В. 13. Социокультурный феномен провинции

В – 13. Социокультурный феномен провинции.

Провинция (от лат.) – традиционно имеет три этимологически зафиксированных значения: завоеванные римлянами вне Италии страны, которые управлялись римскими наместниками; единица административного деления в государствах (Китай, Италия, Франция, Испания, Россия с 1719 по 1795 г.); населенная часть страны (небольшой город, сельская местность), удаленная от столицы.

Первоначальное значение слова «провинция» подразумевало во времена ранней Римской республики – «круг деятельности должностного лица», с III в. до н.э. – «подчиненные области вне Италии».

Доходы с провинций поставляли основной источник богатства римского государства (как республики, так и империи).

Определяющим среди новых (после первоначального, в Древнем Риме) значений понятия провинции является баланс представлений о подвижности, динамичности, с одной стороны, и устойчивости, заторможенности, с другой стороны. Отсюда определяются типы функций, актуализирующих место провинции в истории мировой культуры: функция оппозиции, функция самобытного, самостоятельного развития, функция «эха», отклика на явления культуры, происходящие в другом регионе или в столице.

В силу первой функции локализуются в своих территориальных пределах чиновничьи стремления к противостоянию в отношении верховной власти; создаются условия для прогресса тех областей культуры, которая находятся вне столичных стандартов как воплощения общепринятых норм; сберегается, сохраняется, даже развивается то, что не получило поддержки в столице, но обладает существенными перспективами.

В силу второй функции актуализируются местные традиции, развиваются культурные связи пограничных культурных регионов.

В силу третьей функции к местным условиям адаптируются собственные образцы существующих в столице художественных или иных направлений; создается «резервный фонд» культурных образцов, которые впоследствии могут быть востребованы в столице.

Функции провинциальной культуры в рамках общей культуры конкретного социума носят более локальный характер; к ним относятся: сохранение и трансляция народных традиций; сохранение и трансляция (обеспечение преемственности) национальных черт характера, что влечет за собой обеспечение стабильности в эпоху перемен; политическая стабилизация общества через охват больших масс населения; стабилизация национального языка.

2 стр., 608 слов

Функции и роли вожатого

... - От него ожидают сосредоточения на работе, большой заинтересованности, энергии и движущей силы. Вожатый вдохновляет детей принять на себя ответственность, ставить задачи и добиваться высокой ... деятельности 8. Посредник- От вожатого ожидают политической проницательности, убедительности, влиятельности и силы. Как посредник, он должен действовать как связной и изыскивать ресурсы. Способность влиять, ...

Значимость провинции в мировой культуре определяется – в числе прочих – тем, за что ее обычно критикуют: разумным консерватизмом.

Современные исследования провинции строятся на том факте, что понятие «провинциальная культура» в определенной степени поглощается понятием «культура провинции». Отсюда вытекают многообразие и различные уровни изучения провинциальной культуры конкретной страны – России, среди которых выделяются следующие: социально – экономические условия возникновения и функционирования провинциальной культуры, роль государства в российском историко – культурном процессе, особенности провинциального сознания (менталитета), социальные характеристики провинциального пространства, духовный потенциал российской провинции, аксиология провинциальной культуры, отличия русской провинции от мировой.

Исследователи считают возможным утверждать наличие провинциалогии как определенного типа и формы знания. Провинция рассматривается как место уединения, духовного сосредоточения, очаг творческих интуиций и откровений в так называемой художественной провинциалогии (произведения И. Бунина, Б. Пастернака, М. Хайдеггера и др.).

Провинциология одновременно выступает как система или, по крайней мере, совокупность знаний о провинции и обнаруживается как в пределах локальных провинциальных пространств, так и вне их.

В России сложилась определенная традиция историко – культурного осмысления феномена провинции. Согласно этой традиции, локально – традиционное, родомифологическое сознание отрицает само понятие провинциальности. Это понятие заменяется представлениями о дальнем, чужом, вражеском, «варварском», особенно если идет речь о завоевании нового географического пространства и включении его в состав метрополии – империи. Представление о провинции связывается с наличием обозримого и наглядного, обособленного мира наряду с миром отдаленным, непознанным, чуждым. Именно такое понимание провинции сформировалось в Древнем Риме, где тетрархи правили новыми землями из приграничных городов – резиденций Никомедии и др.

