Карл Ясперс
Феноменологическое направление исследования в психопатологии
При исследовании душевнобольных принято различать объективные и субъективные симптомы. Объективныесимптомы — это все процессы, выступающие вчувственно воспринимаемомпроявлении: рефлексы, поддающиеся регистрации движения, поддающееся фотографированию выражение лица, моторное возбуждение, речевые выражения, письменная продукция, поступки, образ жизни и т. д., кроме того, к объективным симптомам относятся всеподдающиеся измерению функции,такие как работоспособность, усвоение навыков, способности памяти и т. д. Наконец, к объективным симптомам обычно принято причислять еще бредовые идеи, обманы памяти и т. п., одним словом,рациональное содержаниеречевой продукции, которые мы хотя и не воспринимаем чувственно, а можем только понять, но которое мы, без помощи какого-либо внутреннего погружения в сферу психического, понимаем просто посредствоммышления,т. е. рационально.
В то время как все объективные симптомы каждый, кто имеет способность к чувственному восприятию и логическому мышлению, демонстрирует непосредственно и они могут быть убедительно представлены в своем действительном существовании, субъективные симптомы,если их хотят понять, указывают на нечто такое, что обычно и принято называть субъективным, в отличие от чувственного восприятия и логического мышления: они не могут быть отмечены органами чувств, но могут быть охвачены лишь посредством погружения в психику другого человека, посредством вчувствования, они могут быть доведены до внутреннего созерцания (наглядности) только посредствомсопереживания,а не посредствоммышления.Субъективными симптомами являются все эмоциональные движения и внутренние процессы, которые мы предполагаемнепосредственно охватитьв чувственном проявлении, которое таким именно образом находит свое “выражение”, т. е. такие процессы как страх, печаль, радость. Кроме того, субъективными симптомами являются все психические переживания и феномены, которые намописываютбольные и которые будут доступны нам толькоопосредствованночерез ихсуждение и их изображение. Наконец, субъективными симптомами являются психические процессы, которые раскрываются,истолковываютсяиз фрагментов двух предыдущих данных, поступков, образа жизни и т.д.
С различением объективных и субъективных симптомов обычно всегда связывается весьма категоричная противоположная, оценка. Только объективные симптомы являются надежными, только с нищи возможно по научному что-либо начинать, в то время как субъективные симптомы, хотя они часто еще используются для предварительной ориентировки, будут считаться исключительно ненадежными в своем определении и бесплодными в отношении дальнейших научных исследований. Существует необходимость строить учение о душевных заболеваниях только на основе объективных симптомов, а идеалом является полное устранение всех субъективных симптомов Этот взгляд равным образом в психологии, как и в психиатрии, находит своих более или менее последовательных сторонников.Объективная психологияпротивопоставляется субъективной психологии. Первая стремиться оперировать только объективными данными и ведет но своим последствиям кпсихологии без психического,последняя же, никогда, впрочем, не отрицавшая подобного рода ценность первой, основывается на «самонаблюдении, субъективном анализе, на определении видов существования психического, своеобразия феноменов, и придает таковым исследованиям ценность уже тогда, когда они были сделаны без всяких объективных опорных пунктов.
«Психологический анализ продуктов деятельности субъектов образовательного ...
... Бернса и С. Кауфмана дает богатую информацию о субъективной семейной ситуации исследуемого ученика. Он помогает выявить ... количество деталей, схема тел отдельных членов семьи); анализ процесса рисования (последовательность рисунка, комментарий, паузы, эмоциональные реакции ... ситуации. Симнтомокомплексы кинетического рисунка семьи (КРС) Симлтомокомплекс № Симптом Балл 1 2 3 4 1. Благоприятная се- ...
Примеры объективной психологии составляют большую главу в учении о чувственном восприятии, оценках памяти и исследовании кривых работоспособности с их компонентами. Мы берем последнее в качестве примера, чтобы этим самым уяснить себе, что эти исследования планомерно ведут к устранению психического. При этом исследуется нечувствоутомления (усталость), аобъективноутомление. Все понятия, такие как утомляемость, восстановление сил, способность к приобретению навыков, закрепление навыков, влияние перерыва и т. д. относятся к объективно измеримым функциям, причем совершенно безразлично, идет ли речь о машине или о лишенном души живом организме, или о человеке, наделенном психикой. Правда, такие объективные исследования затем вторично — конечно, с полным правом — привлекают субъективные психические феномены для толкования или сравнения с объективными функциями. Далее будет использоваться субъективная психология, о которой должна идти речь в этой статье. Сейчас нет никакого сомнения, что объективная психология дает более убедительные, более надежные, легче усваиваемые для каждого человека результаты, чем субъективная. Однако различие относительноуровня(высоты) надежности является различием лишь по степени, а относительнохарактеранадежности, пожалуй, принципиальным. Ибо субъективная психология приводитвсегда к окончательному достижению понятия и мнений во внутреннем представлении и наглядности психического,в то время как объективная психология имеет своим конечным достижением никем не оспариваемые чувственные восприятия, цифры, кривые или традиционное содержание.
