интеллект

... в результате закономерного развития внутреннего противоречия жизни абсолютная по своей природе ... который начал рассматривать интеллект как структурное образование. Под интеллектом Д. Векслер ... интеллекта выступает так называемое конкретное мышление, или мышление конкретами, чувственными образами И. М. ... знаний, сходство установление сходства между объектами по некоторому принципу, арифметика уровень ...

Среди них были 7 классических вербальных и невербальных методик (Исключение лишнего слова, Выделение существенных признаков понятий, понимание Пословиц и Рассказа; Пиктограммы, Классификация картинок, Исключение лишней картинки), а также авторский тест «Цветоструктурирова- ние» [9] и тест «Комплексная Фигура» Рея

. В результате для каждого испытуемого были получены результаты по 253 переменным, из них только 74 относились к оценкам различных характеристик мышления.

Исследование опиралось на результаты теоретического сравнительного содержательного анализа описаний различных речевых и образных патофеноменов шизофренического мышления, представленных в зарубежной и отечественной научной литературе [3, 1, 4, 6- 9, 12, 14, 21-24 и др.], а также на материалы, полученные в собственных экспериментальных исследованиях автора [2, 10]. Эти данные позволили найти и сравнить описания более чем 130 патофеноменов мышления. Из этого набора были отобраны 59 содержательно наиболее сходных переменных, которые с высокой вероятностью могут быть отнесены к структурным расстройствам мышления, а не к его динамическим, регуляционным, эмоциональным, личностным и другим производным либо побочным вариантам нарушений мышления. Для каждой из 59 характеристик были разработаны операциональные дефиниции, сформулированные на основании трех общих правил. Во-первых, каждое НМ, претендующее на статус патофеномена, может проявляться в чистом виде, отдельно от других нарушений. Во-вторых, оно должно иметь строгое содержательное отличие, которое возможно закрепить в стандартизованном определении. В-третьих, при любом совместном появлении разных патофеноменов НМ, должна быть обеспечена возможность оценивать не только одно, наиболее выраженное из них, но каждое в отдельности. Ниже приводятся примеры таксонов (классификационных оснований) для некоторых видов НМ, не выделяемых в отечественной литературе как качественно различные патофеномены [4], при том что на практике они могут встречаться независимо друг от друга.

Парадоксальность, противоречивость — неожиданное, непривычное, оригинальное суждение, которое заключает в себе двойной смысл (конструкции прямо противоположного значения, оппозитные смысловые конструкции).

Это может быть внутреннее (смысловое) и/или формальное противоречие (иногда только кажущееся противоречием на первый взгляд), или конструкция, содержащая противоречие в отношении к исходным посылкам суждения, общепринятому, традиционному взгляду, этической норме или здравому смыслу. При этом субъектом, как правило, осознается двойной и противоречивый смысл высказывания, и парадоксальность суждения является намеренной. Если противоречивость суждения не осознается, то это расценивается как нарушение логики или один из видов алогизма. Если противоречивость суждения не осознается, а при объяснении испытуемому она к тому же и оспаривается, то эта ошибка дополнительно расценивается и как некорригируемостъ, которая может проявляться также при предъявлении либо высказывании любых других суждений, а не только противоречивых. Примеры такого рода высказываний:

Точность — вежливость и правота снайпера (утверждение, с одной стороны, справедливо по отношению к снайперу как профессионалу и к жертве как «клиенту его услуг». Но оно противоречит общепринятому этическому взгляду на убийство как зло, которое не может быть правым или совместимым с вежливостью. Это противоречие создает парадокс, который испытуемый преподносит как забавную шутку).

Болезнь — нарисую кровать — средство от СПИДа (испытуемый сопровождает свою ассоциацию довольным смешком и поясняет ее внутреннее противоречие: кровать в переносном смысле мыслится и как «причина», и как «средство» от СПИДа1).

В каждом хаосе есть порядок, и в каждом порядке есть хаос (формально противоречивое высказывание, которое на самом деле соответствует статистической реальности, что подчеркивает и автор этого суждения).