Категории центра и периферии определялить как отношения культурного доминирования, своего рода система взаимодействия сакрального и профанного начал жизни. Дальнейший процесс образования национальных государств и их административного деления начал локализовывать соотношения многих центров и соответствующих им периферий. Следствием этого процесса стало возникновение парадигмы новых отношений между центрами «второго ряда» и столицами – Метрополями. Так сформировалось представление не только об автономности первых, но и об их культурной самобытности, уникальной ценности в составе культурного поля, принадлежащего к первому порядку.

Провинция в ее историко – культурном осмыслении представляет как особый Социокультурный феномен, хранитель консервативных ценностей, архаического сознания.

Особое место в провинциалогии занимают представления о русской провинции, которая изучается в историческом, философском, нравственно – психологическом и социологическом ракурсах.

Исторические представления о русской провинции охватывают период, начавшийся в Московском государстве XVII в. «…на московской службе выковывался особый тип русского человека – московский тип, исторически самый крепкий и устойчивый из всех сменяющихся образов русского национального лица» (Г. Федотов).

8 стр., 3545 слов

История и основные тенденции развития психологии в России

... пробудила огромную работу мысли во всех слоях тогдашнего грамотного населения России - и столичного и провинциального. Главным был вопрос об освобождении от крепостного рабства миллионов российских ... наши соотечественники и именно там зарождались очаги нашей науки и культуры. Основы материалистической русской психологии заложил Михаил Васильевич Ломоносов (1711-1765гг.), великий русский ученый ...

Речь идет о том, что дворянство XVII в. делилось на две части: московское, привилегированное, входившее в состав Государева двора, — и городовое, представители которого служили в составе уездных дворянских корпораций («городов»), которых в России было тогда более 80. «Городовые» дети имели статус ущербный по сравнению со столичными боярами, хотя им предоставлялась возможность изменения статуса при получении службы в столице (выборное дворянство или чины Государева двора).

Но уже во второй трети XVII века эта тенденция пресеклась и сложилась антитеза: уездные дворяне и московские люди.

Для России традиционным стало внимание к взаимоотношениям столицы и провинции. Историки первого «человека из провинции» обнаруживают в XVIII веке, когда в России складывается имперская атрибутика, а в лексиконе укрепляется само слово провинция. Появление провинции в современном можно отнести к периоду царствования Петра I. Именно тогда периферийные города превращаются в административные центры; в столице сказываются влияния европейской культуры, оно закрепляется там в противовес сохраняющейся в неприкосновенности на периферии народной, традиционной культуре. Отсюда делается вывод о формировании в России двух субкультур: столичной как инварианта европеизированной и провинциальной как инварианта традиционной.

Собственно понятие провинции в России многосложно и значимо в своих культурных смыслах. Слово «провинция» стало своего рода метафорой, выражающей морфологию российского социально – географического и культурно – исторического пространства. По данным первой всеобщей переписи населения России 1897 года, в провинции жили 123,3 млн. человек, столичных жителей было 2,3 млн. Потому в понимании большинства жителей Российской империи провинция и Россия стали синонимами.

К историческим концепциям русской провинции примыкают и отличаются разнообразием и глубиной постижения культурного феномена философские интерпретации. Понятие провинциальной культуры сформировалось в России на основании однозначного противопоставления ее культуре столичной, официальной. Признаками складывавшейся в качестве самостоятельного культурного феномена провинциальной культуры можно считать: усиление значения национально – психологических особенностей восприятия действительности; формирование языковой специфики, в том числе диалектизмов и просторечий; наличие местных, региональных традиций, обычаев, нравственно – психологических установок и оценок. Сфера культуры русской провинции включает в себя многообразные проявления материальной культуры, в частности феномен народных ремесел, искусств, производств.

Провинция в России может пониматься как состояние души человека. Русская провинция не только готовно и гибко впитывала влияния мировой культуры, но и – в свою очередь – несла той неповторимостью чувств, проблем и форм существования. Своего рода изоляция и одновременно самодостаточность духовной жизни постепенно создают в русской провинции интерес не столько к дальнему, на которое привыкли ориентироваться по традиции, сколько к ближнему.