Чего же добивается теперь оскорбленная субъективная психология^В то время как объективная психология посредством как можно большего исключения психического превращается почти или полностью в физиологию,
она стремится сделать предметом своего изучения именно самое психическую жизнь. Вообще говоря, она задается воп-росом — от чего зависит психическое переживание,каково его след-ствие, какие связи следует в нем понять? Ответы на эти вопросы и являются собственно ее целью познания. Но при всяком отдельном вопросе она оказывается перед необходимостью быть ясной самой по себе и сделать понятным для других, какое именноопределенноепсихическое переживание она полагает. Ибо она предстает перед необозримым многообразием психических феноменов, которые она вообще не в состоянии изучить, но отдельные из них она изучить может Таким образом, прежде чем она займется собственно своей работой ока должна представить и уяснить себе, какие психические феномены она предполагает, с какими феноменами нельзя смешивать данные, с какими они имеют сходство и т. д. Между тем как эта предварительная работа по предположению, разъясняющему отграничению и понятному порядку психических феноменов будет осуществлятьсясамостоятельно(отдельно, независимо), этим самым возникаетфеноменология.То, что эта предварительная работа временами становится самоцелью, основывается на том, что она является трудной и обширной. Поскольку такое самостоятельное, планомерное исследование не проводится, феноменологическая предварительная работа всегда ограничивается не связанными между собой, случайными, заготовленными для этой цели рассуждениями, в которых хотя и можно обнаружить некоторые удачные подходы, но на которых исследование не может останавливаться.
Научное и житейское понимание психических явлений
... настолько привычно воспринимать образы, что в житейском понимании этих двух важнейших психических явлений явлений он практически не делает разницы ... Понятие ощущений. Ощущения считаются самыми простыми из всех психических явлений. С житейской точки зрения трудно представить себе ... я еще скажу чуть ниже, в главе "Восприятие". Психология имеет вполне конкретное определение ощущений. С ее точки зрения ...
В рамках психологического исследования Э.Гуссерль сделал решающий шаг к планомерной феноменологии, после того как ему подготовили почву Брентано и его школа и Т.Липпс. Для психопатологии существует целый ряд подходов (дополнений) к феноменологии. Я также прилагал усилия в этом же направлении. Но общепризнанным направлением исследования, которое бы выполнило планомерную предварительную работу для задач собственно психопатологии, они пока еще не стали.
Так как здесь имеется действительно много плодотворных задач, над которыми может работать каждый, то программное изложение цели и метода нам кажется уместным.
В повседневной жизниникто не задумывается над изолированными психическими феноменами, как своими собственными, так и чужими. Мы всегда внутренне на это направлены,поэтомумы переживаем, а не на наши психические процессыприпереживании. Мы понимаем других не посредством рассмотрения и анализа психической жизни, но посредством того, что мы живем с ними в цепи событий, судеб и поступков. И если мы иногда действительно рассматриваем собственно психические переживания, то мы обычно делаем это всегда лишь вовзаимосвязанностипонимаемых нами поводов и понимаемых нами следствий, или же мы имеем обыкновение классифицировать личности характерологическими категориями. Мы никогда не имеем повода рассматривать психические феномены изолированно, например, восприятия и чувства сами по себе, и описывать их в их проявлении, в характере их бытия, в их данности.Таким же образом может поставить себя и психиатр по отношению к больному. Он может сопереживать, и в известной мере это всегда происходит, без того чтобы понадобилось размышление; он может приобретать при этом совершенно личностное, неформулируемое и непосредственное понимание, которое, впрочем, и для него самого остается чистым переживанием, но не становится осознанным знанием. Правда, он приобретает навык в понимании, но вовсе не накопление осознанных данных, которые он мог бы сравнивать более отчетливо, чем в шатких впечатлениях и “чувствах”, и которые мог бы упорядочить, установить, проверить.
Тема № 7. Социальная геронтология и социальная защита. Медицинские ...
... лет, нуждающихся в силу болезни во временном или постоянном постороннем уходе. В психическом и психологическом плане основной проблемой старости является одиночество и вследствие этого утрата ...
Эта установка на исключительно сопереживающее понимание, которая для отдельных лиц может стать чрезвычайно удовлетворяющей их и, в соответствии с наклонностями, быть конечной целью всей профессии, в настоящее время, пожалуй, является в некотором роде субъективной. И если из такого общего понимания без дальнейшего объяснения, без твердых планомерных понятийбудут затем выдвигатьсяотдельные положенияили даваться формулировки, то таковые, пожалуй, необходимо будет называтьстолько” субъективными вплане порицания. Ибо они не поддаются обсуждению и не могут быть проверены. Поэтому если мы очень высоко оцениваем это понимание из-за проявляющихся в нем по-человечески высокоценимых дарований, то все же мы никогда не можем назвать наукой ни понимание, совершающееся в сублимированной форме, как это уже столетиями практиковалось среди людей культурного слоя, ни алогичное погружение “вчувствующего” психиатра.
Если в противоположность этому стремится развиться психологическая наука,то она прежде всего должна уяснить себе, что она устанавливает для себя в качестве идеала ставшее вполне осознанным, представленное в строгих формах понимание психического, которое будучи неосознанным, ненадежно, и только лично и субъективно достигает описанной только что точки зрения у способных к этому людей; она должна уяснить себе, что она, однако, может соответствовать этому идеалу не отдаленно, но находиться в периоде зарождения, которое ей открывает перспективы, но для которого подобный идеал лежит в бесконечности. Поэтому и происходит, что многие свое личностное понимание употребляют лишь для собственного удовлетворения и с точки зрения своего, хотя и шаткого, всеобъемлющего проникновения улыбаются над попытками сознательного психологического установления понятий как над безобидными плоскостями и тривиальностями (2).
То, что лишь при осознанных психологических установлениях может идти речь о знании, придает им с научной точки зрения — но опять-таки только с этой точки зрения — единственную ценность.
Такая установка, которая не желает ограничиваться понятными переживаниями,но стремится к широким, подвергающимся проверке и подвергающимся дискуссиизнаниям,видит перед собой бесконечность в высшей степени многообразных психических феноменов, в которых господствуют пока совершенно не выясненные взаимосвязи, которые имеют свои, пока еще искомые зависимости и следствия. Первым шагом к научному пониманию — а это должно быть несомненным — при этом является выделение, отграничение, различение и описаниеопределенныхпсихических феноменов, которые благодаря этому будутясно представлятьсяи закономерно называтьсяопределенным выражением(термином).