Амбивалентность — в суждении отсутствует двойной смысл, но есть попытка связать в одно целое две противоположные и несовместимые вещи, как то: противоположно направленные действия, желания, контрастные свойства, оценки, несовместимые эмоции или ощущения и др. При этом антагонизмы объединяются в одно целое (понятие, суждение, образ, ощущение и др.) или отождествляются без понимания или ощущения их взаимоисключения и противоречивости, например:

Хаос — это порядок («Разве это не противоположные вещи?») Нет! Одно и то же.

Стоящий убегающий человек («Как это?»).

Ноги бегут, согнуты, а сам стоит.

Группа того, что можно и нельзя есть («Так можно, или нельзя?») И то, и другое. Одна группа. Вот мухомор, дерево и растения.

Замок — способствует и препятствует доступу в помещение.

Мне нравится красный цвет, я его ненавижу!

Для оценки всех параметров мышления была использована метрическая шкала: подсчитывалась частота появления патофеноменов каждого вида в протоколах одного испытуемого.

Результаты исследования

Проверка надежности классификации НМ по разработанной системе оценивания осуществлялась в корреляционном исследовании путем соотнесения экспертных оценок. Значения коэффициентов парной корреляции Пирсона для экспертных оценок двух независимых оценщиков почти по всем параметрам оказались значимыми, изменяясь в диапазоне от умеренных до высоких значений (г=0,39— 0,85).

Факторный анализ оценок НМ у испытуемых описанной выше выборки, полученных по результатам их исследования по всем тестам мышления, позволил выделить 10 независимых факторов (охватывающих 64 % дисперсии признаков).

После варимакс- ротации данных первичного факторного анализа переменные с наименьшими значениями факторных весов были удалены и перечень содержательно наиболее информативных переменных сократился до 36. Состав факторов по итогам процедуры варимакс-ротации факторов представлены в таблице.

Факторная структура нарушений мышления у пациентов с клиническими диагнозами психических расстройств шизофренического спектра

 

№	Названия переменных, отражающих нарушения суждений и мышления	Количество факторов
		Значения коэфс			шциентов корреляции переменных с фактором
		1	2	3	4	5	6	7	8	9	10
1	Неадекватность суждений				0,661					0,317
2	Нелепость суждений		0,652		0,315	0,304
3	Алогизм суждений		0,716
4	Парадоксальность суждений	0,430					0,310	0,509		-0,200	0,315
5	Амбивалентность суждений	0,859
6	Вычурность суждений	0,571						0,448	-0,288
7	Резонерство	0,317	0,214				0,477
8	Абстрактность мышления	0,222				0,610
9	Формализм							0,735
10	Метафоричность мышления				0,643				0,246		0,279
11	Символизм мышления	0,811		0,240
12	Неологизмы				0,204					0,639
13	Псевдоабстрактность пиктограмм			0,822
14	Символизм (пиктограммы)			0,454			0,531
15	Схематизм (пиктограммы)						0,656
16	Индекс (пиктограммы) Абстрактности/ конкретности			0,747
17	Искажение зрительных образов			-0,405							0,518
19	Фрагментарность образов						-0,219				0,720
20	Искажения слуховых образов		0,272	-0,363		-0,374			-0,232	0,479
21	Соскальзывания		0,770
22	Расплывчатость, туманность суждений		0,362		-0,272		0,547	0,295		0,267
24	«Латентные» обобщения	0,394							0,613
25	«Латентные» понятия				0,551	0,349
26	Нестандартность			0,229	0,387		-0,208	0,580
28	Пропуски уровней обобщения							0,259	0,271
29	Сверхвключения		0,351		0,552	-0,440
30	Множественность версий	0,362				0,587			0,218		0,306
31	Фрагментарность («Фигура Рея»)		-0,243			0,282	-0,273			0,602
32	Планирование («Фигура Рея»)		-0,520		-0,234					0,476	-0,215
33	Понятийный индекс		-0,448	0,269		0,224	0,240		-0,490
34	Понимание пословиц				0,376		-0,302		0,306		0,209
35	Стереотипии								0,711
36	Некорригируемость		0,763								-0,202

 

Каждый из факторов получил название в соответствии с названием переменной, имевшей наибольшую факторную нагрузку (в таблице эти переменные и значения их нагрузки на фактор выделены жирным шрифтом).