12 стр., 5965 слов

Проблемы межэтнических отношений в современном китайском обществе

... русских - восстановление конституционной целостности России, месть за прошлые действия. Национальная политика в Прибалтике для русских - ущемление прав граждан; для прибалтов - сохранение национальной культуры, ... приводит к ненависти к лицам другой национальности. Межэтнические отношения - субъективно переживаемые отношения между людьми разных национальностей, между этническими общностями. ...

Хронотоп русской провинции. Провинция предстает как явление специфическое, мало зависимое от географических координат, имеющее корни в душе человеческой не менее, чем в истории. Это и пространство, расположенное на тысячи верст вокруг Москвы или Петербурга; это и время, которое нужно затратить человеку не столько на путь по городам и весям, сколько на преодоление духовных различий с динамичными согражданами; это и настроение, отмеченное мечтательностью и тоской. Хронотоп русской провинции определяется и таким понятием, как «азиатчина». Так, внутренняя «азиатчина» как духовная провинциальность виделась русским интеллигентам в жестком самонеуважении. Русская интеллигенция рубежа XIX – XX вв. относилась к России как к Востоку, производя «излюбленное противлпоставление «азиатского» начала «европейскому» как «низшего высшему» и требуя найти сочетание «европеизма», резкого отталкивания от культурной отсталости России, с «напряженным чувством к родине и национальной гордости» (С. Франк).

Для многих людей из провинции она является не просто местом их рождения или проживания. Это специфическая система координат, в которой они существуют на протяжении всей жизни, независимо от пребывания в иных географических пунктах. Пространственные характеристики провинции простираются нетолько в горизонтальном, но и в вертикальном измерении. Традиционно считалось, что «опуститься» в провинцию означало умереть, но одновременно прикоснуться к нарождающемуся новому; провинция аналогична смерти, чреватой рождением. Хронотоп русской провинции как культурного феномена отчетливо выявляется в местонахождении одного из главных символов – театра. В сер. 19 в. место театра здесь определилось вполне зримо и явственно и в плане духовном, и в плане пространственном, как и облик его творца. Особенностью бытия провинциального искусства становится то, что взаимоотношения «талантов» и «поклонников» носят сугубо приватный характер. Провинциальный театр стоит рядом с острогом и на конце улицы. Все провинциальные города, имеющие театры, «счастливы» одинаково, как тот маленький, еле видимый «городишко», где московские запахи отсутствуют, а в имеющихся двух театрах «бедность таланта соперничает с бедностью балаганной обстановки». В беседах интеллигентных провинциалов театр занимает место то между погодой и холерой, то между шведскими спичками и локомотивами. Духовное пространство театра располагается между своего рода классной комнатой, публичным домом, рестораном и зверинцем.

Нравственно – психологический аспект понимания русской провинции опирается на специфику российского менталитета, высокой степенью субъективности, своего рода страстью к преувеличениям; эти особенности определяют собою политические идеалы, а также местные мифы. Менталитет русского провинциала воплощает глубоко противоречивые духовные основы жизни России вообще: страх перед замкнутостью и интуитивную тягу к сохранению «гнезда»; стремление к перемене мест, и страсть к превращению любой чужбины в повторение усадьбы, улицы, дома; достоинство и самоуничижение, размах и мелочность; «чухлому» и высоту духа, традиционно ожидаемую только от столичных жителей. На рубеже 19 – 20 вв. понятие о провинции включало в себя особую область идей и настроений, оказавшихся на перекрестке мнений художников и философов. Особые нравственно – психологические интенции делают географическое пространство провинции подвижным: это всегда то место, где житель сейчас находится, ставшая привычной среда обитания. У Чехова это был Таганрог по отношению к Москве, Москва – по отношению к Петербургу, Россия – по отношению к загранице, Швейцария – по отношению – к Италии, Европа – по отношению к Америке. В провинции интеллектуал почти всегда маргинал. Для человека, ощущающего себя провинциалом – чуть ли не изгоем, — привычным становится мотив избранничества и обделенности жизнью в одно и то же время. Для него характерны чувство вины, скука, одиночество, разочарованность и утомляемость. Интеллигент, одинокий в России, как одинок вообще житель провинции, тоскует о несбывшемся, являет комплекс неполноценности. Особый нравственно – психологический смысл имеют судьбы творцов, так или иначе связанных с русской провинцией. Творец конца 19 в., живя в провинции, мог быть носителем высшей духовности, эталоном интеллигентности, пассионарием: это и великие гастролеры, которых вряд ли можно счесть провинциалами – В. Комиссаржевская, Ф. Шаляпин и стремившиеся в нежный покой провинции столичные жители (писатели, художники, благодаря которым нарицательное значение приобрели Ясная Поляна, Абрамцево и т.д.).