Представление того, что в действительности происходит у больного, что собственно он переживает, каким образом дается ему нечто в сознании, что у него на душе и т. д., — является началом, при котором сразу же следует отказаться от взаимозависимостей, переживаний как целого и уж подавно от мысленного дополнения, предвзятости и теоретических представлений. Только то, что действительно имеется в сознании, должно представляться, а все, не данное в действительности в сознании, не существует. Мы обязаны отбросить все тяготющие над нами теории, психологические конструкции или материалистические мифологии относительно мозговых процессов, мы должны обратиться только к тому, что мы можем понять в его действительном бытии, охватить, различить и описать. Как учит опыт, это очень трудная задача. Это своеобразное феноменологическое отсутствие предубеждений не является каким-то первичным достоянием, а является трудным приобретением в результате длительной критической работы и часто напрасных усилий в области конструкций и мифологии. Так же, как мы, будучи детьми, сначала рисуем предметы не такими, какими мы их видим, но такими, какими мы их мыслим, так и мы, будучи психологами и психопатологами, проходим через ступень, на которой психическое мы так или иначе для себямыслим,к лишенному предубеждений непосредственному пониманию психического таким, каково оноесть.И это представляет всегда новую трудность и является всегда заново приобретаемым посредством преодоления предубеждений достоянием: феноменологической установкой.
Образ вожатого
Хороший вожатый — тот, у которого в отряде всегда хорошие дети (такое впечатление, что ему просто везет), мягкий, дружеский климат в коллективе. Его радует каждая предстоящая встреча с ребятами. Хороший вожатый всегда готов: играть с детьми, гулять, петь, выступать со сцены, сочинять, рисовать, шутить.., а главное — чутко реагировать на настроение ребят, на ситуацию в отряде, как шахматист ...
Но каким же образом мы это делаем, когда мы изолируем, характеризуем и абстрактно определяем психические феномены?Мы не можем изобразить психические феномены, не можем представить их перед своим взором посредством чего-либо чувственно воспринимаемого. Мы можем только направить самих себя и других, чтобы представить себе это нечто определенное. Происхождение, условия и констелляции, при которых возникает этот феномен, в которых он обыч, но проявляет взаимосвязи, предметное содержание, которым он, возможно, обладает, кроме того, наглядные сравнения и символизации разновидность суггестивного, наиболее убедительно достигаемогохудожниками наведения, выявления ранее уже известных феноменов которые в качестве элементов настоящего (современного) играют определенную роль и т. д., должны вести извне к собственно предполагаемым психическим феноменам. Это есть усиленное посредством всех этих направлений обращение к другим и, при более позднем использовании наших определений, к самим себе представить себе предполагаемые феномены. Чем более многочисленными и более особенными являются эти направления, тем более надежным должен быть определенный, характерный феномен, который при этом подразумевается. Этосамостоятельное(отдельное) представление себе психологических предметов, руководствуясь всегда внешними указаниями, является условием, при котором тольковообщеможет быть понятнакакая-либо работа над психологическим.
Как гистолог описывает своеобразные морфологические элементы хотя и подробно, но все же только так, чтобы каждый другой человек потом мог сам их легче видеть,и как гистолог должен предполагать или вызывать у тех, кто его действительно хочет понять, подобное самостоятельное видение, так же и феноменолог может представить, показать различным образом признаки, различия, смешение, чтобы описать качественно своеобразную, психическую данность. Однако он должен учитывать и то, что другие не толькосо-мыслят,но что они в общении и беседе с больными и в своем собственном представлениисо-видят.Это видение вовсе не чувственное, а понимающее. Это совершенно своеобразное, нередуцируемое последнее, все эти выражения типа “приводить к данности”, “понимать”, “охватывать”, “узреть”, “представить себе” необходимо использовать, развивать и постигать, чтобы сделать хотя бы один шаг вперед в феноменологии. Только таким образом можно добиться плодотворной критики, которая оборачивается как против конструкций, так и против бесплодного, убивающего отрицания всякой возможности прогресса. У кого нет глаз, чтобы видеть, тот не может заниматься никакой гистологией; кто противится или не способен представить себе психическое и живо созерцать, тот не может постичь феноменологию.
Межличностные отношения у детей в группе детского сада посредством ...
... в общении ребёнка со сверстниками возникают довольно сложные взаимоотношения, существенным образом влияющее на развитие его личности. Поэтому и проблема межличностных отношений, ... Все это способствует выделению устойчивых характеристик сверстника, формированию более целостного его образа. Иерархическое деление группы обусловлено выборами дошкольников. Рассматривая, оценочные отношения, М.И. Лисина ...
Это окончательное, нередуцируемое качество психических феноменов, которое может мыслиться идентично многими людьми лишь вследствии упомянутого обращения при разнообразных направлениях, представлено уже в самых простейших чувственных качествах, например голубой, красный цвет, звук, так же как обзор пространства, предметное сознание, восприятие, представление, мысли и т. д. Мы видим его в сфере психопатологии, например, при псевдогаллюцинациях, дежа-вю, отчуждении воспринимаемого мира, переживании собственного двойника, деперсонализации и т. д., причем все эти наименования обозначают только группу отличающихся между собой ньюансами психических феноменов.