В итоге факторная структура нарушений мышления представлена следующим набором факторов: 1) амбивалентность суждений (0,859);

соскальзывания суждений (0,770); 3) псев- доабстрактность суждений (0,822); 4) неадекватность суждений (0,661); 5) абстрактность суждений (0,610); 6) образный

схематизм мышления (0,656); 7) формализм мышления (0,735); 8) стереотипии мышления (0,711); 9) неологизмы в суждениях (0,639); 10) фрагментарность графических образов (0,720).

На следующем этапе исследования выполнялась вторая процедура факторного анализа корреляционной матрицы, включающая в себя помимо этих 10 вторичных переменных, еще 24 других показателя когнитивных, эмоциональных и личностных тестов. Результаты факторного анализа подтвердили независимость и воспроизводимость 7 выделенных ранее факторов НМ: 1-го («амбивалентность»); 2-го («соскальзывания»); 3-го («псевдоабстрактность суждений»); 7-го («формализм мышления»); 8-го («стереотипии мышления»); 9-го («неологизмы в суждениях») и 10-го («фрагментарность графических образов»).

Наряду с вышеперечисленными факторами в факторном решении выделяются дополнительно еще 5 факторов, получивших свое название по наименованиям переменных с наибольшей факторной нагрузкой: «Нарушения устойчивости внимания», «Уплощение аффекта», «Психическая активность», «Позитивная эмоциональность» и «Продуктивность вербальной памяти». Некоторые выделенные на первом этапе факторы вошли в структуру новых 5 факторов. Так фактор «абстрактность» на этот раз вошел в фактор «Психическая активность» (с весом 0,557), фактор «образный схематизм» — в фактор «Уплощение аффекта» (0,469), а «неадекватность» — в фактор «Неологизмы» (0,497).

Обсуждение результатов. Нетрудно заметить, что часть факторов НМ разбивается на группы речевых и образных нарушений: факторы «соскальзывания», «формализм», «неологизмы», «абстрактность» — в группу речевых проявлений НМ и отдельно от них — «псевдоабстрактностъ», «фрагментарность» и «схематизм графических образов» — в группу образных проявлений НМ. Полученная структура НМ, на наш взгляд, соответствует двуязычной модели мышления Л.М. Веккера. Причем в обеих этих группах можно подобрать эквивалентные по смыслу словеснообразные пары НМ:

•«абстрактность» (речевые обобще

ния и установление вертикальных связей) — «образный схематизм» (вертикальное восхождение к обобщенной образной модели, отсекающей конкретные детали и ведущей к некоторой геометризации изображений);

• «формализм» — «псевдоабстрактностъ графических образов», в которой отражаются вертикальные — обобщающие и родовидовые — связи внутри каждого из языков мышления, но с полным отрывом от конкретного содержания при абстрагировании. В результате наблюдаются либо пустой формализм — бессодержательные речевые обобщения (по созвучию или другим формальным признакам слов), либо пустые графические символы в рисунках пиктограмм.

Еще двум речевым факторам НМ — «соскальзывания» и «неологизмы» — по смыслу соответствует только один фактор образных нарушений — «фрагментарность», который включает, не разделяя, оценки двух разных компонентов образных нарушений: композиционных и объектных. Для их классификации в операциональные дефиниции 17-й и 19-й переменных («искажения» и «фрагментарность») следовало бы ввести раздельные критерии. Нарушения композиции в рисунках или образах представления больных шизофренией, как убедительно показано в исследованиях [1, 24], отражают расстройства линейных связей между объектами изображения. При этом нарушения и/либо искажения образов самих объектов указывают на деструкцию элементов, а не связей в структуре изображений. Так, например, в рисунке пиктограммы к слову «Победа» больной шизофренией изобразил парад. В нем последовательно были нарисованы три пары сапог, чуть впереди и выше, фуражка, а еще дальше и выше — флаг. При интерпретации в этом случае следует отдельно кодировать и фрагментарность изображений самих образов солдат, и фрагментарность композиции — разрыв связей между ее отдельными объектами (людьми и их атрибутами).