20 стр., 9947 слов

Специфика психологии национального сознания испанцев и русских ...

... близости с ней нет, другой - ищет в отношениях с бесконечной чередой женщин прежде всего физического наслаждения. ... Сервантеса; - проанализировать специфику восприятия исследуемого образа испанским и русским менталитетами; - изучить стилистику пародий на роман Сервантеса. ... сформулированную Кальдероном в названии его философской драмы «Жизнь есть сон». Примечательно, что все три описываемые архетипа ...

В 19 в. творец был иным — свободнее, ярче. В конце 20 в. судьба творца в провинции стала судьбой интеллигенции в целом. Творец в русской провинции конца 20 в. воплотил в себе традиционные особенности русской интеллигенции – рефлексия по поводу своего права на чье – либо внимание или материальную поддержку; несвершенность личности и не и нереализованность стремлений; высокомерие в сочетании с непризнанностью. По социально – экономическому положению он приближается к люмпену, по психическим свойствам является невротиком, по темпераменту чаще всего – меланхоликом, по типологическим признакам – интровертом. Особый смысл в психологическом портрете представителя русской провинциальной культуры приобретают его взаимоотношения с европейцами. Русский провинциал традиционно возмущается упорядоченностью, «нормальностью» европейской жизни, а европейцы оказываются перед неразрешимой «загадкой русской души», обнаруживая в своем непонимании странную провинциальность духа рядом с неясным мерцанием и парением чувств русских провинциалов. Для самоощущения русской интеллигенции традиционно особое отношение к драматическому положению России между Востоком и Западом, между темным прошлым и туманным будущим. Она испытывает презрение или нелюбовь к западной цивилизации за то, чем не владеет русский, но что – обладай этим русский – уравновесило бы русскую «азиатчину». Однако русские и за границей – в Ницце, Монте – Карло, Берлине, Париже, Нью – Йорке – создают свою «провинцию» как локальное духовное и даже бытовое пространство. Напр., для А. Чехова черты провинциальности виделись в любой экзотически – отдаленной стране, как только ее бытие оказывалось понятным и физически доступным для него бытом (это относится и к Сингапуру, Индии, Цейлон и т.п.).

В русской традиции особенно отчетливо актуализировался тот факт, что смысл понятия «провинция» определяется через оппозицию к понятию «столица». Первое – наиболее простой и ограниченный конкретными пространственными рамками круг провинции; в России – это все, что отдалено от города, вернее – от столицы, от поверхностных признаков цивилизованного быта. Второе – провинция отстает от столиц в количественных масштабах. Исследователи указывают на две «степени» провинциальности, два варианта отношения провинции к центру. В одном случае культурная провинция рассматривается применительно к современным западным странам и к России 19 – нач. 20 вв. Здесь отмечают надежные репродуктивные механизмы, позволяющие относительно синхронно транслировать и воспроизводить культурные образцы, формируемых в центрах. Отсюда проистекает близость проявлений лондонской и парижской, петербургской или нижегородской и ярославской (городской) жизни. Во втором случае провинциальная жизнь рассматривается как проявление более низкого уровня культуры. Она воспринимается вне передовых культурных образцов, вне новых умений и потенций усвоения этих образцов, в контексте прошлого, а не будущего. Разделение русской культуры на «столичную» и «провинциальную», в числе прочего, опирается на историю развития страны, отличную от истории развития стран Западной Европы. Своя провинция есть и в столичных городах: в Москве – Замоскворечье, в Петербурге – Коломна или Выборгская сторона. «За что Россия любила Москву? За то,ч то узнавала в ней себя. Москва охраняла провинциальный уклад, совмещая его с роскошью и культурными благами столицы. На нем лежит печать светлой наивности, доброй здоровой лени. Здесь нет ни капли петербургского излома, мучительства – зато и нет мучительной напряженности и поиска» (Г. Федотов).