Для представления себе всех этих феноменологически далее рлуцируемых качеств мы уже неоднократно использовали такие
выражения как видеть, усматривать, вчувствоваться, пониматьи т.п. С помощью всех этих выражений понимается этоокончательное, лишь наполняющее наши понятияпереживание,которое в области Психологии является тем же, чем в области естествознания является чувственное восприятие. Как вследствие демонстрации объекта будет пробуждаться чувственное восприятие, так и это основанное на понимании и вчувствовании представление будет вызываться упоминавшимися направлениями, непосредственным схватыванием феноменов выражения, погружением в самоописания. Из этого характера выражения выявляется уже, что вчувствование и понимание не являются простым окончательным феноменом, но, по-видимому, содержат в себе ряд фактических обстоятельств (элементов), требующих различения. Как и восприятие, это вчувствование ставит задачу прежде всего феноменологии, основой которой оно является, а затем генетическому исследованию. Но ни то, ни другое нас здесь не интересует. Мы лишь констатируем здесь наши знания в области вчувствующих и понимающих переживаний и затрагиваем вопрос надежности подобной формы, в которой нам доступны факты. Если признавать эти переживания аналогично переживаниям восприятия как нечто окончательное, то на этот вопрос пока следует ответить так: технические вспомогательные средства для сохранения однажды имевшихся взглядов к более позднему сравнению и многое другое в сфере переживания вчувствования всегда так несовершенны, что здесь приходится преодолевать значительно больше трудностей, чем в сфере чувственного восприятия; однако при этом надежность будет достигаться принципиально таким же образом посредством сравнения, повторения, проверки переживаний вчувствования, представлений, как и надежность естественнонаучных данных, полученных в чувственном восприятии, посредством сравнения, повторения и проверки. Ненадежность господствует в обеих сферах. Однако тот факт, что в сфере психологии она более значительна, не может оспариваться. Впрочем, это лишь количественное отличие.
Эффект «Дежа вю» как феномен человеческой психики
... поэтому целью нашего исследования являетсянахождение наиболее полного определения этого феномена, нахождение егопроисхождения, причин возникновения, посредством анализа всевозможных теорий. Гипотеза- эффект “дежа вю” ... понять. Это настолько распространенный иобщеизвестный феномен, его тема настолько часто используется, настолько частопереживаемый, что стоит ему лишь позавидовать. Но в то же ...
Представляем ли мы себе наши собственные переживания прошлого или других людей, это довольно безразлично. Существенное различие, по-видимому, имеется лишь между наблюдениями, полученными при планомерном экспериментальном самонаблюдении над перверсирующими переживаниями(3), и исключительно понимающими представлениями. Для наших исследований психопатологических феноменов следует иметь в виду фактически только последнее, поскольку больные, пожалуй, лишь очень редко и при особо благоприятных обстоятельствах в рамках простых расстройств (обманы восп риятия при ясном сознании, агнозии и т. д.) могут быть привлечены к самонаблюдению. Это понимающее представление феноменов ду. шевнобольных, однако, всегда должно стимулироваться посредством понятий, приобретенных феноменологическим исследованием первого рода.
Средствафеноменологического анализа и установления того, что больной в действительности переживает, бывают троякого рода: во-первых, проникновение в поведение, поступки,выразительные движения;во-вторых,исследованиебольных посредством опроса и направляемых нами их высказываний о самих себе; в-третьих, письменно изложенныесамоописания,которые, правда, редко бывают хорошими, но зато всегда являются ценными и несомненно полезными даже без личного знакомства с их автором. Во всех этих случаях мы занимаемся феноменологией, поскольку мы при этом направлены на психическое, а не на объективные проявления, которые являются здесь скорее лишь переходным моментом, лишь средством, а не собственно предметом исследования. Однако совершенно исключительную ценность имеют хорошиесамоописания.
Если мы пытаемся с помощью этого средства приблизиться к больным, то мы обнаруживаем в первую очередь необозримый, постоянно существующий хаос всегда меняющихся феноменов. Нашей целью должно быть ограничение в этом хаосе отдельных феноменов, всестороннее их обсуждение для нас самих и для других с целью постоянного их применения и наделение их константными наименованиями, используемыми в разных случаях как идентичные. Психопатологические феномены настоятельно требуют подобного изолированного, абстрагированного от взаимосвязей феноменологического рассмотрения, которое стремится представить лишь данное, но не понимать ее генетически, только видеть, но не объяснять ее. Многочисленные психические феномены выступают патологическим образом без понятных условий, психологически представая как бы возникающими из ничего, но с каузальной точки зрения предстают как обусловленные болезненным процессом. Яркие воспоминания о вещах, которые никогда не переживались, мысли с сознанием их правильности, но без того чтобы это сознание было чем-то обосновано (бредовые идеи), настроение и аффекты, которые возникают совершенно спонтанно, без лежащих в их основе переживаний или мыслей, и многое другое — являются частными проявлениями. Они являются объектом феноменологического исследования, которое устанавливает и представляет (обсуждает), каковы они собственно есть. Подобным образом можно выделить три группы феноменов. Одни известны всем нам по собственному переживанию.Они возникают таким же образом, как и соответствующие, обычно понятным образом обусловленные психические процессы. В остальном вполне равнозначные феномены у больных отличаются лишь по своему генезу, например, многие обманы памяти. Другие обычно определяются нами какусиления(повышения),ослабления(снижения) илисмешения пережитых нами самими феноменов,например, экстатическая захвачен-ность некоторых острых психозов, псевдогаллюцинации, перверивные влечения. Как далеко при этом заходит наше понимающее представ-ление, также без направленности, похожей на основу собственных осознанных переживаний, — это остается вопросом, на который нель-зя ответить окончательно. Иногда кажется, будто наше понимание выходит далего за рамки возможностей хотя бы только похожего со-бственного переживания. Третья группа болезненных феноменов отличается от указанных вышеполной недоступностью для понимающе-го предоставления их.Мы приближаемся к ним только посредством аналогий и образов. И мы замечаем их в каждом отдельном случае не с помощью позитивного понимания, но посредством прорыва, ко-торый пробивает путь нашему пониманию через это непонятное. Сюда можно отнести, например, все “сделанные” мысли, “сделанное” настроение и т.д., о которых больные сообщают без всякого сомнения как о переживаниях, которые мы, впрочем, идентифицируем всегда лишь с помощью этих или сходных выражений, а также с помощью ряда определений того, о чемнеидет речь. Некоторые больные которые в своем психозе еще не утратили сознание о нормальной’психической жизни, сами признают невозможность описать свои переживания обычной речью. Один больной объяснил, что “при этом отчасти речь идет о таких вещах, которые вообще не могут быть выражены посредством человеческой речи… чтобы быть до некоторой степени понятым, я буду вынужден часто прибегать к образам и сравнениям, которые все-таки лишь весьма приближенно соответствуют истинному положению дел; ибо сравнение с известными фактическими данными человеческого опыта является единственным путем… (в другом месте) надо добавить еще, что при этом речь идет в основном о видениях,образыкоторых хотя и имеются в моей голове, но описание которых с помощьюсловявляется необычайно трудным, а отчасти даже невозможным”. Некоторые — хотя и немногочисленные — новообразования слов у больных основываются на таких названиях совершенно своеобразных переживаний. Один больной, пытаясь как можно ближе описать неприятные сенсации в бедрах, на вопрос о том, не есть ли это судорожные подергивания (Zuckungen), ответил: “Нет, это не Zuckungen, a Zoppungen (4)”
Феноменология 22
... сознание конституирует смыслы вещей, поступков, институтов. Реалистическая феноменология, представленная Шелером, ориентирована на объективность иерархично упорядоченных ... интенция должна была быть реализована через описание “феноменов”, которые предстают сознанию после осуществления “эпохе”, ... (1838-1917) сначала был служителем церкви, лишь позже стал профессором Венского университета. Он довольно ...