Также отдельно как расстройства структуры самих целостных образов следует квалифицировать не только их фрагментарность, но и те искажения, в которых, подобно неологизмам, создавался особый язык графических изображений объектов, например, рисунки человека с куриными трехпалыми руками и ногами, или змееобразным телом, кубическими головами и прочее. Подобные рисунки А.С. Болдырева наблюдала у детей, больных шизофренией [1], и квалифицировала их как «неоморфизмы», а иногда как «чудовищные новообразования», что по содержанию совпадает с «конфабуляторными» образами в тесте Роршаха [24].

Сравнение результатов показывает, что с расстройствами композиционного компонента «фрагментарности» в полной мере сопоставим фактор «соскальзываний», также отражающий нарушения линейных связей, но только между речевыми элементами мыслей (словами и фразами).

По сути, эти расстройства соответствуют нарушению операторного звена трехчленной структуры мысли в модели мышления Л.М. Веккера — нарушению горизонтальных связей между ее элементами как на языке слов, так и образов. Неологизмы, согласно этой модели, представляют речевые нарушения собственно структурных элементов мысли (искажения значений и /или нарушения структуры слов).

На языке образов этот вид НМ представляют объектные компоненты переменных фрагментарность и образные искажения («неоморфизмы», «конфабуля- ции» и другие формы деструкции самих образов объектов).

Созданная для настоящего исследования система оценивания, очевидно, нуждается в доработке отдельных критериев для образных патофеноменов, так же как в отдельной проверке нуждается и сама возможность выделения двух разных факторов образных нарушений мышления: композиционных и объектных.

Следует отметить, что факторы первой сравниваемой словесно-образной пары (речевой абстрактности и графического схематизма) не получили самостоятельного статуса при проведении второй процедуры факторного анализа, что может указывать на их неоднозначную детерминацию. Кроме того, по характеру (знаку) корреляций с другими переменными в обоих исследованиях они имеют противоположный смысл: абстрактность — позитивный, а схематизм — негативный. Абстрактность коррелирует с нестандартными концептуальными ответами (переменная 25) и продуктивностью формального мышления (30).

Кроме того, она часто встречается и в норме — у людей с развитым понятийным мышлением, что позволяет рассматривать ее изолированное проявление всего лишь как склонность к обобщениям абстрактного порядка (легкость формирования вертикальных или понятийных ходов мысли, в терминологии Л.М. Веккера).

Иначе обстоит дело с образным схематизмом, связанным с параметрами искажений, фрагментарности образов и другими НМ. Возможно, этот параметр тоже охватывает легкие искажения структурных элементов образного языка мышления, например, геометризацию живых существ в рисунках [1].

Фактор «неадекватности» полностью соответствует по смыслу нарушениям межъязыкового перевода, предсказанным тестируемой теоретической моделью. Однако по итогам второй процедуры факторного анализа он не обнаруживает своей независимости, войдя с наибольшими весами в два других фактора {«неологизмы» и «нарушения внимания»).

Это может означать нечеткость либо операциональной, либо концептуальной дефиниции переменной неадекватность суждений, что требует дальнейших исследований. Еще два из выделенных факторов, по-видимому, не зависят от структурных НМ. Так, фактор «амбивалентность», вероятнее всего, отражает общий радикал психического расщепления, что и обусловливает самый большой охват дисперсии признаков этим фактором, а фактор «стереотипии» в мышлении традиционно связывают с нарушениями регуляции, фактически — с фронтальными или исполнительскими дисфункциями [19, 27, 29].

Заключение. Результаты исследования показали возможность проведения стандартизации дефиниций, более полной систематизации и классификации обширной феноменологии свойственного шизофрении расстроенного мышления. Основаниями такого исследования могут являться теоретические положения теории мышления Л.М. Веккера и методы факторного анализа

Отметим, что выполненное исследование в целом соответствует современным направлениям исследования НМ. Так, за рубежом также неоднократно проводились попытки классифицировать НМ с помощью эксплора- торного факторного анализа [22, 26, 27]. В нашей работе, несмотря на ряд вышеперечисленных недоработок в дефинициях НМ, удалось избежать многих методологических ошибок такого эмпирического подхода.

Во-первых, в зарубежных исследованиях использовались произвольные и очень ограниченные перечни НМ (от 12 показателей SCZI- системы J.I. Ехпег [24] до 18 параметров в TLC N.C. Andreasen [13] или 23 оценок в Индексе Расстройств Мышления (TDI) P. Holzman, М. Jonston [22]).