13 стр., 6252 слов

Русская и советская эстетика

... ­ми духовной жизни страны и реакционной политикой самодер­жавного правительства ставил в тяжелое положение не толь­ко русскую эстетико-философскую науку, но и всю русскую культуру. В период ... Александр II обнародовал Манифест об отмене крепостного права. Идейно-философская и художественная жизнь России тех лет, как в фокусе, соби­рала актуальную общественную проблема­тику. Важнейшим ...

Отсюда следует, что рядом с оппозицией «столица – провинция» сложилась и другая оппозиция: «Петербург – Москва и провинция». В рамках этой оппозиции принято считать, что петербургская культура росла на слишком узкой социальной базе, в отличие от культуры провинциальной. В России считалось, что, находясь в Петербурге, невозможно понять и оценить нужды русской деревни. К нач. 20 в. культурный разрыв между «верхами» и «низами» как дистанция между Петербургом и «всей Россией» стал заметно уменьшаться в силу изменения социально – экономических и научно – технических реалий. Провинция все больше стала выступать в качестве резервного фонда для культурной жизни столицы, когда потребные культурные образцы могли использоваться в готовом виде, как и сформированные творческие личности. Все острее стал восприниматься вопрос о культурной востребованности провинции. Особенности тоталитарного режима в России обозначили ситуацию резкого давления центра на жизнь страны, когда качественные характеристики столичной культуры определяются не только высоким уровнем, но и консерватизмом, несоответствием общему уровню культурного прогресса. Тоталитарное, жестко иерархическое общество культивирует «географические предрассудки», ведущие к унижению личности провинциала, укреплению у него чувства несвободы и комплекса неполноценности. Государственная и культурная столицы не совпадают в полной мере (такова ситуация культурной жизни Сов. Союза 1960 – 1970 – х годах, когда Ленинград был не менее значимым театральным, кинематографическим, музыкальным, музейным центром страны, чем Москва).

7 стр., 3018 слов

Социокультурный портрет провинции глазами будущих культурологов

... 16. Массовое сознание. 17. Массовая культура. 18. Провинция как социокультурный феномен. 19. Русская провинция как социокультурный феномен. 20. Столица и провинция как социокультурная дихотомия. Соотносясь с ... не требует комментариев. Но если судьба убитого творца, трагически растиражированная в России ХХ века, имеет завершенность культурного образца, то судьба человека здравствующего взыскует ...

Современное состояние и современные взгляды на русскую провинцию основываются на закрепившемся представлении о провинции не только в ее географическом или социально – экономическом, но и в духовном значении. Отдельную проблему современной провинциологии составляет язык русской провинции, функционирующий на определенной территории. При становлении нормы литературного языка в качестве ориентира всегда выступает язык столицы. При этом крупные культурные центры, такие, как Петербург, имеют свою норму, которая в определенной степени противостоит столичной, московской. Социокультурные характеристики современной российской провинции заключаются прежде всего в том, что столица утрачивает лидирующую роль в жизни страны, а наиболее продвинутая часть населения выглядит предпочтительнее московской элиты. Русскую провинцию необходимо рассматривать как исторически сложившийся культурный феномен. Вечно пренебрегая окружающим и стремясь к недосягаемому, нервный русский интеллигент – провинциал живет в духовном просторе, вызывающем откровенную зависть (зависть – непонимание, зависть – восхищение) у людей мировой культуры. При этом, вырываясь из провинции, он всюду создает собственную «провинцию», вплоть до ресторанов, пансионов, кладбищ. И превращает весь мир в свою провинцию – среду одухотверенного обитания. К 20 в. определилось сложное качество соотнесения России с окружающим ее миром, и, в первую очередь, с Европой: Россия как провинция – готовность принять эту позицию или протест против нее. Сложилось соотнесение России с ее «окраинами», воспринимаемыми уже как провинция по отношению к ней самой. Таким образом, сложность этносоциальной окраски понятия провинции применительно к России как своего рода «метрополии» в последние полтора столетия являетчя очевидной. Отсюда вытекают представления о провинции как:

— плодотворной для личности почве; средоточии серьезно духовного потенциала нации; среде обитания чистых (наивных, «неиспорченных») людей;

— среде рутинной, консервативной; среде, готовно вбирающей, но медленно отдающей накопленные ценности;

— пространстве, одновременно «уютном» и чрезмерном, оберегающем и давящем, трагическом и комическом, открытом для восприятия и загадочном для понимания.