В этом направлении по отграничению и наименованию отдельных форм переживаний психиатрия с самого начала взялась за работу; конечно, она никогда не могла бы сделать ни одного шага без такого феноменологического определения. Таким образом были описаны бредовые идеи, обманы чувств, депрессивный и экспансивный эффект и другое. Все это стало основой последующих феноменологических определений. Однако их необходимо было нередко очищать от балласта теоретических рассуждений о соматических основаниях и о сложных психических связях. От этих теоретических усилий тотчас же задохнулись многочисленные феноменологические надстройки. Мы уже не будем довольствоваться несколькими скудными категориями, но отдадимся во власть феноменов, и там, где мы что-то видим, мы будем пытаться вполне представить себе, что это такое, без того чтобы предварительно уже что-то предполагать, используя наши психологические знания. Принятое подразделение симптомов помешательства на обманы чувств и бредовые идеи хотя и употребляется в качестве краткого обозначения, но в этих названиях заключено совершенно необозримое еще количество самых различных феноменов.
Влияние депривации на психическое развитие личности в детском возрасте
... следующие задачи: 1. изучить основные теоретические подходы к описанию феномена психической депривации; 2. на основе анализа отечественной и зарубежной литературы ... по изучаемым проблемам. Теоретическая значимость исследования . Проанализированы основные направления изучения феномена психической депривации. Обозначено отличие понятия «депривации» от смежных понятий «госпитализм», «изоляция», ...
Некоторые примеры должны наглядно показать, какие феномены бы ли определены.
а.Кандинский описалпсевдогаллюцинации,определенный вид па тологических прдставлений. Они отличаются от нормальных прел ставлений выраженной чувственной определенностью, отчетливостью. детальностью, появлением независимо от воли и вопреки ей, а также переживанием пассивности и рецептивности. От обманов восприятия («галлюцинаций), как и от нормальных восприятий, они отличаются своим появлением не во внешнем пространстве вместе с восприятиями, а во внутреннем пространстве, в котором мы видим также представления. Эти псевдогаллюцинации сталкиваются с теоретическими раздумьями (сомнениями).
Однако речь идет исключительно о феноменологической, дескриптивной проблеме. Описанные случаи, вероятно, можно представить с феноменологической точки зрения иначе. К тому же можно привлечь еще и другие случаи (самоописания, данные исследования), но только посредством такого наглядного предоставления, но ни в коем случае не с помощью теоретических рассуждений можно опровергать Кандинского. Сознание самостоятельности феноменологической задачи предохраняет здесь от совершенно неправильно понимаемой и поэтому бесплодной критики.
б.Нередко больные переживают феномен, в рамках которого они осознают, что за ними или над ними кто-то есть. Этот некто поворачивается вместе с ними, когда они пытаются оглядываться. Они “чувствуют”, будто здесь “действительно” кто-то есть. Но они не чувствуют никакого прикосновения (контакта), они фактически ничего не ощущают, они не могут также его видеть. Некоторые больные, между тем, считают, что здесь никого нет, другие убеждены в существовании кого-то, чье присутствие они так ярко осознают. Здесь очевидно речь идет не об обманах чувств, поскольку чувственный элемент отсутствует, речь не идет также о бредовых идеях, поскольку имеется переживание, которое уже в суждении будет перерабатываться правильно или по-бредовому. 5
Ясперс Феноменологическое направление исследования в психопатологии — Стр 2
в.Третий пример, из сферы чувств, должен наглядно показать, что благодаря только погружению в отдельные феномены без системы и без теории можно достигнуть представления и определения таких феноменов, которые поначалу были просто “нанизаны” друг на друга. Обычно говорят об экстатических чувствах. В них можно быстро различить хотя и не различные феномены, но все-таки различные нюансы — конечно, это зависит от правильности отдельного примера. Во-первых, обнаруживается общая приподнятость, воодушевление, умиление, волнение, во-вторых, глубокое внутреннее блаженство, которое временами сопровождается счастливыми представлениями, в-третьих, чувство блаженного возвышения, милости, святости и огромного значения. Такие и подобные им быстро устанавли-ваемые различия, если они имеют ценность, нуждаются в феномено-логической разработке, или в определении правильного местоположе-ния и феноменологической фиксации.