В наше исследование исходно было включено 74 параметра НМ.

Во-вторых, в зарубежных исследованиях, как правило, использовались либо вербальные (интервью, пословицы и др.), либо невербальные методики (тест Роршаха), что при факторизации результатов не давало возможности оценить одновременно и образные, и речевые компоненты ЕМ [22, 24].

В-третьих, отказ от количественной интерпретации различных патофеноменов мышления позволил избежать тенденциозных ошибок в их классификации. Так, по результатам факторного анализа особенные (нестандартные), абсурдные (нелепые) суждения и неологизмы оказались независимыми расстройствами, тогда как некоторые авторы классифицируют их как проявления идиосин- кразийного мышления, различающиеся по интенсивности [21].

В-четвертых, лишь в единичных случаях исследователи пытались разделить весь массив ЕМ на собственно структурные, производные от них и побочные патофеномены. Например, Б.В. Зейгарник [4] разделила все НМ на операциональные, динамические, личностно-мотивационные и регуляционные. Однако в итоге предлагаемая классификация противоречиво сведена фактически к расстройствам мотивационного и смыслообразующего компонентов личности, что вполне может быть объяснено понятной приверженностью автора к доминирующим в это время динамической и деятельностной теориям психики.

Теоретическая модель Л.М. Веккера оказалась продуктивнее в стратегиях поиска структурных расстройств мышления при шизофрении. Выделенные согласно теоретическому конструкту модели 7 факторов НМ, указывают на перспективу обоснованной и содержательной научной классификации всевозможных патофеноменов мышления не только в рамках плоской дихотомии или эклектической негативно-позитивно-дезоргани- зационной парадигмы, не имеющей, по мнению некоторых исследователей, перспективного общего содержательного основания и большого продуктивного потенциала [5].

Природа НМ не только более сложна, иерархична или многомерна, но принципиально подчинена еще и другим, структурносодержательным законам организации. Эти законы требуют, чтобы любой объект как система имел свою организацию (материал, элементы и связи, из которых он состоит).

От особенностей НМ (фактически — повреждений) должны зависеть все остальные свойства объектов. Все эти свойства универсальны для любых систем (в том числе и мышления как психической структуры) и должны представлять, как описывает информационная модель психики Л.М. Веккера, структурно-функциональные, операциональные, динамические (энергоинформационные) характеристики, а также свойства, связанные с механизмами их носителей (мозга).

Эти принципы могли бы охватить и упорядочить весь богатейший эмпирический материал в области патофеноменологии мышления и способствовать пониманию ее причин и векторов дальнейших поисков.

Список литературы

Болдырева, А.С. Рисунки детей дошкольного возраста, больных шизофренией /

А.С. Болдырева. -М.: Медицина, 1974.

Вассерман, Л. И. Психологическая диагностика нейрокогнитивного дефицита: рестандартизация и апробация методики «Комплексная Фигура» Рея-Остерриса: методические рекомендации / Л. И. Вассерман, Т.В. Чередникова. — СПб.:НИПНИ им. В.М. Бехтерева, 2009.

Веккер, Л.М. Психические процессы: в 3-х т. /Л.М. Веккер. — Л., 1974, 1976, 1981.

Зейгарник, Б. В. Патопсихология / Б.В. Зейгарник. — М.: Изд-во МГУ, 1986.

Иванов, М.В. Негативные и когнитивные расстройства при эндогенных психозах: диагностика, клиника, терапия / М.В. Иванов, НГ. Незнанов. — СПб.: Изд-во НИПНИ им. В. М. Бехтерева, 2008.

Критская, В. П. Патология психической деятельности при шизофрении: мотивация, общение, познание / В.П. Критская, Т.К. Мелешко, Ю.Ф. Поляков. — М.: Издательство МГУ, 1991.

Поляков, Ю. Ф. Патология познавательной деятельности при шизофрении / Ю.Ф. Поляков. — М., 1974.

Тепеницына, Т. И. Психологическая структура резонерства / Т.И Тепеницына // Вопросы экспериментальной психологии. — М., 1965.

Херсонский, Б. В. Метод пиктограмм в психодиагностике / Б.В. Херсонский. — СПб.: Речь, 2004.