Теперь нам известны средствапсихопатологической феноменологии (жесты и движения выражения, исследование, самоописания) и путируководствадля собственного представления (генез, условия и констелляции появления феноменов, их содержание, заключающие-ся в них уже известные феноменологические элементы, символичес-кие указания и т.д.), и мы знаем, что, наконец, толькообращение (Appell) к другим остается нам для того, чтобы представить себе феномен учитывая все приведенное выше. Поэтому в феноменологической работе будут иметь место отдельные случаи, взятые, из них общие описания, а также определения названий. И вовсе не является упреком, а лишь констатированием факта, что феноменология именует собственно только непосредственно данное. Однако, путь, который может вести к более широкому пониманию в каждом отдельном случае и относительная полнота феноменологического разграничения приобретаются всегда с большим трудом. При этом следует иметь в виду, что переживание отдельного больного является всегда бесконечно многообразным, но что феноменология выделяет из него нечто общее, что является таким же и в переживании в другом случае, который мы поэтому и называем похожим, в то время как бесконечность индивидуального всегда меняется. Таким образом, существует обстоятельство, в соответствии с которым феноменология, с одной стороны, абстрагируется от бесконечности меняющихся составных частей, а с другой — она направлена вовсе не на абстрактное, а на вполне наглядное. Насколько нечто можно довести до действительной, непосредственной данности, т.е. насколько это нечто является наглядным, — это и составляет предмет феноменологии.
Нам следует предполагать, что посредством описательного .феноменологического отграничения могут быть широко представлены и сделаны осознаваемыми ряд феноменов. Теперь мы очевидно повторно стоим перед новым хаосом бесчисленных названных феноменов, которые еще совершенно не удовлетворяют наши научные потребности. Отграничениюотдельных феноменов должен сопутствоватьпорядок,чтобы сделать вполне осознанным все многообразие психического и до определенных границ сделать его обозримым. Феномены можно упорядочивать (распределять) совершенно по-разному, в зависимости от цели, которую перед собой ставят. Например, их можно подразделять в соответствии с генезом, с возможными соматическими условиями, с содержанием, со значением, которое феномены имеют с некоторых точек зрения (в частности, логические, этические, эстетические феномены психической сферы).
Все эти принципы распределения феноменов являются по-своему верными. Но для самой феноменологии они являются малоудовлетворяющими. Здесь мы ищем тот порядок; который устанавливает психические феномены рядом друг с другом в соответствии с ихфеноменологическимродством,примерно так же, как бесконечно многочисленные цвета гамме красок, и соответственно вся палитра становится вполне обозримой с феноменологической точки зрения. При современном состоя нии феноменологии оказывается, что имеется ряд групп явлений между которыми вообще нельзя обнаружить никакого родства: чувственные ощущения и мысли, обманы восприятия и бредовые суждения являются феноменами, разделеннымипропастью,а не связанными посредствомпереходов.Подобные вовсе не родственные феномены позволяют поставить их рядом друг с другом, но не более того Наконец, насколько эти разделения будут редуцироваться до одного или немногих основных различий в рамках психического — проследить пока еще нельзя.
С другой стороны, совершенно различным феноменам противостоят группы обозримо упорядоченных, родственных проявлений. Между ними обычно устанавливают переходы, как между красками. Примером такого распределения родственных феноменов являются псевдогаллюцинации,(6) При более близком рассмотрении некоторых случаев оказывается, что имеются переходы между нормальными представлениями и вполне развившимися псевдогаллюцинациями (которые никогда не являются воплощенными (телесными [leibhaftig]) и всегда остаются во внутреннем пространстве, в пространстве представлений).
Чтобы сделать это более наглядным, можно выявитьчетыре, основные противоположности,между которыми эти феномены могут колебаться в целом ряду переходов. Если мы в каждом из этих рядов описываем, например, место, то мы имеем особый феномен, который располагается между представлением и псевдогаллюцинацией и с феноменологической точки зрения достаточно (хорошо) характеризуется. Этими четырьмя противоположностями являются следующие:
Сформировавшиеся псевдогаллюцинации:
1. Имеют определенные очертания, предстают перед нами со всеми деталями.
2. Относительно отдельных элементов ощущений имеют полную адекватность с соответствующими восприятиями.
3. Являются константными и легко могут задерживаться в таком виде.
4. Не зависят от воли, не могут вызываться произвольно и изменяться. Они воспринимаются с чувством пассивности и рецептивнос-ти.
Нормальные представления:
1. Имеют неопределенные очертания, предстают незавершенными и лишь с отдельными деталями.
2. Имеют эту адекватность только в немногих элементах ощущений или почти не имеют, например, в представлении лица все является серым.
3. Неустойчивые и расплывающиеся и должны все вновь и вновь вопроизводиться
4. Зависят от воли, могут произвольно вызываться и быть изменены. Они будут продуцироваться с чувством активности.
Этот пример, на котором мы здесь подробнее не останавливаемся,
показывает, каким образом удается чисто феноменологически сгруппировать родственные феномены, указывая с точки зрения клас-сификации только действительно переживаемые стороны этого фе-номена в то время как надуманное, теоретическое остается далеко в стороне. Одновременно из этого изложения видно, насколько важно, говорить образно, различатьфеноменологические переходы от феноменологической непроходимой пропасти.Первые позволяют установить феноменологическое подразделение, а последние только противоположные (контрастные) пары или простое перечисление. К тому же является вполне естественным, что с большим трудом и только пои наглядном представлении можно решиться признать феноменологически новые группы феноменов, которые отделены от существовавших до этого (от прежних) пропастью. Несмотря на это, при современном состоянии, когда многие стремятся свести все психическое к возможно наименьшему числу простых качеств, лучше принять некоторые феномены, которые затем будут упорядочены, чем растерять их в плоскости психологической системы, построенной из немногих элементов.
В то время как идеалом феноменологии является обозримо упорядоченная бесконечность нередуцируемых психических качеств,в противоположность ему имеется иной идеал, идеалпо возможности наименьшего количества конечных(окончательных)элементов,каковым обладает, например, химия. Из их комбинации должны выводиться все более сложные психические феномены, и путем анализа все психические феномены должны быть отражены в этих элементах. В конце концов подобный взгляд не может считать в их последовательности бессмысленным стремление мириться с одним единственным конечным психическим атомом, из которого в различных комбинациях создается все психическое. Этот идеал, ориентирующийся на естествознание, конечно, имеет определенный смысл в планегенеза психических качеств. Как бесконечно разнообразные цвета генетически могут быть сведены исключительно к количественно различным колебаниям (Schwingungen), можно пожелать объяснить другие психические качества генетически, а затем, возможно, исходя из этой точки зрения, также классифицировать их иначе. Однако для самой феноменологии подобное требование кажется совершенно бессмысленным. Феноменологический анализ имеет своей целью осознать психические феномены посредством четкого их отграничения. При этом она поступаетмежду прочими таким образом, чтобы показать Психические качества, которые существуют как часть в том, что именно имеется в виду. Подобное расчленение комплексного образо вания на такие части, являющеесятолько однимпутем, будет приниматься ею собственно только для генеза расцениваемого воззрения заединственный(вид) анализа. Для нее, например, восприятие объяснялось бы расчленением его на элементы ощущения, пространственное созерцание и интенциональный акт, в то время как истинная феноменология дает характеристику восприятия как нередуцируемого пси хического качества только посредством сравнения с представлением которое построено из таких же элементов, с суждением и т. д. Поэтому если иногда теоретическому воззрению “анализа доконечных элементов^,так же как и теоретическому воззрению “анализа какотграничения конечных качеств”,удается представить себя свободным от генетических точек зрения и чисто феноменологическим, то все же при всяком удобном случае оно снова смешивается с генетическим подходом: для него опять комплексные образованиявозникаютиз объединяющихся друг с другом элементов. В противоположность этим воззрениям, феноменология не имеет своим идеалом по возможности наименьшее число конечных элементов,. Наоборот, она не стремится ограничивать бесконечность психических феноменов, но стремится, насколько это возможно, — конечно, это является беспредельной задачей, — сделать ихобозримыми, отчетливо осознавамыни и, в. частности,узнаваемыми.
Мы изложили, хотя только в общих чертах, цель и методы феноменологии, которая, если и практиковалась всегда, все же никогда не получала постоянного развития. Поскольку смешивание ее с другими задачами исследования всегда было ее основным несчастьем, мы хотим еще раз коротко перечислить, что нежелательно для феноменологии и с чем не следует ее смешивать.
Феноменология имеет дело лишь с действительно переживаемым, только с наглядным (Anschaulichem), но не скакими-либо вещами, которые будутмыслиться как лежащие в основепсихического исоздаваться теоретически.При вынесении любого своего определения она должна задать себе вопрос: действительно ли это переживается? Имелось ли это действительно в сознании? Ее определения приобретают свою надежность благодаря тому, что постоянно снова удается представление себе психической реальности, и они могут быть опровергнуты только посредством того, что до сих пор ложно представлявшиеся факты будут представляться правильно, но не посредством того, что из каких-либо теоретических положений будет выводиться их невозможность или инакость. Феноменология ничего не может получить благодаря теории, самое большее потерять. Правильность отдельных представлений не может контролироваться в соответствии с общими критериями. Она должна постоянно находить свой масштаб в самой себе.
Феноменология имеет дело с действительно переживаемым. Она рассматривает психическое “изнутри” (“von innen”) в непосредственном представлении себе (Vergegenwartigung).
Поэтому она имеет дело нес исследованиемявлений, выступающих вовне,не с моторными феноменами, выразительными движениями как таковыми, объективными функциями. В какой мере выразительные движения и самоопи-сания являются не предметом, а средством феноменологии, — это было изложено выше. Кроме того, феноменология не имеет дела с генезом психических феноменов. Она является лишь предпосылкой для такого генетического исследования, оставляя его в стороне и не подвергаясь вероятности быть им опровергнутой или стимулируемой. Изучение возник-новения цветов (красок), восприятия и т. д. является чуждым фено-менологии. Безусловно, такие фактические генетические исследова-ния были для нее менее опасны, чем “мозговая мифология”, которая интерпретировала и подменяла феноменологию конструкциями физи-ологических и патологических мозговых процессов. Вернике, создав-ший известные феноменологические определения, исказил их подоб-ными интерпретациями вследствии ассоциативных путей, сеюнкции и т.п. Эти конструкции не позволяют феноменологическим исследованиям идти до конца. Хотя поначалу они вынуждены заниматься феноменологией, но когда затем они достигают своей теории, они чувствуют себя на прочной основе и находят феноменологическое в странном неосознавании своих собственных истоков “субъективными”.
Наконец, феноменологическое рассмотрение следует также отличать от генетического понимания психических процессов,от этого своеобразного, направленного только на психическое понимание, для которого психическое с очевидностью “вытекает” из психического, для которого само собой разумеющимся является то, что измученный человек (Angegriffene) будет гневлив, а увлекающийся любовник ревнив. Как при феноменологическом представлении себе (Vergegenwartigung), так и при этом осмыслении (Erfassen) явлений, вытекающих одно из другого, мы говорим о “понимании” (“verstehen”).
Чтобы избежать путаницы, мы называем феноменологическое понимание психических состоянийстатистическим пониманием,которое осмысливает (охватывает) только данность, переживания, существо сознания и является основой их отграничения и характеристик. Понимание связей психических переживаний, происхождения психического из психического мы называем генетическим пониманием. Хотя сейчас феноменология не имеет отношения к этому генетическому пониманию, скореее стремясь совершенно от него отделиться, она все же, смотря по обстоятельствам, имеет своим предметомзакономерные следствияпсихического, которые в действительности будет переживаться и создавать своеобразное феноменологическое единство. Примером этого, пожалуй, является волевое переживание. Этофеноменологическое следствиеявляется чем-то совершенно иным, чем понятноевытекание одного из другого.Мы ограничиваем феноменологию статически понятным.
Является само собой разумеющимся, что мы, рассматривая психопатологию как целое, обнаруживаем наши собственные интересы в генетически понятном, во внесознательных отношениях зависимости, в установлении соматических причин психических процессов, одним словом, во взаимосвязях.Феноменология учит нас лишь познавать формы, в которых протекает все переживаемое, все психически действительное, но она не учит нас познавать содержание отдельных личностных переживаний и внесознательные основы, на которых плавает, словно пена на море в виде тонкой поверхности, это психическое. Стремление проникнуть в глубины этого внесознательного из-за познанных (erkannten) связей всегда будет возбуждать больше, чем просто создание феноменологических определений, точное разрешение которых, однако, является предварительным условием для всех последующих исследований. Лишь в феноменологически обнаруженных формах происходит, разыгрываетсядействительная психическая жизнь,доступная нашему непосредственному восприятию (Erfassen), для постижения которой мы, в конце концов, изучаем вне-сознательные связи.
В заключение мы укажем еще на некоторые задачифеноменологии. Вообще не существует ни одной области психопатологической феноменологии, которая была бы завершенной. Даже там, где феномен явно понятен (ясен), как, например, при некоторых разновидностях обманов восприятия, хорошая казуистика, которая может служить в качестве подтверждения опыта, является столь скудной, что тщательно описанные случаи представляют все еще большую ценность. В плане разновидностей обманов восприятия, которые с успехом можно исследовать особенно в сфере высших чувств, можно сделать еще очень много. Достаточно упомянуть лишь о вопросе зрительных обманов в объективном пространстве одновременно с реальными восприятиями. Феноменология бредовых переживаний едва ли вообще предпринималась. Все, что имеется в этом плане, заключено в работах об эмоциях как о первом симптоме паранойи. Феноменология патологических эмоций невероятно бедна. Лучшее из этого можно найти в выдающихся работах Жане, в которых однако мало внимания уделено тщательному отграничению и классификации. Сознание личности систематически разрабатывалось Остеррайхом. Для этой проблемы феноменологические описания психиатров, у которых имеется материал, а также самоописания, которые являются более подробными, чем прежние, имели бы исключительную ценность.
В гистологии требуется, чтобы при исследовании мозговых полушарий был дан отчет о каждом волоконце и о каждом ядрышке. Совершенно аналогичны и требования феноменологии: необходимо давать отчет о каждом психическом феномене, о каждом переживании, которое обнаруживается при обследовании больных и в их самоописаниях.Ни в коем случае нельзя довольствоваться общим впечатлением и некоторыми специально отобранными деталями, но необходимо о каждой подробности знать, каким образом ее осмыслить и как ее оценивать. Поступая определенное время таким образом, исследователь, с одной стороны будет меньше удивляться тому, что часто видит и что другой, обращающий внимание только на общее впечатление, не может осознать и, в соответствии с имеющейся направленностью своей способности к впечатлениям, находит всегда удивительным и никогда еще не виденным, но, с другой стороны, обращают внимание на то, что действительно является неизвестным и повергает в обоснованное изумление. Нет никакой опасности, что это изумление прекратится.
Само собой разумеется, что многие психиатры уже вполне поступают таким образом и по праву воспринимают как заносчивость, если им этим самым должно быть сказано нечто новое. Однако это вовсе не столь уж распространенная феноменологическая установка, чтобы в ней перестали нуждаться. Можно надеяться, что из нее еще вырастут ценные приобретения в знании того,что больнойдействительно переживает.
1 Книга Кандинского “Критическое и клиническое рассмотрение в области обманов чувств”, Берлин. 1885, является почти полностью феноменологической, не считая теоретических замечаний, которые не причиняют ущерба книге и которыми можно пренебречь).
…
2 Нельзя отрицать, что психологи очень часто позволяют себе тривиальности. Столь же мало можно отрицать, что вместо науки, основанной на планомерной феноменологии, нередко учреждалась псевдопсихология; содержание указанного личного и, исходя из точки зрения общительности, ненадежного понимания передавалось (выражалось) не посредством благоразумного немецкого языка, а посредством столь же мало точных,но ученых выражений.)
3 Здесь исключительно плодотворными были работы школы Кюльпе для феноменологии. Все эти в высшей степени сложные вещи не следует здесь разбирать детально, поскольку мы претендуем лишь на констатацию феноменологического направления исследований вообще. Впрочем, следует сравнить самонаблюдение Элиаса Мюллера — “К анализу функции памяти и процесса представления” Лейпциг, 1911, стр. 161-176.)
4 Несуществующее в немецком языке слово
5 Эти и подобные им феномены я вскоре опишу в другом месте на основании случаев в качестве “воплощенных осознаваний” — “leibhaftige Bewusstheiten”.
6 В данном случае для меня не важно, является ли правильным выбранный пример. Он должен служить для раскрытия цели.
Продолжению фноменологии эмоций (чувств) уделяют внимание прежде всего работы Гейгерса: “Сознание чувств” в “Munch, philosoph. Abhandl..”, посвященных Т.Липпсу в честь его 60-летия, а также: “К проблеме вчувствования в настроение” в “Zeitshr. f. Aesthetik” N 6, 1. 1911 г.