Чередникова, Т.В. Психодиагностика нарушений интеллектуального развития у детей и подростков (Методика «Цветост- руктурирование») / ТВ. Чередникова. — СПБ: Речь, 2004.

Andreasen, N.C. DSM and the death of phenomenology in America: an example of unintended consequences / N.C. Andreasen // Schizophrenia Bull. -2007. — Vol. 33. — P. 1 OS- 112.

Andreasen, N. С. The Scales of Negative (SANS) and Positive (SAPS) Symptoms / N.C. Andreasen. — Iowa City: University of Iowa, 1984.

Andreasen, N.C.Thought, language, and communication disorders. Clinical assessment, definition of terms, and evaluation of their reliability / N.C. Andreasen // Archives of General Psychiatry. — 1979. — Vol. 36 (12).

— P. 1315- 1321.

Cutting Conceptual Sequencing and Disordered Speech in Schizophrenia / N.M. Do- cherty, M.J. Hall, S. W. Gordinier et al. // Schizophrenia Bull. -2000. — Vol. 26. — P. 723- 735.

DeLisi, L.E. Speech Disorder in Schizophrenia: Review of the Literature and Exploration of Its Relation to the Uniquely Human Capacity for Language / L.E. DeLisi // Schizophrenia Bull. — 2001. — Vol. 27. — P. 481-496.

Evans, J.S. Logic and human reasoning: an assessment of the deduction paradigm / J.S. Evans // Psychological Bulletin. — 2008. — Vol. 128.-P. 978-996.

Fuster, J.M. Cortex and mind / J.M.Fuster. — New York, NY: Oxford University Press, 2003.

Goldberg, T. Thought Disorder in Schizophrenia: A Reappraisal of Older Formulations and an Overview of Some Recent Studies / T. Goldberg, D. Weinberger. — Cognitive Neuropsychiatry. — 2000. — V 5. — 1; 2:1-19.

Green, M.F. Schizophrenia from a Neu- rocognitive Perspective. Probing the Impenetrable Darkness / M.F. Green. — Boston: Allyn and Bacon, 1998.

Gur, RE. The Consortium on the Genetics of Schizophrenia: Neurocognitive Endophe- notypes /R.E. Gur, M.E. Calkins, R.C. Gur et al. — Schizophr Bull. — 2007. — 33: 49—68.

Harrow, M. Disordered thinking and schizophrenic psychopathology / M Harrow,

Quinlan. — NY.: Gardner Press, 1985.

Holzman, P. Quality of Thought Disorder in Differential Diagnosis / P. Holzman, M. Shen- ton, M. Solovay // Schizophrenia Bull. — 1986. — Vol. 12.-P. 360-372.

Jaspers, K. The phenomenological approach in psychopathology / K. Jaspers // British Journal of Psychiatry. — 1968. — Vol. 114. — P. 1313-1323.

Kleiger, J.H. Disordered Thinking and the Rorschach: theory, research, and differential diagnosis / J.H. Kleiger. — London: The Analytic Press, 1999.

Kuperberg, G. R. Reduced sensitivity to linguistic context in schizophrenic thought disorder: evidence from on-line monitoring for words in linguistically anomalous sentences / G.R. Kuperberg, P.K. McGuire, A. S. David // Journal of Abnormal Psychology. — 1998. — Vol. 107.-P. 423-434.

Language and thought in schizophrenia / J.S. Kasanin [Ed.]. — New-York : W. W. Norton &Company, Inc., 1964.

Neural correlates to formal thought disorder in schizophrenia:an fMRI study / T.T.J. Kircher, P.F. Liddle, M.J. Brammer et al. // Archives of General Psychiatry. — 2001. — Vol. 58.-P. 769-774.

Peralta, V. Thought disorder in schizophrenia: A factor analytic study. / V. Peralta, M.J. Cuesta and J. de Leon // Compr. Psychiatry. — 1992. — 33, 2. -P. 105-110.

The Boston Qualitative Scoring System for the Rey-Osterreith complex figure: Professional manual / R.A. Stern, D.J. Javorsky,

A. Singer et al. — Odessa, FL: Psychological Assessment Resource, 1994.

Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта